Текст книги ""Фантастика 2024-87". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Смекалин

Соавторы: Вячеслав Рыбаков,Андрей Скоробогатов,Сергей Якимов,Василий Криптонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 185 (всего у книги 350 страниц)

Глава 7

Я кивнул.

– И не единственный нюанс, прошу заметить. Слова Тьмы – так себе источник информации, но всё же. Скелет сказал, что вся Тьма в целом порвёт Изнанку одним своим количеством. И тут я склонен ему верить. Потому что Изнанка всё же не может быть больше нашего мира. А Тьма… Ну, эта тварь, похоже, сожрала не один мир, прежде чем добралась до нас. Так что мы поймали в капкан одну её лапу – и на том спасибо.

Витман кивнул, совсем погрустнев.

– А самое скверное, – выложил я последний горький козырь, – заключается в том, что у нас нет рабочей технологии по выходу с Изнанки. В первый раз мы с Кристиной чудом выскочили через портал, который остался от Юнга. Если бы этот старательный негодяй не пришёл добивать нас лично – вероятнее всего, там бы и остались. Но он, видимо, был о нас слишком высокого мнения. Решил подстраховаться и прос… проигрался вчистую. Джонатан, как показала практика, тоже может вытаскивать людей с Изнанки. Но готов поклясться, что больше я его так делать не заставлю. Это чистой воды самоубийство.

– Кто тут говорит о самоубийстве? – раздался вдруг усталый, но довольный голос.

Я поднял голову и увидел Клавдию. Выглядела она так, будто работала, не смыкая глаз, на протяжении месяца. Глаза и щёки ввалились, волосы потускнели, даже халатик выглядел не лучше моей рубашки.

Но на плече у Клавдии сидел живой и здоровый Джонатан.

– Государю императору – ура! – оповестил он закусочную о своих промонархических взглядах.

– Воистину – ура! – отозвался я. Поднялся и поцеловал Клавдии руку. – Клавдия Тимофеевна, вы – чудо! Я построю вам ещё один корпус для вашей клиники.

– Ах, это, право, ни к чему. – Клавдия упала на стул, который заботливо подвинул ей Витман. – Сейчас у меня не так много больных. А вот сделать в здании ремонт, перекрыть крышу и заменить оконные рамы – за это я была бы чрезвычайно благодарна.

– Записал, – кивнул я.

Будь я проклят, если дед не превратит эту клинику в дворец!

А Джонатан не спешил покидать плечо Клавдии. Устроился там, как так и надо, и гордо смотрел куда-то вдаль – будто высматривал жертву в других измерениях.

– И ещё кое-что… – Клавдия опустила глаза. – Не смею навязываться, но не мог бы кто-нибудь из вас поделиться со мной энергией?

Я подался было к ней, но меня перебила Кристина:

– Конечно. Я могу.

– Но… – попытался возразить я.

– Костя, ты сегодня практически в одиночку закрыл прорыв. Ты побывал на Изнанке, ты создал два портала, один из которых был за гранью человеческих возможностей. Ты уверен, что тебе есть чем делиться?

Я мысленно проанализировал свои силы и пришёл к неутешительному выводу: Кристина права. Вздохнув, махнул рукой – делайте, что хотите.

Клавдия и Кристина пересели за отдельный столик. Устроившись друг против друга, взялись за руки. Джонатан не стал мешать деликатной процедуре и таки перепорхнул ко мне. Я рассеянно погладил его по голове, Джонатан нежно тюкнул меня клювом.

– Вы так на них смотрите, капитан Чейн, – сказал вдруг Витман.

– Угу. – Я и правда не отрывал глаз от двух девушек, блондинки и брюнетки, держащихся за руки. – Они мне кое-что напоминают.

– Что же?

– Мою жемчужину.

* * *

К Мурашихе мы ехали на машине Витмана. Сначала завезли домой Клавдию, которая, как всегда после энергетической донации, была сама не своя. Потом развернулись и выдвинулись к основному месту назначения.

Выжатая, как лимон, Кристина уснула на заднем сиденье. Я сидел спереди, Витман рулил.

– Почему-то, когда я рядом с вами, я чувствую себя лишним, – вдруг сказал он.

– Вы это о чём? – Я отвлёкся от созерцания убогого пейзажа за окном и посмотрел на Витмана.

