Текст книги ""Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Дан Лебэл,Кристина Юраш,Александр Нерей,,Ольга Булгакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 340 страниц)

Глава 5

(Мартин)

Честь и гордость семьи Цетше всегда была для меня щитом и опорой. Так меня воспитывали, такими были мои предки. Но сейчас я лежал в темноте и думал, что оказался слаб – и не нашел поддержки в том, на что всегда хотел опереться.

Мой мир окончательно утратил смысл. И надо было искать опору в чем-то другом.

Ночь была густой-густой, темной и угрюмой. Тыквенные фонари погасли – уже к утру их доедят светлуны. Дора лежала рядом со мной, дышала тихо-тихо. Я вдруг подумал о ней с непривычной для себя нежностью. Иномирянка, мечта конюха – и великий и ужасный Мартин Цетше, которому она вытирала слезы. От такой картины только смеяться, но смешно мне не было.

Все кончилось. Все прошло. Надо было жить дальше, но я пока не знал, как это делать. Лежал в темноте, смотрел туда, где едва заметно выделялся силуэт окна, и думал о том, что наступает зима. Скоро горы укутает снегом, небо станет серым и низким, и задуют ветры, выбивающие дух морозными кулаками. Мы с Ингой обычно уезжали из замка на зиму и проводили время до весны на юге, в приморском поместье семьи Цетше. В это время там цветут абрикосы, птицы вьют гнезда. Однажды я сидел у моря и думал о том, что наконец-то и у меня есть свое гнездо.

Мне захотелось подняться с кровати и постучать головой о дверцу шкафа, чтоб выбить из нее все дурные мысли. Интересно, чем в это время занималась Инга? Размышляла, как меня убить? У меня больше нет семьи, нет. С этим трудно смириться, я проснулся меньше недели назад – но это сделать все-таки придется.

Дора что-то пробормотала во сне и вдруг села на кровати и обернулась в мою сторону. Один из светильников среагировал на движение и тотчас же ожил, залив комнату теплым золотым светом. Дора смотрела так, что я на мгновение испугался, что она заболела какой-то из своих иномирянских болезней.

– Что с тобой? – почему-то шепотом спросил я. Дора слепо дотронулась до лица и ответила:

– Ты умеешь проверять, есть ли в человеке магия?

Это было сказано так, что впервые за долгое-долгое время меня охватило неприятным липким страхом – тем самым, который парализует, а не подстегивает.

– Могу, – ответил я. Это было самым простым действием в практической магии. Все ученики могли с ним справиться уже на первом уроке, оно почти не требовало сил.

– Проверь, пожалуйста, есть она во мне, – попросила Дора, и в ее глазах мелькнули слезы. Наверняка ей просто приснился кошмар, и она до сих пор не могла опомниться. Я сел с ней рядом, взял ее за руку и сказал так, словно обращался к ребенку:

– В тебе ее не было, когда ты появилась в замке Цетше. Это точно. Но я проверю, если тебе так будет спокойнее. Бояться нечего.

Дора вздохнула и с надеждой посмотрела на меня. Я бросил в ее сторону крошечную искорку, и, когда та проплыла над головой Доры, заметил, что ее цвет не изменился.

– Нет, – сказал я. – В тебе по-прежнему нет магии, Дора. И потом, волшебство не может появиться просто так. Оно либо есть с рождения, либо нет.

Дора вздохнула с облегчением и, прикрыв глаза, легла на кровать и снова завладела моей рукой. Я вдруг понял, что уже довольно давно она обращается ко мне на «ты» и ведет себя крайне вольно. Впрочем, сейчас это меня не задевало, это казалось простым и правильным, и я сам себе удивлялся.

Возможно, мой брат прав. Пройдет совсем немного времени, и все сословные различия окончательно сотрутся, сметенные ветром новой эпохи.

– Точно? – спросила Дора. Я кивнул.

– Точно. Тебе просто приснился дурной сон.

Дора шмыгнула носом и сказала:

– Я никогда такого не видела. Я… – она помедлила, собираясь с духом, и продолжала: – Я была кем-то другим, не собой. Очень опасным кем-то. И знаешь… я хотела твоей смерти. Чтоб тебя не было.

Вот вам и здравствуйте.

