Текст книги ""Фантастика 2024-87". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Смекалин

Соавторы: Вячеслав Рыбаков,Андрей Скоробогатов,Сергей Якимов,Василий Криптонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 99 (всего у книги 350 страниц)

Глава 7

Выслушав несколько неодобрительных комментариев среди дам бальзаковского возраста, я наконец-то упал на соседнее сиденье с Нинелью Кирилловной ровно в тот момент, когда в зале погас свет.

Она, разумеется, сделала вид, что меня не знает, хотя я даже с расстояния почувствовал, как участилось еë сердцебиение. Наклонился, уткнувшись в волосы, сказал:

– Добрый вечер, я не помешаю?

– Тише, Эльдар Матвеевич, сейчас начнётся.

Значит, всё же на «вы». Что ж, это было по прежнему приятно.

– Я так и не понял, чей это концерт.

Она молча сунула в руку программку:

'Алексей Ягудинъ.

вечеръ нового стоун-романса

ЗОЛОТОЙ ВЕКЪ

избранное по произведениям А. С. Ганнибала'

Романсы. Признаться, в этом мире я куда чаще слышал этот музыкальный жанр в общественных местах, хотя ни в этой, ни в прошлой жизни он не был моим любимым. И всё же что-то из глубины памяти донеслось до меня.

– Ягудин… что-то знакомое, кажется, он ещё знаменит фигурным катанием?

– Тише, Эльдар Матвеевич. Что такое «фигурное катание»?

– Вроде танцев. На льду.

– А-а, да, помню, на Аляске недавно изобрели. Нет, есть известный болеро Олег Погудин, но…

– Молодые люди, не соизволите заткнуться? – осведомилась обернувшаяся пожилая петербурженка, слеповато взглянув на нас через театральный бинокль.

Нинель Кирилловна толкнула меня в бок локтём. Да-да, разумеется, это я был виноватым, что на нас наворчала незнакомая дама.

Что ж, я приготовился к испытанию. Сперва прозвучало длинное, затянутое и слегка занудное вступление. О том, как тяжело жанру романса в наши дни, о том, как здорово, что есть такие замечательные слушатели, благодарности организаторам и спонсорам. Затем, минута молчания безвременно почившему пару лет тому назад меценату Юрию Семецкому, в честь которого назван зал, и, наконец-то началось.

На самом деле, я вспомнил это чувство – классическая музыка в живом исполнении в первые минуты всегда вызывала у меня отторжение и раздражение, затем я настраивался на нужный лад, а ближе к концу даже ловил что-то вроде катарсиса.

К тому же к середине мероприятия к музыкантам, исполняющим партии на классических инструментах, неожиданно присоединились вполне современные ударник, саксофонист и электрогитарист, а жанр сменился на какое-то подобие симфонического рока или даже металла.

Разумеется, я не только наслаждался музыкой – я мчался через полстраны не для этого. Примерно через десять минут я осторожно положил руку на подлокотник поверх ладони Нинели Кирилловны, провёл пальцами по коже – она сперва отдёрнула, но потом оставила и лишь через пару минут шепнула:

– Вы меня смущаете, Эльдар Матвеевич…

Апофеозом первого отделения стала сольная партия гитариста, электрогитара которого неожиданно оторвалась от рук, повисла в воздухе, продолжая играть ещё минуту, а в завершении упала вместе с гитаристом, потерявшем сознание.

– Маэстро Сергей Маврин! – продекламировал Ягудин, и зал зашёлся в овациях.

Нинель Кирилловна, впрочем, аплодировала весьма слабо, и когда народ потянулся в буфет, шепнула:

– Мне скучно. Может, уйдём?

– Вот ведь, как занятно – мне только к концу начало нравиться.

– Вечно вам нравятся утяжелённые гитары, – улыбнулась она.

Отрицать это я не стал. Мы вышли в холл. После перелёта мне дико хотелось пить, но взглянув на очередь у буфета я понял, что в этот раз – не судьба.

– Как вам так удалось так быстро прилететь из Москвы?

– Из Адлера.

– Из Адлера⁈ – тут Нинель Кирилловна округлила глаза. – Как⁈

– Ну, если я скажу, что летел на крыльях любви, то вы скажете, что я наслушался романсов…

– Скажу. Не верю! – она прищурилась и развернулась, встала рядом.

