Текст книги ""Фантастика 2024-87". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Смекалин

Соавторы: Вячеслав Рыбаков,Андрей Скоробогатов,Сергей Якимов,Василий Криптонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 157 (всего у книги 350 страниц)

– Ваш фамильяр, господин Барятинский, проник среди ночи в запертую комнату Жоржа Юсупова!

– И? – пожал я плечами.

– «И?» – всплеснул руками наставник. – По-вашему, это – ничего не значащий эпизод?

– По-моему, называть «запертой комнатой» помещение, в которое можно проникнуть через перегородку из коридора, несколько опрометчиво, – сказал я. – Для людей оно, может, и заперто, а вот птицы видят мир несколько иначе. И попробуйте объяснить летающему созданию условность подобных границ. Джонатан исследовал пространство, только и всего. А вот зачем вы его напугали и толпой носились за ним по коридору…

– Но-но, – зевнул Анатоль, – я попросил бы! Лично я ни за кем не носился, просто наблюдал. Твой Джонатан тут такой фейерверк устроил, что куда там императорским придворным магам.

– Если в комнате Жоржа что-то пропало или сломалось – я, разумеется, возмещу ущерб, – сказал я. – Но обвинять моего фамильяра в случившемся переполохе не позволю. Здесь императорская академия, а не женский монастырь – чтобы с визгом носиться по коридорам в чём мать родила из-за того, что увидели птицу.

Вот теперь многим стало неудобно, даже наставник притух. Чего мне, собственно, и надо было.

– Обо всём будет доложено начальству-с, – буркнул наставник.

– Как вам будет угодно, – поклонился я. – А теперь – прошу меня извинить. Мне нужно выспаться.

Я скрылся в комнате, запер за собой дверь и посмотрел на Джонатана.

– Вроде неплохо прошло, коллега?

В ответ Джонатан потёрся головой о мой висок.

– Да-да, я знаю, что ты меня любишь. Это полностью взаимно. Ну, давай, иди на стол или на подоконник. Отдыхай.

Джонатан послушно спорхнул на середину стола и там нахохлился, прикрыв глаза. Ушёл в энергосберегающий режим.

Интересно, что за «фейерверк» он исполнял в коридоре? Сам я ничего подобного не видел. Как-то бы получить доступ к описанию всех возможностей фамильяра, что ли… Что-то вроде перечня тактико-технических характеристик мне бы очень даже не повредило. А так – всё приходится тестировать вслепую.

Я отодвинул от стола стул, присел, устало откинувшись на спинку. Силы восстанавливались, теперь меня уже могло хватить на простенькое волшебство. Но глаза один чёрт закрывались. Правда, спать я не собирался до тех пор, пока не проясню некоторые моменты.

Глава 10

Постепенно голоса и шаги снаружи стихли, курсанты расползлись по своим кроватям. Я на всякий случай решил выждать ещё несколько минут и не прогадал.

Наставник, видимо, подкрался на цыпочках – хитрый мерзавец. Его шагов я не слышал. Просто вдруг резко сдвинулась занавеска на дверном окошке, и с той стороны двери показалось лицо наставника.

Здесь, в нормальном мире, я опять прекрасно видел в темноте. Зато моего лица наставник разглядеть никак не мог – видел лишь силуэт на стуле.

– Вы что, господин Барятинский, спите сидя⁈ – громко и грозно прошептал он.

– Именно так, – сказал я. – Тело меньше расслабляется и пребывает сразу в боеготовности. Благодаря чему я могу немедленно переходить к боевым действиям. Вы же хотите, чтобы я перешёл к боевым действиям сразу же, как только случится очередной прорыв Тьмы? Тогда, бога ради, перестаньте мешать отдыхать моему разуму!

– Покойной ночи, господин Барятинский, – пробормотал наставник и задвинул занавеску.

Шаги удалились. Ох и въедливый мужик попался! Нарвусь на него ещё раз – нужно будет устроить так, чтобы наставника перевели на другой этаж. В принципе, не так уж сложно будет. С ректором у меня хорошие отношения, с императором – ещё лучше. Мерзко, конечно, так делать, но мне к мерзостям не привыкать.