Мне подумалось, что это нормально. Дора эмоциональна и впечатлительна, как и положено девушкам ее возраста, и на нее, конечно же, повлияло то, что за моей головой сперва приехали маги из академии чародейства и волшебства, а затем обнаружился убийственный артефакт, заготовленный моей бывшей женушкой.

– Ты просто переволновалась, – уверенно сказал я. – Неудивительно, что тебе снятся чудовища.

Дора всхлипнула.

– Я ведь сама была чудовищем, – сказала она. – И мне это не понравилось.

Ну еще бы. Редко кому по-настоящему приятно убивать. Дора была явно не из таких людей.

– Рассказывай, – произнес я. – Как все было?

Дора повозилась, устраиваясь поудобнее. Я вдруг подумал, что именно это мне сейчас и нужно. Живой человек рядом. Хороший человек.

– Я шла в подземелье, – прошелестел ее голос. – Низкий такой, сводчатый потолок… Потом появился зал, темный… И в центре был ты. Ты просто стоял ко мне спиной, а я почему-то так ненавидела тебя в это время, что мне было тесно с тобой в одном мире. Вот и все, потом я проснулась.

Да, это был всего лишь страшный сон. Пока Дора говорила, я запустил еще одну искру над ее головой – ничего, ни малейшего следа магии. Хотя было в ее рассказе что-то, что заставляло меня испытывать какое-то внутреннее неудобство, словно кто-то действительно стоял за моей спиной и хотел нанести удар.

Возможно, я тоже стал излишне впечатлительным.

– Спи, – негромко сказал я. – Утро вечера мудренее.

– У нас тоже так говорят, – негромко откликнулась Дора и закрыла глаза.

* * *

Утром пошел первый снег.

Я проснулся от того, что в комнате вдруг стало очень светло – за окном неторопливо кружили снежинки, и мир стал белым-белым. Снег стер рыжий цвет лесов, укутал горы, надел пушистые шапки на башни замка. Конечно, зима быстро мне надоест, я не любил зиму, но в появлении первого снега всегда было что-то волшебное. Обыкновенное чудо, которое должно быть одинаковым во всех мирах.

Дора спала, уткнувшись лицом в подушку. Платье разметалось вокруг ног, и я заметил, что ноги у нее очень красивые – стройные, мягко обтянутые чулками. К ним хотелось прикоснуться. Но я, разумеется, не стал делать ничего подобного – просто ушел в ванную и, включив воду, посмотрел на себя в зеркало.

Незнакомец, которого я увидел после пробуждения, постепенно уходил. Я знал того человека, который сейчас смотрел на меня из зеркала, я снова становился собой. Умывшись и приведя себя в порядок, я вдруг оторопело опустился на край ванны – я вдруг понял, что без малейших проблем и усилий сам поднялся с кровати, побродил по комнате и пришел сюда. Еще вчера такие фокусы заставляли меня покрываться холодным липким потом. А сейчас все было в порядке, я чувствовал себя вполне свежим и сильным.

Получается, старые маразматики из академии чародейства и волшебства все-таки были правы? И недаром царь Шломо в свои девяносто лет спал в объятиях невинных дев и был силен, как юноша?

Я выглянул из ванной – Дора по-прежнему спала. Светлые волосы разметались по подушке, левая рука расслабленно лежала на складках одеяла. Только сейчас я заметил на пальце Доры тоненькое серебряное колечко.

Значит, меня все-таки оживила сила невинной девы. Ну и хорошо, значит, признаем этот факт и не будем упираться.

Я переоделся, довольно отметив, что делаю это спокойно, уверенно и без посторонней помощи. Приоткрыл дверь спальни, выглянул в коридор – никого. Утром после дня Тыквенника всегда было так: тихо, сонно и лениво, все всегда вставали на два часа позже. Но по коридору уже брел сытный запах традиционного хаалийского завтрака – на сковородках шкворчал бекон и яичница таращила желтые глаза.

Я бесшумно прикрыл за собой дверь и пошел в сторону комнаты Энцо. Мой добрый друг наверняка уже проснулся, а мне нужно было с ним поговорить.

Мы столкнулись на лестнице, и Энцо какое-то время смотрел на меня так, словно увидел привидение. Я придержал его под руку, чтоб он не оступился, и, улыбнувшись, сказал:

– Это я. Все в порядке.

Энцо был, мягко говоря, изумлен.

– Милорд, – произнес он, не сводя с меня взгляда. – Вы без трости?

Я кивнул.

– Без трости, Энцо. Все в порядке, думаю, что она мне больше не понадобится. Я чувствую себя вполне здоровым.

Энцо помедлил, а потом вдруг обнял меня с той искренностью, с которой отец мог бы обнимать сына. Я почувствовал, как кольнуло сердце, и произнес:

– Спасибо вам, Энцо. За все, что вы делали и делаете для меня.

В глазах моего друга появились слезы – похоже, он действительно не ожидал ни того, что я окончательно пошел на поправку, ни того, что поблагодарю его за доброту.

– Мне нужно поговорить с вами, – произнес я. – Вы ведь знаете, что случилось вчера?

Энцо сразу же стал серьезным – миг искренности и душевного тепла отступил, сменившись готовностью делать свою работу.

– Да, милорд, – кивнул Энцо. – Милорд Огюст рассказал мне все подробности. Что вы собираетесь делать?

– Пойдем в мой кабинет, – сказал я. – Это долгий разговор.

Когда мы вошли в кабинет, я сел за свой старый письменный стол и некоторое время сидел молча, глядя на аккуратные стопки бумаг и тетрадей. Вот мои записи по артефакторике, вот тетради с чертежами магических схем, а вот и книги – по ним я работал, создавая заклинание для его величества… На столе все было так, как я и оставил в тот злополучный день. Кто бы сказал, что прошло почти три года?

– Я все сохранил так, как было при вас, – произнес Энцо, заметив направление моего взгляда. – Только убрал реактивы в шкаф. На всякий случай, мало ли…

– Вы все сделали правильно, Энцо, – сказал я и откинулся на спинку стула. Я ждал первого укола усталости, но по-прежнему чувствовал себя свежим и бодрым. – Огюст рассказал вам, что Инга хотела меня убить?

Энцо утвердительно качнул головой.

– Да, милорд. Откровенно говоря, я не могу в это поверить. Я понимаю, что это правда, но…

Я полностью разделял это чувство. Мне тоже было трудно поверить в то, что Инга хотела моей смерти. Что это из-за нее я почти три года пролежал бесчувственным чурбаком. Но мне пришлось это сделать.

– Это только часть проблемы, – сказал я. Энцо вопросительно поднял левую бровь, тотчас же напомнив мне моего отца – тот всегда так делал.

– Что же еще, милорд?

– Дора, – сказал я. – Пока не знаю, как это произошло, но у меня есть все основания утверждать, что она принадлежит к сноловцам.

Энцо посмотрел на меня так, словно я позволил себе матерную брань на приеме у его величества.

– Сноловцы? – переспросил он. – Но ведь их уже нет. Последнего обнаружили еще в прошлом веке…

Он окончательно растерялся. Я кивнул.

– Она поймала мой сон, как только появилась в замке, – сказал я. – И видимо, я как-то направил ее силы, чтоб проснуться. Дора пересказала мне свой сон, она видела меня в подвалах замка Цетше – а эти подвалы снились мне почти три года. Я сидел в кресле, читал книгу о хаалийских филинах и не мог выйти.

Энцо провел ладонями по лицу, и этот жест был таким, что я невольно ощутил дрожь.

– Я решил, что это совпадение, – продолжал я, – и ничего не стал говорить Доре. Но сегодня ночью она поймала уже не сон, а энергетический отпечаток вчерашнего заклинания. И это уже намного хуже.

Лоб Энцо прочертила глубокая морщина – он все понял. Он не был магом, но прочел очень много книг по магии, и знал, что я имею в виду.

– Она может умереть, – сказал Энцо. – Поймает какой-нибудь сон, и на этом все закончится.

Я кивнул.

– Если сделать для нее защитный артефакт, то она будет жить долго и счастливо. Но у меня сейчас нет для этого ни ингредиентов, ни условий, – я помедлил, крутя в руках перо. Оно было чистым, а чернильница рядом – наполненной. – Именно Дора меня разбудила, и я должен ответить добром за добро. Завтра мы отправляемся в столицу, Энцо. Я хочу, чтоб ты поехал с нами.

Энцо посмотрел на меня с благодарностью и надеждой, словно увидел за столом не меня, а человека, который был намного лучше и сильнее, чем я.

– Разумеется, милорд, – ответил он. – Я прикажу слугам собрать все необходимое.

* * *

(Дора)

У семьи Цетше был собственный особняк в одном из самых престижных районов столицы, и, когда Мартин вошел в дом, то слуги, которые выстроились встречать хозяев, смотрели на него так, словно видели перед собой восставшего из мертвых. В каком-то смысле это так и было – должно быть, все просто ждали, когда Мартин тихо умрет в своем сне, и никто не думал, что однажды он снова станет таким – сильным, уверенным, решительным.

– Добрый день, – сказал он тем тоном, который заставляет вздрагивать и подчиняться, и слуги поклонились и прошелестели:

– Добрый день, милорд Мартин. Добрый день, милорд Огюст.

Драконы Огюста домчали нас до столицы за три часа – несмотря на обогревающие артефакты, я замерзла так, что почти не чувствовала ни ног, ни рук. Но холод зимних небес был просто пустяком в сравнении с полетом на огромном сильном животном. Драконы сперва обнюхали нас, негромко фыркая и водя чувствительными ноздрями, а затем один из них посмотрел на меня и едва заметно повел огромной шипастой головой.

– Отлично, Дора! – радостно воскликнул Огюст. – Он тебя выбрал! Давай-ка в седло!

Меня усадили в маленькое седло, закрепленное среди гребней на драконьей спине, Огюст затянул добрую дюжину ремней и, укутав меня толстым одеялом, больше похожим на броню, сказал:

– Ничего не бойся, Дора! Он не сбросит, если не захочет – а он не захочет.

Дракон согласно фыркнул, и огромные крылья слегка дрогнули, готовясь к полету. А потом волна воздуха ударила меня в лицо, и кругом вдруг взгромоздились облака, а замок Цетше внизу стал совсем маленьким – игрушкой в стеклянном шаре, вокруг которой кружат снежинки. Рядом летел дракон с Мартином и Огюстом, и младший Цетше восторженно орал какую-то веселую и совершенно нецензурную песню…

Это было сказкой или сном. Это было невероятно.

В столичный дом Цетше я вошла уже не служанкой милорда Мартина, а помощницей и гостьей семьи. Для меня отвели небольшую комнату по соседству с хозяином дома, и, устало вытянувшись на мягкой кровати, я подумала, что все это вполне можно было бы назвать хорошим.

Вот только Мартин выяснил, что я стала сноловцем. И это могло меня убить.

Сначала я не восприняла эту информацию всерьез – меня больше потрясло то, что упрямый гордец Мартин Цетше все-таки признал, что именно я пробудила его ото сна. Но сейчас, когда мы были в столице, и Мартин сидел в своем кабинете над каталогами артефактов и ингредиентов, я наконец-то осознала, насколько все скверно.

– Мне теперь не стоит спать? – спросила я. Мартин ободряюще усмехнулся и заботливо погладил меня по плечу.

– Спи на здоровье, – сказал он. – На ближайшие пару дней я выставлю охранные заклинания, так что ты просто будешь спать без снов. А к тому времени уже приготовится твой личный артефакт, в общем, переживать тебе не о чем.

В тот момент я так растерялась, что смогла ответить лишь:

– Спасибо, Мартин. Я признательна.

– Это я должен тебя благодарить, – он вновь дотронулся до моего плеча и убрал руку. – Ты меня разбудила.

Я через силу улыбнулась. Кто бы мог подумать, что несколько дней назад этот красавец мужчина был готов выставить меня на мороз среди ночи. Вот что значит вовремя отодвинуть гордость и увидеть в том, кто находится рядом с тобой, человека, а не вещь.

В дверь комнаты постучали, и вошла маленькая рыжеволосая служанка с подносом. Я узнала ее: при встрече хозяина девушка кланялась ниже всех.

– Ваши травы, миледи.

Вот как. Похоже, теперь лекарства пьет не только Мартин, но и я. Девушка поставила поднос на прикроватный столик и добавила:

– Милорд Мартин и господин Бруно ждут вас в библиотеке.

Бруно! Я невольно села, не совсем понимая, что именно чувствую. При мысли о том, какое именно воспоминание он вложил в мою голову, меня бросало одновременно и в жар, и в холод. Волшебник покинул замок с арестованными, но цветные картинки никуда не делись, всплывая перед глазами в самый неподходящий момент.

Впрочем, мне нечего стыдиться. Я выпила отвар – такой горький, что сбивало дыхание – и послушно отправилась в библиотеку.

Бруно, сидевший на диванчике, сейчас не выглядел ни угрюмым, ни пугающим – просто джентльмен в скромном черном одеянии, который заглянул в гости. Зато стойка возле него действительно пугала – увешанная самыми невероятными инструментами, она заставляла вздрагивать и искать пути отступления.

– Сноловец? – спросил Мартин, стоило мне войти в библиотеку. Бруно бросил в мою сторону цепкий оценивающий взгляд и ответил:

– Да. Сноловец. Хотя и очень-очень слабенькая.

Мартин откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза.

– Ты часто такое видел у иномирян? – поинтересовался он. Бруно пожал плечами и принялся перебирать инструменты на стойке.

– Я вообще не рассматриваю иномирян, – признался он. – Мне в них ни пользы, ни интереса. Рабов я не держу, – Бруно вытащил нечто, похожее на щипцы с десятком зубьев, и сказал: – Ну-ка, подойди сюда.

Я послушно приблизилась к нему, стараясь не смотреть ни на стойку, ни на инструменты. Щипцы клацнули где-то за моей головой, и я закусила губу, чтоб не вскрикнуть. Представилось, что Бруно успел вскрыть черепную коробку и сейчас с интересом копается в моих мозгах, а я ничего не чувствую и не могу сопротивляться.

– Что там? – спросила я. Щипцы щелкнули еще один раз, и Бруно повесил их на стойку и взял очередной инструмент самого пугающего вида. Я бы убежала – да ноги приросли к полу.

– Мартин, советую тебе садиться за диссертацию, – сказал Бруно, и инструмент защелкал настолько громко и пугающе, что я даже присела. – Бери меня в соавторы, и мы перевернем научный мир. Тем более, в академии чародейства и волшебства сейчас нет ректора. Амзуза сидит на замещении и клянет весь белый свет.

Мартин только фыркнул.

– Нет, это точно не по мне. Не хочу сражаться с этим старьем каждый божий день.

– Ну и зря, – ответил Бруно. Я вдруг обнаружила, что от страха покрылась потом с ног до головы. – Она действительно сноловец, причем ее иномирное происхождение позволяет ей ловить клочки чужой магии. Вот твой лоскуток. А вот этот, – за спиной снова защелкало, – от твоей жены. Очень тонкий и старый, но он все же есть. Любопытно, очень любопытно.

Бруно бросил инструмент на стойку и похлопал меня по плечу. Оцепенение миновало, дав мне возможность двигаться, и я почти без сил опустилась в кресло возле стола Мартина. Я хотела дотронуться до головы и убедиться, что с ней все в порядке, но мне страшно было поднять руку и прикоснуться к затылку.

– И что мне теперь делать? – спросила я. Голос прозвучал на удивление жалобно. Бруно щелкнул по стойке, и она негромко заскрипела и, сложившись вместе со всеми инструментами на своих ребрах, нырнула в раскрытый саквояж.

– Тебе – ничего, – ответил он. – Сноловчество это не болезнь и не увечье, это, скажем так, определенная особенность твоего организма. Но она может убить тебя, если ты уловишь, например, петлю Меркавы.

Название заклинания прозвучало очень пугающе и почему-то знакомо.

– А что это? – спросила я. Бруно выдернул из кармана носовой платок и принялся тщательно оттирать пальцы от невидимой грязи.

– Это коллективное заклинание, которое соединяет нескольких магов, – ответил Бруно и посмотрел на Мартина. – Защитная решетка просто отличная, поздравляю. Честно говоря, не думал, что у тебя хватит на нее сил.

Мартин улыбнулся и развел руками: вот так, справился вопреки всему.

– Думаю, ее хватит, – сказал он. Бруно согласно кивнул.

– На первое время вполне достаточно. А там и артефакт поспеет. Я уже приготовил кое-какие разметки.

Он нырнул в саквояж и вынул несколько свернутых в трубочку листов. Мартин поднялся, взял бумаги и, разложив их на столе, некоторое время всматривался в схемы. Я тоже посмотрела – разумеется, ничего не поняла, но черные тонкие линии показались мне живыми. Они двигались – неторопливо, очень осторожно, словно не хотели, чтоб эти волнообразные движения кто-то увидел.

У меня закружилась голова, и я вцепилась в подлокотники.

– Удивительная схема, – с глубоким уважением и восторгом исследователя произнес Мартин и, взяв с подставки перо, окунул его в чернильницу. – Я бы добавил еще несколько узелков силы вот здесь, – на желтое поле легла еще одна черточка, – и здесь. Как думаешь, вытянет?

Бруно нахмурился и несколько минут пристально изучал схему, а затем указал на переплетение линий в центре и ответил:

– В принципе, может вытянуть. Но только надо будет усилить здесь и еще вот тут, – указательный палец волшебника, украшенный тяжелым серебряным кольцом, ткнул в бумагу.

– Камни? – предположил Мартин. – Как раз две штуки в гнезда.

Бруно кивнул и оценивающе посмотрел в мою сторону.

– Тебе повезло, Дора, – заметил он. – Ни одна служанка в Мире не носит бриллианты.

– Я больше не служанка, – сказала я и вдруг поняла, что он сказал.

Бриллианты? Девчонка из колл-центра, которая едва сводила концы с концами, будет носить бриллианты? Мне одновременно стало хорошо и жутко, и я смогла лишь ответить:

– Спасибо. Это неожиданно, честно.

– Это тебе поможет, – сказал Мартин. – Подвеска, которую ты никогда не должна снимать, вот и все. И больше волноваться не о чем.

Бруно свернул листки и произнес:

– Что ж, тогда завтра жду тебя на рынке артефакторов, будем закупаться. В полдень сможешь?

– Вполне, – кивнул Мартин. – Дора, пойдешь с нами, камни должны откликнуться именно на тебя, а не на нас.

Мне показалось, что у меня сейчас ужасно глупый вид.

– И вот еще что, – сказал Бруно так, что стало ясно: скверные новости он приберег напоследок. – Огюст все мне рассказал, и я навел справки. Твоя бывшая жена вчера вернулась в столицу. Не замужем, владеет двумя доходными домами. Конечно, это просто предположение… но возможно, она захочет встретиться с тобой.

Я испуганно посмотрела на Мартина. Он неторопливо перебирал вещи на столе, пытаясь скрыть волнение, но получалось плохо.

– Что ж, – произнес он, резким движением загнав перо в подставку. – Я буду к этому готов.

* * *

Рынок артефакторов располагался в огромном здании, похожем на дворец, не меньше. Я так и замерла, рассматривая огромные мозаичные картины, украшавшие стены возле входа – на них в сиреневом с золотом зареве рождалась жизнь. Из водоворота красок выходили люди и животные, вылетали птицы и выпрыгивали рыбы. На мгновение мне показалось, что мозаики живые – вот лосось дернул хвостом, вот олень вскинул благородную голову в короне рогов, вот обнаженный мужчина улыбнулся своей спутнице… Мартин легонько подтолкнул меня в спину и сказал:

– Не стой, замерзнешь.

Перед нами открылись высокие дубовые двери с лиственной резьбой, и мы вошли внутрь. Меня сразу же оглушило звуками и запахами – со всех сторон неслись голоса, мелодичный звон, какие-то цокающие удары, а крепкий аромат чего-то похожего на очень дорогие духи просто выбивал слезу и заставлял морщиться. Швейцар с поклоном принял мою легкую курточку и пальто Мартина с пушистым воротником, и мы пошли к лестнице.

– Они движутся, – негромко сказала я, увидев, что статуя карлика, одетого в кудрявую шкуру, повернула голову в нашу сторону. Мартин только кивнул – для него-то все эти чудеса были не в диковинку.

– Это не просто статуи, – ответил он. – Это древние артефакты, они оценивают всех, кто входит на рынок. Потом можно будет спросить у них совета в делах, если захочется.

