Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Дан Лебэл,Кристина Юраш,Александр Нерей,,Ольга Булгакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 340 страниц)

– Господь Великий, Харвис, какой ты зануда, – устало сказал полковник и принялся нарезать на ломтики здоровенный кусок мяса с кровью. – Прекрасная госпожа Эвглин уже совершеннолетняя девица и сама решает, что ей пить, когда и с кем. Кстати, как дворянин и офицер, дорогая Эвглин, – полковник отдал ей поклон и продолжал: – я дал клятву защищать и поддерживать тех, кто нуждается в помощи. Поэтому приглашаю вас под гостеприимный кров моего шатра – разумеется, ровно до тех пор, пока для вас не построят ваш собственный.

Как истинный военный полковник решил не разводить церемоний, а устраивать штурм. Принц Альден даже головой покачал: дескать, ловко придумано! Ловко и быстро.

– Благодарю вас, господин полковник, – Эвглин улыбнулась самой очаровательной улыбкой, – но я отлично разместилась у своего наставника.

Все благородное общество в столовой посмотрело на Харвиса так, словно выяснилось, что он отбирает хлеб у больных детей и вдов.

– Ты, Харвис, не просто зануда, – сказал Матиаш. – Ты, Харвис, еще и сволочь.

– Не стоит ссориться, господа! – промолвила Эвглин, стараясь выглядеть как можно более милой и беззащитной. – Я приехала учиться, и мне действительно стоит больше времени проводить с моим наставником.

Теперь все смотрели на нее, и Эвглин понимала, что скрывается за этими взглядами. Дескать, подождем, посмотрим – выбор тут большой, с колдуном гостья долго не пробудет. Конечно, это была страшная наглость и невероятное нарушение всех правил, принц выглядел особенно обиженным. Но идти на открытый конфликт с Харвисом тут никому не хотелось.

– Но я буду очень вам признательна, господин полковник, – Эвглин посмотрела на Матиаша и снова улыбнулась, – если завтра вы расскажете мне, как воевали на драконах.

Лицо полковника сразу же приобрело какое-то масляное выражение. Он с торжеством посмотрел на Харвиса, который откинулся на спинку стула и рассматривал вино в своем бокале: дескать, что, видал? Выкуси!

– Если вы пообещаете, дорогая Эвглин, что будете называть меня просто Матиашем, – почти проворковал полковник. Он смотрел на Эвглин, подперев ладонью щеку, и, казалось, вот-вот начнет ронять слюну, настолько красноречивым было выражение его лица. Эвглин кивнула и обернулась к принцу, улыбнувшись ему еще слаще, чем полковнику. Альден выглядел расстроенным: двое типов более низкого происхождения практически обошли его на повороте.

– Ваше высочество, я много слышала о вас еще в столице, – промолвила Эвглин, стараясь говорить уверенно и искренне. – И для меня большая честь сегодня познакомиться с вами. Я бы очень хотела узнать еще больше о том трагическом событии, которое привело вас в эти края… конечно, если у вас найдется время и желание рассказать мне о них.

Теперь его высочество смотрел с нескрываемым удовольствием и торжеством. Эвглин вдруг вспомнила, как еще дома попробовала пригласить на свидание старосту курса. Тот презрительно спросил: «А ты кто, та уборщица?» – и сделал вид, что не знает ее, хотя они учились в одной группе. А теперь за внимание Эвглин бьются такие люди, которые не пустили бы того старосту чистить себе сапоги.

«Вот и посмотрим, – подумала Эвглин с неожиданной злобой. – Может, и не придется никуда возвращаться».

– Разумеется, расскажу, – кивнул принц, и было видно, что он очень доволен. – Впрочем, это очень долгая и очень печальная история.

– Вроде бы я никуда не тороплюсь, – ободряюще улыбнулась Эвглин. – И, надеюсь, у меня получится разделить вашу печаль.

От таких слов его высочество, что называется, поплыл и незамедлительно предложил выпить еще. Эвглин покосилась в сторону Харвиса, и колдун помедлил и кивнул.