– В таком случае – я был на одной… деловой поездке, уже находился в аэропорту, когда пришло ваше сообщение. Благо, оставались билеты на ближайший рейс. Это было достаточно безрассудно, потому что не знал, шутите ли вы, или нет.

Я продолжил идти к лестнице – спуск вниз вёл к гардеробам, спуск вверх преграждала табличка «Служебные помещения. ПОСТОРОННИМЪ ВХОДЪ ВОСПРЕЩЁНЪ».

– Я тоже не знала, идти или не идти, – кивнула она, продолжив идти за мной.

– Как видите, мы не обманули друг друга, Нинель Кирилловна.

– Куда вы меня ведёте?

В конце лестничного марша путь преграждала полосатая лента, недолго думая, я перемахнул через неё и подал руку.

– Мадемуазель?

– Там какой-то тёмный мрачный коридор… вы смутьян, нас могли заметить.

– И наверняка заметили… – сказал я, и словно в доказательства нашим словам где-то внизу послышался голос охранника:

– Молодые люди! Туда нельзя!

– Скорей! – скомандовал я, и это подействовало.

Нинель Кирилловна подхватила юбку, нырнула под ленточку, побежала по коридору.

Судя по всему, здесь сидела администрация концертного зала, а может, размещались какие-то творческие объединения – дальнем кабинете горел свет.

– Куда? – спросила Нинель Кирилловна, и я указал направление к одной из дверей.

– Эй! Вы куда, шпана малолетняя! – послышался грозный окрик охранника.

Я оглянулся: типичный бывший люмпен, нахмуренный, наверняка пьющий. Нинель Кирилловна на секунду замешкалась, затем сделала шаг вперёд, шепча что-то губами.

– Уходи, здесь никого нет… – твёрдо сказала она.

– Так… здесь никого нет, – кивнул охранник, развернулся и зашагал вниз по лестнице.

Мы же нырнули в ближайший тёмный кабинет – пробивался лишь тусклый свет из окна, который выхватил пару столов с рихнерами, шкафы и пару кресел.

Я закрыл дверь.

– Вы довольны? Я совершила правонарушение, за такое могут отчислить! – сказала она, схватила меня за воротник, притянула к себе, и…

Наверное, это повлиял концерт, но в тот момент я подумал, что этот поцелуй стоил тех денег, времени и нервов, которые я потратил на перелёт. Она присела на краешек стола, мои руки начали делать своё дело, борясь с миллионом пуговок на её блузке.

Лифчик оказался кружевным. Значит, свидание действительно планировалось оказаться серьёзным. Но когда мои руки уже нацелились избавиться от этой огромной неудобной юбки, меня хлопнули по рукам.

– Нет… не здесь… – шепнула Нинель Кирилловна.

– Отель, – предположил я.

Она кивнула. По правде сказать, я к тому времени тоже подумал, что чей-то офисный кабинет – не самое правильное место для приобретения девушкой первого интимного опыта. Мы упаковались и направились вниз, мимо одурманенного охранника и прозвеневшего звонка с антракта. Нинель Кирилловна забрала куртку из гардероба, поймав неодобрительный взгляд гардеробщицы, на ходу одела, схватила меня под руку и направилась к выходу. Я же был в одной рубашке и тут же ощутил прохладу петербургского вечера – хоть дождя и не было, ветер оказался сильный, буквально сбивающий с ног.

Следующей была задача – найти отель и добраться до него. Такси и поиск по интернету я пресёк сразу – так можно было растерять весь кураж. Я просто обозрел окрестности в поисках таблички «Отель» – зал располагался в историческом центре, и они были повсюду.

И верно – через перекрёсток от нас высился приятный особнячок, где удалось разглядеть соответствующую табличку.

– Вон там, – скомандовал я, потянув за собой Нинель Кирилловну.

Мы успели сделать пару шагов, после чего я услышал голос:

– Неля!

Моя зазноба остановилась и оглянулась.

Оглянулся и я. Чуть поодаль от входа стоял паренёк в красно-чёрной кадетской форме. Рыжий, кудрявый, с жидким букетом из цветов, явно сорванных на клумбе. Сначала я подумал, что он моложе меня, но затем понял, что мы ровесники. Просто в моём случае постоянно забываешь о том, насколько молод мой организм.