Вот сейчас моя жемчужина бы почернела. Если бы она у меня была. А так – увы, я этого не вижу. Просто знаю, что нечто неуловимо изменилось в энергетических каналах, и они стали больше рассчитаны на проведение черномагической энергии.

Сколько во мне вообще белого осталось, интересно?.. Нет, положительно надо раздобыть новую жемчужину, с ней спокойнее.

– Света, – позвал я, выставив глушилку, – вылезай.

Таинственная полуголая девушка выскользнула из-под кровати. Впрочем, назвать её «полуголой» означало сильно преуменьшить выдающиеся достоинства загадочного «платья». Правильнее было бы сказать «на девять десятых голая».

Света села на кровать. Я, пару секунд посмотрев на неё, расстегнул китель, снял его и накинул на девушку. В плечах я был шире, что немного компенсировало наличие у Светы груди. В общем, примерно то на то и вышло – китель прекрасно застегнулся.

– Зачем это? – простодушно удивилась Света. – Мне не холодно.

– Мне жарко, – объяснил я и сел обратно на стул. – Так… Вопросов у меня примерно миллион, всего мы сегодня не обсудим. Но с чего-то надо начинать. Там, где мы были, ты сказала, что ты – «почти Свет». Что это значит?

Похоже, я начал с самого сложного вопроса. Света задумалась.

– Ты сочиняешь? – поинтересовался я.

– Нет, пытаюсь составить объяснение, которое ты сумеешь понять.

– Да я в идиотах отродясь не ходил. Как-нибудь соображу. Излагай, как есть.

– Ну… – Света поёрзала на кровати. – Представь себе высокую-превысокую скалу. Свет живёт на её вершине. Он настолько невыносимо ярок, что подняться к нему не может никто, Свет просто испепелит его. Оттуда он разливается по всей Вселенной.

– Тьма – из Бездны, Свет – с Вершины, – кивнул я. – Так. И каким образом ты оттуда чебурахнулась?

– Чебу… Что сделала? – изумилась Света.

– Ты – Свет или нет? – простонал я. – Объясни уже мне свою природу!

– Между Светом и Тьмой существуют некоторые… договорённости. Разумеется, в действительности никто ни о чём не договаривался, просто так проще передать. В общем, есть такие…

– Физические законы? – предположил я.

– Да! – обрадовалась Света. – Ну, почти физические. И – почти законы. Тьма не лезет к Свету. А Свет не атакует Тьму. И у Света, и у Тьмы есть аватары, порождения.

– Юнг был аватаром Тьмы, – кивнул я.

– Нет, – удивила меня Света. – Тот, кого вы называете Юнгом, был просто человеком. Тьма давала ему силы, много сил. Но природа его – человеческая изначально. Аватар Тьмы – это Страж. Ну и все те сущности, с которыми ты столкнулся в лабиринте.

– Вот оно что… – медленно проговорил я. – А ты, выходит…

– Я – аватар Света, – улыбнулась девушка. – И я попала в плен к Тьме.

Я встал, прошёлся по комнате. В голове было как-то отвратительно пусто. Я не мог понять, хорошо или плохо то, что узнал.

– Значит, ты – кусочек Света, правильно? – спросил я, остановившись у двери и повернувшись к Свете.

– Не совсем, – сказала та. – Но – да. Я и кусочек Света, и в некотором роде сам Свет. Когда я вернусь на Вершину, всё, что я пережила, станет частью Света, я растворюсь в нём. Проблема в том, что я не могу вернуться. У нас с тобой сейчас один общий враг, одна общая беда: Тьма. Нам нужно отшвырнуть её от этого мира, и тогда мы оба будем счастливы.

– Нет, – покачал головой я. – Счастлива будешь только ты. Всё, что тебе нужно – попасть к себе домой. А от мира Тьма как откатится, так и прикатит обратно.

– Хм… – озадачилась Света. – Об этом я не подумала.

– Если мы с тобой работаем вместе, то только на условиях полного уничтожения Тьмы.

– Это вряд ли возможно, да и последствия будут слишком непредсказуемыми, – забормотала Света. – Нет, Костя, ты положительно мечтаешь о несбыточном. Однако мы можем переместить этот мир ближе к Вершине.

– И что это даст? – нахмурился я.

