Текст книги ""Фантастика 2024-87". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Смекалин

Соавторы: Вячеслав Рыбаков,Андрей Скоробогатов,Сергей Якимов,Василий Криптонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 100 (всего у книги 350 страниц)

Глава 9

Пистолет отца, как и мой, был матрицированным. Только если мой метко стрелял и особым образом отклонял пули в нужном направлении, то отцовский действовал иначе – он прямо-таки парализовал волю цели.

Или это был не пистолет? Или это что-то внутри меня пробудилось, застряло и заставило замереть. Мои мышцы одеревенели, я безвольно смотрел на дуло в полутора метрах от меня, и, с трудом ворочая языком, начал говорить.

Говорить правду – потому что её было говорить легче всего.

– Ты мой папа. Всегда был такой же отец. Я прожил две сотни жизней Циммера Эльдара Матвеевича. Всегда был Матвеевичем. Хотя иногда у тебя было другое отчество. Миры были другие. Редко когда Империя. Иногда республика. Иногда – Союз Советских Социалистических Республик. Иногда – Конфедерация Евразия. Иногда… Я твой сын. Я терял тебя сотни раз…

Только тогда я заметил, что ствол отца дрожит.

– Довольно. Я не верю тебе.

– Как… как ты узнал…

– По разговорам. Ещё до того, как об этом сказали Елизавета и Демофонт. Ты совсем другой. Добил последний наш разговор – фраза про крепостных и деда. Мой отец Генрих был одним из самых жестоких помещиков, которых я видел. Он был осуждён и лишён наград за то, что по неосторожности убил крепостного. Только то, что он герой войны, спасло от ссылки… Я рос таким же, пока в двадцать лет не понял, что… чёрт, я всё это тебе рассказывал с самого детства.

– Я забыл. Многое забыл, да, забыл наше с тобой прошлое, забыл детство. Я обманывал тебя про дневник… Но мой реципиент… моё тело, местный Циммер – он остался таким, каким ты его пытался воспитать. Смелым, дерзким, пусть и за маской неуверенности.

– Чёрт с ним… с сыном, – продолжал отец. – Допустим, я признаю, что ты – мой сын. Допустим… Но ты зачем-то пришёл в этот мир. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что чужаки приходят в мир не с добрыми целями… Не приближайся!

Незаметно для себя я сделал несколько шагов вперёд. Что-то двигало меня к стволу. Кто-то на одном из плечей говорил знакомым голосом из-под капюшона: «Давай, ты умеешь, ты учился драться, тебе просто нужно вывернуть ствол из ладони, развернуть, и…»

Нет, сказал я себе. Не сейчас. Погоди ещё немного…

– Я пришёл уничтожить этот мир, – сказал я. – Одним из десятка способов, доступных мне. Не сейчас – через несколько десятилетий.

– Мне нужно было это услышать от тебя. Елизавета мне сказала… Демофонт намекнул. Я не мог поверить, но… Я знаю, что Елизавета вынесла тебе ультиматум. Ты должен был принять решение сегодня. Я пришёл, чтобы ты мне его озвучил. Прими решение – сейчас же.

Как трудно, как сложно принять решение. Убить отца и продолжить путь Секатора – или сохранить ему жизнь и закончить свою череду перерождений.

– Мы оба знаем, что ты не сможешь выстрелить, – сказал я. – И знаем, что я не смогу убить тебя. Чёрт возьми, кто такой Демофонт?

– Это старший брат Акаманта, – зачем-то сказал отец. – И я смогу выстрелить – если потребуется, моим пальцем нажмут они.

В тот момент я не понял, что это означало – имя вылетело из головы.

– Кто – они? – спросил я, уже подозревая.

– Иерархи Общества. Я не чувствую пальца на курке, сын мой. Я не чувствую его! Наверное, сейчас пойдёт отчёт до десяти.

Получается, мне предлагается сделать совсем другой выбор.

Не между убийством отца и согласием с волей хозяев этого мира. А между согласием на своё собственное убийство – и продолжением жизни отца.