– О своём ощущении, не больше. Мне постоянно хочется уйти и не мешать вам. И я до сих пор не могу понять, что бы это могло быть. Сначала мне казалось, что дело в любви, но теперь… Нет, это даже не любовь. Это что-то другое. Вас с моей дочерью как будто объединяет… нечто. Что-то, чего мне не понять.

– А это плохо?

– Разумеется. Я ненавижу подобное состояние. Не терплю неопределенность. Когда мне что-то не понятно, не могу успокоиться до тех пор, пока не докопаюсь до правды.

– Да бросьте, Эрнест Михайлович, – улыбнулся я. – Ваша дочь уже взрослая. Пора выпустить её из гнезда и успокоиться.

– Повторю, капитан Чейн! – Голос Витмана наполнился сталью. – Если бы речь шла о любовном увлечении, я бы спокойно отошёл в сторону и не стал мешать. Вы – весьма и весьма достойная партия, с какой стороны ни взгляни. Это касается как вашего положения в обществе, так и весьма достойных личностных качеств. Но здесь – нечто иное. И меня это тревожит.

Интересно, сколько пройдёт времени, прежде чем эта въедливая ищейка докопается до правды? Полагаю, не так уж много. Сейчас Витман занят, в основном, вопросом Тьмы, на меня и мои загадки у него попросту нет времени. Но когда (если…) мы разберёмся с Тьмой, ему уже ничто не помешает взяться за эту задачу в полный рост. Витман непременно найдёт ответ.

И что тогда? Вряд ли он предаст огласке, что я и Кристина – пришельцы из иных миров, захватившие не принадлежавшие им тела. Но сам факт того, что будет это знать, мне ой как не нравится.

«Убей его, как только разберёшься с Тьмой, – шепнула мне моя чёрная половина. – И всё. Это значительно упростит жизнь всем».

Я мысленно пожелал чёрной половине прогуляться куда подальше.

– Что скажете, капитан Чейн? – спросил Витман.

– Скажу, что мы приехали, – буркнул я. – Пойдёмте, выясним, чем нас хочет порадовать старушка, которая видела конец.

Вздохнув, Витман припарковал автомобиль возле халупы Мурашихи.

* * *

Прорицательница нас ждала. Всех троих. Во всяком случае, перед её столом стояли три пустых плетёных стула.

– Ну что, навоевались? – буркнула Мурашиха, наливая в стаканы свой фирменный чай. – Ведь когда ещё письмо передала! А они и не торопятся. Всё бы им войны свои воевать. Помрёшь, покуда дождёшься…

Мы сели к столу. Мурашиха тоже привычно плюхнулась на двойное сиденье, в которое прекрасно вписывалась. И с укоризной посмотрела на меня.

– Когда я получил твою записку, вообще-то, на бал ехал, – сказал я. – По приглашению всей императорской семьи сразу. Помолвка великой княжны Анны, слыхала о такой? А потом – да, потом был прорыв. Так что приехал сразу, как только смог.

– Государю императору – ура! – подтвердил Джонатан, сидя на столе.

Ухватил с него хлебную горбушку. Та исчезла в чаячьей пасти целиком.

Джонатан, разумеется, был с нами. И в машине ехал с нами. Пока остерегался летать. Да, собственно, и не жарко сейчас на улице.

– «Ура» ему, ишь ты, – ворчливо передразнила Мурашиха. – Рано ещё ура кричать! Вот погоди. Потеряешь свою девицу, тогда-то покричишь…

– Кого-кого? – насторожилась Кристина. – Какую ещё девицу?

– А вот не скажу, какую! – принялась вредничать бабка. – Больно самостоятельные все стали…

– Так, – вмешался Витман. – Давай-ка, старая, без фокусов! Говори по существу. Что видела? Что будет?

Пока Мурашиха пререкалась с Витманом, я отхлебнул чаю. И почувствовал вдруг, как в тело возвращаются силы, а к духу – бодрость.

Дивный напиток. Рецепт, что ли, попросить? Так ведь не даст, вредная. А и даст – так не то. Получится слабительное, или ещё чего похуже. Кто её, Мурашиху, разберёт, в какой момент она помогать хочет, а в какой – глумиться.

– В общем, вот что! – громыхнула бабка Витману, когда ей наскучил пустой спор. – Замолчи уже, голова от тебя болит!.. Нити сплелись наконец-то, потому я вас и позвала. Развилок пока хватает, потому скажу иные вещи. Чтобы вы повернули, куда надо. И ежели всё исполните, как должно, то всё хорошо и будет.

