Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Дан Лебэл,Кристина Юраш,Александр Нерей,,Ольга Булгакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 340 страниц)

Глава 5

– Нет, ну какая сволочь!

Вбежав в свою комнату, Лиза первым делом бросилась в ванную – там она включила воду и принялась умываться и старательно полоскать рот. Анна и Сергей, которые сидели за столом и готовились к занятиям, удивленно оторвались от неправильных глаголов. Даже Комета прекратил деловито грызть любимую косточку и, рассыпая искры по всей комнате, бросился к Лизе. Когда она закончила с умыванием и, всхлипывая, вышла из ванной, то Сергей спросил:

– Проблемы с индивидуальными?

– Как в воду глядишь, – вздохнула Лиза. Она не могла понять, что чувствует – обида, гнев, злость и непривычное томление переплелись так, что Лиза уже не в силах была разобраться в себе. – Ох, ребята…

– Что случилось-то? – поинтересовалась Анна. Она выглядела спокойной: должно быть, они с Сергеем все-таки пришли к общему решению, и Флер остается только признать свое поражение. Староста был не из тех, кто побежит за новой пассией по воле приворотного зернышка – по крайней мере, Лизе хотелось в это верить.

– Да что… – она махнула рукой и отвернулась, но это только сильнее встревожило Анну – она тотчас же поднялась из-за стола, села рядом с Лизой, и в ее взгляде была искренняя забота и желание помочь.

– Лаверн, да? – спросила Анна. – Что он сделал?

Лиза невольно замялась. Рассказывать про сны и поцелуй было невыносимо – и так же невыносимо было все держать в себе, не имея возможности хоть с кем-нибудь поделиться. В конце концов, Лиза вздохнула и призналась:

– Он меня поцеловал. И нам снятся одни сны на двоих.

Лиза боялась, что Анна с Сергеем не воспримут сказанного всерьез и примутся потешаться над ней. Но ничего подобного не произошло. Анна заботливо погладила Лизу по плечу и сказала:

– Знаешь, меня это не удивляет. Ты умудрилась его сильно зацепить.

– Зацепить? – удивленно переспросила Лиза. – Это чем же?

Анна замялась, но потом ответила:

– Тогда, с платьем. Помнишь?

Лиза издала расстроенный стон. Вот ведь негодяй!

– С каким это еще платьем? – осведомился Сергей, и Лиза почти одновременно с ним выпалила:

– Вот паразит! А ведь обещал, что все забудут.

– Я не забыла, – сказала Анна. – Но я, скажем так, свой человек. Лиз, насколько я понимаю Лаверна, ты ему понравилась. Действительно понравилась.

Лиза всхлипнула и уткнулась лицом в ладони. И эта зараза еще будет уверять, что не насылала на нее никаких снов! Ни единому слову нельзя верить! Крутит и вертит, как хочет…

– Слушайте, но ведь это же замечательно! – воскликнул Сергей. Анна и Лиза тотчас же воззрились на него с одинаковым выражением, и староста поторопился объяснить: – Мы ведь не знаем, где его уязвимые места, верно? А Лиза сможет это выяснить!

Недоумение на лицах девушек тотчас же сменилось искренним возмущением, и Лиза обрадовалась тому, что Колючка разделяет ее чувства.

– Ну ты ловкий! – воскликнула она. – Сразу сориентировался!

– А что? – то ли Сергей не понимал возмущения Лизы, то ли делал вид, что не понимает. – Он тебе противен?

Лиза решила не уходить от вопроса: в конце концов, она почти всегда говорила правду.

– Нет, – хмуро призналась она. – Нет, не противен. Но я не собираюсь под него ложиться, если ты об этом.

– Нам лучше подумать о другом, – подала голос Анна. – Я точно знаю, что он не умеет насылать сны. Однажды попросила его избавить меня от кошмара, и Лаверн признался, что не умеет работать со снами. Это очень тонкая и непредсказуемая материя. Понимаете, к чему это?

– Тут действует кто-то, чьи силы позволяют манипулировать Лаверном, – проговорил Сергей, словно завороженный. Некоторое время все молчали, а затем Лиза спросила:

– Царь-Ворон? Он ведь понял, что Лаверн хочет вернуться – может, решил намекнуть, что лучше сидеть тихо?

