Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

– Ну хватит вам стращать. Жемчужины, искры, пророчество. О возвращении моём расскажите, да сбегу от ваших уроков, куда подальше, – обиделся я на своего ученика-баламута.

– А о Дарующих Жизнь и их Природах узнать? Ай-я-яй! Терпение, молодой человек. Терпение. Его вам, как раз, не хватает. Если ваше возвращение будет простым и лёгким, значит, будет какой-нибудь подвох. Оно должно быть, как испытание. Можно со скафандром, конечно, найти место подобное вашему и заставить кого-нибудь в родном мире вас увидеть.

Раз, и вы уже дома. А со временем сложнее. Анабиоз или другое неведомое средство. Вам решать. Но в ту временную точку вы должны прибыть сознательно. С этим, кстати, искомая вами Ватария-Изарсия может помочь. Так будем о них разговаривать, или нет? – снова с какой-то стати расцвёл улыбкой Ротарик.

– Будем-будем. Только её сам Угодник искать ушёл. Или уйдёт. Мне же туда дорога заказана. Пропуски-допуски все раздал, – вздохнул я и опечалился в очередной раз.

– Ох, как же тяжело быть деревянным, да? А скафандр на что? Удивляюсь я вам. Или вы сами не хотите всё исправить? Дарующая Жизнь с ним разговаривать не будет. Ей тоже особый знак потребуется. Стимул. Условия какие-нибудь несусветные выставит. Объяснение, зачем понадобилась. На прощение ей наплевать. Она не виновна, и всё. А остальное – рок, судьба, фатум, и так далее.

– О скафандре я и не подумал. Но все Николая, дядьку моего, делегировали на этот подвиг. Ему же ещё память свою потом искать. Он же так и не вспомнил, что бессмертный.

– Так не бывает. Смертны все люди. Он мог попасть в чью-то ловушку или шутку. Дома каменные и те в землю врастают со временем, а люди, просто, обязаны уходить. Я не прав? – опять разгорячился отшельник.

– Кто же знает. Только он силу магическую получил и использовал её для людей. За это его наказали, но не смертью, а жизнью. Он всё время в одном и том же возрасте, и всегда помогает другим. Свет души другим дарит. Светит всем людям, а они добреют и красивее становятся. Вот как. Не бывает. Бывает, – не согласился я с отшельником, и уже в который раз.

– Интересно. Очень интересно. С вашим миром на эту тему побеседую. О таком я даже не слышал, – признался Ротарик. – Ну, что же. Приступим к другим объяснениям? Кстати, будете общаться с Ватарией, попросите её проверить ваш допуск-пропуск. Только проверить, а не манипулировать с ним. Узнаете кое-что об их истинном устройстве и назначении, а то раздариваете бездумно, понимаешь. Позволяете себя за нос водить.

– А вы знаете, что мне пещерная ЭВМ цитату рассказывала об этих оборотнях, написанную вашим родственником? Ротариком-IV. Подробности я не очень помню, но там всякое интересное было. О необузданных метаморфозах и их многообразии. Он будто восхищался самками Природы. Кто же это, интересно?.. Я не о вашем предке, а о Дарующих Жизнь. Они сами самки или это их дрессированные собачки-Природы?

– Да, это мой прадед прославился таким образом. Написал много философских трудов, и не только их. Я его прямой потомок. Ношу такое же имя. Надеюсь, по праву. А самки природы, это не Дарующие, а их питомцы. Собачки, так называемые. Расскажу и о них, хотя, сам в тех мирах не бывал.

Когда какой-нибудь обитаемый мир прекращает своё существование, Дарующая Жизнь, которая в нём трудилась, возвращается на планету Куом. Если она уже была мамкой, тогда там умирает впоследствии, а если нет, вполне может ею стать.

То есть, если никогда ещё не делила себя на части. Для этого она должна почувствовать в себе огромную материнскую силу и поверить в себя. Сама поверить в то, что сможет всё преодолеть и произвести на свет нескольких дочек.