– Тьма не сумеет к нему подобраться. Магии станет больше. Люди станут счастливее. Обычно это естественный процесс – перемещение миров либо ближе к Вершине, либо ближе к Бездне…

– Стоп! – поднял я руку. – Дошло. Ты называла меня Бродягой. Ты ведь знаешь, что я – не отсюда?

Света кивнула.

– Мой прежний мир – тот, в котором я родился. Он, в результате своих действий, откатился к Бездне, и его настигла Тьма. Так?

Очередной кивок.

– А такие, как Юнг, появляются в мирах, которые не слишком близки к Вершине, и делают всё, что возможно, чтобы эти миры катились в Бездну?

– Ты всё понял совершенно верно, Костя.

– Говорил же – не тупой. Вот, значит, как всё работает…

– Существуют ещё такие, как ты – Бродяги. Так мы называем тех, кто способен перемещаться между мирами. Обычно это очень мудрые люди, которые знают вселенский порядок и стараются предотвратить попадание миров в Бездну.

– А в последнее время Тьма, надо полагать, совершенно распоясалась? – продолжил я вываливать на Свету свои догадки. – Полезла дальше привычных границ, почуяла силу?

– Именно так! – воскликнула Света. – Там, где я гуляла, Тьмы вообще не должно было быть! Я даже не сразу поняла, что происходит, когда меня затащили в этот лабиринт! Не могла поверить!

– А зачем они тебя похитили? – допытывался я. – Ну… то есть, она, Тьма? Чего от тебя хотела?

Света покраснела. Подняла ладони, прикоснулась к щекам.

– Странное чувство… Что с моим телом? Лицу сделалось жарко…

– Это стыд или смущение, – подсказал я. – Возможно, волнение. Как вариант – воздействие алкоголя или наркотиков, но в данном случае это можно исключить.

– Смущение… – пробормотала Света. – Ну да, наверное, оно. Пока я сидела в клетке, сдерживая сущности, мне подробно объяснили, чего от меня ждут. Я должна была вступить в противоестественный союз со Стражем, с аватаром Тьмы.

Я молчал с минуту. Потом только и сумел спросить:

– Нахрена?

– Чтобы зачать дитя, конечно же, – Света как будто даже удивилась – мол, чего тут непонятного. – Дитя, несущее в себе Тьму, но способное идти к Свету. Дитя, которое воспитает Тьма. Вот что она задумала. Уничтожить Свет. Этого допустить нельзя.

Я вернулся к стулу и присел на краешек.

– Выходит, я тебя не от смерти спас, а от изнасилования?

– От смерти тоже. После того, как я родила бы дитя, дальше стала бы уже не нужна. От меня бы избавились.

С насильниками мне приходилось сталкиваться. В том мире, где я жил, люди нередко теряли над собой контроль, а многие не имели его вовсе. С такими я разбирался быстро и жестоко. Они всегда вызывали во мне какой-то особый сорт ярости.

Почувствовал я эту ярость и сейчас. Но выплеснуть её было не на кого, кроме Светы.

– Ты бы вырядилась ещё более откровенно, – проворчал я, – и гуляла в таком виде где попало! А потом жаловалась.

– Не совсем понимаю, о чём ты говоришь, – сказала Света. – Но, Костя, поверь – мой внешний вид для Тьмы ничего не значит. Зато, кажется, значит для тебя. А ещё – моё тело каким-то непостижимым образом тянет к твоему…

Я посмотрел на Свету. Она расстегнула верхнюю пуговицу на кителе. Я расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке…

* * *

– Это и называется – любовь? – мечтательно произнесла Света, глядя в потолок.

– Ну… типа того. – Я уже практически спал.

На узкой койке мы вдвоём едва умещались. Я лежал на боку – на всякий случай загораживая собой Свету от возможного взгляда наставника со стороны двери, – а девушка – на спине, у стенки.

– Мне это кажется прекрасным, – пробормотала Света.

– Спасибо, ты тоже ничего, – усмехнулся я.

«Ничего» – это было мягко сказано. Начать с того, что светящихся в темноте девушек у меня раньше в принципе никогда не было.

– Ещё один вопрос, пока я не вырубился. Почему мы оказались в комнате Жоржа Юсупова?

– Жоржа Юсупова? – переспросила Света.

– Та комната, в которую мы переместились. Она принадлежит парню, которого так зовут.