– Ну, вряд ли наш ректор откажется от своих планов, – сказал Сергей. Комета забрался к нему на колени и ласково лизнул в щеку, словно хотел сказать: все будет хорошо, не надо хмуриться, у вас ведь есть я. – И я уверен, что он прекрасно понимает, откуда ветер дует со всеми этими снами.

Лиза вздохнула. Еще бы Лаверн не понимал…

– И что нам делать? – спросила она. – Что мне делать?

– Извини, я неправильно выразился, – сказал Сергей. – Я вовсе не предлагаю тебе ложиться под Лаверна ради общего блага. Но ты все равно ходишь к нему на индивидуальные, вы друг другу снитесь, и дело уже до поцелуев дошло. И раз уж нам всем некуда деваться, то может, тебе стоит попробовать с ним подружиться?

Единственным, что сейчас чувствовала Лиза, была жгучая обида. Не на Сергея – он во всем был прав. На себя и Лаверна.

– Обычно он своего добивается, – подлила масла в огонь Анна.

Лиза устало вздохнула и рухнула на кровать лицом вниз.

Филин сидел в преподавательской и старательно делал вид, что просматривает расписание занятий. Имитация бурной деятельности вполне получалась: похоже, Филин дошел до такого уровня профессионализма, что расставлял пары по сеткам расписания уже автоматически.

На самом деле он слушал, как журчит ручей. Бойкий такой, пульсирующий, энергичный, он выбивался из-под земли, расталкивая ее непослушные комья и прыгал по камням, пробивая себе дорогу. Весна! Весна! – горланили огромные черные птицы, летая над вершиной холма. С него уже сошел снег, и темно-рыжие космы прошлогодней травы превращали холм в чью-то нестриженую макушку.

Филин неторопливо поднимался по ноздреватому грязному снегу, подставив лицо весеннему солнцу: оно уже грело, уже радовало и не собиралось закрываться тучами. По радостному синему небу с юга неслись легкомысленные кудряшки облаков: сверху белые, снизу розовато-сиреневые. Филин вздохнул и повел плечами, сбросив всю тяжесть минувшей зимы вместе с иссиня-черной мантией. Обернулся: ткань упала складками, похожими на перья.

– Андрей Петрович, можно?

Староста Гершензон заглянул в преподавательскую с таким видом, что стало ясно: у парня неприятности. Филин выключил планшет и ответил:

– Да, Сергей, заходите. Что случилось?

– Нет, я бы… – Сергей замялся. – Можно вас на минутку?

Похоже, парень собирался побеседовать без свидетелей. Отложив планшет, Филин вышел в коридор и, когда мимо них с Сергеем прошла группка второкурсников, которые энергично перебрасывались золотыми и серебряными сверкающими шариками, поинтересовался:

– Так что произошло?

Сергей хмуро смотрел на носки своих кроссовок. Филин обратил внимание, что шнурок на правом кроссовке вот-вот развяжется.

– Андрей Петрович, вы про Флер Бувье слышали?

Филин усмехнулся. Аберфорт вчера рассказал ему о том, каких дел натворила новоиспеченная колдунья.

– Да, слышал. Вроде бы вам советовали сходить к ректору Фро?

Сам бы он не пошел к Лаверну даже под угрозой расстрела из атомной пушки. Хотя бывают ситуации, когда не то что пойдешь – побежишь. Сергей вдруг как-то по-детски шмыгнул носом и посмотрел на Филина так, что у того сжалось сердце от жалости и сочувствия.

– Я сходил. Попросил его, чтоб он достал это зернышко.

– Ну, а он? – Филин начал терять терпение: раньше непохоже было, что из студента Гершензона, самого умного студента факультета и прирожденного оратора, придется каждое слово вынимать клещами.

– А он только улыбнулся и говорит: «Ничем вам не могу помочь, Сережа, потому что в вашей ауре нет никаких приворотных зернышек», – сказал Сергей и чуть не всхлипнул.

– И что? – не понял Филин. – Если нет зернышка, то что тебе мешает жить?

– Флер, – едва слышно прошелестел паренек. – Я на Анну смотрю, а вижу Флер. И думаю о ней… не хочу думать, а думаю. То есть, получается, что зернышко все-таки сработало.