– Хочешь сказать, что мы сумеем победить Тьму? – снова влез Витман. – Полностью? Окончательно?

– Тьфу ты. Опять встрял, окаянный! – возмутилась Мурашиха. – Сказано ж тебе уже!.. Нет, повторить надо десять раз. Ну так и давай будем сидеть, да трандычить одно и то же. А Тьма покамест мир пожрёт.

– Эрнест Михайлович, не мешайте, – попросил я. – Пусть говорит.

Ещё через пару минут ворчаний и уговоров Мурашиха, наконец, вернулась на правильные рельсы.

– Тьму победить у вас получится, – сказала она. – Но лёгкой прогулки не ждите.

– Уж об этом можно было не предупреждать, – фыркнула Кристина.

– Вот и не буду предупреждать!

– Кристина! – шикнул я на неё.

Кристина молча подняла руки. Мурашиха смилостивилась и продолжила:

– Битва будет страшной. Не все её переживут. Имён не назову, не проси. Всяко может сложиться, и смерть я вижу ясно. Однако иного пути нет.

– Так, – кивнул я, принимая эту простую истину.

– Другое помни. Придёшь ко мне ещё раз, когда ни просвета в твоей жизни не останется. И со мной попадёшь в кромешную темень. А там увидишь Свет.

– Принято, – кивнул я вновь. – Что-то ещё?

– Ещё – ничьей помощью не гнушайся. Будет у тебя союзник, которого ты не ждёшь. Этот союзник тебе и поможет больше всех, без него ничего не выйдет. Не вздумай его оттолкнуть!

– А имён опять не будет?

– А нет их, имён. – Мурашиха вперилась в меня насмешливым взглядом. – Чай, не справочник телефонный читаю. Нити судьбы смотрю. А они, знаешь ли, не подписаны.

– Жаль, – вздохнул я. – Большое упущение.

Мурашиха развела руками.

– Может, всё-таки можно чуть поконкретнее?

Мурашиха покачала головой:

– Нет, вояка. Не будет тебе конкретнее. Вот как есть – так и покупай. А не нравится – так и гори оно синим пламенем! Тони во Тьме! – внезапно разбушевалась бабка.

И начала размахивать руками, будто ветряная мельница.

– Ой, всё, – остановил я. – Запомнил твои слова. Спасибо… Мы закончили, надеюсь? А то я, хоть и не прорицатель, но чую, что спать лягу ещё не скоро.

Долг велел, во-первых, навестить сестру и убедиться, что с ней всё хорошо. А где сестра, там и Риито, негритёнок жил в нашем особняке. Он отчего-то очень ко мне привязался, стоило заглянуть домой – вцеплялся намертво. А во-вторых, когда я вернусь в академию, со мной наверняка захочет поболтать великий князь. Витман сказал, что оставаться во дворце он наотрез отказался. И отмахаться от его высочества будет посложнее, чем от Риито.

– Всё, – буркнула Мурашиха. Но когда мы уже поднялись и направились к выходу, добавила: – Есть, правда, ещё одна новость…

– Какая? – резко обернулся Витман.

Мы с Кристиной тоже напряглись. А Мурашиха довольно ухмыльнулась.

– До весны можете все спать спокойно – вот какая!

– Это почему? – не понял я.

Мурашиха расплылась в улыбке ещё шире:

– А потому, что прищемили вы Тьме хвост! Тут ведь две еёные сущности оставались. Одну вы раньше угробили, а другую нынче в капкан поймали. Теперь – пока-то эта пакость с силами соберётся… В общем, до весны – отдыхайте. Раньше не полезет.

* * *

В академию мы с Кристиной, как я и предполагал, вернулись глубоко за полночь.

Борис был бледен и едва не валился с ног. Но встретил меня, по старой доброй традиции, на лестнице, ведущей на наш этаж. Рядом с ним сидела Агата, держа его высочество за руку.

Отбой наступил давно, но великий князь в стенах этой академии пользовался некоторыми преимуществами. А Агата, как и положено чёрному магу, беззастенчиво грелась в лучах вседозволенности своего возлюбленного.

– Так и знал, – сказал я с тяжёлым вздохом. И присел на ступеньку ниже.