– В том месте, где мы оказались, была дверь в лабиринт, которую кто-то открыл с вашей стороны, – объяснила Света. – Вероятно, этот самый Жорж. Он неоднократно бывал в лабиринте и, возможно, даже виделся со Стражем. Этот выход просто оказался ближе всего к нам, вот я его и выбрала. Хотя открыть проход со стороны лабиринта было непросто.

– Вот оно что, – пробормотал я. – Ай да Жорж, ай да шустряк… Ладно. Спи. Утром разберёмся.

* * *

Однако утром ни в чём разобраться не получилось, потому что утро наступило как-то очень быстро. И мне закономерно требовалось идти на построение, с построения – на завтрак, а оттуда – на занятия. Технически, я, конечно, мог свалить из академии, несмотря ни на какие уроки, оправдавшись важными государственными делами. Но смысла в этом было с гулькин нос, потому что незаметно вывести с собой Свету я бы не смог. Если бы она хотя бы была одета как все – наверное, ещё были бы шансы. Ну или, чёрт с ней – если бы она вообще была одета хоть как-то.

Увидев воплощение Света при свете дня, я обнаружил обнадёживающий момент: сияние почти не заметно. Если не быть в курсе и не присматриваться, то ничего сверхъестественного как будто и нет. Ну, разве что… на подсознательном уровне сияние, конечно, воспринималось, но скорее как дополнительные баллы к красоте. Даже нормально одетая Света, продефилировав по академии, скорее всего станет сенсацией. Десятки парней всех возрастов, от первокурсников до выпускников, будут мечтать удостоиться её взгляда.

Света встала первой, наклонилась и подняла с пола нечто невидимое. С серьёзным видом надела это на себя. Покрутилась перед зеркалом.

– Немного помялось, – вынесла она вердикт.

– Это такая шутка? – спросил я.

Мы говорили под глушилкой, которую я выставил сразу же, как только зашевелилась Света.

– Нет, какие могут быть шутки. – Она повернулась ко мне лицом. – Смотри!

Я отвёл взгляд, потом встал.

– Так. Бегом под одеяло и лежи там, не шевелясь, пока я не вернусь.

Света послушалась. Я встал и начал быстро одеваться.

Вчерашняя форма, в которой я пережил ад, прыгал через пыльные перегородки, а потом ещё и сбросил не глядя на пол, никуда не годилась. Но в шкафу висели запасные комплекты. И, насколько мне было известно, висели они не только в моём шкафу. Это навело меня на мысли.

А когда я оделся, и кровь распределилась по организму равномерно, в голову пришли и другие идеи.

Я посмотрел на Свету, которая накрылась одеялом до самого носа. Она задумчиво разглядывала меня.

– Тебе… чего-нибудь хочется? – спросил я.

– Тебя, – отозвалась Света глуховато сквозь плотную ткань.

– Эм… – озадачился я. – Слушай, эта ночь совершенно точно была ошибкой. Мы пережили чёрт знает что, ты вырвалась из шестнадцатилетнего заточения, адреналин, гормоны, другое… Но, знаешь, я не думаю, что всё это к чему-то приведёт.

– А к чему это должно привести? – удивилась Света.

Я осекся. Передо мной была не обычная девушка, и понять, что происходит у неё в голове, было непросто. Моя первая теория, казавшаяся такой естественной, рассыпалась в прах.

– Ну… обычно люди, когда занимаются тем, чем занимались ночью мы с тобой, рассчитывают на дальнейшие отношения.

– Так ведь у нас и так есть отношения, – Света, кажется, удивилась еще больше. – У нас с тобой общая цель.

– Ну, во-первых, с целью мы ещё однозначно не определились. А во-вторых, я сейчас имею в виду не рабочие отношения, а личные. Ну, там… клятвы верности, романтические прогулки, помолвка, свадьба, трое детей, совместная старость…

– Какой ужас! Нет! – воскликнула Света. Вскочила и села на кровати. – Я не хочу стареть, не хочу жить в твоём мире! То есть… Не обижайся, пожалуйста, я ни в коем случае не пытаюсь оскорбить твой мир, но моя родина – Вершина! И именно туда я хочу вернуться. Разумеется, всё, что происходит здесь, в этом мире, для меня тоже ценно. Это опыт, который обогащает меня и обогатит в итоге Свет… Ох, Костя! Я, наверное, расстроила тебя. Пойми, ты мне очень нравишься! И в этом человеческом воплощении я испытываю к тебе невероятно сильное влечение. Но даже ради тебя я не откажусь от Вершины. Сможешь ли ты меня простить?