Филин припомнил, как выглядит эта Флер Бувье, сокрушительница сердец. Несомненно, очень умная, даже заумная, она была из того типажа домашних забитых девочек, которые дальше книг ничего не видят и, собственно, боятся видеть. А тут новый мир, чудеса и возможность творить эти чудеса самостоятельно – неудивительно, что угрюмая заучка, на которую мальчики смотрели только тогда, когда хотели списать домашнее задание, решила творить свою судьбу собственными руками.

Аберфорт был прав: так дела не делаются.

– Чем я могу помочь? – Филин подумал о том, что в мире все-таки должна существовать мужская солидарность, особенно с учетом того, что он и компания Гершензона были в определенной степени заговорщиками. Сергей с мольбой взглянул ему в глаза и попросил:

– Посмотрите вы. Ректор Фро мог меня и обмануть… просто ради того, чтоб посмеяться. Вдруг оно все-таки еще во мне.

Филин неопределенно пожал плечами: он и понятия не имел, как можно обнаружить в человеке следы чужой магии. Но Сергей так смотрел на него, словно готов был упасть на колени перед последним прибежищем – и Филин, который искренне сочувствовал парню, вдруг понял, что все очень даже просто.

Надо было взять Сергея с собой на холм. Туда, где апрельский снег торопился растаять, а трава с отвагой победителя пробивалась из-под согретой солнцем земли. Туда, где в весенней лазури кружили огромные черные птицы.

Солнце по-прежнему было теплым и ласковым. Филин сощурился, издал блаженный вздох – вот то, что на самом деле нужно всем страждущим. Весна, тепло и надежда. Он шагнул по траве, чувствуя, как утекает прочь напряжение последних недель, и обернулся.

Сергей стоял в снегу – прямо так, как был в академии: в футболке с цветными разводами и надписью «Rio de Janeiro. Learning to dance» и в джинсах. Кроссовки наверняка промокли от снега, но парень этого не замечал: он ошарашенно смотрел по сторонам и не мог сказать ни слова, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.

– Вы? – наконец промолвил он. – Андрей Петрович… вы?..

Филин улыбнулся и ответил:

– В тебе действительно нет зернышка. Флер понимала, что ты захочешь его извлечь и спрятала. Не в твою ауру – в свою. Оно в ней, но связано с тобой. Такова ее магия, Сережа.

По щеке Сергея вдруг пробежала слеза, и Филин понял, что он испытывает в эту минуту. Не светлую радость от солнечного апрельского полудня – а чистый, беспримесный ужас.

– Андрей Петрович… – повторил Сергей. – Получается, вы… Царь-Ворон, да?

Филин слепо дотронулся до головы: пальцы наткнулись на косточки, скрепленные золотой проволокой. Темные складки плаща тянулись за ним, словно крылья. Филин посмотрел на свои руки – увидел тяжелые серебряные перстни на знакомых пальцах.

И тогда он понял, что все было напрасно. Аберфорт забрал его из опиумного притона, но так и не смог спасти. И чудовище, которое смотрело в их мир немигающим черным глазом, похожим на погибшую звезду, все-таки нашло способ выбраться.

– Я не на стороне чудовищ, – произнес Филин и схватился за горло: наружу лезли совсем другие слова, сказанные чужим голосом:

– Как упал ты с неба, денница, сын зари…

Филин не запомнил, как они вернулись.

Вроде бы только что Филин и Сергей стояли на вершине холма, обдуваемого апрельским ветром – и вот уже идут по коридору академии, и воздух пахнет синтетической хвоей из освежителей, а не теплой влажной землей и свежими ручьями. Филин посмотрел на информационную панель: жилой корпус, третий этаж. Дойти до лестницы – и будут апартаменты преподавателей. По счастью, никто из живущих здесь студентов не попадался по пути, все были на занятиях – а то удивился бы и выражению лица заместителя декана, и оторопелому виду Сергея. Тот шел, покачиваясь, словно крепко выпил.

– Я не Царь-Ворон, – уверенно сказал Филин, не оглядываясь на старосту. – Но теперь, по меньшей мере, знаю, как называется эта дрянь.

Сергей испуганно посмотрел на него, и Филин знал, что он видит за белым деловым костюмом заместителя – черно-синее одеяние Царя-Ворона и блестящие крылья за спиной.