Дальше она находит опытных… Назовём их бабками, а лучше повитухами. Находит этих повитух, которые отделяют или отрезают от неё несколько фрагментов туловища. Обычно это конечности. Как правило, нижние. В основном, у каждой такой новоявленной мамки бывает от четырёх до шести дочек. В очень редких случаях, восемь.

Как это выглядит? Некрасиво и неестественно, конечно. Повитухи помогают с этой варварской хирургической операцией, а потом ухаживают и за самой покалеченной мамкой, и за её частями тела, из которых формируются и получаются новые Дарующие. Они же по своему естеству являются живыми и разумными сущностями из особой энергии.

На их родной планете чрезвычайно много и самой жизненной материи, и нашего с вами прото-вещества. Просто сгустки его в первозданной концентрации. С их помощью перерождаются Дарующие Жизнь. У мамки заново вырастают ноги, а из кусочков её плоти формируются новорожденные дочки-девочки.

Вы же теперь понимаете, что они совсем не органические объекты? Что они нечто другое? Понимаете. Неоднократно сталкивались с одной из них.

Но и это ещё не всё. Самое интересное, что одновременно с этим болезненным и противоестественным, для нас с вами, процессом зарождения Дарующих, происходит и другой, не менее важный. Рядом всегда оказывается известная нам собачка-Природа со щенками-девочками. Здесь всё намного прозаичней. Собачки эти сами путешествуют по мирам, по планетам. Отыскивают свои пары и размножаются обычным в образом.

Найдут друг друга самец Природы и самка, а потом появляются у них щенки. Если родятся мальчики, самки раздаривают их людям, знакомым с магией или нуждающимся в ней. А если родились девочки-Природы, их всех мамка перетаскивает обратно на планету-резервацию, а оттуда кто-нибудь из Дарующих переносит их поближе к Куому.

Эти оба процесса идут рука об руку. Появляются дочки у Дарующих, и щенки-девочки у Природ-собачек. Кода девочки Дарующие становятся самостоятельными, перестают нуждаться в опеке повитух, их переносят в тайное место на какой-нибудь планете, где могут существовать их помощницы-Природы. С момента их воссоединения начинается совместное воспитание.

Вернее, подрастающие девочки Дарующие тренируют и дрессируют своих питомцев-собачек. Говорить вместе с ними учатся, понимать друг друга. Телепатию парную потом осваивают. Обучают превращаться или оборачиваться простыми организмами, потом сложными, потом очень сложными. Впоследствии собачки учатся раздваиваться. Точнее, выдваиваться из себя так, чтобы существа, в которые они обернулись, так и оставались живыми.

Причём размеры созданных организмов не имеют значения. Могут сделать и микроскопическую бактерию, и огромного динозавра. Главное, чтобы все они получились жизнеспособными и могли существовать самостоятельно. А если уже по-настоящему решают кого-нибудь создать – приходится конструировать и мужские творения,чтобы была ни от кого не зависимая возможность размножаться.

Потом, уже гораздо позднее, учатся извлекать из этих организмов зернышки жизни и замораживать их для длительного хранения.

Слышали о таком? А когда обучение закончено, ищут зарождающиеся миры и предлагают им свои услуги. Всё происходит примерно так.

– Они ещё должны построить ледяные кометы, а потом на них путешествовать, – вспомнил я сон в альпийской сфере, когда валялся в беспамятстве с поломанными рёбрами и обожжёнными морозом глазами.

– До этого ещё нужно узнать, куда, собственно, лететь. Сами кометы творят на ледяных астероидах. И творят после того, как обозначен вектор поиска. Потом разгоняют и летят, но долетают довольно редко. Единицы достигают мест, которые соответствуют поискам. Остальные попадают в чёрные дыры и застревают в них на долгое-долгое время.

Некоторые никуда не долетают. Погибают или забывают, кто они такие, и начинают хулиганить. Из них-то и появляются оборотни-вурдалаки. Питаться им чем-то нужно? Нужно. А поглощают они, естественно, не мамкины пирожки, а энергию. Не любую энергию…

Вернее, могут любую, но предпочитают ту, которую излучают биологические объекты. Она считается наиболее вкусной. И им совершенно всё равно, какая она. От радости до самого горького страдания, всё идёт в ход. Всё употребляется.