Только в следующий миг до меня дошло, что он назвал её по имени на «ты».

– Неля, я думал… я подумал, что ты всё-таки пойдёшь на этот концерт…

– Ты следил за мной, Яков, – сказала Нинель Кирилловна одновременно сухо и грустно. – Я же сказал, что не пойду сюда.

– Следил, – кивнул он, смерив меня испепеляющим взглядом. – Я следил, потому что влюблён в тебя. А ты… обманула.

Всё ясно, подумал я. Вот она – причина неуверенности. Нинель Кирилловна сначала позвала на концерт его, но затем передумала, отказала и написала мне. Мне не составило труда представить, что чувствовал несчастный парень, когда его настолько больно укололи прямо в сердце. Я видел подобные сцены, а возможно, и неоднократно участвовал в них в других мирах в роли такого же неудачника. Бедный, бедный парень – он ещё и признался в любви в такой ситуации, выбросив из рукава последний козырь, показав себя ещё более жалким и несчастным.

Но ревность ужалила и меня. Хотя я, повинуясь опыту, даже не стал обижаться и выражать эмоции – это всё признак неуверенности. Ох уж это девичье непостоянство! Когда в столь юном возрасте вылетаешь из родительского гнезда и обнаруживаешь себя красивой и сексуальной девушкой – не мудрено запутаться в мужском внимании.

Букетик резким взмахом отправился под ноги, и он уже собрался уходить, но вдруг обернулся, шагнул ко мне и процедил сквозь зубы:

– Дуэль?

– Нет, – я покачал головой. – С тобой – ни в коем случае.

– Ссышь, да? – прищурился он, но его губы дрожали.

Разумеется, я не «ссал», мне просто совершенно не хотелось ни биться с ним, ни убивать его, ни даже что-либо доказывать. Самая лучшая битва – та, которая закончилась, не начавшись. Всю работу за меня сделали его собственные ошибки и неопытность. Он не представлял угрозы, а раз Нинель Кирилловна подружилась с ним – значит, скорее всеог, он был хорошим человеком и вполне достоин прожить положенный ему остаток жизни.

Ровно до конца света, захотелось добавить мне – но я не стал.

Нинель Кирилловна подошла к нам. Сняла очки, поймала его взгляд, посмотрела в глаза.

– Ты никого не видел. Меня здесь не было. Тебе почудилось… – сказала она.

А затем взяла парня с остекленевшим взглядом за плечи, осторожно развернула и толкнула в спину.

Мы зашагали в сторону перекрёстка, но за углом Нинель Кирилловна остановилась, нахмурилась, подняла взгляд.

– Спасибо, что ничего не стал… не стали делать с ним. Я не договаривала…

– Я понимаю. И я могу это простить, – добавил я.

– Как видите… я сделала выбор. Я выбрала вас. Но это конец. Сегодня – конец… Мы опять спешим. Я устала, два пси-воздействия… Я очень хочу пить и спать.

– Понимаю. Не представляете, как я хочу пить и спать. Я могу остаться на ночь, и мы встретимся завтра.

– Нет. Нет! – она схватила себя за голову. – Я рискую провалить вступительные экзамены… И вам тоже не мешало бы заняться образованием…

Тут она была абсолютно права. Я не стал спорить и продавливать «продолжение банкета». Вызвал такси, пока ждал – сбегал до ближайшего ларька за двумя бутылками воды, одну дал Нинели, вторую жадно выхлебал сам.

Прощальный поцелуй – и окно возможности между нами снова на время захлопнулось. Благо, не как в тот раз.

Слонялся по городу, нашёл ту самую столовую и того самого уборщика, как раз заканчивающего смену.

– Спасибо, барин! Я потратил ваши деньги и прошёл измерение в клинике, у меня оказалось три и два процентов! Три и два, представляете!

– Я рад. По квотам вполне можешь пройти в университет. В тот же камнерезный, или смотря на что тянет. Но я к тебе ещё по одному делу.

– Позвонить? Это я с радостью! Мне, кстати, какое-то сообщение приходило.

Он протянул телефон.

Сообщение, несомненно, было от Андрона.

«Кек, про яндекс рофл. За мной следят, кстати. Где? Питер?».

Прежде чем ответить, я сделал два звонка. Первый – Модесту Константиновичу.

– Алло?

– Это Циммер. Простите, что не со своего… Всё же будет готово, правильно?