– Андрей Петрович, пожалуйста, – взмолился парень, когда они поднялись по лестнице и вышли на преподавательский этаж. – Пожалуйста, скажите, что происходит. Я ничего не понимаю…

Филин ухмыльнулся. Прижал руку к панели замка возле своей комнаты, и дверь открылась. Все, конечно, было плохо, просто очень плохо – но в надежно запертом ящике его письменного стола хранилось несколько бутылок дорогого коньяка в подарочной упаковке, и Филин знал, что сегодня свернет им головы.

А там и до солей дело дойдет. Гулять так гулять, имеем полное право.

– Конечно, ты должен хранить молчание, – сказал Филин, пропуская Сергея в комнату. Тот с готовностью закивал. Филин устало расстегнул пиджак, опустился в кресло и указал старосте на стул. – Потому что если о том, что я тебе скажу, узнает хоть кто-то, то приворотное зернышко станет самой мелкой проблемой для всех нас.

– Я ничего не скажу, – нахмурился Сергей и прижал руку к груди. – Честное слово.

Филин улыбнулся. Этот жест был в ходу у путешественников и авантюристов, и наверняка Сергей позаимствовал его у спутников в одном из своих путешествий. Ну и хорошо. Парень наверняка искренен.

– Все началось восемь лет назад, – устало вздохнул Филин, старательно подавляя в себе желание вынуть одну из бутылок прямо сейчас. Они звали его тоненькими хрустальными голосами из-за закрытой дверцы ящика, но пока Филин мог игнорировать их призывы. – Я тогда жил у Килиманджаро и был тяжело болен. Очень тяжело.

Во взгляде Сергея появилось понимание.

– Подождите, это на Земле Килиманджаро, да? – уточнил он. Филин кивнул, и Сергей сказал: – Но ведь там сеть наркопритонов… крупнейшая в Солнечной системе.

Похоже, парень снова растерялся.

– Я и говорю, что был болен, – мягко ответил Филин. – Тогда моя зависимость почти достигла точки невозврата. Но только нахождение под препаратами не позволяло мне поддаться ему. Потому что он хотел заглянуть в наш мир моими глазами. Конечно, этого нельзя было допустить.

– Царь-Ворон, да? – прошептал Сергей. Когда Филин начал свой рассказ, то он не сомневался, что ему не поверят. Но вот Сергей сейчас верил. Полностью и безоговорочно.

– Да, – кивнул Филин. – По всей вероятности, у меня глубокое раздвоение личности или какое-то другое заболевание, которое не фиксируют медицинские приборы. Именно из-за него Царь-Ворон и выбрал меня. Я – его ключ к дверям в наш мир. Возможно, я его аватар. До определенного момента у меня получалось с ним сражаться, но потом Лаверн наделил меня магическими способностями… и ты сегодня видел, чем все закончилось.

Сергей выглядел так, словно готов был разреветься, как девчонка. Филин его не винил. Он и сам почти стоял на пороге глубокой истерики.

– И что же нам делать? – спросил Сергей. Филин неопределенно пожал плечами.

– Не знаю, – ответил он.

– А чего он хочет? Царь-Ворон… Что ему надо?

– Не знаю, – повторил Филин и как-то жалко улыбнулся. – Я, конечно, постараюсь сделать все, чтобы не выпустить его снова. Но от меня, увы, мало что зависит. Особенно теперь.

– Я никому не скажу, – решительно сказал Сергей. – Но, Андрей Петрович, вы тоже должны…

«Ага, – устало подумал Филин, – кажется, дело дошло до шантажа».

Ему вдруг стало невыносимо скучно. Он представил, как Сергей попросит выдернуть зернышко из паразитки Флер, и с трудом подавил зевоту.

– И что же я должен? – спросил он с обманчивой мягкостью. Сергей почесал щеку и ответил:

– Бороться, Андрей Петрович. Вы должны бороться. Потому что хватит с нас Лаверна. Царя-Ворона мы точно не выдержим.

«Дурачки, – горестно подумал Филин. – Вас ведь и учат магии только для того, чтоб бросить на Царя-Ворона».

Он представил, как на холме, под весенним небом, лежат погибшие. Вот Анна, вот ее подруга Ломинцевская, вот и Флер, и Сергей… Открытые глаза слепо смотрят вверх, туда, где в размеренном круговороте парят огромные черные птицы.

