Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

OUTRO

– Ты убил его?!

– С ума сошла? Как я мог? Нет-нет, родная. Это не Смерть. Покрывало Ватарии уже висело на входе в тот окаянный Очиститель. Стало прозрачным и висело. Ещё с ночи. Эта вампирша не дурочка из переулочка. Всё просчитала. Или в будущее как-то заглянула, они же это умеют. И кубик уже был на нём в виде белья. Головастик его напоследок постирал, представляешь? Ха-ха!

Правда, этот излучатель расщепил все его молекулы на запчасти и выстрелил ими по горизонтам событий. В разные времена и параллельные пространства. И Александра, и трёх шерстинок-кладоискателей.

Приёмник этого телепорта эны давно снабдили автономной станцией питания, включили его и в чёрную каверну спровадили. Поэтому никто из Органических Объектов никогда не возвращался. То есть, скорее всего, все погибали.

Зато верные Головастику прото-бактерии в скором времени собрали его, как новенького. Они же вокруг астероида с его силовыми полями стеной стояли. Пять тысяч галактик, как одна. Не шутка.

– Пять тысяч, пять тысяч. А того, что было, всё равно же, не получилось.

– Так он уже по третьему кругу так лихачил. В третий раз. И всегда после грозди Плейоны-Тефиды возвращался к Идили-моне Константе. На тот злополучный адресатор Пандио-мон. Оттуда на новенький крейсер-астероид Юбари-мон, как его называли ненастоящие моны. На «Свадебный», как его обозвал маленький Бог.

И что там такого изначально было, что потом не получилось? Что он был маленьким Богом? Ну, не знаю. Кому-то нужно было отрезать голову злу в самом его зарождении? Нужно. Вот и он всё душой почувствовал и юлой вертелся во времени, чтобы больше кластеров вылечить от паразитов. Три года – круг. Три года – круг. Ну, плюс – минус…

Только Стихия каждый раз находила его с высоченным допуском и удивлялась: «Ага! Вот он ты. Слава Богу, нашёлся».

А скольких атласаров казнили Излучателем эти псевдо-моны? Сколько других разумных существ развеяли по континууму? Все-Сеть только после казни Головастика сообразила, что к чему, и отключила их сегмент от общей паутины. Спохватилась, а нет его нигде. Ещё ЭВМ, лицезревшая нашего героя последней, кем-то выключена или сломана.

Поэтому Сеть перевела все галактические мембраны в односторонние и пропускала псевдо-строителей только домой.

Кстати, допуски всем им обнулила. Хотели они чего-то после всего случившегося, не хотели, а могли только затаиться где-нибудь или возвратиться домой.

– Почему «Свадебный» астероид? Шутка такая? Или чёрный юмор?

– Юмор. Но не чёрный. Когда одно из воплощений Головастика узнало, что этот астероид притащили на орбиту Ведира-моны в качестве сырья для постройки очередных узловых станций, он назвал его «Свадебным». Всё из-за химического состава. Он целиком из сплава металлов. Железо, никель, титан, и многие другие. Но эти три в самой большой концентрации. Он по своей привычке обозвал его «Же-Ни-Ти». По первым слогам этих металлов. А потом переименовал в «Свадебный». Только технологии прошлых… Точнее, настоящих монов, не позволяли его использовать из-за «некристаллических» свойств. Они решили, что астероид – это осколок нейтронной звезды и оставили его в покое. На орбите. Думали: «До лучших времён». Знали бы, какие времена для них настанут. Как их быстро приберут к рукам молодые и агрессивные эны.

– А как же их родные планеты? Кластер миров им Головастик отремонтировал. Можно было обживать его и в ус не дуть.

– Кому обживать? Энам? А зачем, по-твоему, им вооружённый до зубов астероид, который ни один вид современного оружия не пробивает? Отстреливаться от космической пыли? Они собирались на нём завоёвывать галактику. Заново покорять. Разве они не умели стряпать жилые гермо-модули на необитаемых планетах? Умели.