– Да вы настоящая светская кокетка, – холодно заметил он после того, как слуги принесли серебряные вазочки с дынным мороженым и высокие кувшины с шербетом. Эвглин сразу заметила, что Харвис недоволен, и это было плохо, очень плохо. Она ведь нуждалась именно в помощи и поддержке Харвиса. Никто, кроме него, не сможет вернуть ее домой.

– Не сердитесь, пожалуйста, – негромко попросила Эвглин и дотронулась до руки Харвиса. По счастью, на это не обратили внимания: полковник начал рассказывать какую-то военную историю. – Я просто пытаюсь быть вежливой, мне ведь не нужны проблемы.

Харвис устало прикрыл глаза.

– Хорошо, что вы это понимаете, – произнес он и добавил уже громче: – Господа, мы вынуждены вас покинуть. Завтра на рассвете я начну занятия, так что госпоже Эвглин надо отдохнуть с дороги.

По столовой пролетел стон глубокого разочарования, но Эвглин заметила, что теперь никто не решается спорить с колдуном или же уговаривать ее остаться. Что ж, это к лучшему.

Снаружи царила тяжелая, давящая жара. Воздух казался густым и неподвижным, и Эвглин подумала, что надвигается гроза. Солнце медленно клонилось к закату, забрасывая скучный песчаный пейзаж пригоршнями алой, розовой и золотой краски. Все, выпитое в шатре, моментально ударило в голову: ноги предательски подкосились, и Эвглин подумала, что никогда раньше не была настолько пьяна. Под сандалию подвернулся предательский камешек, и, если бы не Харвис, вовремя подхвативший ее под локоть, Эвглин наверняка упала бы или подвернула ногу.

На какой-то миг Эвглин почудилось, что время остановилось. Чужая рука, державшая ее, была жесткой и сильной – при желании Харвис смог бы сломать Эвглин кость, как сухую веточку.

– Не бойтесь, – негромко произнес колдун. – Меня не надо бояться. Пойдемте в шатер… вы ляжете отдохнуть, а я расставлю вешки по периметру.

– Вешки? – переспросила Эвглин. По губам Харвиса скользнула лукавая улыбка.

– Защитные вешки, – повторил он. – У нас наверняка будут незваные гости.

* * *

Ночь, как и все ночи в этих краях, выдалась прохладной. Но Харвису это не принесло облегчения.

Сначала он долго ворочался в кровати, пытаясь заснуть, но, разумеется, ничего не получалось. Эвглин пожелала ему доброй ночи, устроилась в гостевой половине шатра, и Харвис слышал, как за пологами, отделявшими одну часть помещения от другой, легонько зашуршала одежда. Девушка готовилась ко сну, и думать о ней было невыносимо.

И Харвис, конечно же, думал. Он почти видел, как соскользнула на пол юбка, как сверху легла белая студенческая рубашка – вроде бы такая скромная, но в то же время будившая лишь одно желание: снять ее, да поскорее, и увидеть, что же таится за нарочитой скромностью. Эвглин остается в одной нижней рубашке и ныряет под одеяло…

Мысленно Харвис дал себе пощечину.

Все обитатели поселка ссыльных были уверены, что колдун времени даром не теряет, и в его шатре сейчас творится самый разнузданный любовный акт. Харвис прекрасно знал те заклинания, которые заставили бы Эвглин прийти в его половину, лечь на ложе рядом и получать удовольствие – и наверняка и принц, и полковник Матиаш, и Михаль думали, что Харвис так и поступил: провел ладонью по воздуху, словно гладил невидимое животное, и сказал нужные слова.

Соблазн был невероятный. Харвис лежал на кровати, таращился в потолок, усиленно гоня мысли о том, что Эвглин сейчас могла бы сейчас впиваться тонкими белыми пальцами в его плечи, он вбивал бы ее в кровать то быстрыми и нервными, то размеренными и плавными движениями, и финал бы наступил одновременно для них обоих. Девушка понравилась ему – не только потому, что Харвис видел женщину несколько лет назад, что уж говорить о любви и страсти. Эвглин была решительной и отважной, она не побоялась в одиночку отправиться в полное опасностей путешествие и умела добиваться своего. Она сумела устроиться в чужом мире – и неплохо, надо сказать, устроиться… Харвис снова подумал, что верит ей. Ну не было в их мире таких девушек, к большому сожалению для мира.