Света чуть не плакала, глядя на меня.

Н-да. Не сказать, чтобы я был так уж силен по части отношений. Та жизнь, которую вёл Капитан Чейн, долгосрочных привязанностей не предполагала в принципе, для человека, ежедневно рискующего собой, это была слишком большая роскошь. Здесь, в другом мире, многое изменилось, но мои привычки остались прежними. Однако даже не будучи экспертом по этой части, я догадывался, что реакция Светы на мои слова – мягко говоря, не стандартна.

Я хмыкнул:

– Да… как-нибудь переживу. Будет трудно, но постараюсь справиться. Ну и, коль уж мы с тобой – просто коллеги, тогда проблемы как будто бы и нет. Хотя изначально я спрашивал вообще о другом.

– О чём? – сдвинула бровки Света.

– Ты хочешь есть?

– А как это?

– В районе живота есть какие-нибудь неприятные ощущения?

На разговор вокруг да около ушло минут пять. За которые у меня получилось выяснить, что Света не испытывает голода, жажды и не хочет в туалет.

Что ж, второе ещё можно понять – она ведь, по сути дела, никогда (или, по крайней мере, ни разу за последние шестнадцать лет) не ела и не пила. А вот первое… Первое пока тоже ничего особо не значило. Не все люди расположены завтракать, особенно среди подростков. Многие курсанты после завтрака в столовой оставляли яичницу, овсянку или оладьи почти нетронутыми. Может, Света из таких.

А может, ей в принципе не нужна еда. Хотя странно – дышать ведь ей нужно! В общем, придётся в ближайшие двадцать четыре часа основательно разобраться в её физиологии… во всех смыслах.

– Мне пора идти, – сказал я. – Джонатан!

– Государю императору – ура! – встрепенулся фамильяр.

Он всю ночь так и просидел на столе, а сейчас, казалось, внимательно слушал наш разговор.

– Будешь сторожить Свету. Как только кто-нибудь откроет окошко на двери – кидайся к нему и кричи. Чтобы никто сюда не заглядывал. Задача ясна?

Джонатан исполнил какое-то непростое движение крылом. Я моргнул от неожиданности – мне показалось, что чайка попыталась отдать честь.

– Ну, артист, – покачал я головой. – Спрошу у Нади ещё раз – укомплектовала она труппу? А то такой талантище пропадает… Ладно. Оставляю вас вдвоём. Без нужды не шуметь! Это касается тебя, Джонатан. А ты, – перевёл я взгляд на Свету, – не шуми в принципе.

– Поняла, – кивнула Света. – Буду ждать тебя.

И наградила меня таким взглядом, что я поспешил уйти.

Глава 11

Перед завтраком ко мне подошёл Мишель. Он изо всех сил старался выглядеть так, как будто просто решил поболтать на какие-то светские темы. То есть, был бледен, широко раскрыл глаза и то и дело озирался, не подслушивает ли кто.

– Костя, что это было? – спросил Мишель шёпотом, предварительно выставив глушилку. Таким скрытым жестом, что его, наверное, заметили из императорского дворца.

– Я всё расскажу, когда мне будет что сказать.

– Но девушка!

– Ты что, никогда девушек не видел?

– Видел, конечно, но… не таких.

Бледность Мишеля сменилась лихорадочным румянцем.

– А если Полли узнает, что ты вспоминаешь какую-то обнажённую красотку? – намекнул я Мишелю.

Теперь он опять побледнел.

– Костя, не говори ей, пожалуйста! Я же… я вовсе не собирался ни на кого смотреть!

– Не скажу. – Я похлопал Мишеля по плечу. – Но и ты о том, что видел, никому не говори.

– Но кто она? – не отставал Мишель. – Откуда взялась у нас на этаже – к нам ведь не могут приходить девушки? Что вообще происходит? И почему никто не должен знать?