Атласары отказались иметь дело с так называемым «антивеществом», и моны отказались. А эны зациклились на нём и на неограниченной власти, которую собирались и собираются заиметь с его помощью. Поэтому они планируют вернуться в родную зеркальную вселенную, где окажутся в своём прошлом. В далёком прошлом, когда их раса только-только стала набирать силу. А с непобедимым астероидом она сотрёт цивилизацию Первых людей и настоящих монов в сто раз быстрее.

Не переживай. Всё будет хорошо. Прости, что разгорячился и высыпал на твою голову не перевариваемые новости и прогнозы.

– А кто останавливал Головастика? Кто сказал ему: «Не делай этого, Отче»? Там же, кроме полисменов, никого из видимых не было.

– Это настоящий Страж сказал настоящему Творцу. Но, кто там был Творцом, я не скажу даже тебе. Не Головастик – точно. Просто, Бог в последний момент передумал вмешиваться, потому что… Передумал.

– Надеюсь, всё получится?

– Неправильно. Надейся, верь, и всё получится.

Александр Нерей
Сага о Головастике. Долгая дорога домой

Вместо предисловия

Совет высших Творцов и Архитекторов Вселенной, их лики, обычно лучезарные, омрачились тёмной фиолетовой тенью невыразимой и бесконечной скорби. Судьба Головастика висела на волоске, а гнев Щей-Индоса, древний, неумолимый, грозил обрушиться на героя с неотвратимой фатальной силой.

В душах Творцов пульсировала тревога за слишком молодого героя, чья наивность и доброта стали не только его достоинствами, но и проклятием.

«Что же нам делать?» – спросил один из самых древних Демиургов, его голос был взволнованным, но всё-таки с нотками иронии. – «Как же нам спасти его от неминуемой гибели?»

Последовало тягостное, казалось, бесконечное молчание, нарушаемое лишь тихим электромагнитным шёпотом звезд. Затем, тот же самый старейший и мудрейший из Творцов, чей взгляд проникал сквозь завесы времени, произнес:

«По моему разумению у нас есть только один выход. Мы с вами должны размножить его. Расщепить его сущность на бесчисленное множество осколков, копий, реплик, и рассеять их по всей Вселенной. Не по галактике, други мои и братья! А по Вселенной!»

Его слова прозвучали как приговор, но в них же таилась и надежда.

«В каждой параллели, во всех временных потоках появится свой Головастик. Все они будут разными, непохожими, но в каждом из них будет жить частица того самого Александра, которого все мы знаем и любим. Так, хотя бы один из них, возможно, выживет и вернётся домой, вооружённый воспоминаниями о настоящей истории Млечного Пути. О тех испытаниях, в которых он принял участие. Как боец, как победитель, как самоотверженный герой. И пусть его новая память будет соткана из лоскутов и обрывков, он во всём разберётся. Я в него верю. Так поверьте же и вы!»

По лицу Демиурга побежала хрустальная слеза, и он продолжил свою мысль.

«Головастиков будет много! Очень много! Везде и всегда!» – провозгласил он, и в его голосе звучала и скорбь, и безудержная, всепоглощающая любовь, и надежда.

Решение было принято единогласно. Оно и понятно – ведь Щей-Индоса на тайное вселенское собрание никто не приглашал.

Судьба Головастика была изменена. Теперь оставалось лишь наблюдать, как его многочисленные воплощения будут пробиваться сквозь тернии жизни, неся в себе искры надежды и веры в добро. Как Александр из Скефия сразится и победит Щей-Индоса не оружием, а наивностью и добротой, любознательностью и верой в своё предназначение.

Но это будет нескоро. Сегодня и сейчас его нет. Он в третий раз распылён не только по бесконечным параллелям галактики, но и по временному континууму.

«Не беда. Дело-то поправимое. Присмотрю за человечком, чтобы всё было… Чтобы всё стало в порядке», – подумал главный Творец и улыбнулся огромным разноцветным сиянием, вспыхнувшем на полгалактики Тмима Сиг-Кроузи.

Призрачные будни

Легко ли быть призраком? Легко, если точно знать, что ты призрак, а не привидение. Спросите: «Какая разница?» Огромная. Или бесконечная. По крайней мере, для меня.