– Я не на стороне чудовищ, – решительно сказал Филин. Сергей вдруг улыбнулся – открыто и лихо – и откликнулся:

– Я в этом никогда не сомневался.

– Примерно так выглядит мой мир.

Лизу раздражало то, что она никак не могла понять: сон ли это или явь? Они с Лаверном лежали, вытянувшись, на траве, головой к голове, от фейери пахло чем-то неуловимо притягательным, и в небе над ними парили облачные города.

Они постоянно меняли форму. Из высоких стен замков выбрасывались мостки и вырастали кружевные балкончики, а от ворот вдруг выбегали дороги, и отряды белых всадников отправлялись в путь, и ветер трепал их волосы и флажки на копьях. А потом замки превращались в уютные деревенские домики с розовыми крышами и яблоневыми садами, и Лиза видела, как на скамейках сидят парни и девушки, смеются, а потом целуются.

– Красиво, – призналась она. – Очень красиво.

– Так было, – печально усмехнулся фейери. – Так было давным-давно, когда предки людей еще прятались на деревьях. Я не знаю, как там теперь.

Лиза удивленно покосилась в его сторону.

– Ты же говорил «Я здесь, я везде, я всегда», – сказала она. – Не можешь посмотреть?

Лаверн фыркнул.

– Теперь это владения Царя-Ворона, несносное чудовище! Я не могу заглянуть туда! – гневно воскликнул он и тотчас же с нескрываемой грустью добавил: – Наверняка все там сделалось по-другому. И нет ни садов, ни замков, ни моих подданных. Царь-Ворон все разрушил.

На мгновение Лизу придавило к траве настолько тяжелой, томительной тоской, что она едва не расплакалась. Он ведь действительно был последним фейери, этот невыносимый Лаверн, он хотел вернуться домой, и она сейчас понимала это стремление, как никто другой.

– А я больше не была на Земле, – вдруг призналась Лиза. – Никогда не была. Просто смотрела трансляции с камер по сети. Представляешь, на месте моего дома теперь пункт зарядки роботов-пилотов. А там, где была школа, теперь стоянка для флаеров…

Она ожидала какой-то особенно язвительной насмешки, но Лаверн понимающе произнес:

– Неудивительно, Лиз. Сколько веков прошло. Каким был твой дом?

Во сне он был намного серьезнее, чем наяву. Лиза прикрыла глаза. Она каждую ночь видела во сне дом, сад и маму, но сейчас, когда Лаверн спросил, обнаружила, что знакомая картинка выцвела, поблекла и утратила жизнь. Все давным-давно прошло и закончилось, от ее мамы даже праха не осталось. Ничего нет. Она провела на Марсе больше времени, чем дома.

Она никогда не сможет вернуться по-настоящему. Только во сне – и утром подушка снова будет мокрой от слез.

– Я… – начала было Лиза, и по щеке тотчас же сбежала слеза. Она провела ладонью по щеке и ответила: – Прости. Я не могу сейчас об этом.

– Там наверняка было красиво, – без малейшей насмешки сказал Лаверн. Облачный город над ними растаял, и несколько мгновений Лиза смотрела в абсолютно чистое небо. Потом Лаверн поднял руку, и по синеве вновь побежали облачные нити.

– Смотри, – произнес фейери. – Похоже?

Облако соткалось в знакомый дом: старый, двухэтажный, еще дореволюционной постройки. Вечернее солнце брызнуло на облачную белизну радугой, и Лиза увидела знакомые стены из темно-красного кирпича, цветущую персидскую сирень под распахнутыми окнами, детскую площадку, белье, трепетавшее на веревках, словно паруса пиратских кораблей. Кажется, она услышала знакомый скрип качелей. Из чердачного оконца выбралась кошка, перепрыгнула на ветку сливы и, изящно подняв лапу, принялась вылизываться.

– Да, – прошептала Лиза. – Да, это он.

Это было невыносимое, рвущее на части чувство. Горло сдавило – она поняла, что сейчас умрет. Просто задохнется в слезах и своих воспоминаниях.

– В самом деле, красиво, – серьезно ответил Лаверн. Вздохнув, он поднялся, сел рядом с Лизой и взял ее за руку.

– Это сон, да? – спросила Лиза, и фейери кивнул.

