Текст книги ""Фантастика 2024-87". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Смекалин

Соавторы: Вячеслав Рыбаков,Андрей Скоробогатов,Сергей Якимов,Василий Криптонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 146 (всего у книги 350 страниц)

Есть.

Полированный ящик словно взорвался изнутри магическими искрами. На нас троих посыпались щепки. Жорж покачнулся и начал заваливаться вперёд, на Платона.

Тот сумел его поймать и удержаться при этом на ногах. Я нашёл глазами Анатоля. Приказал:

– Целителя. Быстро!

Анатоль выбежал из аудитории.

Я подхватил бесчувственного Жоржа с другой стороны. Вдвоём с Платоном мы усадили его на пол, прислонив спиной к кафедре.

– Что с ним? – спросил я. – Магическое истощение? – голова у меня ещё кружилась, и дышал я тяжело.

Сколько энергии пришлось вытянуть из меня Платону, думать не хотелось.

– Да, вероятнее всего.

Платон и сам был истощен – на вид едва ли меньше, чем Жорж. Такое же посеревшее лицо и запавшие глаза.

Вот тебе и определение уровня – абсолютно безопасный процесс! Как когда-то уверял нас, первокурсников, предыдущий преподаватель магического искусства…

Вокруг нас троих толпились курсанты.

– Без паники, господа, ничего страшного не случилось! – донесся до меня спокойный голос Андрея. – Ситуация под контролем. Прошу вас отойти, вы мешаете!

Он и Мишель сдерживали толпу, не позволяли пробиться к нам. Не знаю, как надолго хватило бы их усилий, но тут, слава богу, прозвенел звонок.

– Урок окончен, господа, – подняв голову, сумел выговорить Платон. – Домашнее задание получите позже. Покиньте, пожалуйста, аудиторию. Для тех, кто задержится здесь дольше, чем на две минуты, задание будет увеличено.

Сработало. Курсанты ломанули к выходу.

– Восхищен вашим педагогическим талантом, Платон Степанович, – искренне похвалил я.

– Я не первый десяток лет на преподавательской работе, ваше сиятельство, – отозвался Платон.

Я ткнул пальцем в Жоржа.

– В итоге. Какой у него уровень?

– Уверенный десятый.

Что ж, чего-то такого я и ожидал. Рубиновый цвет сферы – это не шутки.

– А был? Пятый?

– Да. За три месяц скачок – на пять уровней.

– Меньше, – сказал я.

– Что, простите? – не понял Платон.

Я шевельнул рукой, ставя глушилку – на это остатков магии хватило. Толпа вокруг нас рассосалась, поток курсантов, под присмотром Андрея и Мишеля, тянулся в двери. Однако то, о чём мы будем говорить сейчас, не стоит знать даже моим друзьям.

– Уровень Юсупова вырос меньше, чем за три месяца, – пояснил я.

– Не понимаю вас, ваше сиятельство.

– Да брось, Платон, – вздохнул я. – Всё ты понимаешь. Или хочешь сказать, что веришь, будто такой скачок – результат упорной работы над развитием энергетических каналов?

– Мне доводилось видеть и не такие скачки, – Платон посмотрел на меня. – Смею напомнить, что ваш собственный уровень…

– Мне посметь напомнить, кто я такой?

– Не забываю об этом ни на секунду, ваше сиятельство. Однако это не отменяет того факта, что ваша магия…

– Давай пока оставим в покое мою магию, – поморщился я. – Речь сейчас не обо мне. Можешь объяснить, что случилось с Жоржем?

– В точности утверждать не возьмусь. Могу лишь предположить…

– Так предполагай, – начал злиться я. – Не тяни!

– Текущий магический уровень господина Юсупова выше его физических возможностей. Представьте себе сосуд, в который вы наливаете некую жидкость. Этот сосуд может вместить лишь определенное её количество. А если вы продолжите лить, жидкость хлынет через край. С господином Юсуповым, грубо говоря, произошло именно это. Он заполнен магией сверх всякого допустимого предела.

Глава 17

– То есть? – нахмурился я. – В момент, когда Юсупов сунул руку в ящик, в него хлынула магия – так?

– Не совсем. Господин Юсупов был уже заполнен магией. А прибор, измеряющий уровень, – Платон грустно посмотрел на рассыпанные по полу щепки, – устроен таким образом, чтобы заставить оператора напрячь все магические силы. Господин Юсупов раскрыл свои каналы – и попросту не сумел справиться с энергией, которая хлынула по ним. Образно говоря, плотину прорвало, и он потерял контроль. А прибор, считывающий магическое состояние оператора и понимающий, что это ещё не предел, заставлял господина Юсупова напрягаться всё больше. Я, к стыду своему, понял это слишком поздно, – Платон удрученно опустил голову.

– Тебе не в чем себя винить, – проворчал я. – Откуда ты мог знать, что этого идиота накачали магией?

– Накачали? – изумился Платон. – Вы хотите сказать…

– Да, – кивнул я. – Юнг.

– Но ведь Юнг мёртв?

– Технически – мёртв. Но ты своими глазами видел говорящую книгу – во-первых. А во-вторых, Юнг мог накачать Жоржа магией задолго до своей смерти. Так же, как накачал его отца. Ты ведь помнишь наш поединок?

– Этот поединок навеки вошёл в историю, ваше сиятельство. Ещё бы мне его не помнить.

– В таком случае, полагаю, нет нужды напоминать, что представлял собой князь Венедикт Юсупов. Он и был-то одним из самых сильных магов в Империи, а уж на какой уровень вознёс его Юнг – даже представлять не хочется. Теперь я понимаю, что и Жоржа эта тварь вниманием не обделила. Юнг накачал пацана манией под завязку.

– Для чего?

Я пожал плечами.

– Вероятно, в расчёте на то, что если погибнет Юсупов старший, то эстафетную палочку подхватит Жорж. Он, кстати, не так давно пытался меня убить.

Я вкратце рассказал о столкновении с Жоржем.

– Судя по тому, что у господина Юсупова был при себе амулет, экранирующий магический всплеск, его нападение было заранее спланированной акцией, – задумчиво проговорил Платон. – Не результатом мгновенной ярости.

– Однозначно, – кивнул я. – Я тебе больше скажу: Жорж меня ещё и на дуэль собирается вызвать. Со дня на день жду секунданта.

– Со стороны господина Юсупова подобный вызов – крайне рискованный и необдуманный поступок. Сколь бы ни был высок его уровень, вы – гораздо более опытный боец.

– Умеешь ты подобрать красивый синоним к словам «малолетний идиот», – усмехнулся я. – Только вот знаешь, что?

Платон вопросительно наклонил голову.

– Чем больше я обо всём этом думаю, тем больше мне кажется, что идиотизмом тут и не пахнет. Жоржа используют – это ясно. Используют втёмную – как и всех, кто служил Тьме до него. Но как именно надеются при этом справиться со мной – пока не очевидно. Кстати! Жорж этой ночью где-то лазил.

– Простите? – нахмурился Платон.

– В половине пятого утра его не было в комнате, в этом я могу поклясться. На построение Юсупов едва не опоздал, а когда появился, выглядел откровенно помятым.

– Но, возможно, он…

Я покачал головой:

– Нет. После любовных свиданий так не выглядят.

– Вы кому-нибудь сообщали об этом?

– Кому? Дежурному наставнику – о том, что курсант отсутствует в комнате? Первый же вопрос, который наставник задал бы мне – я-то какого хрена делаю среди ночи у чужой двери? А сейчас, после того, что случилось, мне кажется, вообще никому ни о чём не стоит сообщать. А вот проследить за Жоржем – стоит. Только аккуратно, чтобы не спугнуть.

Платон открыл было рот, явно собираясь возразить, но тут начал подавать признаки жизни Жорж. А через минуту в аудиторию вбежал Анатоль, который привёл целительницу.

С полной дамой из академической клиники я был немного знаком. Исключительно серьёзная женщина, у такой не забалуешь.

– Что произошло? – она присела рядом с Жоржем и взяла его за руку.

– Да-да, – раздался голос от двери аудитории. – Меня тоже весьма интересует этот вопрос!

В аудиторию вошёл запыхавшийся Калиновский.

– Дежурный наставник зафиксировал воздействие магии десятого уровня! В чём дело, Платон Степано… – он не договорил.

Изумленно уставился на лежащего на полу Жоржа. На бледного как смерть Платона.

Жорж прохрипел что-то нечленораздельное.

– Не волнуйтесь, мой дорогой, – забеспокоилась целительница. – Вам нельзя сейчас волноваться!

Она, ложку за ложкой, принялась вливать в Жоржа какое-то зелье. Судя по зеленоватому свечению, что-то магическое. В обычных аптеках такие микстурки не продаются.

– Волноваться нужно не мне, – проглотив очередную ложку, вполне внятно объявил вдруг Жорж.

Он выпрямился. Забрал у целительницы пузырёк с зельем. Приложился к горлышку и выпил всё до капли. После чего отшвырнул пузырёк и поднялся на ноги. Уставился на ректора.

– Господин Калиновский! Как хорошо, что вы здесь. Подскажите, пожалуйста – в академическом Уставе есть параграф, предусматривающий ответственность преподавателя за то, что он подвергает опасности жизнь курсанта?

– Н-нет, – запнулся Калиновский. – Помилуйте! Откуда может взяться такой параграф? Как известно, все преподаватели нашей академии…

– Боюсь, вам известно не всё, господин Калиновский.

Жорж восстановился на удивление быстро. Слишком быстро! И я отчего-то сомневался, что дело тут в одном лишь целительском зелье.

Жорж повернулся к Платону и ткнул в него пальцем.

– Я обвиняю господина Хитрова в намеренном причинении вреда жизни и здоровью курсанта!

– Ты охренел⁈ – не сдержался я. – Да Платон тебя, считай, с того света вытащил!

– Именно, – кивнул Жорж. – А перед этим господин Хитров едва не отправил меня на тот свет! Естественно, в присутствии такого количества свидетелей ему ничего не оставалось делать, кроме как принять соответствующие меры. Господин Хитров не в состоянии уследить за собственным оборудованием! – Жорж пнул носком ботинка щепки, оставшиеся от ящика, те брызнули в стороны. – Я требую, чтобы господин Хитров был немедленно уволен из академии! Его следует заменить другим преподавателем – имеющим лучшее представление о своей профессии!

Тут я не удержался. Всё-таки врезал Жоржу по морде. Получилось знатно – он полетел с ног. Подняться я бы ему не дал, бил бы и дальше. Но понял вдруг, что не могу даже шевельнуться. Меня сковала по рукам и ногам магическая сеть.

Впрочем, как только Жорж поднялся с пола и бросился ко мне, такая же сеть накрыла и его.

– К порядку, господа! – рявкнул Калиновский. – Что вы себе позволяете⁈

Таким разгневанным нашего улыбчивого, добродушного ректора я не видел ещё никогда. Маг шестнадцатого уровня – это не шутки.

– Если вы, господин Юсупов, желаете подать жалобу на господина Хитрова, вам следует делать это в установленном порядке, – отчеканил ректор. – В частности, жалоба должна исходить не от вас – несовершеннолетнего лица, а от вашей уважаемой матушки или другого полномочного представителя. Вы, как вижу, уже хорошо себя чувствуете?

Калиновский шевельнул ладонью, и лишь после этого Жорж сумел открыть рот. Процедил:

– Премерзко, увы. Благодарю за то, что поинтересовались. Как вы могли видеть, только что господин Барятинский…

Я с удовольствием заметил, что под глазом у Жоржа наливается фингал.

– В таком случае, – оборвал Жоржа Калиновский, – прошу вас проследовать в клинику – где вам будет оказана медицинская помощь! Госпожа Нессельроде, сопроводите.

Госпоже Нессельроде стоило отдать должное – вопросов она не задавала. Молча поправила пенсне на носу, вскочила и с неожиданной силой ухватила Жоржа под локоть. Потащила его к выходу из аудитории.

– Я этого так не оставлю! – донеслось до нас из коридора.

– Ни секунды в этом не сомневаюсь, – вздохнул Калиновский.

Устало присел на край парты и шевельнул рукой. Я почувствовал, что магическая сеть меня больше не удерживает.

– Слушаю вас, господа. Что здесь произошло?

Мы с Платоном переглянулись. Скрывать что-либо смысла не имело. Калиновский своими глазами наблюдал прорыв Тьмы и был более-менее в курсе ситуации.

– Перед уходом Юнг оставил Жоржу прощальный подарок, – сказал я. – Наполнил его магической энергией. Управлять этой энергией Жорж пока толком не научился. И при измерении магического уровня не справился с силой её потока. Еще немного – и господина Юсупова порвало бы на куски.

– Вот как, – обронил Калиновский.

И до сих пор не сказать чтобы радостный, сейчас он помрачнел ещё больше.

– Я не берусь давать советы, – вмешался Платон. – Но, по моему мнению, господину Юсупова стоило бы изолировать. По крайней мере до тех пор, пока не будет окончательно ясна причина столь резкого и внезапного роста его магического уровня.

– Вот как, – повторил Калиновский. Вздохнул. – Увы, дорогой мой Платон Степанович. Сколь ни прискорбно мне это говорить – но изолировать, боюсь, придётся вас.

– Что⁈ – обалдели мы с Платоном оба.

– Видите ли, – Калиновский вздохнул ещё печальнее и будто бы враз постарел. – Вы смотрите на окружающий мир со своей точки зрения. И для вас обоих картина кристально ясна. В мир пытается прорваться Тьма. То, что происходит с господином Юсуповым, вы, господин Барятинский, назвали её прощальным подарком. И единственно правильный поступок – изолировать господина Юсупова, потенциального носителя Тьмы. Подчеркну: с вашей точки зрения, это единственно правильный поступок. А теперь позвольте мне осветить ситуацию так, как видит её подавляющее большинство. Вы, господин Барятинский, сражались с отцом господина Юсупова в поединке за место в Ближнем кругу. Вы победили. Господин Юсупов старший погиб. Белые маги сохранили своё преимущество. А теперь вы обвиняете сына поверженного врага в том, что он – носитель Тьмы. И пытаетесь упрятать его за решётку. Не самый благородный поступок со стороны белого мага, согласитесь.

– Да это ваше большинство – ослепло, что ли⁈ – взвился я. – Они не видят, что происходит вокруг⁈ Не видят прорывов Тьмы⁈ Они наблюдали поединок между мной и Юсуповым своими глазами – неужели не заметили, что там творилось⁈

– Люди видят лишь то, что видят, Константин Александрович. С вашего позволения, поединок я сам наблюдал своими глазами. И всё, что могу сказать – это была борьба белой магии против чёрной. Ничего такого, что указывало бы на сверхъестественность происходящего, я не заметил.

– Но господину Барятинскому вручили государственную награду, – вмешался Платон. – Это, по-вашему, тоже ничего не значит?

Калиновский покачал головой:

– Как же это похоже на вас, любезный мой друг. Вы по-прежнему не читаете газет и не интересуетесь светскими сплетнями, верно?.. Так вот, к вашему сведению: господин Барятинский – фаворит великой княжны Анны, дочери Его императорского величества. Расчётливый интриган, метящий в императору в зятья. Заслуги господина Барятинского многократно преувеличены, а государь наш, известный своею милостью, этому выскочке во всем потакает.

– Вот же… бред! – подобрать приличное слово мне удалось с трудом. – А прорывы Тьмы – которым нечего противопоставить, кроме меня и моих бойцов? Это тоже – один из моих хитрых ходов на пути к сердцу великой княжны? А может, чего уж там, я и прорывы создаю сам – для того, чтобы потом эффектно с ними бороться⁈

Калиновский развёл руками:

– Увы, господин Барятинский. Я всего лишь передаю вам то, что пишут в газетах. Поймите: чёрные маги не привыкли проигрывать. А для того, чтобы осознать, сколь опасна Тьма, нужно обладать немалыми знаниями. Для подавляющего большинства – прорывов Тьмы, к слову, не наблюдавших никогда и судящих о них лишь по газетным заметкам – опасность этого явления не очевидна. То ли дело – ярость чёрных магов из-за утери места в Ближнем кругу! Вот тут всем всё предельно ясно.

– Вы забываете о том, что есть ещё государь император, – снова вмешался Платон. – Уж он-то в полной мере понимает опасность Тьмы!

– Безусловно, – кивнул Калиновский. – Более чем понимает. Однако высшее предназначение государя императора, как всем нам хорошо известно, следить за соблюдением баланса между чёрными и белыми. И в рамках этой своей миссии государь не может отдавать предпочтение ни белым, ни чёрным. Тем, что он в определенном смысле приблизил к себе господина Барятинского – белого мага, – государь уже дал повод чёрным разрываться от негодования! Совершенно не зависимо от цели, ради которой это сближение произошло.

– Прекрасно, – только и сказал я.

Нет – догадывался, конечно, что за победу на поединке чёрные маги вряд ли будут носить меня на руках. Но и такого уровня неспособности видеть дальше собственного носа не ожидал.

Хотя мог бы. Чёрные маги – это чёрные маги. Побеждать нужно здесь и сейчас, завтра – чёрт его знает, наступит или нет.

Прорывы Тьмы, о которых толком никому ничего не известно – это нечто эфемерное и до тех пор, пока не увидишь сам, не больно-то и страшное. А вот место в Ближнем кругу – это место в Ближнем кругу. Как говаривали в моем мире, двадцать баксов – это двадцать баксов.

Н-да…

– Разумеется, так рассуждают не все, – примирительно сказал Калиновский. – У белых магов есть свои органы печати, и они, конечно же, полностью на вашей стороне. Однако большинство газетчиков… ну, вы сами знаете.

– Знаю, – буркнул я.

Большинство газет и журналов принадлежало чёрным магам. Эту игру они вели давно и закрепились надежно.

– И что теперь? – спросил у Калиновского я. – Правильно понимаю, что Юсупов остается в академии?

– Совершенно правильно, – кивнул ректор. – Более того. Боюсь, я буду вынужден просить уважаемого Платона Степановича подать заявление об уходе.

– Да вы совсем уже… – гневно начал было я.

Платон схватил меня за руку.

– Не горячитесь, ваше сиятельство. Это справедливо. Формально, случившееся – моя вина.

– Именно, – кивнул Калиновский. – Господин Хитров подверг опасности жизнь курсанта.

– Так этот курсант сам во всем виноват!

– А вот этого мы, увы, не докажем, господин Барятинский, – Калиновский покачал головой. – Господин Юсупов будет до последнего стоять на том, что его магический уровень вырос в результате долгих упорных тренировок. Способов определения, откуда взялась его магия, не существует. А как обстоят дела с общественным мнением, я вам только что рассказал. Уверен, что уже сегодня вечерние газеты выйдут с душераздирающими заголовками в духе «Несчастный юноша, недавно потерявший отца, едва не погиб от руки преподавателя Императорской академии!» Господин Хитров совершенно прав. Самое разумное, что он может сделать – это подать заявление об уходе. Я его, разумеется, не подпишу…

– Василий! – вскинулся Платон.

–… и за одного из наших лучших преподавателей буду стоять до последнего, – твёрдо закончил Калиновский. – Если Юсуповы хотят судиться, пусть их. Суды, как известно – дело не быстрое. До разбирательства ещё немало воды утечёт. Но, тем не менее, формальности лучше соблюсти.

– Василий, – Платон покачал головой. – Ты ведь прекрасно знаешь, кто метит на твоё место! Неужели думаешь, что этот господин не воспользуется таким прекрасным поводом? Неужели не представляешь, что раздуют из этой истории газетчики? Ведь всем известно, что мы с тобой – старинные друзья!

– Уверен, что воспользуется. И прекрасно представляю.

– Тогда подпиши заявление.

– И не подумаю. – Калиновский встал. – Господин Барятинский, десять штрафных баллов за драку. Платон Степанович, жду заявление. Позволю себе напомнить, что перемена уже заканчивается. Вам обоим, вероятно, стоит поспешить. Всего доброго, господа.

Калиновский поклонился и ушёл.

– О ком он говорил? – спросил у Платона я.

– Догадайтесь сами, ваше сиятельство, – вздохнул тот.

– Неужели Илларион Юсупов?

– Ну, конечно. Кто же ещё.

– Но у него всего лишь двенадцатый уровень! Куда ему до Калиновского?

– Увы, – Платон покачал головой. – Ректора Императорской академии определяет, как известно, сам император, а его резоны никому неведомы. Я знаю лишь то, что чёрные бьются за своего ставленника не первый год. И из того казуса, что случился сегодня, извлекут, разумеется, всё возможное. Всеми силами будут пытаться подтолкнуть Его Величество к правильному решению.

– Ясно, – сказал я.

Платон с подозрением взглянул на меня.

– Вы что-то задумали, ваше сиятельство?

– С чего ты взял?

– С того, что знаю вас не первый день! И убедительно прошу…

– Не волнуйся, дружище, – я хлопнул Платона по плечу. – Ничего такого страшного я не задумал. Просто мне кажется, что мне тоже стоит подтолкнуть кое-кого к правильному решению.

Глава 18

Следующего воскресенья я едва дождался.

Широко известный в узких кругах трактир «Два сапога» стоял всё там же, на Гороховой улице, и гудел всё так же. Вот только Федота я там не нашёл. А спросив у одного из местных, когда он будет, получил в ответ округлившиеся глаза и сдавленный голос с придыханием:

– Они-с нас больше не балуют визитами-с. Высоко подняться изволили-с.

– Ага, – только и сказал я, прежде чем выйти из злачного заведения.

Федот Комаров – мой давний знакомец – был человеком непростой судьбы. Бандит, поднявшийся с самых низов. Ныне – один из некоронованных королей криминального Петербурга. Весьма уважаемый в Чёрном Городе человек.

В своё время Комарову «повезло» скупить долговые векселя моего отца, и после его смерти он затребовал от рода Барятинских долг. Денег на тот момент не было – о чём Федот, несомненно, знал, – и он предложил уладить дело, взяв в жёны Нину. Таким образом ему бы удалось породниться с дворянским родом, что было его давней мечтой.

Нина Романовна Барятинская, моя двоюродная тетушка и ослепительная красавица, такому жениху, мягко говоря, не обрадовалась. Но и денег на уплату долга у Барятинских не было. Особняк в Петербурге был уже заложен, а для того, чтобы расплатиться с Комаровым, пришлось бы продать ещё и загородное имение. Что случилось бы с родом Барятинских дальше, предсказать не сложно, но тут в мире аристократов случился я.

Не вполне ещё оправившись от стресса, вызванного переносом сознания и смертью прежнего тела, я отправился решать вопрос кардинально. К моему счастью, боевые навыки прошлой жизни сослужили хорошую службу даже в новом вялом, нетренированном теле шестнадцатилетнего Кости Барятинского. Мне удалось взять Федота в оборот и вынести из его дома серьёзную сумму денег. Из этой суммы род и покрыл долги.

Согласен, не слишком-то достойный поступок для белого мага. Но и Федот играл не честно. К тому, чтобы мой отец оказался по уши в долгах, он изрядно приложил руку.

Федот, конечно, быстро догадался, кто обнёс ему хату столь наглым образом, однако и ответку врубать поостерёгся. Даже наоборот – начал активно втираться ко мне в доверие.

Поначалу я на его потуги смотрел настороженно. Потом привык, да и раскусил нехитрую мотивацию. Старому бандиту до смерти надоели детские игры на улицах Чёрного Города. Хотелось спокойной старости в подобающем статусе. Иными словами, Федот Ефимович Комаров до зарезу желал стать дворянином.

Ставку он сделал правильную, не прогадал. Мечта Федота исполнилась – во многом благодаря мне. И теперь Федот, видимо, начал рвать нити, связывающие его с криминальным прошлым. Перестал ходить в свой любимый кабак, например.

Выйдя из кабака, я сел в машину. Побарабанил пальцами по рулевому колесу и задумался. Вот ещё год назад даже думать бы не стал, а теперь – на тебе, приходится.

Федот ведь ныне и правда – дворянин. Пусть светское общество его при жизни и не признает, фыркать за спиной будут ещё не один десяток лет, но вот детей Федота признать – это уже вполне возможно. А к дворянину, по правилам этикета, нельзя просто завалиться в гости, открыв дверь пинком. Нужно передать визитку через прислугу и дождаться приглашения. Или же самому написать письмо с предложением встретиться…

– Чёрт, да нет у меня времени на эти расшаркивания, – буркнул я и завёл автомобиль. – У меня даже на то, чтобы искать телефонную будку, а в ней – нужный номер в справочнике, времени нет! Ладно. Скатаюсь в Чёрный город. Если и там Федота не найду, придётся ломиться к нему в дом без приглашения.

– Государю императору – ура! – подтвердил мои слова Джонатан, который сидел на асфальте рядом с машиной.

В салон фамильяр лезть отказался, и на сердце у меня было паршиво. Не потому что для душевного равновесия требовалась компания говорящей чайки. Просто это его нежелание с высокой долей вероятности означало, что мои линии вероятности складываются хреновым образом. И Джонатан Ливингстон будет пытаться меня защитить.

– Ладно, поехали, – буркнул я и добавил, повысив голос: – Из-под колёс уберись!

Чайка взмыла в небо. Я сдал назад, развернулся и выехал на дорогу. Через полчаса оказался в Чёрном Городе.

Дороги в этом окраинном районе являли собой печальное зрелище. Сильно я не разгонялся, больше маневрировал, объезжая рытвины и, будем уж говорить прямо, конкретные ямы.

– Как будто бомбили, – проворчал я.

Взгляд расфокусировался. Как всегда внезапно накатили воспоминания. Район заброшек, который минувшей ночью посыпали бомбами Концерны. Получили информацию, что мои бойцы должны ночевать там. Спасла нас случайность – досадная задержка в пути. Опоздали на сутки.

Помню, как мы стояли и смотрели на уничтоженные здания и дороги. Сколько там погибло бездомных и прочих маргиналов – даже представить страшно. Но эти смерти не учитывал никто. Ни мы, ни, тем более, Концерны. В моём жестоком мире в счёт шли только те люди, которые могли принести пользу или представляли опасность.

Летящего в лобовую атаку Джонатана я заметил довольно поздно. Но рефлексы не подвели. Руки выкрутили руль раньше, чем мозг вообще сообразил, что происходит.

Автомобиль разминулся с чайкой буквально на сантиметр. Джонатан взмыл в небо, я вылетел на обочину. Затормозил, но машину качнуло в сторону, она приподнялась на двух правых колёсах. Несколько мгновений решала, куда упасть, в конце концов под моим весом начала падать на колёса.

И тут сверкнула вспышка.

К счастью, мой взгляд был направлен внутрь салона. К тому же машина всё ещё была накренена, так что меня отчасти защитил бортик.

А вспышка была чертовски яркая.

И вслед за «молнией» раздался «удар грома».

От грохота заложило уши. В меня полетели осколки стекла – все стёкла в машине разлетелись одновременно.

В моём родном мире автомобильные стёкла изготавливали таким образом, чтобы при повреждении осколки получались не острыми. Здесь до такого пока не додумались, так что рожу и кисти рук мне посекло основательно. Однако это меня тревожило меньше всего.

Я открыл дверь за миг до того, как машина окончательно упала. Выкатился из неё, лёг, закрыв голову руками.

Если бомбят с воздуха – значит, надо валить подальше от машины. Чем меньшего размера мишень ты собой представляешь, тем лучше.

В ушах звенела тишина. Я выругался и не услышал собственного голоса.

Ну вот, опять контузия. Как тогда, когда у меня за спиной взорвался завод. Но тогда я мог позволить себе прикрыться Щитом и вырубиться, сейчас же такой возможности не было. Бомбёжка – это не заминированный завод. Нужно заставлять себя действовать котринтуитивно. Потому что бомбить в этой части Чёрного Города объективно нечего. Заводы и фабрики стоят в другой стороне. Просто так кидать бомбы никто не станет – они денег стоят.

А значит, целью ублюдков был я.

Думать о том, кому такому большому и сильному я мог понадобиться, буду потом. Сейчас нужно заставить себя поднять голову и оценить обстановку.

Машина всё ещё цела – ну, с поправкой на выбитые стёкла. Посреди дороги образовался кратер диаметром метров семь, из него поднимается дым. В окрестных домах повылетали окна. Ещё несколько легковых автомобилей замерли по ту сторону воронки. Рядом с одним из них стоял ошалевший водитель, качаясь из стороны в сторону – видать, тоже накрыло.

Я перевернулся на спину, скользнул взглядом по небу.

Небо как небо. Серое, низкое. Чем глубже уходил город в осень, тем стабильнее становился его цвет. Ну, хоть дождя пока нет – и то ладно.

Как нет и самолётов.

Вдруг в вышине что-то мелькнуло, и я напрягся. Но быстро выдохнул – узнал своего фамильяра.

Джонатан Ливингстон спикировал с неба и приземлился рядом со мной. Открыл клюв. Я ничего не услышал, но по движениям клюва догадался, что Джонатан либо долго и панически орёт, либо опять прославляет государя императора.

Впрочем, больше он не паниковал, а стоял вполне себе спокойно. Вот, прооравшись, даже взялся чистить перья. Как ни в чём не бывало, блин.

Я поднялся. Прихрамывая, подошёл к краю воронки, заглянул вниз. Дым, жар. А вот порохом не пахнет – странно. Хотя, если вспомнить детали, то и вспышка была какая-то странная. Впору подумать о ракетах. Но кто и зачем будет выпускать ракету по и без того насмерть расхреначенной дороге⁈

Я ещё раз огляделся. Люди, высыпавшие из окрестных домов, опасливо приближались к воронке. Магов среди них – ни одного, конечно же. Маги в Чёрном городе не живут. Это – территория бедняков, аристократам тут делать нечего. Обувь – разбитая, одежда – потрепанная, многие навеселе по случаю выходного дня. Наверное, думают, что всё это какой-то глюк.

А в небе – никого. Что за хрень⁈

Объяснить мне никто ничего не мог, да я бы и не услышал объяснений. Помощь моя здесь вроде бы тоже не требовалась, пострадавших в толпе не заметил.

– Ладно, Джонатан, – сказал я. – Планы временно меняются. Поехали, подлечимся.

Подошёл к машине, стряхнул с сиденья осколки. Пока стряхивал, на сиденье начала капать кровь с изрезанного лица. Кисти рук тоже кровоточили. К счастью, в автомобиле полопались все зеркала, так что посмотреть на себя я не мог.

Движок, хвала Свету, запустился без проблем. Джонатан устроился рядом со мной – выполнил свою норму на сегодня и снова принялся чистить перья.

Я развернулся и поехал обратно, наслаждаясь бодрящим ветерком, бьющим в лицо.

– Знаешь, Джонатан, я даже не знаю, ненавижу тебя или наоборот, – сказал я, не слыша себя. – До того, как ты свалился на мою голову, со мной такой дичи не творилось. Другая – творилась, такая – нет.

Наверное, Джонатан что-то ответил, но я этого не услышал. А поворачивать голову не хотелось. Когда у тебя нет ни слуха, ни зеркал, концентрироваться на дороге нужно в три раза сильнее.

* * *

Я остановился во дворе знакомой клиники. Выбрался из машины и пошёл к двери. Джонатан смешно семенил рядом со мной.

Внутри на меня чуть не налетела медсестра. Посмотрела широко раскрытыми глазами и что-то сказала.

– Клавдия Тимофеевна на месте? – спросил я.

Медсестра вздрогнула – видимо, я очень громко сказал – и кивнула.

– Передайте, пожалуйста, что её желает видеть Константин Барятинский.

Однако я, похоже, орал слишком уж громко – Клавдия выглянула в коридор сама. Глаза её округлились, рот приоткрылся.

С Клавдией Тимофеевной Вербицкой я тоже познакомился в первые дни в этом мире. Свёл нас мой учитель, Платон, которые относится к ней примерно как к племяннице. При помощи Клавдии я неоднократно обелял свою жемчужину – служил донором энергии при лечении сложных пациентов. Ну и довольно быстро наши отношения с этим белокурым ангелом вышли за рамки профессиональных.

Клавдия была белым магом до мозга костей. Происходившая из древнего и уважаемого аристократического рода, она жила в Чёрном Городе и содержала вот эту самую бесплатную лечебницу для местных. Жители Чёрного Города на неё буквально молились, не говоря уж о бандитах, вроде Федота Комарова.

Клавдия помогала быстро, эффективно и не задавая лишних вопросов. Если она видела человека с пулей в животе – она его просто спасала. В полицию об интересных пациентах не докладывала. Клавдии, наверное, даже в голову не приходило подобное. Ей надо было заниматься своим делом – уж в чём-в чём, а в пациентах бесплатная клиника не испытывала недостатка никогда.