Я призрак. Ещё я видение. Иногда фантом. Почему? Если бы я знал… Вернее, если бы помнил…

Кое-что я помню. Даже в чём-то уверен. Например, в том, что не умирал. То есть, умирал, конечно. И не однажды. А вот, сколько раз – не знаю. Но это были фальшивые смерти. Настоящей я ещё не видел. Надеюсь, не скоро увижу.

Точно знаю, что должна прийти женщина. Возможно, с косой. Но, скорее всего, просто женщина в чёрном. Сначала она предупредит о своём приходе. Не затем, чтобы разволновался или запаниковал, а чтобы сконцентрировался на главном. Чтобы отбросил мелочи… Жизни. Чтобы знал, что рядом край, конец, точка.

А я не видел… Или видел? Видел и слышал, но не предупреждение. Не известие об окончании или завершении земных дел, а совсем наоборот. В каком-то месте не только видел, даже говорил со Смертью о… О чём?

Перед глазами женщина. Не молодая, не старая. Не пугающая, но и не…

На пока ещё немом языке вертится слово «добрая», а вот почему? Почему добрая? И почему думаю, что немота у меня временная, как и моя призрачность? Моё состояние призрака. Возможно, потому что не первый раз стал невидимым? Незримым?

Призраки способны думать, а привидения… Не знаю, на что способны.

При жизни я мог видеть неживое, видел неживых. Но не видел привидений. Не мог их видеть.

При жизни?.. Извините, оговорился.

В другой раз не видел женщину, но слышал её уставший голос. Нет, она не пугала. Не успокаивала. Она советовала… Или просила? Сказала, чтобы радовался жизни и не терял времени. Или не терялся во времени?

«Поторопись взглянуть на чудо Жизни», – сказала женщина. Но до этого обозвала меня богом: «До свидания, маленький бог». Но ведь боги не умирают. Или… Не боятся умирать? Нужно вспомнить и хорошенько подумать об этом ещё раз.

Уверен, если объект способен здраво мыслить и видеть окружающую действительность, значит, он живой. В какой-то степени, но живой, а не мёртвый.

Мёртвые не могут думать, видеть, гулять. Я тоже много чего не умею. Пока не умею, но с каждым днём обучаюсь чему-нибудь новому. Например, гоняться за собой.

Начинаю куда-нибудь идти, размазываюсь в пространстве и вижу нескольких себя, идущих впереди и стольких же отставших сзади. Отпрыгиваю в сторону и замираю. Мои торопыжки и отстающие, вдруг, одумываются и спешат повторить мои причуды. А потом медленно примазываются ко мне.

Почему это происходит, не знаю. Но именно эти прозрачные акварельные «я» твердят мне, что я живой, я главный, что существую во времени и пространстве. Вот только время моё подкачало и растянулось… во времени. И пространство от него не отстало. Но…

Но каждую секунду ко мне прилетают осколки моих атомов, молекул, затерянных на просторах параллельных галактик. Я становлюсь сильнее. Умнею. Вспоминаю всё больше и больше, и успокаиваюсь.

Главное, я знаю, что совсем скоро стану собой. Стану целым. Вспомню своё имя. Не только своё, и не только имя. Вспомню все земные и неземные приключения. Вспомню дом, мир, астру, детализацию. Вспомню, что означают эти, пока ещё пустые для меня, слова. Вспомню, испугаюсь и… И перестану быть призраком.

Не знаю, почему выбрал для своего возвращения… Именно возвращения. Почему выбрал обыкновенный обрыв в никуда. Почему назвал его «Змеиным». Почему днями и ночами стою на сером валуне и смотрю в синюю даль.

Смотрю, как мелькает в глазах днями и ночами. Смотрю, как наступают и отступают зимы, вёсны. Как приходит лето, как его сменяет осень. Мне кажется, что стою на обрыве не один десяток лет. Может, не одну сотню.

Кто-то из моих осколков прилетел и долго жаловался, что прожил бесконечную жизнь деревом. Он так пережидал, чтобы вернуться ко мне. В моё время. Ему так объяснили. Кто объяснил? Зачем? Когда и где?