– Конечно, сон. Наяву ты совершенно невозможное чудовище, а во сне с тобой вполне можно общаться как с разумным существом.

– Я не чудовище, – только и смогла выговорить Лиза. Облачный дом с сиреневым садом был настоящим, и она с затаенным желанием и страхом ждала, что откроется дверь, и во двор выйдут маленькая Лиза и мама.

– Я знаю, – с прежней серьезностью согласился Лаверн. – Но не могу так тебя не называть, уж такова моя природа. Не принимай близко к сердцу. Мы, фейери, были ужасно несерьезным народом. А теперь вот остался один я – и я тоже несерьезен.

Он погладил Лизу по виску согнутым указательным пальцем и сказал:

– Ты вернешься. Обязательно вернешься. И я вернусь.

– Остались мелочи, – Лиза шмыгнула носом и тоже села. Двери дома не открылись, никто не вышел. Облачное видение медленно таяло, тянулось туманной дымкой к закатному солнцу. Здесь тоже было хорошо: Лиза и фейери сидели среди удивительно красивого дикого сада с растрепанными розовыми кустами. От деревьев по траве тянулись таинственные сиреневые тени.

– Мелочи, девчонка? – усмехнулся Лаверн. – Победить Царя-Ворона – это, по-твоему, мелочи?

Лиза вздохнула. Старый дом из воспоминаний, отраженный в небесах, придавал ей сил.

– Главное взяться, – ответила Лиза. – А там решим.

Проснувшись, Лиза покосилась на часы – половина второго ночи – и долго лежала просто так, глядя в потолок и не в силах заснуть снова. Интересно, насколько эти насланные сны отражали реальность? Ведь если они во многом были правдивы, то… Лиза неохотно призналась себе, что фейери выглядел весьма интересным и привлекательным. Не только как мужчина – он казался вполне приличным, порядочным человеком.

И это было странно. Получалось, что и наяву Лаверн должен был быть не таким плохим. Ну, хочет вернуться домой – так и что? Лиза тоже хочет. Характер у него, конечно, не сахарный, так и все мы не без греха. Заместитель Филин, похоже, пьет, как черт: конечно, от него никогда не пахло перегаром, а интеллигентное лицо не носило отпечатка загулов – но Лиза чувствовала в нем что-то общее со своим отцом и дядькой.

Интересно, как они там? Лиза вспомнила, что собиралась написать Михайлине Ломинцевской, и тотчас же поняла, что в этом нет смысла. Лаверн вычеркнул всех обитателей академии из мира – никто и никогда о них не вспомнит, не будет искать, не заплачет, если что-то случится.

Лиза не любила ощущение внутренней путаницы и раздрая, но сейчас поняла, что ее начинает тянуть в разные стороны. Лаверн показался ей хорошим – но при этом он успел наворотить таких дел, что с ним рядом и стоять-то не хотелось. В конце концов, разве есть смысл равнять события во сне и наяву?

Лиза растерялась окончательно.

Колючка едва слышно посапывала на своей кровати, Комета привалился к ней под бок и бодро похрапывал на сто мелодий, периодически рассыпая вокруг себя искры. Наверняка ему снилось что-то приятное. Лиза вздохнула, поднялась и, стараясь ступать как можно тише, вышла из комнаты.

Балкончик, на котором они тогда встретились с Лаверном, был пуст, и Лиза вдруг ощутила укол одиночества. И на что, интересно, она рассчитывала? Даже если этот сон тоже был общим, с чего бы Лаверну вставать и отправляться на ее поиски? Он, должно быть, просто перевернулся на другой бок и стал смотреть сны уже без участия Лизы.

Почему ей тогда настолько грустно?

– Не спится, девчонка?

Лиза даже подпрыгнула от неожиданности. Лаверн выступил из серебристой тени на стене, и Лиза невольно задалась вопросом, сколько времени он тут провел. Может, тоже ждал, когда она придет?

Зачем она вообще пришла? Спала бы дальше.

– Да вот, что-то уснуть не могу, – пожаловалась Лиза, почесав правое веко. Лаверн понимающе покачал головой, приблизился. Длинный жемчужно-серый плащ, стелившийся за ним, был усеян звездами. Лиза узнала созвездие Большой Медведицы, потом увидела сплетение галактик в паху у Ориона.