А на плечах у нее тоже веснушки – такие же рыжие и нежные, как и на скулах. Харвис исступленно целовал эти плечи, пахнущие ландышами, пальцы девушки зарывались в его волосы, и Эвглин закусывала губу, чтоб удержать стон, но потом все-таки шептала: Харвис… – и шепот обжигал, как плеть.

– Харвис…

Он открыл глаза и увидел Эвглин возле кровати. Девушка присела на самый краешек и выглядела испуганной. В голове Харвиса сразу же мелькнул добрый десяток таких же нервных предположений: в шатер заполз скорпион, Эвглин приснился страшный сон, может, она заболела какой-то из своих иномирных болезней?

– Что? – хрипло спросил Харвис. Девушка убрала за ухо кудрявую рыжую прядь и ответила:

– Там, снаружи, что-то грохочет. Мне страшно.

Грохочет? Дракон отвязался и пошел перекусить среди ночи? Харвис представил, как Пушок сунул голову в шатер принца и выискивает халву, и едва не рассмеялся.

– Сейчас разберемся, – уверенно сказал он, поднимаясь с кровати. Пижамные штаны предательски топорщились в паху, и Харвис вспомнил студенческую шутку: нет ничего легче срамного уда – только помыслишь о девице, он и взлетает.

Теперь вот попробуй, опусти.

Харвис вышел из спальной части шатра в большую гостиную и услышал, что снаружи действительно раздается грохот, словно какое-то большое животное бродило по поселению и что-то искало, да не могло найти. Вот оно о что-то споткнулось, и Эвглин, которая шла за Харвисом, вскрикнула и вцепилась в его плечи.

– Что это? – услышал он дрожащий девичий шепот и ответил:

– Вешки. Я же говорил, что у нас будут гости.

Испуганное дыхание Эвглин опаляло спину. Харвис подумал, что сегодня будет купаться в бассейне с ледяной водой, вытряхивать неуместные мысли.

– Какие гости?

Харвис осторожно отстранил полог выхода и выглянул из шатра. Снаружи царила глухая ночь, расставленные вешки наливались тревожным голубым светом: сработала защита. Возле шатра бродил полковник Матиаш собственной персоной, и Харвис понимающе кивнул. Именно Матиаша он ждал первым: полковник не имел глупой привычки откладывать важные дела в долгий ящик и отправился на штурм.

– Это полковник, не бойтесь, – сказал Харвис, опуская полог. Приобняв Эвглин за плечи, он мягко подтолкнул ее в сторону спальни. Девушка послушно сделала несколько шагов, а затем спросила:

– И что, он всегда так ломится?

– Ко мне – в первый раз, – усмехнулся Харвис. Снаружи послышался грохот и забористая нецензурная брань: лихой вояка снова наткнулся на вешку, и магическое поле спружинило, оттолкнув незваного гостя в сторону.

– Почему он не может пройти? – поинтересовалась Эвглин. Ее лицо обрело тяжелое, усталое выражение. Харвис поднял с ковра одну из вешек и продемонстрировал гостье: деревяшка, похожая на детскую кеглю. Эвглин задумчиво дотронулась на нее и отвела руку.

– Их используют для защиты от животных и насекомых, – объяснил Харвис. – Я немного подкорректировал магическое поле, и теперь наш друг Матиаш бродит по периметру, ищет шатер и не видит его.

Эвглин вдруг рассмеялась. Смех у нее был чудесный – словно колокольчик звенел.

– Невероятно, – проговорила она. – То есть, он планировал забраться сюда, ко мне – и теперь просто не видит шатра?

Харвис кивнул.

– Не видит. Как и пустынные кабнюхи, скорпионы и прочие неприятные гости.

Эвглин нахмурилась.

– Кабнюхи? – спросила она. – Кто это?

Харвису подумалось, что сон продолжается. Он только во сне мог говорить с очаровательной девушкой о кабнюхах среди ночи, когда снаружи полковник Матиаш пытался бы взять штурмом шатер с феей своих грез.

– Это такие дикие свиньи. Иногда забредают из-за гор… – сказал Харвис, и снаружи раздался полковничий рев:

– Да мать твою! Где он?