Знаю, пройдёт ещё немного этого времени, и я смогу ответить на все эти «кто» и «зачем». Ещё чуть-чуть. Знаю, что так уже делал. Уже ждал. Ждал и верил. Этим я отличаюсь от привидений. Они не имеют веры. Не имеют надежды. Не умеют ждать. Они никогда не узнают себя. Никогда не станут собой. А я стану. Потому что доказал…

Что я доказал и кому?

Нас было семеро кандидатов в амфибии. Семь мальчишек. Семь соседей. Причём здесь амфибии? Точно не знаю. В пробуждающейся памяти есть пророчество Первых Людей: «Только один из семи примет имя амфибии и научится дышать разумом звёзд». О ком это? Думаю… Знаю, что это обо мне. Что я стал…

Нет, не стал. Мне помогли стать этой амфибией и научили…

Не смотреть, а видеть. Не слушать, а слышать. А ещё думать, анализировать, прогнозировать, фантазировать. Поэтому я сейчас анализирую и прогнозирую, что вот-вот стану самим собой, и тогда Таня-няня… Меня найдёт… Подбросит высоко-высоко…

Но она всего лет на пять старше. А то и меньше. Она никак не могла… Кто же тогда нас учил? Меня, Вадика, Игоря, Сашку Мороза, Мишку, Юрку, Сергея.

Зоя Павловна могла, конечно, но только уже в школе, а не в детском саду. И у неё карие глаза, а не зелёные и печальные. У Таньки серо-голубые. Кто же тогда меня подбрасывал и кричал: «Головастик пришёл! Головастик пришёл!»

Значит Таню-няню кто-то подменял? С какой, интересно, целью? Чтобы ещё до школы научить нас читать и считать? Как-то подозрительно.

О чём мы тогда разговаривали? Не с фальшивой няней, а между собой. О чём могут разговаривать пятилетние и шестилетние карапузы? О галактике и её сёстрах-параллелях? Нет конечно. Кто же тогда пытался разбудить и развить наши таланты?

Допустим, кое-что досталась нам от пап и мам…

Или для того чтобы воспитать… Подготовить одного человека, ему понадобится целая команда друзей и единомышленников с такими же интересами? Разговорами, спорами, проделками, играми.

Значит, Скефий и Кармалия всё это знали, видели, но не вмешивались?

Слетать, что ли, на наш перекрёсток? Посмотреть, как там всё…

Стоп. Я умею… Умел летать? О чём только что вспоминал? ИГ, ГК, КУР, Образ… Интуитивная грамотность, Гравитационный коэффициент, Коэффициент умственного развития, Объект (номер) Раз. Какие-то подозрительные аббревиатуры и имена.

Точно. Имена одноклассников, соседей.

Перекрёсток Туапсинской и…

Скефий? А вдруг я сейчас не в родном мире? Меня же распылили по горизонтам событий, потому что…

Потому что уже проголодался и потерял способность думать, анализировать и прогнозировать. Потому что уже перестал быть призраком.

* * *

Как бы проверить, я уже нормальный и для всех видимый? Или мне всё это кажется? Нужно попробовать протиснуться в пещеру. А от Змеиной горы до Фортштадта километров пятьдесят. Или по прямой меньше?

Если получится пройти в главную пещеру, которая адресатор, тогда все запоздавшие фрагменты меня не найдут в условленном месте и окончательно потеряются? Я же не зря торчал на валуне Змеиной. И торчал не один год. А теперь только-только начал вспоминать, кто я и откуда прибыл…

Бросить пост и ненадолго сходить на Чёрный Ворон перекусить? Почему до сегодняшнего дня я ни разу ничем не питался? Не хотел, а теперь хочу? Значит, что-то во мне изменилось. Что?

Во-первых, ко мне вернулась значительная… Некоторая часть памяти. Во-вторых, я осознал, что являюсь не простым призраком, а…

А каким? Вынужденным? Меня же хотели выкинуть из континуума. Или из пространства? Из пространственно-временного континуума. Убить, Уничтожить. Стереть из настоящего и прошлого, чтобы не было в будущем.

Но Эйнштейн говорил, что разница между прошлым, настоящим и будущим – это иллюзия. В прошлом я точно был. А если мною…

Если меня сначала расщепили на запчасти, а ими выстрелили из излучателя телепорта в никуда, причём, с огромной скоростью. Значит ли это, что у моих врагов время ушло далеко вперёд? Навряд ли. Хотя, что я могу знать об иллюзии?

Иллюзия. Так звали волшебную собачку, которая оказалась кобельком, и мамка этого щенка была вынуждена оставить… Его на земле. Поэтому подарила… Кому-то, нуждавшемуся в помощи и волшебстве. Перевёртыша того так звали. Иллюзий, или Люзий, или Люська.

Но Димка назвал своего Иллюзия Верным Ответом. Откуда это в моей памяти?

Нужно вернуться на астероид Юбари, на котором меня… Спасли мои верные Протос. Сияние этих помощников увидел в последний момент… «Небольшое переливавшееся свечение», точно. За мгновение до моей… Скажем, недо-телепортации.

Хотя телепортироваться может только информация об объекте, а не сам объект. Или из меня сделали сгусток энергии и послали…

Путаница какая-то. Или запутанность? Квантовая запутанность, точно. Откуда это в моей башке? От Маршака? Но он же детский писатель. Получается, что меня всё-таки прикончили на крейсере Юбари-мон, а возродился… Возродили… Реплику мою собрали здесь. Значит, я точная копия себя прошлого.

Пока хватит страшилок.

Где тогда мой товарищ Мутный? Который скафандр. Не бросил меня в беде? Конечно, не бросил.

«Мы с тобой!.. Мы навсегда с тобой!» – наконец-то услышал я знакомые голоса прото-спасителей.

* * *

– Так, братцы-кролики. Я уже материализовался? Или пока нет, и ещё нужно подождать? – спросил я у прото-помощников, понадеявшись, что большинство моих запчастей в сборе, а самих бактерий собралось уже достаточно, чтобы реанимировать скафандр или склепать его копию.

«Мы с тобой… Мы навсегда с тобой», – повторилось в ушах затухавшим эхом.

– Значит я пока… Призрак с параноидальной шизофренией. Или это шутки моей памяти? Которая помнит то, чего не было. А это значит, что я активный защитник навязчивой идеи с… Чужеродными воспоминаниями и снами-мороками.

Ну, этот диагноз я себе давным-давно поставил. И онейроидный бред во мне с некоторых пор присутствует, прямо как написано в профильном учебнике. Я же верю, что на меня возложена особая миссия? Верю. И что могу влиять на судьбы… Что-то там. А впереди меня ждёт эмоциональная тупость, оскудение чувств, пассивность и полная утрата единства психических процессов.

Если всё так, и я никакой не Головастик, не Катализатор, не маленький Бог, не Яблочный Спас… Не посредник?

Как-то всё грустно. Я же ещё сутки назад вспомнил о себе чуть ли не всю подноготную, начиная с первого детства, с первой встречи с…

«Притормози восторги. Тебя местный мир слушает и пытается притупить. Если не будешь так активно думать и сам с собой разговаривать, сможешь продержаться без еды и воды ещё неделю. К тому времени мы будем готовы к работе. А пока постарайся ни о чём не думать. Особенно не разговаривать вслух», – шёпотом посоветовала мне многоголосая шизофрения.

В голове моментально просияло, а в душе проснулась такая радость, такой восторг, что я решил заткнуться и остановить следствие по делу о вселенском терроризме цивилизации Энов, погубившей Строителей галактики Млечный Путь, и бессовестно присвоившей всё их наследство.

* * *

«Я призрак. Ещё я видение. Иногда фантом. Почему? Если бы я знал… Вернее, если бы помнил. Всё помнил… Кое-что, конечно, помню», – медленно гонял я по кругу одни и те же мысли, чтобы прото-помощники успели отремонтировать скафандр, а местный неприветливый мир не придумал для меня какой-нибудь гадости или обструкции, как это когда-то делал Татисий с его младшей сестрой Амазодией.

Голод с жаждой куда-то удалились. Скорее всего, поспешили в местное пещерно-космическое убежище с калорийными обедами в морозилке.

На чём я остановился? На смерти? Продолжаем спектакль: «Точно знаю, что должна прийти женщина. Возможно, с косой до пояса. Но, скорее всего, просто, женщина в чёрном саване. Сначала она предупредит…»

* * *

«…Перевёртыша того так звали. Иллюзий, или Люзий, или Люська. Но Димка…

А что мне на прощание сказал Ротарик? Что когда-нибудь не я отыщу правильный и верный ответ на вопрос, а он меня. Верный Ответ? Это же он про Димкиного Иллюзия говорил.

Верный ответ меня отыщет и… Взглядом перетянет сквозь все параллельные детализации домой? Сначала в Кристалию.

И как этот только что родившийся щенок такое… Никак. Значит нужно сначала найти его старшего родственника. А если этот родственник увидит меня и перетянет… Не только в чужую параллельную детализацию, но и в будущее?

Такой план не годится. Из будущего в прошлое путь… Скажем, чересчур окольный. Снова оказаться в Амвросии… Если бы можно было её найти…

Я же в тот раз так и не попал в Амвросию. Меня ради шутки закинуло в какой-то мир третьего… А может четвёртого круга на экзамен… На право посещать спрятанных сестёр Скефия.

«Возьми девять шаров из девяти рук Будды. Построй из них плот. И когда на Водопаде Времён слоны уступят тебе дорогу, ты найдёшь не свой разум. Задай ему самый главный вопрос. Никаких запретов. Помни. Он ответит тебе, но ты его не услышишь».

И что-то там дальше. Задание экзамена пока плохо помню, но ведь тогда меня кто-то предупредил, чтобы я его провалил. Чтобы поспешил к Реке Времени и перетащил себя немного назад. Потом шагал к йогам в подземный каземат, а оттуда телепортировался в лапки Пещерыча.

Что-то снова киплонгский живот заурчал. Перебрал с расходом энергии на восстановление памяти? Пора притормозить. Замедлиться и вернуться к астероиду Юбари, на котором меня…

* * *

«Мы с тобой. Просыпайся», – еле расслышал я хор прото-помощников, из-за шума телепомех, которые генерировал в дремавшем воображении.

– Можно разговаривать?

«Можно».

– Скафандром можно пользоваться?

«Пока нельзя. Мы дезориентированы. Вокруг нет знакомых тебе параллелей Млечного Пути. Здесь другой спектр фазового сдвига. А это осложняет нашу помощь в перемещении тебя, но не в поляризации», – ответили мне какие-то академики, а не всемогущие птенцы открытого космоса.

– И в чём проблема? Мне надо пешком…

«В этой детализации нет устройства локомоверации органических объектов, нет никаких астероидов с пещерами и прото-мембранами», – хладнокровно пристрелили мой только что восстановившийся оптимизм галактические умники.

– Что будем делать? Я скоро не только есть и пить захочу, но и…

«Знаем, чего ты захочешь. В роднике можешь напиться и запустить МВС, а в камышах протестировать ЖКТ. И кубик свой не забудь, а то сбежишь, и некому будет научить, как люди по старинке из одной детализации в другую путешествовали», – услышал я от охамевших незнакомцев, потому что Скафандр Васильевич оказался в законсервированном кубическом состоянии и лежал на валуне в шаге от восстановленного и ошарашенного меня.

– Лицевые, это вы буяните? Или «покрывальные» тоже меня реконструировали? – спросил я, вспомнив, что когда-то получил от Ротарика гримёров для приобретения атласарской внешности и толмачей для понимания инопланетных языков, а от знакомой Дарующей – пелёнку для нужд искателей внеземных приключений.

«Мы родственники твоих помощников. Мы все Прото. Мы Эфир. Мы везде. Делай свои дела, и мы доставим тебя к действующему Резонатору. Там споёшь ноту “до” и окажешься в мире или в кластере миров, более близких тебе по фазе и частоте вибраций».

После такой суровой лекции о моём безоговорочном несоответствии местному миру я схватил кубик скафандра и уже хотел ринуться вниз по склону Змеиной, но не успел сделать пары шагов, как меня подхватила неведомая сила и медленно понесла в сторону зарослей камыша.

Кайдальского пруда в этом мире не было, зато были родники и кошара с турлучной овчарней для баранов, на торце которой прилепился неказистый домик пастуха.

Когда меня приземлили, я первым делом скрылся в камышовых зарослях. Несколько минут спустя попытался напиться из родника, но вода была очень студёной и какой-то непослушной. Пришлось медленно набирать её пригоршнями, долго держать в них, чтобы хоть немного согрелась, а потом жадно глотать.

– Готов к труду и обороне, – сказал я туземным прото-хулиганам, когда отошёл от родника на несколько шагов и мёртвой хваткой вцепился в кубик скафандра.

«Вот и хорошо. Ты же на берегу Чёрного моря бывал? Сейчас доставим тебя туда к старому геологическому разлому. Там много резонаторов было и есть, но рабочими остались около десятка.

За опоздавших осколков не переживай. Когда подберёшь частоту своего божественного “Слова” и переместишься, мы зафиксируем её. Если твои прото-друзья появятся в нашей вселенной, они легко смогут настроиться на эти герцы, этот Код Платона, и догнать тебя.

Сейчас ты собран на несколько процентов от первоначально излучённого. Значит, условно жизнеспособен. Готов? Если готов – командуй», – заявили прото-бактерии разноголосицей, похожей на какофонию, приправленную соусом-диссонансом, что навело меня на невесёлую мысль о том, что всё это со мной уже было.

Не просто было, а случалось не один раз. Все эти заумные лекции о разломах с резонаторами, о новозаветном «В начале было Слово» и музыкальном дедушке Платоне, о каких-то липовых процентах моей плотности и жизнеспособности.

А самое главное, я понял, почему не мог нормально напиться из родника. Меня снова бессовестно обманывали. Конечно, для моей пользы. И разноголосица прото-бактерий не была разноголосицей в прямом понимании этого слова. Просто я слушал и слышал голоса одновременно в бесчисленном количестве параллельных миров. Я был всё ещё размазанным и акварельным, но уже не во времени, а в нескончаемых параллельных пространствах.

– Ах, обмануть меня не трудно. Я сам обманываться рад. Сказал Пушкин. А я повторю, что готов к труду и обороне. Могу даже зажмуриться, чтобы не смотреть на ваш мир.

«Закрывать глаза не обязательно. Путешествие будет медленным и скучным. Предупредишь нас если почувствуешь дискомфорт или головокружение. Стартуем!» – скомандовали прото-микробы и бесцеремонно подхватили моё, пожелавшее обманываться, величество.

Всё бы ничего, только никакого самолётика из меня изображать не стали. Положили спиной на невидимые носилки и понесли в сторону ближайшего резонатора, но предварительно засунули в противоветровую капсулу. Так что, рассмотреть хоть что-нибудь из того, над чем пролетал по дороге к морю, у меня не было шансов. Хорошо, что летел головой вперёд, а не ногами. Почему так было, догадался часа три или четыре спустя, во время торжественного акварельного приземления.

То, что мой перелёт подошёл к концу, понял по листьям клёна, сквозь которые меня пропихнули и начали поворачивать лицом к цели необычного путешествия. Через прищуренные веки даже показалось, что не все остроугольные пальчатые листья уступали мне дорогу. Были и такие, которые оставались неподвижными, что не мешало мне сквозь них протискиваться. А, может быть, им сквозь меня.

Как только окончательно развернулся и открыл глаза, увидел макушки высоченных раскидистых деревьев, росших в ущельях между горами. И сами горы были покрыты сплошным зелёным ковром из старых и молодых лиственных деревьев, всевозможных кустов, папоротников и прочей травы.

Под кронами царила тень, сырость и прохлада, а в нос ударил тонкий и малоприятный запах сероводорода, который вытеснил царивший до этого аромат моря, водорослей и сырой глины.

Резонатор оказался крупным обломком скалы в форме неправильной полусферы, покоившимся на других более мелких обломках, подогнанных друг к другу и складывавшихся в фундамент с подобием входных ступеней.