«Давай, выхвати ствол из руки», – снова сказал голос из-под капюшона за плечом. – «А не получится – не беда, переродишься снова…»

Какой же знакомый звон в ушах. Я слышал его когда-то раньше. Мне кажется, оглянись я назад – позади меня будут знакомые стены верхнего зала Бункера.

Нет. Не хочу туда снова. Пусть туда идёт кто-то другой, а не я.

– Пошёл ты нахер, Верховный Секатор! – рявкнул я.

Звон в ушах прекратился.

– То есть? – спросил отец.

– То есть я принял решение. Я не хочу умирать сейчас. Не хочу снова перерождаться. Я хочу дожить эту жизнь здесь, в этом мире. Пусть даже если эта жизнь станет последней.

– Последняя? Хочешь сказать… Ты не переродишься? А как же другие?

Я покачал головой.

– Я не знаю про других. Это задание я не мог провалить. Есть Бункер… место вне пространства и времени. Туда я возвращался, и один человек говорил мне новое задание. Каждый раз я перерождался в одном из своих новых тел. Если я провалю это задание – я отправлюсь на пенсию.

Правда лилась из меня, словно рвота у отравившегося, злая, горькая правда.

– Сколько жизней ты прожил, сын?

– Сто, сто пятьдесят, двести… Может, двести пятьдесят. Я не помню, сколько. Давно перестал считать.

– Получается… Двадцать тысяч лет…

– Может, и меньше. Десять, может, пятнадцать.

Я заметил, что ствол уже давно не смотрит мне в лицо. Голос над левым плечом снова заговорил: «Правильно, молодец, хорошо сыграл, хорошо отвлёк внимание, теперь самое время…»

Нет, решил я. Я не отвлекал внимание. Я говорил правду. Но ствол отца снова уставился мне в голову.

– Но как я могу тебе верить? Что ты действительно принял решение. Что ты сказал правду? У меня нет навыка чтения мыслей.

– Зато у меня есть, – послышался голос сзади.

Это была Елизавета – уже знакомый голос «Хозяйки Медной Горы», оказавшейся бывшей Императрицей Всероссийской, парализовал меня куда сильнее отцовского артефакторного оружия. Жар сработавшего «нулевого навыка» обжёг кожу, но я выстоял. Отец спросил, даже взглянув на неё, продолжая держать меня на прицеле.

– И что, Ваше Величество? Правда?

– Правда, – кивнула она, выйдя из-за спины. – Сейчас – правда. Поменяет ли он решение после? Сие мне неведомо. Тебе решать, ты лучше знаешь своего сына.

– Сына, – рука снова дрогнула. – Могу ли я называть его сыном? Чудовище… десять тысяч лет. Демон!

Елизавета прошла уже второй раз вокруг нас. Она шагала босиком, по сочной траве, папоротникам и мхам. Промолчала, и ответил я:

– Ты смело можешь называть сыном. Моя личность формируется не только памятью моих прошлых жизней. Не только казнёнными мирами, которые я покинул. Во мне твоя кровь, во мне твоё воспитание, твои наследственные черты характера.

– Но тот мой сын… Он мёртв!

– Нет, он просто стал частью моей личности. Влился в неё, поделился воспоминаниями в первые дни. И знаешь что – я бы пришёл совсем в другое время, если бы ему не было так больно тогда, в день отчисления. Я не виню, отец, но ты ведь бросил нас с матерью, бросил ради службы, при этом требовал с меня закончить учёбу. И он ждал тебя, скучал по тебе.

– Прекрати, – отец поморщился. – Ты не знаешь, чего мне это стоило.

– Я догадываюсь, поэтому и не буду винить. Это был тяжёлый выбор. Но двадцать восьмого февраля выбор у твоего сына – того твоего сына – был невеликий – или сойти с ума, или наложить на себя руки. Его загнали в угол. Я спас его, спас его жизнь и будущее.

Возможно, что-то из этого я преувеличил. Возможно, мой реципиент и мог выжить тогда. Но опыт и понимание ситуации позволило мне быть честным – хотя бы с самим собой.

Ствол отцовского пистолета уже не смотрел мне в лицо. Отец медленно опустился на корточки, снял кепку, вытер пот с лица.