Чем сильнее чувства, тем лучше. Они же многократно отражаются и впитываются в прото-вещество, окружающее объекты. Понятно теперь, кто они и чем занимаются?

– Не совсем. Моя Стихия, она тоже может этими чувствами подкрепляться? Моими в том числе? И откуда тогда берутся такие оборотни, как Пещерыч, если все они кусочками энергий размножаются? Или он женщина, а мужским духом только прикидывается? – задал я уместные вопросы, потому как всё, рассказываемое Ротариком, представлял в необузданных фантазиях, а эти одинокие противоречия в них никак не вписывались.

– Внимательней слушайте. Размножение у них не только вегетативное, но и обыкновенное случается. К тому же, из отделённых кусочков иногда получается, так называемый, брак. Мужская особь Дарующего Жизнь.

Но он, естественно, таким Дарующим стать ни коим образом не может. Их этому никогда не учат. Выгоняют, как только обучатся жить самостоятельно, и забывают об их существовании. Табу такое. Запрещено всем Дарующим о них думать. Но самим изгнанным никто не возбранял заниматься приручением и дрессурой таких же собачек-природ.

Возможно, твой дух, или, кем он представлялся, занимался тёмными делишками, имея при себе нечто подобное Природе. Умной, воспитанной им в тех же пристрастиях, в том же круге интересов, что и у него.

В любом случае, его собачка служит ему верой и правдой, как и все подобные существа. Самоотверженно, ничего не боясь, ни на что не обращая внимания. Преданность – вот то самое слово, которое я искал. Преданная хозяину и его интересам до конца её собачьей жизни.

– На Куклу мою похоже. Да это на всех земных собак похоже. Все они верные их хозяевам, – озарило меня земной догадкой.

– Они научились этому у окружающей природы. Им по-другому нельзя. Вспомни, как они от болезней лечатся? Прибегут на лужайку, скушают пару понравившихся травинок, а через некоторое время выздоравливают. Почему так? Потому что у них особое чутьё. Выбирают травинки с наибольшим скоплением прото-вещества, и съедают их, а сами думают или желают выздороветь. А кто их на то надоумил? Природа.

Такое явление инстинктом называется, но вы уже понимаете, что это не совсем то, что имеют в виду, – объяснил отшельник и умолк, позабыв или сознательно проигнорировав вопрос о Стихии – пожирательнице моих вкусных чувств.

– Значит, мне теперь нужно воспользоваться скафандром, чтобы отыскать Ватарию, и всё ей объяснить? А потом, что делать? Искать свою реальность? Свою параллель и время? – решил я закругляться с бесполезными разговорами и начинать действовать.

– Так-то оно, конечно, так. Однако есть некоторые обстоятельства, о которых я должен вас предупредить. Не очень хочется пугать, но придётся.

Существует большая вероятность, что вас обманут. Одурачат или проведут, как хотите, так и называйте. Но! Именно этот обман впоследствии вас спасёт. С его, и только с его помощью, вы сможете попасть в ваш кластер параллелей и в ваше время. В первую очередь сами должны будете верить в лучшее, как земные собаки, и идти на такое сознательно.

Когда соберётесь в дальний поход, тогда я вас проинструктирую на эту тему. А сейчас давайте продолжим общение. О чём ещё поговорим? Вспомните о том, что у вас промелькнуло в сознании во время наших совместных поисков истины, но вы не заострили на том внимание? Это должно будет помочь преодолеть все испытания, ожидающие вас у выхода из моей обители, – запугал меня Ротарик, но заодно и обнадёжил.

– Если вы пророк, тогда предскажите мне то, что должны, и покончим с этим,– устал я до невозможности и попросил пощады. – Загадки ваши уже надоели. Всё время кажется, что вы чего-то не договариваете. О чём-нибудь сами хотите сказать? Что обо мне известно такого, о чём вы, просто, обязаны намекнуть?

– Я и намекнул уже. Вы исполните всё, предначертанное вам. Справитесь с нелёгким заданием от самой Ватарии. Придётся даже побывать на планете Оборотней. Там кое-что узнаете и о мире, и о вашем Пещерыче. Потом…

Если вдруг Ватария признается, что обманет вас, одарите её вашей особой способностью. Предложите принять облик обыкновенного земного существа и исцелите её яблоком. Это нечто кармическое. Запомните. Несмотря ни на что, сделайте это доброе дело.

Преодолейте, заставьте себя. Это деяние поможет в дальнейшем. Самым неожиданным образом поможет. Такое предсказание вы хотели услышать? – хитро прищурился Ротарик и улыбнулся. – И ещё одно. Я вас не зря остановил с повествованием о приключениях в неизвестном мире с Рекой Времени. Придётся вам туда вернуться и выполнить проваленное задание.

– Чтобы узнать имя Бога? Ни за что. Это табу, как вы говорите. Грех. Проступок, за который не ремешком отхлестают, а чем-нибудь больней, – встал я на дыбы, как Савраска из сказки, не желая даже думать о подобном.

– Не поняли, значит, что за задание там было. Ну-ну. Придётся вам тогда самому до всего додумываться. Без повторения, всё равно, не обойдётесь. Чтобы ваше путешествие благополучно завершилось, вы должны всё сделать правильно. Я закончу, с вашего позволения. Так понимаю, ничего больше узнать вы уже не желаете? Ну, что же. Когда-нибудь не вы отыщете правильный и верный ответ на вопрос, а он вас.

– Может, желать желаю, но место в голове уже кончилось. И терпение. Зудит всё тело. К действию взывает. Так что, извините. Будем расставаться? – ответил я и засобирался в неведомый поход.

– Тогда дайте слово не вмешиваться в дела вашего Пещерыча, которого вы же и вооружили знаниями. Да, что там знаниями. Именно вы надоумили его создать точно такой же скафандр и выкрасть вас из дома. Куда он, по-вашему, умчался сломя голову? Правильно. Искать ваш мир и вашу гроздь.

А о чешуйках, волосках, так называемых ДНК, вам наплели. Тот скафандр к вам приручали по ночам. Но, разумеется, не отдали. Так как? Сообразили, почему не вмешиваться? Да потому что вас тогда не украдут, и ничего, связанного с тем происшествием, не случится. Обождёте, когда всё, что нужно, произойдет, а потом решите, как реагировать. Договорились?

Витаете в облаках? Как своевременно. Мне же ещё поручение нужно сделать, так что, поскорее приходите в себя, – разволновался спокойный Бикмеюшка, обескуражив напоследок так, что я не только потерял дар речи, но и вывалился из своей иллюзии, оказавшись в затхлом подземелье, еле освещённом мерцанием кубического Скафандра Васильевича.

– Где мы? – только и смог я выговорить, когда пришёл в себя.

– А вы, как думаете? На чужой планете? Мы всё там же. На Земле. Чем слушали о древнем Византийском подземелье для отшельников? О православном монастыре наверху и турбазе «Романтик»? Кавказ это. Северный. Между Чёрным морем и вашим Армавиром. За истиной далеко ходить не нужно. Она рядом. Помните о Боге? Не пройдите мимо.

А теперь вы должны меня покинуть. Мне ещё кое-что нужно сделать, – возвратил меня Ротарик в обыкновеннейший мир, а я попал в бесконечный кошмар.

– Что-то ещё нужно? Насчёт чего вы там поручить хотели? – промямлил я, взяв в руки негасимый факел в лице кубика-скафандра.

– Спасибо за напоминание. Попрощайтесь от моего имени с миром. Поблагодарите за всё. Поймёте, что я имею в виду. И сами попрощайтесь, на всякий разбито-коленный случай. Всё на этом. Не поминайте лихом, как у вас говорят, – выговорил Ротарик уже на атласарском и исчез прямо на моих глазах.

– И меня не поминайте вашим инопланетным худом. Спасибо за науку. Всего вам доброго в вашем божественном отшельничестве, – провещал я в сгустившуюся тьму и пошагал неизвестно куда.