Этот огромный серый валун, издали был похож на буханку подового хлеба, от которой безжалостно откромсали спереди и с левого бока лишние ломти. Потом эти ломти почти все убрали, а в переднем срезе выдолбили неглубокую квадратную нишу и просверлили дыру. Особой симметрией резонатор не отличался, но, как видно, его строители данным обстоятельством не озадачивались. Главное, чтобы исправно резонировал и отправлял или принимал почтовые отправления в виде путешествующих органических объектов.

Пока таращился на резонатор и его частично сломанную площадку, что была напротив фасадной стены с отверстием, заметил несколько силуэтов себя любимого, которые опередили меня и уже приземлялись, приступив к слиянию в единое акварельное целое. Поэтому с моей доставкой не спешили. Прото-помощники держали постоянную связь с соседними мирами и старались делать всё одновременно.

– Спасибо за доставку. Я уже примазался к остальным, или меня только сейчас будут собирать из всех детализаций в одно целое? И где окажусь по окончании этой процедуры? – дружелюбно спросил я, когда был водружён на самом краю площадки, которая вот-вот должна была стать сценой для моего дебюта с арией из одной-единственной ноты «до».

«Место, в которое угодишь, нам неизвестно. Это решать Провидению. Если данный мир окажется самым близким тебе по фазе частоты, что навряд ли. Ты во время резонанса соберёшь все свои запчасти, но сам никуда не переместишься. Сейчас твой скафандр проснётся и станет пластичным. Потом он растворится и подстрахует тебя со спины.

Подойди к устью мегалита. Мы в левом верхнем углу фасада нарисуем символ нашего мира. По нему потом сориентируешься, переместился ты или нет».

Когда кубик скафандра растаял в моей руке и стёк наземь, я послушно шагнул к нише фасада. Через минуту увидел, как на зелёном налёте из микроводорослей, появившихся от постоянной сырости, чья-то невидимая рука нарисовала что-то похожее на заглавную букву «Я».

Из-за пририсованной сверху закорючки, похожей на бровь, подумал, что мне нарисовали плачущий глаз, и уже собрался на этот счёт пошутить, но вовремя передумал.

– Соколиный глаз египетского бога Гора. Причём, правый. Означает солнце. Вы уверены, что… Конечно уверены, – решил не умничать, что такой же символ мира может быть и в соседней детализации, а вместо этого занялся разглядыванием серой прямоугольной таблички, которая то появлялась перед моими совсем не соколиными глазами, то превращалась в прозрачную, то вовсе исчезала. – Что здесь написано? Можете прочитать, а то я никак не сфокусирую свои Уаджеты.

«Памятник археологии. Дольмен. Второе тысячелетие до нашей эры. Охраняется государством», – ответили прото, а потом добавили:

«В разных мирах пишут по-разному. Иногда пишут, что это гробница эпохи бронзового века. Кое-где этот резонатор называют Волконка, иногда Волконским.

Разумеется, это никакая не усыпальница, а акустическое устройство. Оно всегда активно. Сейчас оно, скажем, шумит и резонирует с частотой два и восемь десятых герца, которая тебя гармонизирует и бодрит. А если ты его разбудишь, оно станет двусторонним порталом. Готов встать напротив отверстия, на место, в которое мы тебя приземляли?»

– Готов. Только предупреждаю: музыкального слуха у меня нет. Сольфеджио и прочее музицирование никогда не изучал. Ноту «до» могу только за кем-нибудь повторить, – признался я в очередном невежестве, когда уже занял нужное место на площадке напротив почти правильного круглого отверстия.

«Мы поможем. Пропоёшь на выбор слово «дом», «лом» или «ком». Высоту голоса и его тональность мы сами отрегулируем в процессе. Почувствуешь…

Извини. Почувствовал бы, если бы уже был собран хотя бы на пятьдесят процентов. А так будем подбирать звук экспериментально. Если картина мира в глазах начнёт дрожать или изменяться, значит резонанс пошёл.

Когда наши параллельные братья подадут сигнал, что ты собран, втиснем тебя в резонатор. Помни, что понадобится некоторое время на запуск процесса перемещения и на его завершение. Теперь опустись на четвереньки, чтобы твоё лицо оказалось напротив центра отверстия, и можешь начинать петь».