– А ты спрашивал? – поинтересовалась я. В зеркале сбоку мелькнула испуганная и заинтересованная девушка с длинной косой, и я узнала в ней себя. Отражение сразу же изменилось: теперь в зеркале отражалась не мраморная лестница, а морская гладь, и на светло-зеленой волне плясала золотая рыбка.

– Когда-то давно, – ответил Мартин. – Я тогда был ребенком, и мы с отцом приехали сюда в первый раз.

– А что тебе сказали?

– Что надо думать своим умом, а не надеяться на древний мрамор, – улыбнулся Мартин. – А вот и Бруно!

Бруно спускался нам навстречу – судя по бумажному пакету в руке, он уже успел сделать какие-то покупки. Сегодня волшебник выглядел вполне спокойно и мирно, в нем не было ничего пугающего, и я подумала, что постепенно начинаю к нему привыкать.

– Прекрасное утро для покупок! – сообщил Бруно, и пакет в его руке дернулся несколько раз. – В магазин Абертетта завезли золотых кивсяков.

Я вспомнила, как однажды видела в Интернете картинку с кивсяком – черная многоножка с бесчисленным количеством желтых лап вызывало лишь одно желание: зажать рот и попробовать избавиться от тошноты. Но Мартин проявил невиданный интерес.

– Уже купил? Покажи!

Бруно открыл пакет, и из него выползло круглое пушистое существо, совсем не похожее на кивсяков из моего мира. Открыв огромные темно-голубые глаза, кивсяк посмотрел на меня и негромко мурлыкнул.

– Жирненький, – одобрительно произнес Мартин. – Дюжина карун, не меньше.

Бруно лишь усмехнулся, погладил кивсяка кончиком пальца и осторожно опустил обратно в пакет.

– Три дюжины, – ответил волшебник. – Но он того стоит.

– А зачем они вообще нужны? – полюбопытствовала я. – Питомцы?

Вспомнилось, что господин Энцо купил меня на рынке всего за пятнадцать карун. Кивсяк стоил дороже людей…

– Кивсяки производят живь-пыльцу, – тоном преподавателя за кафедрой ответил Мартин. – Одной капли хватит на то, чтоб поставить на ноги человека, подхватившего болотную лихорадку. Полезные существа эти кивсяки, надо будет тоже прикупить парочку.

Я не стала уточнять, что такое болотная лихорадка. Ясное дело, ничего хорошего в ней нет.

Мы поднялись по лестнице и вышли на второй этаж, к рядам с товарами. На мгновение я потеряла дар речи – чего тут только не было! С одних прилавков вспархивали золотые птицы, делали круг под потолком и, опускаясь на насесты, превращались в крохотные изящные статуэтки, от других лотков доносилась едва уловимая музыка, с которой распускались тончайшие механические цветы, а от третьих, с ровными разноцветными пирамидками пряностей, веяло свежестью лугов и полей. Были здесь и драгоценные камни, рассыпавшие во все стороны пестрые брызги света, и связки перьев, и груды мелких черепов, принадлежавших, должно быть, каким-то животным, и бесчисленное множество волшебных палочек на особых подставках. Я медленно побрела за Мартином и Бруно, стараясь не сильно отвлекаться на здешние чудеса, но взгляд все равно выхватывал то белые статуэтки пузатых божков, то крошечных единорогов в золотых клетках, то круглые колбы, в которых плавали самые настоящие глаза.

– Барышня сноловец! – вдруг окликнули меня. Я посмотрела на Мартина – он со знанием дела копался в ларце с драгоценными камнями и не обращал на меня внимания – и подошла к прилавку. Продавец, сидевший за ним, обладал настолько черной кожей, что некоторое время я удивленно смотрела на него, а не на товар.

– Сноловец, иномирянка, дева, что родилась под счастливой звездой для счастливой судьбы, – произнес продавец хорошо поставленным актерским голосом. – Возьми шнурок на руку. Он сплетен из путеводных нитей и однажды спасет тебе жизнь.

На его прилавке действительно были горы цветных шнурков, украшенных бусинками. Порой среди нитей вспыхивали мелкие белые звездочки. Мне вновь показалось, что шнурки живые – они вздрагивали и старались изменить положение.