Почуял ли сам, где находился выход из подземелья, надоумил ли скафандр, или сам Ротарик, так и осталось загадкой. Только спустя четверть часа после начала прогулки по извилистому лабиринту, украшенному барельефами сказочных лиц полулюдей – полузверей не совсем православного происхождения, я увидел свет в конце тоннеля.

Поспешив к выходу, всё равно успел разглядеть множество надписей на прокопчённых стенах. Я оттуда, мы тут были, привет из Майкопа, Саратова, и так далее, понаписали туристы со всех близлежащих, и не только, краёв и областей, осквернив «Памятник Культуры», как гласила мраморная табличка перед входом в лабиринт.

– Здравствуй, Семалия, – заорал я в небо и чуть не свалился с крутого склона.

Оказалось, что вход в подземелье был посреди обрыва. Сверху его не разглядеть, а снизу заросли деревьев и кустов сгущались до непролазного состояния.

«Спрятали вход», – решил я и поспешил вскарабкаться, как можно выше, потому что Семалия не откликнулась, а меня так и подзуживало облачиться в кубик и проскользнуть в гости к Образу, нарушив тем самым своё обещание.

Кое-как забравшись наверх, оказался посреди настоящего монастыря, о котором рассказывал Ротарик. Точнее, турбазы, поселившейся в старинных строениях, кое-как приспособленных под нужды пеших путешественников.

Никто на меня, девятилетнего карапуза, внимания не обратил, и я спокойно проследовал на выход и далее по дороге, неизвестно куда и неведомо зачем.

– Семалия! Как меня слышно? Как меня видно? – повторял я, снова и снова. – Это Головастик Васильевич. Катализатор! Племянник дядьки Угодника! Алло! Отзывайся, пока мамку Кармальдию не потревожил.

В ответ тишина. Пришлось останавливаться, надевать волшебный скафандр и скользить в сторону Армавира в невидимом и нереальном состоянии.

Куом и его обитатели

– О как! Инопланетник пожаловал? Здравствуйте, здравствуйте! – затряс стриженой бородёнкой Павел, увидев меня, сидевшим на Америке и ожидавшим материализации после использования скафандра.

– Здравствуй, дед. Вижу, ты бодрый и весёлый? Неужели не соскучился по мне? – поздоровался я по-молодецки.

– Вот же, чудные создания. Знают, что мы их речи не воспринимаем, но всё одно поют, – подивился чему-то дед, а потом продолжил: – Атласарий, моя твоя не понимать. Айда во двор, покуда народ не распугал своим кваканьем. Айда, тебе говорят!

– Дед, ты в себе? Какой ещё атласарий? Я, что ли? Был цыганом, а стал… – растерялся я от очередного сюрприза, но взял себя в руки и чуть ли не бегом помчался в хату, чтобы заглянуть в зеркальце над умывальником.

– Туды его растуды. Кубик свой на лавке забыл? Опять, что ли, невменяемый визитёр пожаловал? Эх, Нюра, ведёшь себя, как дура, – запричитал Павел и поплёлся следом за мной.

Как я и ожидал, из зеркальца на меня вытаращился, не кто-нибудь, а Бикмеюшка, собственной подростково-тюркской персоной.

– Хоть не синенький человечек, и то, слава Богу, – вздохнул я с облегчением и в ту же секунду вспомнил, как во время нашей с Ротариком полудрёмы, прямо перед тем, как мне, ни с того ни с сего вдруг захотелось убедиться, что мой собеседник не спит, отшельник изрёк: «Ненадолго сменю твой облик и язык. С помощью… Ладно, не буду об этом, чтобы не смущать. Так для дела нужно. Поблагодаришь потом».

– Обморок отменяется? Нервные какие визитёры пошли. Слова им не скажи. Эй, пехота. Держи своё имущество, – ткнул дедуля кубиком в моё инопланетное величество.

– Извини, старый. Я тут атласаром заделался. Скорее всего, временно. Спасибо за скафандр. Не поминай лихом, дед. Как-нибудь свидимся… Не дай Бог, конечно, – попрощался я с Павлом, Армавиром и Семалией, а потом, для вежливой наглядности, поклонился в пояс и ушёл в сарай, где мигом влился в скафандр и, пока дед бормотал что-то невразумительно-прощальное, уплыл в сторону Фортштадта.

* * *

Спустя пару минут после достижения цели, уже знакомым всё проникавшим пещерно-ракушечным способом, снял скафандр и начал коротать минуты собственной материализации.

– Ну, здравствуй, красивая, – крикнул я на неведомом языке Образу, и так же громко представился: – Временно исполняющий обязанности старшего атласарского величества Бикмей Александр ибн Василий. Всё ещё из мира Скефий астры Кармалии-Светлидии. Алле, оп!

Молнии, как и положено, сверкнули малиновыми зигзагами, а через пару секунд явилась ЭВМ в своём непредсказуемом женском обличии.

– Очень приятно снова увидеться. Вы, как я вижу, последовали моему примеру? Сменили имидж, а потом пошли ещё дальше, и заменили родной русский языком атласаров? Похвально, похвально. Ожидаю вашу команду.

– И вам, здравствуйте. Угодник убыл по назначению? На Ревелию? – первым делом поинтересовался я о дядьке.

– Ещё нет. Где-нибудь проходит курс самостоятельной реабилитации. Возвращение памяти очень длительный процесс, связанный с волнениями и переживаниями, а узнать и вспомнить всё то, что выпало ему… Никому не под силу. Из нормальных людей. Надеюсь, мои уроки помогут с трезвым осознанием и принятием своей личности в таком виде, в каком она оказалась по воле случая или капризу судьбы.

А вы уже научились путешествовать в скафандре? Растёте на глазах. Где же пропадали три недели?

– Меня Ротарик-VII так подрастил. Язык и скафандр – тоже его рук дело, – признался я старой знакомой. – И эти три… Недели? Ого! В общем, гостил у него.

– Вы с ним встретились? И как его отшельничество? – оживилась Образ.

– Он же всего уже достиг. Просил передать привет Семалии, но у меня на атласарском не получилось. Так что, передайте как-нибудь через дедушек, что он нашёл всё, что искал. Путешествует теперь самостоятельно и без скафандра. Чистит космос от негатива и прочей пыли, – рассказал я вкратце.

– Вообще-то, он его давно уже чистит, а у нас лишь иногда отдыхал и набирался сил. Учеников, опять же, пытался найти из высших отшельников. Значит, вы были последним человеком, видевшим Ротарика-VII живым. Печально. Печально, что так всё закончилось, – огорчилась Образ, будто Ротарик, взял, да и умер по моей вине.

– Эй-эй! Что это значит? Не хороните его. Он и сейчас в подземелье на одной горной и романтической турбазе. Ищет учеников, и так далее, – открестился я от причастности к исчезновению галактического деятеля.

– Не вы ли, случайно, подсказали ему или надоумили на такой поступок? – выжгла в моей душе чёрную дыру тётенька Образ, напомнив разглагольствования о творческой степени отшельничества, что могло спровоцировать атласара на поступок равноценный самоубийству.

– Возможно. Но не специально. Он меня назвал своим учителем. Долго обо всём расспрашивал и сам рассказывал. Всё-всё объяснял. А я-то… Огурец малосольный. Вы обо мне никому не скажете? Чтобы не матерились в спину? – расстроился я и опустил голову, осознав, что в очередной раз послужил ускорителем неведомых событий, и спровоцировал не только масштабные изменения, но и, возможно, чью-то смерть.

– Не расстраивайтесь. Он же не умер. Перешёл в другое состояние, и всё. Возможно, и вы его когда-нибудь почувствуете или услышите голос, – начала успокаивать ЭВМ.

– Он обратил себя в особое вещество или энергию, окружающую нас. Так и сказал: «Я всё равно должен превратиться не в тлен, а в удобрение для следующих, за мной бредущих». Почти так. И он тоже утверждал, что это не смерть, а самое начало какого-то нового пути, – припомнил я слова атласара, но на душе нисколько не полегчало.

– А вы куда-то собрались? Не зря же вооружились устройством для пространственных путешествий, – сменила Образ тему разговора.