Джонатан переместился с моего плеча на колено. Втянул голову в плечи, закрыл глаза и ушёл в спящий режим. Мол, война войной, а отбой у магических фамильяров – по расписанию.

Кристина прислонилась к перилам. Ей дорогу на этаж не перегородили, ничто не мешало отправиться к себе в комнату. Но предпочла остаться и послушать.

– Как ты? – спросил Борис. – Мне рассказали, что происходило там… Это ужасно.

– Жив, – коротко ответил я – Тьма проиграла ещё одну битву. С нашей стороны жертв нет. А значит, мы победили.

Борис растерянно кивнул. Мои слова его, похоже, обескуражили. Ну а что мне было делать – расплакаться перед ним?

– С нашей стороны потерь нет… – медленно повторил Борис сказанное мной. – А как же люди? Те, которые не Воины Света? Те, что были приглашены на помолвку? И те, которые…

– Мне очень жаль, что так вышло, – холодно оборвал я. – Мы сделали всё, что в наших силах, поверьте.

– А больше тебе нечего сказать?

Я пожал плечами.

– Увы. Как ваша сестра и остальные?

– Прекрасно, – отмахнулся Борис. – Не считая этих её страданий по поводу замужества – всё хорошо. Анна даже толком понять не успела, что происходит.

– Хорошо, – кивнул я. – А вы, ваше высочество? Как себя чувствуете?

– Я? – Борис задумался.

– Тогда, в зале, Её Величество хотела вас вытащить. Но вы предпочли остаться. Почему? Вы не Воин Света, пользы от вас не было никакой. И я говорил об этом не раз. Какой был смысл в вашем поступке?

– Константин Александрович, мне кажется, что вы придаёте чересчур большое значение своей персоне! – возмущенно вмешалась в разговор Агата. – Разумеется, она обладает очень большим значением, с этим трудно спорить. Но хочу напомнить, что войну ведёте не вы один!

– Агата! – поморщился Борис. – Не нужно меня защищать, пожалуйста. Костя прав – со стороны мой поступок выглядел по-дурацки. И я понимаю, как глупо это сейчас прозвучит, но… Пойми, Костя. Мне хотелось выстоять! Когда всё это началось, мне в голову как будто таран ударил. Тьма рвалась наружу. Кричала на разные голоса, убеждала в том, что человечество прогнило насквозь, что избавиться от него было бы благодеянием. Мне показалось, что если я убегу – Тьма победит. И я остался. Я выдержал, глядя в глаза Тьме – если можно выразиться таким образом.

– Вы молодец, ваше высочество, – сказала Кристина. – И ваш поступок вовсе не глупый.

Во взгляде, который Агата метнула на Кристину, отчётливо читалась ревность. Впрочем, Кристина не обратила на Агату внимания. А Борис Кристину, кажется, вовсе не услышал.

– Неужели теперь каждый раз так будет? – глядя на меня, бесцветным голосом спросил он. – С каждым разом всё тяжелее? Но ведь тогда… Тогда мы однажды просто не выдержим, Костя. Либо ты. Либо – я…

Да уж, две перспективки, одинаково приятные. Если сломает меня, то мир останется без одного из главных своих воинов. А вот если сломается Борис, то у одного из главных воинов не останется мира.

– Не всё так грустно, – возразил я. – Есть и хорошие новости. Мурашиха сказала, что линии вероятностей наконец показали ей какой-то финал. И если мы все хорошо постараемся, то победим.

– Победим? – переспросил Борис, глядя на меня, как на чокнутого проповедника. – Это возможно?

– Об этом я как-то не задумывался. Сказано: «победим» – значит, победим. А уж возможно оно или нет – не наша забота, – улыбнулся я. – Отправляйтесь-ка спать, ваше высочество. Вам это сейчас действительно необходимо.

Борис не стал спорить. Он и правда был очень утомлён. Он и Агата попрощались. Агата спустилась на пару ступенек, открыла дверь и оглянулась на Кристину. Та качнула головой. Пожав плечами, Агата скрылась у себя на этаже. Борис с трудом, опираясь на перила, поднялся вверх. Минуту спустя я услышал, как закрылась дверь.

– А у тебя какие планы на ночь? – спросила Кристина.

Я внимательно посмотрел на неё. У девушки порозовели щёки, она отвела взгляд. Пробормотала:

– Ну, я подумала… В конце концов, каждый из нас может погибнуть в любой момент…

– А за тобой ведь сохранили твою комнату? – спросил я. – Ты живёшь всё там же?