– Кто ты? – спросила она, прекрасно понимая, что ей все равно не скажут правду. – Кто ты на самом деле?

– Я последний король фейери, – доброжелательно улыбнулся Лаверн. – А ты – несносное чудовище, которое об этом забыло.

Лиза нахмурилась.

– Во сне ты был намного приятнее, – поддела она. Фейери понимающе качнул головой и заметил:

– У тебя красивый дом, Лиза.

– А у тебя был красивый мир, – Лиза говорила совершенно искренне, и в эту минуту ей хотелось бы сказать совсем о другом, но она неожиданно для себя промолвила:

– Мы так и будем тут встречаться по ночам…

Она вдруг поняла, что на самом деле ей хочется именно этого: встречаться с Лаверном так, чтоб никто не узнал об их встречах. Лизе было стыдно. Она не должна была чувствовать влечения, но Лаверн все равно привлекал: какой-то открытостью, свободой делать то, что считает нужным…

И возможностью вернуться домой, что уж там.

– Я бы хотел этого, – признался Лаверн с такой неподдельной открытостью, что у Лизы сердце защемило. – Ты мне действительно нравишься, чудовище.

– Это чем же? – нахмурилась Лиза. Невольно вспомнился один из соседских парней, который однажды оперся о забор и, небрежно жуя жевательную резинку, произнес: «Нравишься ты мне, Лизка. Пошли, что ли, в дом, пока бати твоего нет?»

Лиза тогда выплеснула ему в лицо ведро грязной воды, и незадачливый кавалер едва ворота не снес – так ему хотелось отквитаться. Но Лиза успела спрятаться в доме, а там и отец вернулся от соседей, и ведро воды показалось любителю легкого интима этакой простенькой разминкой.

Не то что бы отец настолько сильно пекся за Лизину честь. Просто тот паренек был ленив и небогат, и с него нечего было стрясти в случае чего.

– Тем, что ты живая, – сказал Лаверн. Он взял Лизу за руку, и прикосновение отдалось легким дуновением летнего ветра: не жаркого, а наоборот, несущего прохладу в душный день. – Ты хочешь быть собой в любых обстоятельствах, ценишь свою свободу и не боишься условностей.

– Ты про платье? – прищурилась Лиза. – Обещал же, что все забудут. А Анна вот помнит.

– И про него в том числе, – Лаверн улыбнулся, пробежался пальцами по растрепанной косе Лизы, небрежно брошенной на плечо. Повинуясь его прикосновениям, волосы пригладились, послушно легли в прическу, и Лиза почувствовала, как невольно выпрямляется спина. Королевская осанка – это, конечно, здорово, но как же с ней тяжело ходить!

– Но вообще у меня есть предложение, – сказал Лаверн. – Пойдем прогуляемся?

За все время, проведенное в академии, Лиза ни разу не покидала стен замка. Занятия и подготовка к ним отнимали у нее массу времени, да и вообще приключений выпало столько, что о прогулках Лиза думала в последнюю очередь. Но сейчас, когда они с Лаверном вышли из здания и, миновав внутренний дворик и выйдя за ворота, очутились в саду, Лиза поняла, что давно должна была оказаться здесь.

В саду была осень, хотя Лаверн, конечно, мог выбрать любое время года. Кроны деревьев полыхали всеми оттенками красного, но в этом, вопреки ожиданиям Лизы, не было ничего тревожного. Лиза не любила осень. Приход сентября всегда заставлял ее испытывать зудящую тоску и волнение: вдруг она проснется, и окажется, что вся ее жизнь на Марсе была сном, и сон закончен. Но сейчас, бредя вместе с Лаверном по саду, Лиза чувствовала, что тревога покинула ее. Это было странное, непривычное ощущение.

– Красиво здесь, – сказала она, стремясь похвалить Лаверна. Из густой травы выбрался крупный черный жук, посмотрел на идущих и снова убежал. Жук был занят делом: убирал увядшие травинки и сломанные цветы.

– Спасибо, – улыбнулся фейери. – Видела бы ты, какой сад был у меня дома, чудовище.

– Не называй меня чудовищем! – обиделась Лиза. Вот тоже, заладил… – Еще большой вопрос, кто тут настоящее чудовище.