Если бравый Матиаш ходил в атаку с такими воплями, то неудивительно, что он стал героем и покорителем: враги разбегались так, что с фонарями не найти. Но в этот миг на сцене появился еще один персонаж, который закричал еще громче:

– Матиаш? А ты какого дьявола тут делаешь?!

Глаза Эвглин удивленно округлились.

– Это принц? – прошептала она. – Принц Альден?

Харвис кивнул, с трудом сдерживая улыбку. Снаружи снова грохнуло, и его высочество изволил разразиться бранью хлеще полковничьей. Вешки работали просто замечательно.

– Осторожно, дружище, осторожно, – произнес полковник, помогая принцу подняться. – Мне, видишь ли, не спится, тревожит абервильская рана. Пошел прогуляться, хотел зайти к колдуну, мазь попросить…

– К колдуну, – скептически повторил Альден. – С цветами.

Эвглин смущенно отвела глаза. Сейчас, в полумраке, она казалась таинственным видением, феей – Харвис не удивился бы, если б девушка растаяла на рассвете.

– Вы покорили всех, – сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее. Эвглин вдруг посмотрела на Харвиса с настоящей обидой.

– Перестаньте, пожалуйста, – попросила она с искренней горечью. – Никого я не хочу покорять.

– Цветы потому, что там дама, – твердо сказал полковник. Харвис представил, как он стоит рядом с принцем: высокий, крепкий, похожий на сильного быка-производителя. – Утром сразу же увидит и обрадуется. А тебе-то что не спится?

Принц шумно вздохнул, и полковник тотчас же воскликнул:

– А, ясно! Решил пойти в любовную атаку!

Эвглин завела глаза. Харвис прекрасно знал и Альдена, и Матиаша – они никогда не стали бы брать женщину против ее воли, но такой напор не может не напугать.

– Не бойтесь, – ободряюще произнес Харвис. – Ничего не бойтесь и спокойно идите спать. Вешки их задержат.

Эвглин вдруг посмотрела на него так, что Харвис замер, не понимая этого обжигающего взгляда. Мелькнула мысль: да гори оно все синим пламенем, надо просто провести рукой по воздуху и сказать три нужных слова. А потом присвоить эту девушку и любить ее прямо здесь, на ковре, пока принц и полковник ищут шатер, а вешки раз за разом отбрасывают их в сторону.

Впрочем, у Харвиса была та же проблема, что и у Альдена с Матиашем: он не брал женщин силой.

– Отдыхайте, – улыбнулся Харвис. Никогда он не думал, что улыбка может причинить столько боли. – Завтра начнем занятия.

Когда Эвглин скрылась за пологом, Харвис подошел к выходу, энергично растер ладони и отправил в вешки новый импульс. Снаружи тотчас же раздался грохот и вопли: принц и полковник в очередной раз попробовали пробиться сквозь невидимую завесу и предсказуемо отлетели в сторону.

«Ни себе, ни людям, – подумал Харвис. – Я действительно скотина».

* * *

Утро выдалось тихим и сонным. Солнце лениво выглядывало из-за розовой вуали облаков, и Эвглин подумала, что сегодня обязательно пойдет дождь. Не смоет ли шатры? Или это просто временные строения, а обитатели поселения при непогоде уходят куда-нибудь в более надежное место?

Некоторое время Эвглин сидела в кровати, в очередной раз привыкая к тому, что она не дома, и жизнь изменилась, возможно, что навсегда. Так было каждое утро. В первую волшебную минуту после пробуждения Эвглин думала, что проснулась дома, в собственной постели – а потом реальность наваливалась на нее темным грозовым брюхом. Помнится, в тот день она опаздывала на работу и выбежала из дома, даже не заправив кровать…

Эвглин вспомнила, как ночью вешки раз за разом отбрасывали принца с полковником, и не сдержала улыбки. Это льстило. Это ей нравилось. И то, как смотрел Харвис, нравилось тоже – хоть и пугало.

Эвглин поднялась с кровати, и покрывало тотчас же поползло на постель, простыня расправилась, а подушка станцевала на уголках и легла сверху. Шатер волшебника был полон полезной магии – и слуг не надо. Эвглин сунулась в рюкзак, вынула расческу и привела в порядок волосы, заплетя простую косу. Чем проще и скромнее она будет выглядеть, тем лучше.