Кристина кивнула. Я улыбнулся.

Комната Кристины находилась прямо под моей. Соответственно, одна стена, отделяющая её от площадки чёрной лестницы, была капитальной. И хранила один секрет, о котором не знал никто из учителей и наставников. Ну или, по крайней мере, они делали вид, что не знали. А именно: сквозь эту стену можно было пройти. На неё забыли наложить запечатывающие заклинания.

– Окажете мне честь, госпожа Алмазова? – Я протянул руку.

Кристина, совершенно зардевшись, положила свою ладонь в мою.

– Государю императору – ура! – выпалил Джонатан.

О существовании которого мы благополучно успели забыть.

Кристина и я посмотрели на него. И хором сказали:

– Нет!

Оскорблённый в лучших чувствах фамильяр издал бессловесный вопль. И взлетел вверх по лестнице. Надо полагать – на чердак, к Свете. Жаловаться на горькую судьбину и подбивать в качестве компенсации совершить ночной налёт на столовую. Шансы добиться успеха у него были, прямо скажем, не нулевые.

Глава 8

По воскресеньям за завтраком настроение у курсантов традиционно было приподнятым. Свобода! Целый долгожданный день без лекций, контрольных работ, практических занятий и физических упражнений.

Воины Света вернулись на свои посты. Кристину Витман предусмотрительно командировал на самый дальний от меня конец города.

Я первую половину воскресенья обычно посвящал тренировкам, а во второй, вместе с Борисом, Златой и Агатой приходил к Свете на чердак. Но сегодня за завтраком мне задали неожиданный вопрос.

– Костя, – мой сокурсник Пьер Данилов придвинулся ближе ко мне и подмигнул. – Ты не думал о том, чтобы вырваться сегодня из застенков?

Курсанты императорской академии, находясь в её стенах, искренне считали себя кем-то вроде заключенных. Каждый несанкционированный выход «в мир», то есть за ворота академии, приравнивался едва ли не к подвигу. Данилову по части самоволок равных не было. Но меня он обычно в компаньоны не звал.

– Самовольный уход из академии? – фыркнула навострившая уши Долгополова. – Фи, господин Данилов! Ваше рвение в нарушении дисциплины широко известно. Однако склонять на свою сторону ещё и господина Барятинского…

– Которому, к вашему сведению, дозволено покидать академию в любое время дня и ночи, – холодно вмешалась Авдеева.

После того, как она вошла в отряд Воинов Света и приняла участие в ликвидации двух прорывов, стала моей ярой поклонницей. С некоторых пор я, кажется, по определению не мог совершить ничего такого, чего Авдеева не одобрила бы.

– О, ну конечно! – Долгополова всплеснула руками. – Разумеется! Господина Барятинского неизменно влекут государственные дела. И господина Данилова, полагаю, тоже.

– О, да! – фыркнул Абашев, ещё один наш сокурсник. – Уж этого влекут! В прошлые масленичные гулянья, помнится, так увлекли, что господина Данилова едва не заставили обручиться… Пьер! Как, бишь, её звали?

– Не уподобляйтесь городским сплетникам, господин Абашев, – с достоинством отозвался Данилов. – Скажите лучше – вы со мной?

– А как же. Должен ведь кто-то составить вам компанию – на случай каких-нибудь ваших столь же удачных действий.

– Ещё один кандидат на получение штрафных баллов, – покачала головой Долгополова.

– Да ну, – отмахнулся Данилов. – Какие штрафы? Всего-то пара часов, нашего отсутствия никто и не заметит!

Теперь уже за столом рассмеялись все.

– Ну, конечно. Такую кроху, как ты, чрезвычайно легко не разглядеть!

– Право же, господа, – осуждающе продолжила Долгополова. – Неужели это так увлекательно – кататься на санях с простолюдинами и плясать с ними в хороводах?

– С простолюдинками, – поправил Данилов. И подмигнул Абашеву.

– Ах, вот оно что, – Долгополова надменно отвернулась.

– А в чём дело-то? – вклинился наконец я. – Куда ты собрался, Пьер?

Данилов посмотрел на меня с сочувствием.