– Я-то? Я как раз на Ревелию собрался. Ротарик напророчил, что Ватария ни за какие коврижки с Угодником общаться не будет. Обязательно выставит несусветные условия и прочие отговорки, поэтому мне самому придётся всё улаживать. Так что, потороплюсь.

Пока Николай приходит в себя, я там заранее начну разведку. Авось, успею всё приготовить к его прибытию.

Будем прощаться? Включите, пожалуйста, по старой памяти, тот выход, который ведёт в сторону Ревелии, а я в новом скафандре от вас удалюсь в пространство и начну своё путешествие.

– Разумеется. Прощайте, на всякий случай, – согласилась Образ и в то же мгновение исчезла, оставив на стене пещеры одиноко мерцавший символ.

– Прощайте, – произнёс я в некотором замешательстве и надел скафандр. – Тоже был несказанно рад знакомству с умной машиной.

Задерживаться не стал и, как только прояснилось перед глазами, оттолкнулся от ракушечного пола и поплыл сквозь материю и пространство, думая только о неведомой планете-резервации Ревелии и её мамке астре Венерии-Вардакии.

* * *

Сколько времени так плыл – не знаю. Пытался ориентироваться по звёздам, но, почему-то часто менял направление движения. То в одну сторону скользил, то плавно поворачивал в другую. То к одной яркой звёздочке стремился, то к другой. Так ни разу ни к чему не приблизился.

Возможно, скафандр сам выбирал дорогу через те места галактики, в которых скопление прото-материи ещё не выжжено ни астрами, ни планетами, а возможно, ещё по какой-нибудь причине.

Пару раз проплывал через огромные пустынные области, где даже звёзды искажались и отдалялись. Поначалу становилось жутко, но потом и к этому безбрежному и пустому пространству привык, обозвав его Междуречьем. Конечно, после того как успокоился и наглядно вспомнил устройство спирали Млечного Пути.

Боялся только одного: промазать мимо Ревелии. Даже пресловутые чёрные дыры меня не смущали, хотя не знал, как их, вообще, можно увидеть в открытом космосе. Просто, надеялся на лучшее и верил в разумных бактерий-помощников, сконструировавших скафандр, способный протискиваться сквозь материю и путешествовать по бескрайней вселенной.

Если честно, так и не увидел финального заплыва к цели своего путешествия. Задремал или отвлёкся из-за одолевших воспоминаний о Ватарии, об инструкциях Ротарика, как правильно с нею общаться. Шепоток ещё почудился с благодарными возгласами, как будто: «Спасибо тебе, Головастик, за путешествие».

– Не за что, – буркнул я и очнулся от дрёмы.

Сразу через прозрачное забрало увидел, что оказался стоявшим на твёрдой земле посреди безжизненного ландшафта из голых сопок и курганов поменьше. Все местные бугры и бугорки были изъедены разнокалиберными промоинами и оврагами, а вся округа то тут, то там клубилась небольшими, почти прозрачными, облачками, двигавшимися над землёй в разных направлениях при видимом отсутствии ветра.

«Раздеваться не будем? – мысленно спросил у скафандра. – Если здесь не комфортно, тогда предпочитаю остаться защищенным. Куда пойдём?..

Что? Это не Ревелия?! Это Куом?! Что же вы… Я разрешил?.. Так нужно для… Чтобы быстрее, что?»

– Извините-простите. Меня никто не предупредил, что мой скафандр… Что мои разумные бактерии способны внушать мысли, – начал я оправдываться и нервно топтаться на месте, как все деды по имени Паша, когда неожиданно осознал, что не только оказался на родине Стихиюшки Акварьки, но и получил в подарок своевольного Скафандра Васильевича, самостоятельно думавшего и решавшего, что для меня лучше предпринять, и куда именно заплыть по пути к намеченной цели.

Мне нестерпимо захотелось двигаться или просто шевелиться, и я пошагал на вершину ближайшего кургана, собираясь обозреть окрестности мира Куом или, как это местечко окрестили земляне, Планеты Оборотней.

– Значит, вы здесь зародились? Или вас тоже кто-то придумал? Первая Природа, какая-нибудь? – рассуждал, пока поднимался к приплюснутой макушке, состоявшей из тех же разноцветных чешуйчатых камней и серого песка, из которых была вся окружавшая меня почва.

Нежданно-негаданно, не дойдя нескольких шагов до вершины, я непроизвольно выпрямился, а мой скафандр вздрогнул и стрельнул тонюсенькой зелёной молнией, прицелившись в проплывавшее мутное облачко, которое тут же исчезло, вероятно, обидевшись на невежливое обращение.

– Что ты творишь? – урезонил я зарвавшийся костюмчик.

– Приветствую вас, незнакомка! – запело в голове атласарской речью. – В каком виде с вами можно общаться? Представьте себе облик собеседницы, и я появлюсь перед вами, – доложила невидимая сущность, в которую превратилось облачко, получившее моей молнией по темечку.

– Девчушка-старушка. Встань передо мной, глаза мне открой, – бодро пропел я, давно заученное, а потом представил неведомую собеседницу, принявшую меня за падчерицу Стихию.

Перед глазами появилось мутное продолговатое пятнышко в мой рост, а спустя несколько мгновений оно бойко обросло подробностями. Секунда, другая, и напротив меня оказалась родственница Стихии, которую я сознательно переиначил, наделив Ольгиными глазками и Иркиными бантиками. В общем, из облачка-оборотня получилась двуличная карикатура на моих самых «обзывчивых» одноклассниц.

– Что-то не так? – пропела Оля-Ира, вызвав у меня истерический припадок всхлипов и смеха.

– Нет. Всё хорошо-о!.. Так смешно, извините. Ха-ха-ха! – рассмеялся я в лицо незнакомке, забыв о приличиях.

– Вы не женского рода?! – нахмурила бровки собеседница, вызвав во мне ещё один выброс детских эмоций.

– Извините, за смех. Это у меня после шока, – начал я оправдываться, когда кое-как успокоился. – Не привык ещё к галактическим чудесам. А так, да. Я мальчик из очень далёкого мира, в котором живёт и ведёт хозяйство зеленоглазая Аквария-Кометия и её Натура. А астра Кармалия-Светлидия с неба светит и греет. Кстати, я из другого кластера параллелей. Провалился к вам из-за неосторожных путешествий во времени, – признался я сразу же во всех добродетелях и недостатках.

– А на Куом зачем пожаловали? Здесь вашему полу не очень-то рады. Мужские визиты не приветствуются. Попрошу объясниться с целью посещения и отбыть по назначению, – строго выговорила Оля-Ира и продолжила хмуриться.

– Извините, но это мой скафандр отчебучил. Захотелось ему на родину слетать, и всё тут. Как только пообщается с родственниками-бактериями, я отбуду на Ревелию. В резервацию такую. Там мне Ватарию-Изарсию найти надо. А вы не знаете её, случайно? Или Стихию нашу, которая Аквария?.. А вас саму, извиняюсь, как величают? – решил я потянуть время, чтобы мои разумные микроорганизмы успели повстречаться с ближайшими родственниками.

– Начнём по порядку. С Кометиями я знакома, но никакой Акварии не знаю. Скафандр ваш, скорее всего, с чужого плеча, поэтому прилетел на мою планету. Сменит некоторое количество генератов на новые, и станет вашим на все триста шестьдесят секторов. Потом будет порождать, производить вам нужную для жизни среду. Процесс недолгий, так что, причин здесь задерживаться не вижу, – бодро, но строго, как учительница, провещала моя собеседница, а потом о чём-то задумалась.

– Ватария-Изарсия осталась, и ваше имя или прозвище, – осторожно напомнил я и умолк, вспомнив, что хватило бы простых мыслей, потому как, явно столкнулся не с говорящей собачкой, а с кем-то из Дарующих.

– Зачем вам, говорите, Ватария понадобилась? – очнулась Оля-Ира.

– Я ещё не говорил ничего. Кланяться ей в ножки буду, чтобы вернулась к Кармальдии и снова за работу принялась. Прощения просить буду за напраслину и… И сам домой проситься. Подсказали, что только она может в мою параллель и в моё время вернуть, – снова ни в чём не покривил душой.