– Да-да. Уже полтора изделия готовы… Правда, на вторую половину не хватает пары компонентов…

– Я сейчас в соседнем здании с вами.

– О!… Увы, я уже ушёл с работы.

– В таком случае, я передам вам предоплату в ближайшее время. Три тысячи вас устроит? Я сообщу координаты человека.

После я позвонил Вольдемару Ивановичу – сотруднику курьерки, с которым мы неделю назад были на задании. Разумеется, я очень рисковал, но связной требовался, а других более-менее проверенных людей в Санкт-Петербурге у меня не было.

– Добрый вечер! Не сможете оказать мне маленькую услугу…

Я договорился с ним, что встречусь и передам часть суммы предоплатой, а затем – переведу остаток, он же заберёт посылку и передаст посыльному. Которым, по моему плану, должен был оказаться Андрон. Вольдемар согласился выполнить всё за полтинник, сказав, что подъедет через полчаса.

После я написал сообщение Андрону с указаниями координат и времени – через две недели, через ячейку для хранения сумок одного из супермаркетов, который я успел разведать во время первой командировки.

Затем я заплатил парню ещё пять рублей, с трудом нашёл работающий банкомат, снял тысячу пятьдесят рублей с накопительного счёта (две тысячи были моим врачебным гонораром) и дождался Вольдемара. Принимая деньги, он спросил:

– Это всё противозаконно? Вы осуществляете борьбу с режимом?

– Немного противозаконно, но не в рамках экстремистских действий, конечно.

– Жаль… жаль… Вы молоды, почему вы не строите баррикады? Ладно, я вам помогу.

Знал бы я, как закончится эпопея с нашей контрабандой – наверное, не занимался бы. Но раз уж занялся – надо было довести дело до конца. К тому же деньги, как я выяснил чуть позже, мне всё ещё были позарез нужны.

После я отправился в аэропорт и вернулся домой рано утром.

И настал долгожданный миг, когда я открыл ворота своего нового участка.

Глава 8

Участок в три гектара расположился в полукилометре от первого. Конечно, я до покупки приглядывался, ходил и рассматривал через забор, но, по большому счёту, я покупал «кота в мешке», положившись на честность Голицыных. Признаться, они меня немного разочаровали. Половину участка занимали буйные заросли субтропических кустарников, в основном, не плодоносящих, хотя я увидел и дикие сливы, и черешню, и даже какой-то мелкий цитрусовый. Половину – непроходимый лес, слегка болотистый, а по дальней окраине вдоль забора тёк ручей.

– Сид. Ты посчитал смету? На три этажа, с большим бункером, с гаражом, с резервной электростанцией, со всеми постройками – как говорили?

– Посчитал, барь… Если со всей отделкой, да ещё и прислуги прикрутить – триста-четыреста тысяч нужно, – вздохнул Сид. – При текущих наших доходах – заработаешь через двадцать лет.

– Мы забесплатно, баря, спину гнуть не станем, – хмыкнул Василь Исидорович. – Ежели чего – сам знаешь, в дворянский дом телегу настрочим, сам говорил, мол, так надо.

– Бать, брось, – нахмурился Сид, но я кивнул.

– Не будете забесплатно работать.

– А чего? Невесту богатую пущай ищет, – обернулся к сыну Василь Исидорович. – Батю – министра какого-нибудь. Ты вон выбрал какую-то оборванку, так хоть баря пусть найдёт нормальную.

Так я понял, что долгожданное и давно откладываемое знакомство Софии с будущим тестем наконец-то состоялось.

– Она. Не. Оборванка! – сжал кулаки Сид.

– Так, стоп. Отставить разговорчики. И отставить батю-министра, – я приструнил мужиков. – Заработаем, не бойтесь. Лучше готовьтесь к строительству. Материалы изучайте, проекты выбирайте, и так далее.

Впереди было ещё почти три недели моего вынужденного отпуска. На той же неделе я подал документы на поступление на заочное отделение в на экономику производства. Специальность была той, что плюс-минус совпадает со многими схожими, которые я заканчивал ранее. Кроме того, часть учебного плана совпадало с первыми курсами камнерезного университета, и для того, чтобы поступить прямиком на третий курс, мне не хватало всего десятка предметов.

Через Голицына-младшего я нашёл пси-программатора, «закачавшего» мне в мозг конспекты по половине предметов. За две недели я сдал историю, основы электроприборов, основы матрицированных приборов, системы автоматики, управление коллективов, основы рихнер-экономики.

Среди недели Голицын снова позвал для очередного задания – вылечить колени у пожилого генерала Бориса Анатольевича Кабанова в Сергиевом Посаде. Взял Серёгу «Пельменя» в качестве шофёра, выехали рано. Обогнули Москву по «Дворянскому Пути», попали на шикарнейшее имение, практически замок, где нас обоих, несмотря на сословие Серёги, накормили чудесным обедом из двух блюд и домашней выпечкой.

Также состоялся любопытный диалог.

– Вы, мне сказали, в «курьерке» служите? – спросил генерал. – Мой двоюродный брат начинал там карьеру в восьмидесятые.

– И где он сейчас, позвольте спросить?

– На небесах, Эльдар Матвеевич, на небесах, – вздохнул старик. – Долгое время был послом Империи в ряде североаустралийских государств, знаете, в самое буйное время – парад суверенитетов, нам еле удалось удержать колонию. Затем был заместителем министра иностранных дел по вопросам Антарктики.

– Антарктика – там я ещё не был, – признался я. – Какая она?

Я не врал. Конечно, память о самых первых моих жизнях может меня подводить, но, по крайней мере, в тех жизнях, память о которых я всё ещё прочно хранил – южнее Огненной Земли и Сандвичевых островов я ни разу не был. Просто не было ни смысла, ни времени, ни желания.

– Ох, мой друг, – усмехнулся Борис Анатольевич. – Я могу вам посоветовать на выбор либо никогда там не появляться – либо посвятить всю свою жизнь этому континенту. Многие сходятся во мнении, что весь ключ к познанию мира – именно там. Последние по-настоящему дикие края, ну, за исключением центральной Аустралии. Не зря Великие Драконы выбрали для обитания этот материк. Они там хозяева, не мы.

– Точно ли они? Может, кто-то другой.

Старик изменился в лице. Выразительно на меня посмотрел:

– Возможно, не только они. Такая гипотеза тоже имеет место быть. Я не знаю ваш уровень доступа в нашей… организации. Потому не могу судить о том, могу ли беседовать на эти темы. В общем… если будет туда командировка – одевайтесь потеплее. И постарайтесь не показывать свою силу, край суровый, знаете ли.

За работу я получил полторы тысячи, из них полтинник отдал Сергею.

Макшеин-старший всё-таки съехал через неделю в какую-то общагу в десятке километрах восточнее вдоль «Дворянского пути». Затем то ли занял, то ли попросил у Сида две сотни рублей и купил раздолбанную квадратную машинку почти полувековой давности неизвестной мне туркестанской марки.

У меня же денег после покупки участка всё равно было очень мало – едва хватало на внесение остатка по оплате заказанных артефактов. Надеяться на Андрона с его брильянтами, принесёнными из другого мира, в ближайшей перспективе не приходилось. Нет, я был уверен, что он выполнит обещание, но зная, как медленно могут работать лифтёры, процесс обещал быть не быстрым. В какой-то момент в уплату текущих расходов пошли бумажные накопления, оставшиеся от моего реципиента и найденные в его тайнике. Я попросил ещё работы у Голицына-младшего, и он сказал, что посмотрит, но тоже не скоро. Спасли внезапно пришедшие дивиденды по акциям, десятина, заработанная Эрнесто, Василием Исидоровичем, а также мой процент за фабрику свистулек, которым владел Искандер.

'Платёжный счётъ: 265 ₽ 50 коп.

Накопительный счётъ: 9190 ₽'

В итоге оставшиеся восемь с половиной тысяч ушли через посредника Модесту Константиновичу точно в срок. А спустя пару дней мне отзвонился Вольдермар Иванович.

– Всё, Эльдар Матвеевич, я передал ключи от ячейки и проследил, что он забрал.

– Как он выглядел?

– Небритый, среднего роста… в очень странной не то куртке, не то рубашке – с тремя полосками по бокам.

– Адидас? – зачем-то вспомнил я.

– Да, возможно… я никогда не видел такой фасон.

– Хорошо. Спасибо. Родина вас не забудет.