На низком столике в гостиной стоял букет полевых цветов – должно быть, тот самый, который ночью принес полковник Матиаш. Интересно, он сам их собирал или отправил ординарца, того худенького паренька с растрепанными волосами? Алые дерзкие маки в компании с нежными светло-зелеными колосьями выглядели настолько хрупкими и в то же время решительными, что Эвглин не смогла сдержать улыбки. Цветы пахли тихо, едва заметно: Эвглин поправила растрепанные лепестки и вышла из шатра в стороне бассейна.

Первым, что она увидела, была спина Харвиса: бледная, уродливая, так покрытая ожогами и шрамами, что кожа выглядела крокодильей, а не человеческой. Потом раздался всплеск воды, Харвис нырнул глубже и сказал:

– Доброе утро, Эвглин.

Конечно, надо было уйти обратно в шатер и не таращиться на колдуна, но Эвглин словно окаменела – она при всем желании не смогла бы сейчас сдвинуться с места, да и не было у нее такого желания.

– Что с вами? – спросила она. Конечно, это было невероятно невежливо, но вопрос сам спрыгнул с языка. Харвис отплыл к дальнему углу бассейна и завис в потемневшей воде лицом к Эвглин.

– Что именно? – ответил он вопросом на вопрос.

– Ваша спина, – сказала Эвглин, чувствуя, как немеют губы. – Это ожог?

Чувство, овладевшее ею, не было страхом. Оно было похоже на то брезгливое любопытство, с которым смотрят на человека, сбитого машиной на перекрестке: вроде бы и жутко, но в то же время глаз не оторвать.

– В том числе и ожог, – ответил Харвис, старательно глядя куда-то в сторону. Конечно, ему было неприятно говорить о своем увечье, Эвглин прекрасно это понимала.

– Сочувствую, – ответила она. – Наверняка это было больно.

Харвис вздохнул. Провел ладонью по воде, словно погладил невидимое животное, и предложил:

– Спускайтесь. Вода хорошая, чистая.

Эвглин захотелось зажмуриться. Кровь прилила к щекам так, что казалось, будто лицо горит. Несколько мгновений она молчала, выбирая, что ответить. Джентльмены так себя не ведут? Чем вы лучше его высочества и полковника Матиаша? Я не собираюсь этого делать?

– Вот так сразу? – насмешливо ответила Эвглин, склонив голову к плечу и пристально глядя на колдуна. Тот пожал плечами.

– А что не так?

Интересно, чего он ждет? Что Эвглин рассердится и уйдет? И зачем это все… Неужели вымещает досаду за то, что ночью в шатер ломились гости – так Эвглин их и не приглашала. И вообще…

Эвглин вспомнила, как учительница истории рассказывала, что в средние века люди купались в рубашках. И помылся, и постирался. Мысленно усмехнувшись, она подхватила рубашку за подол и решительно сняла.

Лицо Харвиса дрогнуло. Похоже, этого он не ожидал. На щеках колдуна тоже появился румянец, и Эвглин ощутила спокойное удовлетворение: так тебе и надо. Она осторожно спустилась в воду по каменным ступенькам и спросила:

– Ну и к чему это все? Вы казались мне порядочным человеком.

Харвис склонил голову в легком поклоне.

– Будь я непорядочным, дорогая Эвглин, вам бы не пришлось спать этой ночью. Конечно, без любви на четверых, но…

Эвглин с трудом подавила желание подплыть к нему и отвесить пощечину. По воде прошла волна.

– Впрочем, это все не важно, – продолжал Харвис, – и наше первое занятие уже началось. Вспоминайте. Что я сделал, когда вы предположили, что мне было больно?

Эвглин недоумевающе посмотрела на него. Харвис выглядел серьезным, и Эвглин вдруг ощутила какую-то детскую обиду – настолько внезапную и сильную, что чуть не расплакалась. Она, совершенно обнаженная, сидела в бассейне с человеком, который при желании мог сделать с ней все, что угодно – и Эвглин позволила бы, потому что никто, кроме Харвиса, не вернет ее домой. Он это прекрасно понимает и вот, начинает отпускать дурацкие шуточки. Проводит, так сказать, разведку боем.