Почему, почему… Да потому что если о Свете узнает Витман, он утащит её в лабораторию. Не в ту, которую мы развалили, а в новую. И будет её препарировать – до тех пор, пока на молекулы не разберёт. А я этого не хочу. Мы, как говорится, в ответе за тех, кого приручили – раз. А два – если есть выбор, превратить Свету в оружие или в союзника, я предпочитаю второе. Потому и не надо никому ничего знать – по крайней мере, до тех пор, пока я сам во всём не разберусь. Тогда уже можно будет представить Витману доклад со всеми доводами, избежав бессмысленных перепалок и перестраховок.

Вслух я, разумеется, сказал иное:

– Мишель. Я на твоих глазах протащил в свою комнату весьма скромно одетую девушку. Как ты думаешь, почему об этом никто не должен знать?

Мишель даже отстранился от меня.

– И… и всё? – хрипло, изумленно спросил он. – Всё только ради… вот этого?

– Ты – хороший парень, Мишель, – вздохнул я. – И Полли, несмотря на все свои… – чуть не сказал «загоны», но вовремя спохватился, – фантазии, прекрасная девушка. Вам с ней всего-то лишь нужно немного подождать. Когда закончите академию, вы поженитесь и будете счастливо жить вместе. Тебе не о чем будет мечтать. А я – не такой. Моя работа не предполагает создание семьи. Я всю жизнь буду метаться меж белой и чёрной магией, спасая то мир, то наше великое государство. До тех пор, пока не сгину на одной из войн, о которых ты, скорее всего, никогда даже не услышишь. В свете всего этого – разве не могу я себе время от времени позволять некоторые слабости?

Потупившись, Мишель пробормотал:

– Можешь, конечно.

Я думал, разговор на этом и закончится, но как только сделал шаг в сторону, Мишель спросил:

– А почему она светилась?

Господь всемогущий, дай мне силы пережить этот день…

– От счастья, – коротко сказал я. – От предвкушения того, что будет между нами. Такова её родовая магия. Эта девушка светится, когда счастлива.

Кажется, прокатило. Родовая магия – это была штука интересная. Мало кто афишировал её особенности. И свечение от счастья было вполне в рамках допустимых значений. Во всяком случае, Мишель моим объяснением полностью удовлетворился. Скорее всего, его успокоило то, что раз девушка светилась от счастья, значит, всё у нас точно происходит по обоюдному согласию, и переживать не нужно. К вопросу о том, каким образом я ухитрился протащить обнаженную красотку на мужской этаж, он, слава богу, не вернулся.

За завтраком только и пересудов было, что о ночном переполохе. На меня поглядывали и переговаривались.

Мишель в обсуждениях старательно не участвовал, а когда Полли спросила его, что он видел – ответил, что ничего не видел, так как проснулся уже под самый конец переполоха. Застал только меня, стоящего в коридоре с чайкой на плече и отчитывающего наставника. Что характерно – даже почти не соврал. Только немного не договорил.

А я, погруженный в свои мысли, внимательно смотрел на Полли. Так внимательно, что она перехватила мой взгляд и поинтересовалась:

– Что это значит, Константин Александрович?

– О чём вы, Аполлинария Андреевна? – спросил я и отвёл взгляд от её груди.

– Ваши страстные взгляды. В то время как я сижу здесь рядом со своим женихом.

Теперь я всмотрелся уже в глаза Полли – для того, чтобы увидеть там разгорающееся пламя. Актерскому дарованию Аполлинарии Андреевны надо отдать должное – она готова была в любой момент устроить хоть драму, хоть трагедию в лучших театральных традициях. Только повод дай.

– Прошу простить, – покаялся я. – Я был задумчив и не отдавал себе отчёта в том, куда направлен мой взгляд.

Инцидент в итоге удалось свести к перешучиваниям. Потом я отвернулся и стал смотреть на сидящую за другим столом Злату. Она тоже почувствовала мой взгляд и подошла после завтрака.

– Вы что-то нашли, Константин Александрович?

– М-м-м? – не понял я, продолжая ощупывать девушку взглядом.

От такого пристального внимания Злата поёжилась и сложила руки на груди.

– Я имею в виду… – Злата огляделась и закончила, понизив голос: – … наше объединение.

– Определённые сдвиги есть, – сказал я уверенно. – Хотя о завершении говорить ещё рано. Мне нужно провести кое-какие тесты. А для этого нужна ваша помощь.