– Хорошо, не буду, – тотчас же согласился Лаверн. С ветки вспорхнула птица и опустилась на его протянутую ладонь с золотистым яблоком в руке. Когда птица улетела, фейери протянул яблоко Лизе: – Хочешь?

Задумчиво взяв яблоко, Лиза смотрела по сторонам. Ночной сад не был темным, но рыжий свет, падавший на траву и деревья от парящих в воздухе фонарей, придавал ему таинственное сумеречное очарование. Лиза вдруг подумала, что всегда мечтала о чем-то похожем: идти в саду вместе с любимым человеком…

«Ну-ка стоп, – осадила она себя. – Лаверна таким при всем желании не назвать».

Но чувство полного спокойствия и умиротворения было настолько глубоким, что Лиза решила поддаться ему. Все равно у нее не было иного выхода. Сергей прав: с первой базы не сбежать, и уж лучше выдать нужду за добродетель и не мучиться…

– А как ты думал, я среагирую? – спросила Лиза и добавила: – На потерю платья.

Фейери мелодично рассмеялся.

– Я был уверен, что ты расплачешься. И бросишь в меня чем-нибудь тяжелым.

– Я собиралась, – призналась Лиза. – Вот только тяжелого под рукой не оказалось.

– Похоже, мне очень повезло, – улыбнулся Лаверн. Повинуясь движению его руки, из травы взлетели бабочки – крупные, источающие ровный серебристо-голубой свет. Лиза ахнула от удивления – бабочки поплыли вверх, то сплетаясь в удивительные фигуры, то рассыпаясь над садом. Лизе казалось, что она находится в самом сердце бесшумного водоворота – и это уже не бабочки, а звезды и новые галактики, которые рождаются здесь и сейчас, прямо на ее глазах.

Теперь все обрело смысл. И то, что Лиза утратила дом, и то, что Лаверна изгнали – и то, что они встретились и сейчас стояли на поляне под яблонями.

– Как красиво… – прошептала Лиза.

– Я рад, что тебе нравится, – так же негромко ответил Лаверн. – Они так танцуют каждую ночь. Если хочешь, будем приходить сюда вместе и смотреть на них.

Бабочки взмыли к вершинам деревьев сверкающей волной и, рухнув вниз, растаяли в траве. Лиза поймала себя на том, что улыбается, широко и искренне, словно ребенок, впервые попавший в цирк. Это было настоящее чудо, сбывшееся, а не просто обещанное.

И она понимала, что чудо не должно застить ее разум.

– Посмотрим, – сказала Лиза. – Иногда ведь и спать нужно.

Лаверн нахмурился. Он сразу же понял, куда клонит Лиза, и это ему не понравилось.

– Думаешь, я тобой манипулирую, невыносимая девчонка?

– Ну, не без этого, – кивнула Лиза. – Или кто-то крутит нами обоими, и мне ни то, ни другое не нравится.

– Как ты могла такое подумать, – обиженно произнес фейери, и Лиза готова была поклясться, что его обида вполне искренна. – Я не имею привычки врать и дурить людям голову.

– Да? – Лиза сделала вид, что очень удивлена. – А по-моему, фейери только этим и занимаются.

Она была уверена, что Лаверн рассердится – но, к искреннему удивлению Лизы, фейери приблизился к ней и произнес:

– Не всегда же. И не с тобой.

– Ха! – воскликнула Лиза. – А платье?

– Я за него уже извинился, – напомнил Лаверн и легонько поцеловал Лизу в губы. Ощущение было таким, словно трава под ногами пришла в движение, и Лиза вдруг почувствовала себя расслабленной, мягкой и покорной.

Лиза не знала, что это. Ей хотелось надеяться, что это постороннее воздействие – и в то же время она всем сердцем хотела, чтоб это было началом влюбленности. Сейчас, стоя в ночном саду и опираясь на Лаверна, чтоб не упасть от волнения, Лиза думала, что ей нужно именно это – чувствовать рядом с собой другого человека. Не быть одной.

А потом из-под земли вдруг вырвались упругие петли, по лицу Лизы хлестнула листва, и на мгновение девушку оглушило приторным ароматом роз. Лиза увидела, что находится в самой настоящей клетке, созданной из розовых кустов. Крупные алые бутоны закачались под невидимым порывом ветра.