– Мой сын был упёртым балбесом. Возможно, иногда лентяем, иногда – слабаком. Но упёртым. С принципами. Если в тебе осталась хоть капля его личности…

– То я не изменю решение, ты хотел сказать? Да. И не только поэтому. Чёрт, да почему я должен что-то доказывать!

– Твой выбор был принят под дулом пистолета, – отец покачал головой.

– К тому же у меня был десяток случаев обезоружить тебя. А у тебя – и у тех, кто за нами следил издалека – десяток случаев пристрелить меня. Но мы живы. Потому что мы отец и сын.

Отец поднялся, подошёл и коротко обнял меня, похлопал по спине. Послышался смешок Елизаветы Петровны за спиной:

– Именно такого завершения диалога мы все и ждали. Могу вас уверить – выбор будет зафиксирован, господа Циммеры. Десятком свидетелей. Думаю, вы притомились стоять на ногах – позвольте небольшой подарок.

В паре метров от нас сверкнуло, запахло озоном. На лужайке, напротив ворот словно из-под земли выросла чугунная беседка – ажурные витые столбики, столик по центру, лавки, фонарь – только пока без электричества.

– За сим откланяюсь, – сказала она и растворилась в воздухе.

Мы присели на беседку – уже начинало ломить колени от напряжённой позы, пока меня контролировал отцовский пистолет. Сначала посидели молча. Разглядывали друг друга, пытаясь понять, как теперь общаться. Начал я:

– Кто такой Демофонт? Знакомое имя.

– Эх… Это же знают все дети. Дети этого мира. Старейший из ныне живущих драконов.

– Драконов⁈ Ты… ты говорил с драконами? У тебя есть такой навык?

– Да… сынок. Я один из десяти говорящих с драконами. Из них двое – мои троюродные братья. Я открыл этот навык случайно, в ходе экспедиции в Атлантике. Именно я говорил с Акамантом, прежде чем они полетели на гнездование.

– Расскажи о них…

– Нет, это успеется. Если ты не солгал, если ты выбрал путь вместе со мной – тебе тоже предстоит общаться с ними.

– Я слышал, как он сказал слово «сын». Когда мы плыли через Курильские острова.

– Да? Значит, навык уже пробудился. Что ж… давай о другом – что такое – этот Бункер?

Как же просто было говорить, рассказывая правду – о лифтёрах, о прошлых жизнях, о первых неделях в этом мире. О том, как лифтёры помогли сбежать из плена, и о том, что угрожали убить всех близких.

Собственно, именно это позволило мне не чувствовать себя предателем. Именно сейчас я понял, что сохранность близких куда важнее, пусть и близких этой моей копии – куда важнее всех заданий, выданных мне начальством. Мы говорили долго, в основном – говорил я, и перебивал он всего несколько раз.

– Получается, твой бывший коллега…

– Андрон.

– Да, Андрон. Он может быть где-то здесь? И его напарники?

Я кивнул.

– Да. И у нас есть незаконченное дело. Он должен принести драгоценности для обналички. Очень скоро. Хотя сейчас я понимаю, что это не так важно. И что я могу прекратить всякое с ними общение. Хотя как только они это поймут…

– Да нет же, почему. Пусть они продолжают думать, что ты выполняешь работу. У них же нет других способов слежения?

– Боюсь, что есть. Лифтёры обязательно придут, если увидят, что моя временная линия вместе с миром сворачивает не туда.

Отец кивнул.

– Думаю, мы сможем дать им отпор. Силы Общества вполне достаточно, а если угроза будет всему миру… заклятые враги могут стать союзниками. Пока не думай об этом.

– Кто хозяева этого мира? Ты знаешь?

– Нет, – отец покачал головой. – Всё то, что ты наверняка уже слышал. Несколько гипотез, несколько зацепок… Общество для того в том числе и существует – чтобы разобраться. Так, на чём ты остановился…

Я не помню, как распрощался с отцом и как лёг спать. Он растворился и пропал с радаров на долгие недели. А впереди у меня было много работы – и долгожданная встреча с Андроном.

Который теперь снова из союзника превратился во врага.

Глава 10

Великий Секатор приснился мне то ли в следующую ночь, то ли через день. Он просто обязан был мне присниться, такое всегда бывает. И, как и в прошлые разы, я не был уверен – он ли это на самом деле общается через неведомые мне инструменты, либо это плод моего больного воображения.

Мы встретились в Хранилище. Холодный синий свет ламп на потолке, высокие и длинные, по четыре метра капсулы со скруглёнными краям, похожие на красноватый янтарь, внутри которых застыли предметы, машины, оружие.

Великий Секатор стоял в пятнадцати метрах от меня. Почему-то подумалось, что масаи, бывшие в большинстве миров одним из последних изолированных африканских племён, всегда при виде незнакомца или врага встают в пятнадцати метрах. Инстинктивно считается, что это минимальное расстояние, позволяющее броситься в бегство в случае, если противник нападёт.

– Значит, ты выбрал, – услышал я голос. – Значит, ты решил уйти на пенсию досрочно.

– Решил, – не то кивнул, не то произнёс я, а затем спросил. – Кто ты?

– Что ты хочешь услышать? И увидеть?

Он снял капюшон. Налысо бритый грубоватый череп. Полное отсутствие бровей и растительности на лице. Но лицо было другое, не моё, как в прошлый раз. Это было лицо моего отца, причём отца из этого мира – с похожей мимикой и прищуром.

– Ты маг, – понял я простую вещь. – Все твои слова, все твои увещевания о том, что паршу магию надо искоренять – ложь. Все твои технологии, все порталы между мирами – это магия.

На лице Верховного Секатора отразилась улыбка.

– Странно, обычно в таких диалогах меня называют Антихристом, демоном, или хотя бы чёртом – а ты так вот просто взял и принизил мои способности до магических.

Я покачал головой.

– Не важно, как правильнее называть. Правда в том, что все сильнейшие маги являются тебе угрозой. Угрозой твоей монополии.

– Не всегда. Иногда маги, появившиеся в тех или иных мирах, становятся моими главными союзниками. Ты был магом во всех прошлых жизнях, Эльдар. Ты либо не осознавал свою силу, либо магическое напряжение этого мира не позволяло сделать что-то серьёзное. А тут…

– А тут – ты встретил силу, с которой не в состоянии справиться Бункер. Ты же знаешь, что такое – Центр Треугольника? Всегда знал, так? Они твои давние враги?

На этот вопрос Верховный Секатор не ответил, он просто продолжил монолог:

– Я понимал, что этот мир может стать проверкой. Проверкой на прочность. Что ж. Ты не прошёл проверку. Прощай. Теперь ты вечно будешь гнить смертной жизнью. А мы постараемся сделать так, чтобы ты не представлял нам угрозы.

Из-за одной из капсул вышла Лекарь, в её руках была бензопила – или электропила, разумеется, в зыбкой реальности сна я не мог определить точно.

Взмах – и моя левая рука по плечо отвалилась от тела, упала на пол. Боли я не чувствовал, только злость и обиду. Я не мог пошевелиться, а злодейка продолжала своё дело – туда же отправилась и правая, затем ноги по колено – я упал на культи, злобно усмехаясь.

– Я любила тебя! – оскалилась она. – А теперь я иду за тобой.

Я проснулся в холодном поту – как ни крути, сон был тем ещё кошмаром.

– Лифт, – пробормотал я. – В проекте имения не должно быть лифтов…

Вскоре уснул снова, но сюжет сна продолжился. Я был в казематах больницы для душевнобольных – не тех, в которых я оказался после встречи с господином Кастелло, а в куда более мрачных, без окон, с грубыми побеленными стенами, тусклыми лампами накаливания, сыростью и длинным рядом панцирных коек, уходящих в тёмную бесконечность туннеля.

На мне была смирительная рубашка. Я не припомню, чтобы в каком-то из миров носил такой элемент гардероба, хотя достоверно сказать не мог – многие детали, как я уже говорил, позабылись.

Поднялся с подушки, попытался встать.

– Ну, батенька, получается, тупик? – услышал я голос за спиной и обернулся.

Разумеется, это был тот самый Кастелло, только на этот раз он был одет точно так же, как мой отец в момент нашей последней встречи.

– Почему?

– Сомнения по поводу сделанного выбора.

– Нет никаких сомнений. Я выбрал сторону.

– Но не ту, не ту… – вздохнул Кастелло. – Конечно, это несколько лучше, чем ваши изначальные работодатели, судя по тому, что я о них знаю, но…

– А что вы знаете?

– Ну… Бункер, какой-то парень в капюшоне. И лифты. Да, с лифтами надо будет осторожнее.

– Я так до конца и не понял, вы, Центр Треугольника – противники Обществу – или нет?

Кастелло рассмеялся.

– Мы – выше Общества. Но уверен, что вы можете принести пользу и в текущем статусе. Отчасти вас так будет даже проще контролировать.

– Вы – Бункер? Только другой, так? Другие его конкуренты?

– Ох… Что за безумное предположение! Желаю вам просто хорошенько выспаться, любезный. Да, я так вижу, что вы уже больше месяца страдаете от нехватки женского общества? Понимаю, понимаю, в таком возрасте это очень тяжело переживается. Ну, ничего, я вам помогу…

Как часто бывает в подобных безумных сновидениях – туннель психбольницы тут же наполнили толпы девиц – топлес, разные, в них узнавались знакомые девушки-коллеги, узницы японской лаборатории, клиентки, студентки, и лица женщин из прошлых миров, которые уже начал забывать. Они принялись толкаться вокруг меня, стаскивать смирительную рубашку, а господин Кастелло куда-то испарился.

– Где вы⁈ Где вас искать⁈ – хотел спросить его снова, но он растворился в бушующем океане обнажённых женских телес.

К концу отпуска я успел сдать все предметы, кроме одного, и был благополучно зачислен прямиком на третий курс из четырёх. Поскольку это была заочная форма – следующая месячная сессия должна была начаться пятого сентября, а закончиться в аккурат в мой день рождения, второго октября.

До сих пор, заглядывая в свои документы, я вздрагивал – я настолько привык к шестнадцатому, а не второму октября. И до сих пор это была загадка, на которую не было ответа – почему произошёл такой сдвиг.

Месяц закончился быстро – не без помощи Голицыных дело в отношении меня закрыли, и я первый раз за долгое время вернулся в офис. Не скажу, что такой способ решения проблем казался мне нормальным, но по сравнению с тем, что приходилось делать в других мирах – показался приемлемым.

Коллеги встретили с умеренной радостью – я не был душой коллектива, да и коллектив у нас был весьма непрочный, но при этом и Алла, и Тукай, и даже Лукьян выказали радушие.

А Самира не выказала – так как уже укатила в республику Уэле. Зато вместо неё через день вышла новенькая, из свежего набора – Вероника Делакруз. Маленькая, худенькая, с филиппинскими кровями и хитрым разрезом глаз. Девушкам такого типа может быть и восемнадцать, и тридцать пять, а иногда даже и сорок пять – не угадать.

После первого дня мы устроили небольшой междусобойчик – завалились в уже привычный кабак в Успенском, попугали Веронику историями из практики. Разумеется, упомянули и мои – в Зеленогорье и в Аустралию, рассказывали, в основном, Алла и Лукьян, а я хмуро молчал.

– Да вообще у нас Эльдарчик завидный жених, недавно три гектара в Голицыно купил, – подмигнула Алла Веронике.

Вот же чёрт! Неужели сватает? Нет, мне это было совсем не нужно.

– Как быстро распространяются слухи…

– Он у нас мафиози, как говорят в Сицилии, – усмехнулся Сергей. – Замешан в разных тёмных делишках.

Вероника скромно улыбалась и уже поглядывала на меня с интересом. Нет, девушка была, разумеется, весьма интересная. Но моё сердце было занято совсем другой, и я сразу постарался это дать понять.

Выпили все тогда изрядно, и Алла – в том числе. Я поленился заниматься врачеванием и чисткой крови от алкоголя – процесс нудный, утомительный и не всегда успешных, но, как чуть более трезвый, взялся проводить до дома. Попросил заехать за мной тёзку нашего коллеги, Серёгу Пельменя на «Атланте».

Нетрудно догадаться, какой диалог начался на заднем сиденье.

– Ну?… Как тебе Вероничка? Такая сладкая! Эти филиппинки. Ты же что-то рассказывал про какой-то филиппинский массажный салон?

– Это было давно и неправда.

– Не, ну какая у неё фигурка, а? Была бы я мужиком…

– Прекрати, – попросил я. – Пожалей Лукьяна. Он опять на меня волком смотрит. Да и, сама знаешь, что меня ждут в Санкт-Петербурге.

– Ждут? – она усмехнулась. – Ты в этом уверен? Ты же умный парень… Вспомни, на какой неделе знакомства я тебе дала?

– Тише, мы тут не одни, – попросил я.

А сам себя поймал на мысли, что очень хочу сказать «нет, это другое» – но не могу. Всё же, опыт прошлых жизней всё равно не позволял до конца верить в любовь на расстоянии. Как и в устойчивость увлечений и выбора юных восемнадцатилетних девиц.

– Да… У меня, после тебя, между прочим, никого не было, – продолжила Алла.

– Кроме…

– Да. Кроме Тукая.

Она погрустнела, и некоторое время мы ехали молча.

– Слушай, а как ты относишься amis avec des avantages? – вдруг спросила она.

– Je ne pense pas que ce soit une bonne idée (не думаю, что это хорошая идея), – ответил я.

– У тебя жуткий акцент, ответь нормально?

– Не думаю, что секс по дружбе – это хорошая идея. Алла, я очень хотел бы помочь тебе избавиться от одиночества, но это самообман. В одну реку дважды не входят. К тому же – у меня есть принципы и обязательства.

Алла вдруг положила голову на плечо и погладила по щеке. Стало как-то очень тепло, и я в ответ провёл пальцем по границе волос.

– Ну ты же доведёшь меня до квартиры?…

– Нет, ты успешно поднимешься сама.

– А если я оступлюсь и сломаю ножку? – кокетливо спросила она.

– Завтра приеду и вылечу. Я мастер по излечению переломов.

– А знаешь, какого цвета на мне трусики? Красного.

Это всё долгое воздержание. В голове всплыла та самая противная фраза: «Иногда соблазн можно победить, только поддавшись ему». Это всё противное долгое воздержание и возраст, которые заставляют идти на сделку с совестью. Причём дважды – и на тему Нинели Кирилловны, и на тему алкогольного опьянения.

Мы доехали молча, молча вышли, я молча махнул рукой Серёге, чтобы ехал парковать машину. Молча поднялись на лифте – первый раз после того самого сна. Я бы предпочёл пойти пешком, но решил рискнуть, потому что нет ничего хуже, чем впадать в лифтофобию. Воспоминания о квартире, в которой прошло немало экспериментов и первых опытов для моей нынешней тушке, ощутимо всколыхнули меня.

В квартире было душно – кондиционер, судя по всему, не работал. За порогом Алла бросилась на шею и попыталась жадно целовать, я ненадолго ответил ей, затем принялся раздевать. Мы были уставшие, а духота добавляла сонливости, заставляя пару раз некстати зевнуть. Стянул с неё брюки, подхватил на руки, положил в кровать.

– Иди сюда… – она протянула руки, и я лёг на неё.

Я ощутил горячие ноги на спине, а в щёку ударило холодное дыхание. Настолько обжигающе-холодное, что я чуть не вскрикнул.

Проклятый паразитный навык – я уже и забыл про него. Инстинктивно от боли отстранился, схватился за щёку.

– Ой, нет, я сильно… я так сильно возбудилась… так сильно тебя хочу, – зашептала она, гладя меня по шее и груди. – Сейчас, погоди, я успокоюсь.

Что ж, подумалось мне, это шанс избежать той самой сделки с совестью. Я лёг рядом, на место, где должна была быть вторая подушка, но её по очевидной причине не было. Прикрыл её покрывалом, замолчал и вскоре дождался тихого сопения. После тихо встал, попил воды, залечил щёку, настроил кондиционер и ушёл домой – пешком, полураздетый, по уже знакомому ночному тротуару между городком и посёлком.

До въезда в коттеджный посёлок Голицыно оставалось метров триста, когда я услышал скрип тормозов за спиной.

Две машины, семеро парней, мигом выскочивших из дверей. Да уж, подумалось мне – рано я начал забывать, что такое ночные драки.