– Всё, что угодно! – Злата подалась вперёд и опустила руки.

– Мне нужна ваша одежда, Злата Аркадьевна. Академическая форма. У вас же есть запасной комплект?

– Конечно, – не моргнув глазом сказала Злата. – После занятий встретимся в саду за академией, я передам вам свёрток. Что-то ещё?

– Да. Ещё мне нужно ваше нижнее бельё.

Вот теперь она запнулась.

– З… зачем?

– Ну, надо… – развёл руками я.

– Хорошо… – Злата порозовела. – Вам нужно то бельё, что на мне сейчас?

– Как раз наоборот – нужно то, что вы не носили. Если вдруг есть новое, будет вообще отлично.

– Но какой в этом смысл? Ведь если проводить ритуал, обращаясь к моей энергии…

– Злата, – поймал я её руки, которыми она принялась размахивать. – Просто сделай так, как я прошу.

– А от Агаты ничего не нужно?

– Не нужно, – вздохнул я. – Только то, о чём я попросил.

– Принесу, – пообещала Злата.

Ангел, а не девушка.

Впрочем, в саду после занятий мне пришлось для начала встретиться с демоном. То есть, с Агатой.

– Что это вы такое задумали, Константин Александрович? – спросила она, остановившись напротив меня. – Зачем вам нижнее бельё моей сестры?

– И почему все вечно замечают только самые пикантные подробности? – воскликнул я, даже не пытаясь скрыть раздражения. – А то, что мне понадобилась одежда Златы, вас нисколько не смутило?

Но Агата, как это часто бывает у людей, меня не слышала. Она заранее сама себе придумала мои реплики и сейчас отвечала мне воображаемому. Ну не пропадать же отточенным словесным конструкциям, которые должны, просто обязаны размазать меня по земле ровным слоем!

– Вы наивно полагаете, будто можете скрыть от меня что-то, о чём говорили со Златой? Да я ведь вижу то же, что она! Слышу то же, что она, и даже чувствую то же! Мне известно, о чём она думает!

– Безусловно. Только вот о том, что думаю я, вы не имеете ни малейшего понятия, – кивнул я. – И уж подавно не видите моими глазами и не слышите моими ушами.

– Именно поэтому я и спрашиваю: зачем вам нижнее бельё моей сестры⁈ – даже привзвизгнула Агата.

Я поморщился. Пожалуй, до меня на территории академии такие разговоры велись нечасто. Экий я креативный – всюду привношу элемент новизны.

– Нет у вас никакой сестры – начнём с этого, – сказал я.

Агата аж выдохнула от злости и неожиданности, и изо рта у неё вылетел клуб пара. Что было странно, поскольку до холодов оставалось ещё прилично времени. Из чего напрашивался интересный вывод: я увидел не пар, а дым. И, если вспомнить, как ловко Агата орудует огнём, вывод получался жутковатым. А ну как изрыгнёт в меня струю пламени? Качественно разозлённая девушка и не такое может.

– Что же до остального, – постарался я перевести разговор в мирную плоскость, – то я даю вам слово дворянина: ровным счётом никаких неприятных последствий для Златы от моих действий не будет. Её честь не пострадает ни в одном из известных мне смыслов этого выражения.

Но, как выяснилось, я думал слишком хорошо про черномагическую Агату. Чёрные маги всегда в первую очередь пекутся о себе.

– В этом я даже не сомневалась, Константин Александрович, – прошипела Агата. – Меня беспокоит то, что вы явно задумали совершить ритуал, который нас объединит!

Агата начала проявлять признаки нетерпения. Оглядывалась и переминалась с ноги на ногу. Вероятно, Злата уже спешила на место встречи, и времени на запугивание меня почти не оставалось.

– А давайте, любезнейшая Агата, мыслью перенесёмся несколько назад во времени, – предложил я. – И вспомним, что вы со Златой с детства мечтали об этом объединении! Что вы поступили в Императорскую академию лишь потому, что здесь учусь я – тот, кто может помочь вам в решении этого вопроса! На меня указывали линии вероятностей, и именно поэтому вы так стремились оказаться здесь. Я что-то упускаю?