– Право же, Костя. Я понимаю – государственные дела, и всё такое. Но позабыть о том, что сегодня – широкая масленица…

Я напряг память. Эти слова мне определенно были знакомы – всё-таки находился в этом мире уже второй год и одну масленицу застать успел. Однако в голове не отложилось почти ничего. Просто ещё один какой-то праздник. В академической столовой к завтраку, вместо привычных оладьев, с понедельника начали подавать блины. От однокашников я слышал, что это как-то связано с масленицей, но в подробности не вдавался. А сейчас что-то в словах Данилова меня насторожило.

– На прошлую масленицу я в город не выбирался, – сказал я. – Всё веселье пропустил. Расскажешь, что было?

Пьер посмотрел с недоумением – видимо, развлечения были неизменными из года в год, – но рассказал.

Праздник, как я понял, символизировал окончание зимы и наступление весны. Праздновать масленицу начинали еще в понедельник, каждый последующий день предполагал какое-то отдельное мероприятие. А заканчивалось всё в воскресенье – широкой масленицей. В этот день торжественно сжигали чучело, символизирующее зиму, катались с ледяных гор, водили хороводы и объедались блинами.

– Возле Петропавловки снежный городок выстроили, – рассказывал Данилов. – На тройках катают, ледяные горки залили. Мещаночки хороводы водят – ух! А мы здесь сидим, штаны протираем.

– Не понимаю, как аристократу вообще могут быть интересны подобные забавы, – снова влезла Долгополова. – Сани, хороводы… Фи!

– Да хороводы – ерунда. Он ещё и снежную крепость штурмовать пойдёт, – поддел Данилова Абашев. – Верно, Пьер? Пойдёшь?

– А почему нет? – Данилов повёл пудовыми плечами. – Лишний раз размяться не помешает.

– Аристократу, магу – драться с простолюдинами? – нахмурилась Авдеева. – Тебе не кажется, Пьер, что это не самый благородный поступок?

– За кого ты меня принимаешь, – оскорбился Пьер. – Разумеется, во время драки я не использую магию!

– Во время драки? – снова вклинился я.

– Кулачный бой, – пояснил Абашев. – В простонародье говорят «стенка на стенку». Возле Петропавловки специально к широкой масленице построили снежный городок. Люди, которые придут на бой, разделятся поровну. Часть их будет штурмовать городок, часть – оборонять. Драка, разумеется, не всерьёз. Никакого оружия, до первой крови, и всё такое прочее. Неудивительно, что любителей как поучаствовать, так и понаблюдать хватает… Неужели ты никогда не видел?

– Увы.

– Надо же. Чего только не бывает. Существуют драки, которых не видел Константин Барятинский!

Я пропустил шпильку мимо ушей. В один глоток прикончил недопитый чай и поднялся.

– Приятного аппетита, господа.

– Костя! – Данилов всплеснул руками. – Ты мне так и не ответил. Что насчёт вылазки в город?

– Не советую.

– Что?

– Не советую тебе сегодня вылезать в город. И никому не советую.

Я вдруг вспомнил слова Мурашихи: «До весны – отдыхайте». За окном по-прежнему лежали сугробы. То, что на смену февралю пришёл март, я и не заметил. Если бы не слова Данилова о проводах зимы…

Я обвёл столовую взглядом.

Борис, вместе со Златой и Агатой, сидел за столом первокурсников.

– Ваше высочество, – я подошёл к Борису.

Он обернулся. Поморщился:

– Костя, пожалуйста! Ну, можно хотя бы в воскресенье называть меня просто…

– В другой раз. – Я кивнул на его руку – ту, где под кителем Борис прятал браслет. – Как себя чувствуешь?

– Хорошо, спаси… – машинально начал Борис. И сам себя оборвал. Нахмурился, взглянул на руку. – Опять⁈

– Не знаю. Потому и спрашиваю. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо… – Борис застыл, прислушиваясь к себе. – Всё в порядке. Вроде бы. По крайней мере, пока. А что…

– Не знаю, – повторил я. – Хочу верить, что ничего. Но, на всякий случай: с девчонок глаз не спускай, – я положил руки на плечи Злате и Агате. – Переместитесь поближе к Калиновскому. В случае чего, он откроет портал. Задача ясна?

– Да-а, – начал было Борис. И спохватился: – Так точно!

– Молодец. Всё, до встречи.

Я развернулся и вышел из столовой. Быстрым шагом направился к телефонной будке.