– Вы провели ладонью по воде, – сказала Эвглин. – Вот так.

Харвис оценил ее жест и довольно кивнул.

– Манипуляционную магию уже изучали?

– Нет. Это третий курс, а я только на второй перешла.

Харвис прикрыл глаза.

– Сейчас я пошлю вам дополнительный импульс, – произнес он. – Вы ведь не маг в прямом смысле. Когда дам сигнал, вы повторите свой жест и что-нибудь мне прикажете.

– Что? – растерянно спросила Эвглин. Харвис пожал плечами.

– Что вам больше хочется. Готовы?

Прикосновение чужого волшебства было похоже на порыв теплого ветра, который мгновенно высушил капли воды на плечах и вздыбил волосы. Не отводя взгляда от колдуна, Эвглин протянула руку и подумала: если уж это все неминуемо, то пусть оно будет быстрым. И безболезненным. И не страшным.

Харвис усмехнулся одной стороной рта.

– Вам нужно много заниматься, Эвглин, – произнес он. – И в первую очередь вы должны научиться противостоять чужой воле. У вас хорошо получается, очень хорошо.

Эвглин не сводила взгляда с колдуна, пытаясь понять, что он, черт его побери, имеет в виду. Харвис снова провел ладонью по воде, но Эвглин сказала себе, что с места не сдвинется и ничего не сделает, пока не услышит объяснений.

– Отлично, – довольно произнес Харвис и неторопливо поплыл в сторону ступенек. Эвглин зажмурилась, боясь даже представлять, что сейчас снова увидит эту жуткую крокодилью кожу на человеческой спине и что вообще увидит этого человека обнаженным. Харвис негромко усмехнулся, проплыл мимо, и Эвглин услышала, как он поднимается по ступеням.

– Прошу прощения, – сказал Харвис. – Мне не следовало так поступать, но я не мог не оценить вас. Это была именно оценка на подверженность манипуляциям. Я заставил вас выйти к бассейну, раздеться и спуститься в воду. Надо отдать вам должное – вы сопротивлялись.

Эвглин открыла глаза – Харвис уже успел натянуть длинный пестрый халат и демонстративно отвернулся. Она быстро выбралась из бассейна, и, повинуясь короткому жесту колдуна, из шатра выскочило огромное белое полотенце. Эвглин подхватила его и принялась вытираться.

– Еще раз прошу меня простить, – повторил Харвис. – Джентльмены так себя не ведут. Ничего подобного больше не повторится.

Эвглин нырнула в рубашку и подумала, что они оба хороши. Что она поступила правильно, сняв одежду и нырнув в воду. Что Харвис великий колдун – но он мужчина.

Она вздохнула и подошла к колдуну. Помедлила и опустила руку на его плечо.

– Я ведь именно за этим сюда и приехала, – сказала она. – Вернуться домой… либо обучиться магии.

Некоторое время они с Харвисом смотрели друг на друга, и впервые в этом мире Эвглин охватило странное, томительное ощущение, звенящее в груди. Колдун улыбнулся и, протянув к ней руку, осторожно смахнул со скулы каплю воды.

– И преподаватели в академии еще и не такое откалывали, – призналась Эвглин. Харвис понимающе кивнул.

– Я никогда вас не обижу, Эвглин, – сказал он. – Что бы ни случилось, помните об этом. Хорошо?

Некоторое время они молчали, просто глядя друг на друга. Затем Эвглин посмотрела колдуну в лицо и попросила:

– Не обманывайте меня, ладно? Я всегда пойму, я всегда готова пойти… – Эвглин осеклась, решив не уточнять, на что конкретно она готова пойти. – Но только не обманывайте.

– Никогда, – твердо ответил Харвис. – Никогда, можете мне поверить.

И Эвглин поверила.

* * *

Завтрак в Приграничье традиционно был настолько сытным, чтоб оставалось место для раннего ланча. Харвис смотрел, как повара жарят яичницу с полосками ветчины на огромных квадратных подносах, слушал, как Матиаш рассказывает Эвглин о своих боевых похождениях, и понимал, что настроение медленно, но верно портится. А когда принц начал описывать несомненную красоту здешней песчаной природы и рассказывать об одном изумительном уголке, где как раз сейчас цветут маки, то Харвис с трудом подавил желание нарастить у болтуна прыщ невиданных размеров на лбу.