Вот тут Агата явно сбилась и покраснела. Ну да, тяжело быть подростком, у которого мировоззрение меняется пятнадцать раз на неделе и за каждую итерацию он готов умереть. И в два раза тяжелее быть подростком, разделённым на два тела… Даже представлять не хочу, что сейчас творится в голове у Агаты.

– Кое-что изменилось, – промямлила она.

– Старая добрая влюблённость, – улыбнулся я.

– Н-не называйте это так легкомысленно! Это – любовь! – воскликнула Агата. – И даже не смейте думать, будто всё это лишь потому, что он… Он…

– Что он – великий князь, – подсказал я. – Даже не пытаюсь об этом думать, боже сохрани.

– Вы ведь… любили, Константин Александрович?

Агата заглянула мне в глаза в поисках ответа. А я не на шутку задумался.

Любил ли я?..

Вспомнил Кристину. Ту, что уехала в Париж, и ту, что я видел на Изнанке – истинную Кристину, опалённую неведомой войной.

Вспомнил Клавдию, которая всегда была рада меня видеть.

Вспомнил девушек, с которыми имел дело до того, как меня расстреляли, и я оказался в этом мире. Тогда мне было не до любви – даже по молодости. А потом пламя войны выжгло в сердце огромные пустоты. Но ведь не испытывать – не значит не понимать.

– Любил, – сказал я, наконец. – Достаточно, чтобы понять: любовью жизнь не исчерпывается.

– Я не могу потерять его, – мотнула головой Агата.

– Значит, не потеряете.

– Что вы говорите! Вы сами себя слышите? – Она всхлипнула. – Это ведь – вы!

Вот тут я удивился уже всерьёз.

– А я-то здесь при чём?

– И вправду не понимаете… – Агата горько вздохнула. – Вы сильнее его, Константин Александрович. Вы всегда побеждаете. А он… пусть он и не такой, как вы, но я его люблю!

Господи… И как такие страсти умудрились разгореться за… За сколько? Пару-тройку недель?

– Я опять что-то пропустил? – заинтересовался я. – С каких пор я в этом вопросе сделался соперником его высочества?

– Константин Александрович! – простонала Агата. – Да ведь Злата любит вас, неужели вы этого не замечаете! И когда мы объединимся… Вы, как всегда, победите.

Ах, вот оно что. Ну да, такая очевидная мысль мне бы в трезвую голову вовсе не пришла.

Я основательно подвис, не зная, что сказать. А сказать можно было много что. Например, огорчить Агату, что никакой особенной любви к Борису у неё, скорее всего, нет.

Сначала Агата обратила внимание на цесаревича во время инцидента в начале года – ну, уж будем честными, на тот его поступок сложно было не обратить внимания. Потом Борис хорошо сработался со Златой во время Игры. Затем Злата начала оказывать знаки внимания мне, и одновременно с этим Борис начал оказывать знаки внимания Агате. Ложной скромностью я не страдал и прекрасно знал, что примерно каждая первая девушка с трудом может передо мной устоять. А особенно столь юная и неопытная. Так что, скорее всего, после всей этой раскачки именно Злата влюбилась в меня. А Агата почувствовала то же самое – но, поскольку я был уже занят сестрой, перенесла это чувство на великого князя.

Однако если всё это рассказать Агате, она, чего доброго, и вправду полыхнёт на меня пламенем изо рта. Только пожара нам и не хватало…

Из затруднения меня вывела Злата. Она, запыхавшись, подбежала к нам, держа в руках свёрток. И сразу же набросилась на «сестру».

– Как ты можешь? Ты обезумела, Агата? Ты забыла, как мы мечтали о том дне, когда снова станем единым целым?

– Я больше не хочу быть единым целым! – выкрикнула Агата. – Я, наконец, счастлива!

– Да не счастлива ты, глупая! Разве ты не понимаешь? Разве ты не чувствуешь этой пустоты в душе, этой боли⁈

– Может быть. Но это из-за тебя! Когда ты найдёшь своего возлюбленного, мы обе будем счастливы!

– Болеет одна – болеем обе. Наказывают одну – больно обеим. Мы даже в уборную вынуждены ходить одновременно! – Кажется, Злата позабыла о том, что я тоже стою здесь. – Я вчера не могла сосредоточиться на учебниках, потому что ты лобзалась с Борисом Александровичем!