– Спасибо, – улыбнулась я. – Но у меня нет денег.

Продавец белозубо улыбнулся в ответ.

– Я не сказал «купи». Я сказал «возьми». Денег не нужно.

Жизнь уже приучила меня к тому, что за внезапными приобретениями может скрываться ловушка, и я ответила:

– Спасибо, но мне как-то неловко. Не стоит, правда.

– Однажды Мартин Цетше спас жизнь моей дочери, – произнес продавец уже без улыбки, и я почувствовала, что все на самом деле серьезно и подвоха нет. – Но ему не нужны мои защитные шнурки, зато они пригодятся тебе. Бери, я даю с чистым сердцем.

Я улыбнулась и взяла первый попавшийся шнурок, сплетенный из красных и белых нитей и украшенный сердоликовой бусинкой. Красно-оранжевая, с белыми прожилками, она была теплой и казалась живым существом, а не камнем. Продавец одобрительно улыбнулся и завязал шнурок на моем запястье.

– Когда тебе будет грозить опасность, сердолик побелеет, – сказал продавец. – Вспомни тогда Нгози Благословенного и шесть его хвостов, и шнурок подскажет тебе путь.

– Спасибо, – ответила я и благодарно пожала протянутую ладонь. – Спасибо вам и удачи.

– Иди, сноловец! – произнес продавец и нырнул за ширму.

* * *

Среди покупок, сделанных Мартином, были квадратные слитки заговоренного серебра, какой-то изящный механизм, отдаленно похожий на разобранные часы, и пакет с оранжевой пыльцой. Два крупных бриллианта, упакованные в бархатные мешочки, сейчас лежали во внутреннем кармане господина Цетше. Когда мы вышли из здания на улицу, в солнечный зимний день, то Бруно поинтересовался:

– Тебе помочь с артефактом или ты справишься сам?

Мартин пожал плечами.

– В артефакторике что-то поменялось за время моего сна?

– Нет, – ответил Бруно. – Принципы все те же, меняются лишь какие-то детали. Пришлю тебе «Вестник хаалийской артефакторики», если хочешь.

– Пришли, – согласился Мартин. – Пожалуй, стоит на него снова подписаться. Я справлюсь, Бруно, спасибо.

Волшебник улыбнулся и, пожав Мартину руку на прощание, посоветовал:

– На всякий случай, если ты забыл: хаалийские зимы очень суровы, а твоя помощница одета не по сезону. Купи ей что-нибудь потеплее этого лепесточка.

Мороз давным-давно стиснул меня в студеных объятиях, и я думала лишь о том, чтобы поскорее вернуться домой и выпить пару чашек горячего чая. Мартин негромко рассмеялся.

– И верно! – воскликнул он. – Спасибо за подсказку. Магазины Литтона еще открыты на Морском?

Бруно кивнул и вдруг залихватски подмигнул мне.

– Открыты, я вчера заезжал туда за новым пальто. И ты не трать времени, а то будешь иметь сосульку вместо девушки.

Павля, мой супервайзер в колл-центре, сказал бы, что шутка звучит очень двусмысленно.

Бруно махнул нам на прощание, и через несколько мгновений мы уже садились в экипаж. Кучер, который открывал нам дверь, сообщил:

– Все прогрето, милорд!

В экипаже действительно было тепло и уютно. Я устроилась на скамеечке и протянула Мартину руку со шнурком:

– Посмотри, что мне подарили.

Он взял меня за запястье и некоторое время оценивающе рассматривал шнурок. А я смотрела на Мартина и понимала, что не хочу, чтоб он выпускал мою руку. Пусть бы так и держал ее дальше, у него были теплые сильные пальцы, и от прикосновения в душе тоже становилось тепло и как-то правильно.

– Легкие защитные заклинания, – наконец, сказал Мартин и все-таки выпустил мое запястье. – Это Мафуза? Его плетение.

– Он не назвался, – ответила я. – Чернокожий человек, его лавка была слева от лестницы.

Мартин понимающе кивнул.

– Да, Мафуза. Хороший маг, пусть и необученный. Когда-то я спас его дочь.

– Он так и сказал, – промолвила я. – А еще – что однажды этот шнурок защитит меня и подскажет мне путь.