– Да, там очень красиво, – подтвердил Михаль. Он закончил картину с одалиской ночью, уже успел показать ее принцу, и Харвис, приключившийся рядом, заметил, что волосы у чаровницы обрели отчетливый рыжий цвет, а в чертах лица наметилось определенное сходство с Эвглин. Принц был в восторге и обещал рассчитаться сразу же, как только переведут содержание.

Интересно все-таки, почему государь-отец не казнил бунтаря. Добрым стал, смягчился нравом со временем. Дедушка Альдена, например, отрубил бы всем революционерам головы, причем собственноручно. А тут принца просто сослали с глаз – сидит вот, бездельничает, картинки рассматривает. Харвис, помнится, запросил с оказией все тома «Библиотеки мировой литературы», четыре сотни книг – даже не верил, что их пришлют. Прислали. Принц оценил позолоту корешков, но за полгода ни разу не открыл ни одной книги.

– Я как раз хотел начать новый пейзаж, – продолжал художник. – Если прекрасная Эвглин пожелает, то рад буду пригласить ее на пленэр.

Принц беспомощно посмотрел в сторону полковника, но тот только развел руками: откуда ему было знать, что такое пленэр? Но по лицам Альдена и Матиаша было понятно, что теперь они держат живописца за невероятного извращенца. Причем очень ловкого: тоже времени даром не теряет, так и скачет вперед ветра.

– Ой, я с удовольствием, – сказала Эвглин с какой-то детской улыбкой. – Вы пейзажист?

Теперь уже у Михаля на лице появилось выражение полной беспомощности. За время, проведенное в Приграничье, он написал двенадцать полотен, не имевших никакого отношения к пейзажам. Только обнаженные женщины всех форм и цветов кожи, в самых порочных видах. Давешняя одалиска была еще невинной, если сравнивать с тем, что было до этого.

– Муза некоторое время назад его покинула, – пришел на выручку Альден. Художника нельзя было оставлять в беде: кто еще будет рисовать обнаженную натуру? Не полковник же. – Но я рад видеть, что она возвращается. Кстати, Михаль! Помнится, ты собирался писать бой гладиаторов?

По лицу Михаля было сразу понятно, что он сроду не думал ни о каких гладиаторах. Харвис усмехнулся: события принимали забавный оборот.

– Да, ваше высочество, – негромко сказал художник. – Была у меня такая мысль некоторое время назад.

Альден посмотрел на Матиаша, подмигнул полковнику и продолжал:

– Тогда мы к вашим услугам. После завтрака мы планировали устроить небольшую тренировку, – продолжал принц. Глаза полковника округлились от удивления. – Когда-то мы оба занимались керинейской борьбой, и Матиаш предложил возобновить наши тренировки. Скучно же, господа!

Живописец сник, прекрасно понимая, что прогулка с дамой в укромный уголок отменяется. Зато Матиаш сразу же оживился, и Харвис его прекрасно понимал. Керинейские борцы традиционно сражаются обнаженными, так что принц просто замечательно придумал покрасоваться и показать себя и товарища с лучших сторон.

– Да, прекрасная мысль, – выдавил Михаль. – Я только принесу бумагу для набросков.

Что еще ему оставалось делать? Впечатлить девушку талантом живописца он сможет и здесь.

– Сегодня мы планировали заниматься, – сухо сказал Харвис, промокнув губы салфеткой. Слуга тотчас же бесшумно убрал опустевшую тарелку и поставил перед ним блюдо с десертом: ломтики золотистой хунгарской дыни в меду. Сама мысль о том, что Эвглин будет смотреть на этих прыгающих глухарей на току, причиняла ему неудобство. – Так что, ваше высочество, мы вынуждены откланяться.

Эвглин разочарованно вздохнула, но все-таки кивнула, соглашаясь. Решила не спорить с наставником, и это правильно. Харвис вспомнил о том, как соскользнула нижняя рубашка, как обнаженная Эвглин спустилась в бассейн: не было тут никакой магии, только девичья дерзость и желание показаться более сильной и независимой, чем есть на самом деле.