«Родина», – вздохнул я, положив трубку. Чем ближе была свадьба Сида, тем ближе приближался момент истины, когда я должен был совершить самый важный выбор в своей жизни – и, возможно, во всех последующих жизнях. И чем больше я задавал себе вопрос: «Хочу ли я сохранить этот мир?» – тем чаще возникал другой: «Зачем этот мир убивать?»

И дело было не только и не столько в Нинель Кирилловне, общение с которой продолжалось по сети, и которая всё ещё продолжала быть смыслом жизни моего реципиента. (Да, возможно, стоит упомянуть то, что летний зной дошёл и до Петербурга, и она прислала фотографию своего нового полупрозрачного топика, который надела без лифчика.)

Дело в моём профессиональном опыте, который неожиданно подлежал пересмотрению. Выражение «парша магии» сидела в глубине моего самосознания очень глубоко. Каждый раз, вспоминая о том, что я «сенс» и, фактически, маг, каждый раз перед тем, как применить навык – какая-то часть меня брезгливо морщилась, как будто мне предстоит ковыряться в сливе раковины, доставая застрявшие там объедки.

За пару дней до седьмого июля, заехав после очередного экзамена на тренировку к Барбару и встретив там старого приятеля, Алишера, после спарринга я спросил его, знает ли он такого ученика, как Микифора.

– Припоминаю… – оскалился парень. – Имя странное. Барбар говорил о том, что был такой парень, давно. Какой-то богатенький сенс, вроде тебя, вроде бы.

– Ты так говоришь, как будто это что-то плохое, – усмехнулся я.

– Конечно, ничего плохого. Твои способности, какие бы ни были – благо для всех нас.

Бывает так, что одна простая и очевидная фраза может задеть очень глубокие струны души. Примерно тогда я впервые подумал – а почему, собственно, «парша»?

Не было никаких признаков того, что магия может активно распространяться из мира в мир. Не было никаких признаков того, что лица, обладающие магией, вступают в противоречие с целями Бункера. И не было никаких признаков того, что такой мир действительно нужно было бы разрушать.

Примерно с такими мыслями я проснулся в день свадьбы моего камердинера.

Стоит ли описывать свадьбу небогатых людей низшего сословия? Всегда будет примерно одно и то же – пара десятков гостей, половина из которых не вполне жданные, но были приглашены невестой, несколько не то скромных, не то мутноватых друзей жениха. Несколько родственников – у обоих брачающихся их оказалось не так много. Не вполне добрые взгляды тёщи и свёкра, которые уже смирились с выбором детей.

Торжественным моментом стал и мой подарок – помимо конверта с небольшой – так уж вышло – суммой была торжественно вручена купчая и прочие документы, переводящие Исидора Васильевича Макшеина из сословия крепостных в сословие мещан.

– Горько, горько! – последовали возгласы.

Затем – всё переместилось к нам на участок. Выехал свадебный торт, начались традиционно-нелепые конкурсы, устроенные Славиком. Напившийся двоюродный брат невесты, полезший в драку с женихом и ловко перехваченный Василем Исидоровичем.

Была и Алла, приглашённая Софией. Выпившая изрядно, она повесилась ко мне на грудь и бормотала что-то про то, что «Самира уехала, теперь я одна у тебя осталась», но была вовремя загружена на такси и отправлена домой.

Ближе к полуночи народ начал расходиться. Я, уставший от шума и веселья, прошагал по пыльной дороге полкилометра в сторону своего нового участка.

Ворота были открыты, рядом с ними стояла машина – серебристая, достаточно просторная, но невзрачная, слегка угловатая. Что-то стрельнуло глубоко в груди, когда я увидел угловатые обводы и прочитал марку: «Заря-99».

Приоткрыв ворота, я шагнул внутрь. В свете уличных фонарей, светивших поверх забора на косогор, виднелась фигура.

Гость обернулся.

Признаться, я уже начал забывать, как он выглядит, и представлял его немного не так. Ростом чуть ниже меня, заметно плечистей, в сером лёгком пиджаке, с залысинами и в очках.

– Папа! – вскрикнул я и бросился навстречу.

Он сделал несколько шагов ко мне и сказал тихо:

– Ну, вот и встретились.

А затем в свете фонарей сверкнул ствол пистолета, направленного мне в голову.

– Говори, тварь, – сказал отец. – Зачем ты захватила тело моего сына.