* * *

– Масленичные гулянья? – удивился Витман. – Могу узнать, проявление которого из грехов вы предполагаете во время гуляний? Чревоугодие уже было…

– Я помню, что было, – перебил я. – И помню, что из семи грехов остались Лень, Зависть и Гнев.

– И вы думаете, что во время празднества люди внезапно начнут лениться? – развеселился Витман. – Разлягутся на снегу вместо того, чтобы кататься на санях? Или будут завидовать, что у соседа блины вкуснее?

– Я пока не знаю, что думать. Знаю лишь, что одной из локаций прорывов указана Петропавловская крепость. А рядом с ней сегодня начнутся народные гулянья.

– Уже начались, – поправил Витман. – На часах – половина десятого. Простой люд встаёт рано, гулянья вовсю идут.

– Наши люди там есть?

– Нет, откуда? Только полиция.

– Направьте к Петропавловке людей. И Риито.

– Вы уверены?..

– Я ни в чём не уверен. Но людей – направьте. Имя человека, привязанного к прорыву, у нас есть?

– Как не быть, – хмыкнул Витман. – Иван Семёнов.

– Нужно выяснить, есть ли в крепости люди с таким именем.

– Сейчас отдам распоряжение. Как только получу данные, вам их немедленно передадут.

– Договорились. Я подъеду к Петропавловке через полчаса.

С этими словами я положил трубку. Вышел на улицу.

Для того, чтобы мгновенно перемещаться порталом от учебного корпуса академии к жилому, помощь Калиновского мне уже не требовалась. Через мгновение стоял у другого крыльца. А вот взбираться на чердак приходилось по-прежнему, по лестнице.

– Света! – позвал я издали.

Обычно аватарка тут же откликалась. На этот раз меня встретила тишина.

– Света! – Я бросился в угол, который занимала девушка.

Кругом, как обычно – чистота. Постель едва примята, в кресле-качалке – Света успела обзавестись, помимо кровати, массой полезных в быту предметов – скучает брошенная книжка. И тишина. Аватарки нигде не было.

– Света! – я похолодел.

Куда она могла деться? Где её искать⁈

– Света!!!

– Чего ты кричишь?

Невинный голосок раздался из дальнего угла чердака. Свечение аватарки в темноте едва угадывалось

– Что ты там забыла⁈ – я бросился к Свете. Схватил за плечи, оглядел. – С тобой всё в порядке?

– Нет.

– Что случилось?

– Мне кажется, я простыла. У меня начинается инфлюэнца.

– Чего? – обалдел я.

Света немного смутилась.

– Ну, помнишь, Агата недавно говорила, что простыла, и у неё начинается инфлюэнца? У меня то же самое. По-моему.

– А инфлюэнца – это что? – заинтересовался я. – По-твоему? – Говоря, схватил Свету за руку и потащил к лестнице.

– Куда ты меня опять тащишь? – возмутилась она.

– По дороге расскажу. Так что там с тобой?

– Ну, у меня всё, что бывает при инфлюэнце… – Света задумалась. – В общем, ты должен уложить меня в постель, принести горячий чай, сидеть рядом и читать мне интересную книгу! Когда на прошлой неделе Агата сказала, что у неё начинается инфлюэнца, Злата сказала, что поступит так.

– Ясно. А зачем ты на крышу лазила?

В том углу чердака, откуда показалась Света, находилась лестница, ведущая на крышу.

– Чтобы быть поближе к свету, – Света зажмурилась. – Там сегодня такой приятный ветерок!

– Угу, – только и сказал я.

Как раз открыл дверь на улицу. Полы шинели тут же подхватил порыв ветра. Зима, которую сегодня провожали, уходить как-то не очень спешила.

Охранник у ворот не сказал мне ни слова. С некоторых пор я для него, кажется, превратился в невидимку.

– Государю императору – ура!

Джонатан, как обычно, материализовался внезапно. Плюхнулся мне на плечо. Когда я открыл дверь машины, порхнул в салон. На пассажирское сиденье – чётко обозначив Свете, где сидит она.

Аватарка, впрочем, не возражала. Беспрекословно полезла на заднее. Когда я выехал на трассу, спохватилась:

– Костя! А куда мы едем?

– Лечить инфлюэнцу.

– Что?

– Ну, инфлюэнца – это ведь болезнь. Заразная. Чтобы ты никого не заразила, тебя надо положить в больницу.

– В какую ещё больницу? – насторожилась Света. – Не надо в больницу!

– Что поделать. Так положено.

Света напряженно засопела. Я прибавил скорости.

– Костя… У меня, кажется, нет инфлюэнцы.

– Уверена?

– Да-да! Это мне показалось.

– Хорошо. Значит, вместо больницы поедем к месту возможного прорыва.

Света обиженно надулась.

Через несколько минут трасса сменилась городской улицей, и мне пришлось снизить скорость.

* * *

С Троицкого моста Петропавловка была видна, как на ладони. Сверкающий шпиль и купола собора, крыши бастионов, крепостная стена – и выстроенный возле неё снежный городок.

– Костя! – Света восторженно смотрела на него. – Посмотри, какая прелесть! Там точно такая же крепость, только из снега!

Тот, кто возводил снежный городок, действительно постарался на славу. Постройка из снега и льда в точности повторяла очертания Петропавловки. А возле городка уже вовсю шли гулянья.

Люди скатывались с ледяных гор, водили хороводы. Перед длинными столами с дымящимися самоварами и стопками горячих блинов плясали скоморохи. Музыка гремела так, что слышно было даже через закрытые окна.

Тучи разошлись, Петропавловку заливало уже почти весеннее солнце. Сверкал белизной снег, сияло золото шпиля и куполов. Всё было таким праздничным, радостным и нарядным, что последнее, о чём хотелось думать – прорыве Тьмы.

Переехав мост, я остановил машину. Вышел сам, подал руку Свете.

– Ничего не замечаешь?

– Как это – ничего? – возмутилась она. – Я всё замечаю! Это так красиво… И так вкусно!

Света повела носом. В воздухе плыли ароматы травяного чая, сбитня и блинов. Я на всякий случай взял аватарку за руку. Если рванёт сейчас угощаться – могу и не догнать.

– Я про Тьму, – пояснил я.

– Тьму? – Света присмотрелась.

– Костя!

Я обернулся раньше, чем меня успели дёрнуть за рукав. Незнакомая тощая девчонка в полушубке, валенках и пуховом платке, намотанном по самые глаза. Позади девчонки топтался канцелярист.

– Доставили, господин капитан, – доложил он.

Я пригляделся.

– Риито?

Девчонка сдвинула платок вниз и знакомо широко улыбнулась – белозубой вспышкой на чернющем лице.

– Так точно, господин капитан! – вытянулся в струнку канцелярист.

– Зачем так замотали? Не могли маскировку наложить?

– Не успели. Маскировка – дело не быстрое.

– Ясно.

В кармане у меня завибрировал портсигар-передатчик. Витман.

'Иванъ Сѣмѣновъ – Монѣтный дворъ, учётчикъ. Зависть?

Иванъ Сѣмѣновъ – Трубѣцкой бастiонъ, смотрiтѣль. Лѣнь?

Ибрагимъ Сѣмѣновъ (по матѣрi – арабъ, называетъ сѣбя Иваномъ) – служитѣль прi полудѣнной пушкѣ. Прѣдположѣнiй нѣт.

Дѣйствуйтѣ по обстоятѣльствам'.

– Предположений нет, – убирая передатчик в карман, буркнул я, – действуйте по обстоятельствам! Можно подумать, у меня предположений – воз… Света! Так что там с Тьмой?

Света неуверенно покачала головой:

– Я её не вижу. Но и не могу сказать, что Тьмы здесь нет…

– Это как?

– Тьма ушла в пески, – подал вдруг голос Риито.

– В пески? – я обернулся к нему.

– Так говорят у нас в деревне, – смутился пацан. По-русски он изъяснялся уже вполне сносно, уроки Нины давали о себе знать. – Это означает, что хищник ушёл не потому, что напугался.

– А почему же он ушёл?

– Чтобы набраться сил.

– Ясно, – вздохнул я, – что нихрена не ясно… Ну, вариантов у нас в любом случае немного. Идём искать Семёнова, чтоб его черти сожрали.

* * *

Полуараба Ибрагима я решил оставить на закуску, для начала проверить стопроцентных Иванов Семёновых.

Мы с Риито и Светой направились к воротам крепости. На мосту бойко шла торговля.

– Чай!

– Сбитень!

– Блины горячие, с пылу с жару!

– А вот кому баранки? Свежие баранки!

– Угощайся, красавица!