Хотя, конечно, и магия тоже была, что спорить? Харвис хотел проверить, как далеко сможет зайти. Как далеко зайдут они оба.

– Харвис, дружище, не будьте таким занудой, – посоветовал принц. Отодвинув тарелку, он поднялся, и полковник последовал его примеру. – Я как раз хотел, чтоб вы оценили возможность макеронского броска при моем росте без магического усиления.

Вот, значит, как. Макеронский бросок, конечно же. При нем обычно ассистируют маги, как он мог забыть.

– Разумеется, ваше высочество, – Харвис дал ответ, который Альден ожидал услышать. Плетью обуха не перешибешь. Принц довольно улыбнулся.

– Вот и славно, – сказал он. – Тогда мы можем идти.

Для поединка выбрали площадку за шатрами – там обычно отдыхали драконы в жару. Сейчас, конечно, слуги отогнали их, убрали сор и принесли скамеечки для зрителей. Пушок умудрился-таки устроиться рядом с Харвисом и Эвглин: он толкал их головой и требовал халву.

– Какой прожора! – смеялась девушка. Дракон ее не пугал, даже забавлял. Харвис почесал Пушку надбровья, и тот разинул пасть, требуя лакомство. Эвглин дала дракону здоровенный ломоть халвы, и тот довольно заурчал, прикрыв глаза от наслаждения.

– Так и липнет, – недовольно заметил принц и посоветовал: – Вы с ним осторожнее, дорогая Эвглин. Он бодается.

Дракон что-то пробурчал. Наверняка уверял в том, что он приличный, воспитанный и домашний, и не имеет таких дурных привычек. Чай, не летун с Большой Заставы.

Борцы тем временем готовились к поединку, и Харвис с неудовольствием ответил, что Эвглин не сводит взгляда с принца. Конечно, там было, на что посмотреть. Если прочие благородные господа проводили время в основном на подушках и коврах в компании шербета и медовой выпечки и потихоньку начали расплываться, то принц не отлынивал от привычных ежедневных упражнений. Сейчас, когда слуга шустро натирал его маслом, Альден действительно был похож на гладиатора, готового вступить в бой. Высокий, сильный, крепкий, хорошо стоящий на ногах. Мускулы плавно двигались под загорелой кожей, стоило принцу повернуться.

Эвглин смотрела, не отрываясь.

В отличие от стройного, похожего на эльфа, Харвиса, полковник был крепче и грубее. В нем была тяжелая основательность, которая выражалась во всем: в сильной фигуре без капли жира, в резких очертаниях мышц, в неторопливой плавности движений. Харвис представил полковника в бою и почти увидел, как тот легкими движениями больших рук с мосластыми пальцами разламывает противникам головы.

– Пожалуй, принцу не устоять, – негромко сказал Харвис. Эвглин вздрогнула и испуганно посмотрела на него.

– Сколько за проигрыш? – осведомился Матиаш, наклоняя голову то к левому, то к правому плечу и разминая мышцы шеи. Принц неопределенно пожал плечами.

– Пару червонцев, например? – предположил он.

В следующий миг Матиаш уже свалился на спину, в песок: бросок принца был быстрым и неуловимым. Так леопард кидается на жертву с дерева – мелькнула золотистая молния, и чужое горло уже разорвано.

Эвглин вскрикнула от неожиданности. Соперники покатились по площадке, и ни один из них пока не мог вырваться из захвата другого. Харвис против воли ощутил азарт. Было в этом что-то первобытное: два могущественных самца сражались за самку, и победитель уведет желанный трофей к себе, чтоб овладеть тем, что теперь принадлежит ему по праву. Впрочем, Харвис прекрасно понимал, что никто никого никуда не уведет. По крайней мере, сегодня.

Пусть красуются перед дамой в свое удовольствие.

Наконец, полковник смог освободить руку – в следующий миг уже Альден летел в сторону, и было ясно: Матиаш дерется без шуток, всерьез. Он уже успел рассадить левое предплечье, по руке струилась кровь, и Михаль, вдохновенно черкавший карандашом по бумаге, негромко сказал: