Текст книги ""Фантастика 2024-87". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Смекалин

Соавторы: Вячеслав Рыбаков,Андрей Скоробогатов,Сергей Якимов,Василий Криптонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 170 (всего у книги 350 страниц)

«Ни хрена себе», – едва не вырвалось у меня.

Ожог был серьёзный. Не как у Жоржа, конечно, но кожу повредило основательно.

– Ты почему в медпункт не пошёл? – нахмурился я.

– Боялся…

– Чего? Тётю с уколами? В клинике постоянно дежурит маг-целитель, залатали бы вмиг!

– Я боялся рассказать постороннему человеку, что со мной происходит.

Я заставил себя задушить порыв обложить великого князя нехорошими словами. Прикусил язык и вспомнил, что про его сложное положение и вправду мало кто знает. А если всем станет известно, что Борис – это, по сути, неразорвавшаяся бомба, – вряд ли такая репутация поможет ему обзавестись множеством друзей в академии.

– Ну и что с тобой делать? – вздохнул я. – К Клавдии везти?.. Хотя, стоп! Знаю. Пошли.

Мы спустились вниз на один пролёт и остановились у коридора, ведущего на этаж девушек. Я взмахнул рукой. Коридор отозвался чередой красных вспышек, искренне недоумевая, чего я хочу. Войти ведь не пытаюсь.

Сигнала тревоги не было, но через секунду после того, как я взмахнул рукой, ко мне устремилась дежурная наставница. Коридор девушек патрулировали женщины.

Будь на нашем месте другие курсанты, они, вероятно, полетели бы с лестницы кувырком. Но на площадке стояли Константин Барятинский и Борис Александрович Романов. Представитель рода, входящего в Ближний Круг и наследник императорского престола.

– Ч-что вам угодно, господа? – пролепетала наставница.

Н-да, а к непростым ситуациям они тут готовы – откровенно так себе. Уже прям расстелилась вся: «Что угодно?»

Я сперва хотел попросить позвать к нам Аполлинарию Андреевну. Но вдруг почувствовал, что меня вот-вот оставят последние силы и я попросту упаду – измотался, оказывается, даже сильнее, чем думал.

Резко сменил тактику:

– Нам к госпоже Нарышкиной. По важному государственному делу.

Что характерно – не солгал ни единым звуком.

Наставница обдумывала ситуацию секунд пять. Чувствовалось, что она бы предпочла достать из ножен самурайский меч и вонзить его себе в живот, чем принимать какое-то решение. Однако меча у неё не было. И женщина, видимо, рассудила, что лучше уж вылететь с работы, чем навлечь на себя гнев императорского наследника.

– П-прошу вас, – пролепетала она и шагнула назад.

Глава 6

Наставница приложила к небольшой рамке на стене жетон, который извлекла из кармана форменного платья. По невидимой поверхности перед нами вновь пробежали всполохи, на этот раз белые. Проход был свободен.

– Вы не волнуйтесь, это не станет традицией, – улыбнулся я, шагнув на запретный этаж.

Дверь в комнату Полли оказалась сразу у входа. Напротив комнаты, в которой раньше жила Кристина.

Наставница деликатно постучала. Полли открыла дверь. Увидев нас с Борисом, совершенно неаристократично открыла рот. Уставилась, как на призраков.

– Г-госпожа Нарышкина – к вам, – тихо доложила наставница. – По важному государственному делу.

К чести госпожи Нарышкиной, она быстро взяла себя в руки. Упавшая челюсть вернулась на место, а через мгновение обалдевшее выражение на лице Полли сменилось любезной улыбкой.

– Прошу, господа, проходите. Не обессудьте – я не была готова к визиту. Сию секунду распоряжусь, чтобы подали чай…

– Не беспокойтесь, госпожа Нарышкина, мы ненадолго, – сказал я.

Мы вошли в комнату, я закрыл за собой дверь. И, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на кровать. В голове плыл туман.

Полли посмотрела на меня неодобрительно.

– Чем обязана визиту?

– Борис Александрович, покажите Аполлинарии Андреевне, что вас привело сюда, – с трудом удерживаясь от того, чтобы закрыть глаза, сказал я.

Борис, которого ситуация очевидно смущала, закатал рукав и продемонстрировал ожог.

– Ничего себе, какой огромный! – ахнула Полли во весь голос. – Но… Константин Александрович, я ведь сегодня уже делала это с вами. Два раза в день для меня – это слишком, а тут такой размер… Даже не знаю, получится ли…

Тут мне почудилось движение. Я поднял голову и увидел над межкомнатной перегородкой лицо соседки Полли. Екатерина Алексеевна Долгополова собственной персоной. Большую часть лица Екатерины Алексеевны занимали глаза. Они готовы были вывалиться из орбит.

– Здесь частная вечеринка, – сказал я. – Не припомню, чтобы вас на неё приглашали, госпожа Долгополова.

Долгополова залилась краской и исчезла, не проронив ни звука. Перед исчезновением, мне показалось, у неё на лице появилось разочарованное выражение.

Полли досадливо поморщилась и поставила глушилку.

– Сделай всё, что можешь, – попросил я. – Убери ожог хотя бы до первой степени.

В степенях ожогов Полли разбиралась, она одно время даже подвизалась в академической клинике в качестве медсестры.

– Хорошо, – сказала Полли. – Присаживайтесь, ваше высочество.

Борис сел на указанный стул. А я прилёг на подушку.

– Ничего не обещаю, – говорила Полли. – Но хуже точно не сделаю. Возможно, пощиплет.

– Я умею терпеть боль, – отважно сказал Борис. – Вы, вероятно, не слышали об этом, но я провёл почти всю жизнь на грани между жизнью и смертью.

– Вы такой сильный человек, ваше высочество… – Полли, как опытная актриса, произнесла это без тени иронии, совершенно искренне. И Борис залился краской от удовольствия.

А я всё-таки прикрыл глаза. Подумал, что просто полежу с закрытыми глазами буквально минутку, а потом встану – и мы с Борисом уйдём.

Больше подумать ничего не успел. Всё куда-то пропало, и меня окутала тьма. Не та, которая с большой буквы, а хорошая. Спокойная и целительная. Та, в которую было приятно окунуться.

* * *

Проснулся я от осознания, что сплю.

Да, такое бывает, когда привыкаешь делать паранойю частью своей жизни. Осознать себя во сне – пара пустяков. Проснуться, когда надо – тем более. Только тут есть нюанс: для осознания себя во сне должен сниться сон. А я чёрт знает сколько времени провёл, по ощущениям, в полной темноте, в небытии.

Но зато сразу как начались какие-то смутные образы, рывком сел и открыл глаза. Сердце припустило с места в карьер, будто стараясь компенсировать несколько минут покоя… Впрочем, минут ли?

За окном было темно. В комнате, соответственно, тоже. Только над столом лампа давала пятно жёлтого света. За столом сидела Полли и что-то писала, мурлыкая себе под нос мелодию.

– Ты чего меня не разбудила? – буркнул я и потёр лицо ладонями.

Ощущение было такое, будто в лесу прошёл через паутину, натянутую меж деревьями.

– Вообще-то мы пытались, – повернулась ко мне Полли. – Все втроём.

– Втроём? – переспросил я.

– Государю императору – ура! – вонзился в левое ухо вопль.

В ухе зазвенело. Я повернул голову и посмотрел на Джонатана, который сидел на спинке кровати, глядя на меня с всеобъемлющим чаячьим осуждением.

– И после такого я не проснулся? – Я с сомнением показал на Джонатана пальцем.

– Даже не подумал! – Полли сложила руки на груди. – Теперь моя репутация уничтожена – благодаря вам, господин Барятинский. И вам сильно повезёт, если мой жених не вызовет вас на дуэль.

– Жених, вот как, – зевнул я. – Поздравляю. Сильно, конечно… Опять дуэль. Как же это всё надоело-то, господи.

Глядя на меня, Полли неожиданно смягчилась. Положила руки на колени и вполне миролюбиво сказала:

– На самом деле я немного преувеличиваю. Из комнаты я вышла вместе с Его высочеством, после чего всем любителям распускать и слушать сплетни напомнила, чем им это грозит. Мишель, разумеется, в курсе, что произошло. Вернулась я буквально несколько минут назад, и тому есть свидетели. Так что если вы Константин Александрович, не собираетесь повести себя бесчестным образом…

– А сколько времени? – перебил я.

Полли взглянула на изящные наручные часики.

– Одиннадцать часов и тридцать семь минут.

– Тогда не успеваю, – развёл я руками. – Сожалею, но вынужден откланяться.

С этими словами я подошёл к окну и принялся его открывать.

– Костя… – Полли мигом съехала с официоза и вспомнила, что мы с ней друг друга знаем с детства. – Ты что делаешь?

– Ухожу.

– Но там есть дверь!

– Государю императору – ура! – рявкнул Джонатан и вспорхнул мне на плечо.

– Слышала? Вот то-то же.

Я открыл окно и поставил ногу на подоконник. В комнату потёк прохладный сырой воздух. Дождь, судя по всему, недавно прекратился – хотя вряд ли надолго. Представив, каково сейчас в парке, я поморщился. Может, не придёт?.. Тогда с чистой совестью можно будет записку сжечь, а про великую княжну забыть.

– Может быть, ты хотя бы поинтересуешься здоровьем великого князя? – возмущённо спросила Полли.

– А что с ним? – Я так удивился, что даже повернулся.

– У него был огромный ожог на руке! – всплеснула руками Полли.

– Это я видел. Думал, ещё что-нибудь. Ты ведь залечила ожог?

– Представь себе – да! Даже следа не осталось. Мои силы продолжают расти. Я думаю, что вскоре смогу заявить себя как целительницу. Смогу помогать людям так же, как баронесса Вербицкая…

Говоря, Полли подняла руки и посмотрела на свои ладони с немым восхищением, будто на произведение искусства.

– Звучит как план, – улыбнулся я. – Ну ладно. Мы полетели. Спасибо, что помогла с ожогом!

С этими словами я выпрыгнул наружу, в холодную ночь, и полетел вниз головой. Джонатан с криком сорвался с моего плеча. К его крику присоединился крик Полли, испугавшейся моего поступка.

Но родовая магия продолжала действовать исправно. В метре над землёй я плавно остановился и повис в воздухе. Потом, качнувшись назад, перевернулся и встал на ноги. Обернулся и посмотрел вверх, на высунувшуюся из окна Полли.

– Если последнюю часть немного ускорить – получится отличная сцена для фильма! – громким шёпотом сказал я.

– Дурак! – ответила Полли и захлопнула окно.

– Вот и поговорили, – пробормотал я.

Зашагал по направлению к парку. До чего же мерзко на улице… Только Джонатан чувствует себя как рыба в воде. Так и мелькает в небе, туда-сюда. Резвится. Интересно, как он зимой будет себя чувствовать? Вот уж чего-чего, а чаек я зимой ещё не видел. Они ведь перелётные… Впрочем, коллеги Джонатана уже улетели, а этот – остался. Надеюсь, мне хотя бы не придётся заказывать ему тёплый комбинезончик, как делают владельцы лысых собак.

До нужного места я добрался за пять минут. Никого не было. Я осушил знакомую скамейку заклинанием и сел.

Подумал, что белые заклинания начали мне всё больше удаваться в последнее время. Достал жемчужину, посмотрел – всё так же: одна половина белая, другая – чёрная. Поди сообрази, стоит ли её такую кому-нибудь показывать. У магов, правда, в принципе не очень-то принято трясти друг перед другом жемчужинами, это скорее глубоко личный аксессуар.

Что может значить этот неожиданный баланс? Что я так хорошо научился собой управлять? Ох, вряд ли. По мне – каким был, таким и остался. Ну, в личностном отношении. А вот энергетически… Вполне может быть, что энергетическая система Кости Барятинского наконец-то адаптировалась и пришла к равновесию.

Ей немало пришлось пережить. Сначала – слабый духом пофигист Костя. Потом – а вернее одновременно с этим – «проклятие белых магов», которое устроил Юнг, и которое угнетало энергетические системы всех белых магов империи. Затем в тело вселился я, дух из иного мира. Неудивительно, что год систему колбасило, как сосиску в центрифуге.

И вот, наконец, она пришла к балансу.

Впрочем, толкование может быть и иное. Зачем замыкаться на себе? С миром тоже много чего случилось. Пришествие Тьмы, например. Пока Тьма спокойно облизывалась, жемчужина чернела, а как только я притащил сюда кусочек Света – белая часть воспряла духом и отвоевала позиции.

В магических делах что интересно – ничего нельзя сказать наверняка. Всё может быть связано со всем. Взять хоть тех же «неблизняшек», которые явились следствием защитной реакции мира на Тьму, а их объединение могло привести к победе этой самой Тьмы…

– … здравствуйте, Константин Александрович… – вывел меня из задумчивости голос.

Я встал и поклонился, приветствуя великую княжну, завёрнутую в серый неприметный плащ. Жемчужину по возможности незаметно заправил обратно за ворот.

– Рад вас видеть, Анна Александровна. Вы, я смотрю, тайно вышли из дворца?

– … разумеется… Если бы не требовалось соблюсти тайну, я бы не опустилась до передачи записки…

– Садитесь, – предложил я.

Анна Александровна, подойдя ближе, села на скамью и сложила руки на коленях. Надо же, второй раз за пару дней её вижу, и она до сих пор без книги. Что время с людьми делает, ужас.

Сам я сел рядом и молча уставился на великую княжну. Задавать наводящие вопросы мне казалось неуместным. Созреет – сама всё расскажет.

– … произошло… слишком много всего, – пробормотала она.

– И не поспоришь, – вздохнул я.

– … со мной…

– Вот как.

– … мой магический уровень вырос……я теперь не самый слабый маг во дворце…

– Так это ведь хорошо.

– … хорошо……но теперь меня можно не скрывать…

– М? – озадачился я.

– … меня хотят выдать замуж.

– За кого?

Анна назвала имя. Я присвистнул.

– Серьёзный союз будет.

– … политический…

Тут не поспоришь. Для девчонки, которая всю жизнь кипами проглатывала книги с романтическими приключениями, чисто политический союз – это как нож в сердце. Впрочем, у молодых, наверное, у всех так. Это с годами понимаешь, что подобные браки – вовсе не зло в чистом виде. Соблюдайте формальности, будьте внешне безупречны, а в остальном – делайте что хотите, вы ничем друг другу не обязаны. Монархический строй, при внешней благопристойности, создаёт все возможности для удовлетворения романтических нужд. Тех же фаворитов и фавориток никому в голову не придёт осуждать. А вот если великая княжна выйдет замуж по любви за какого-нибудь простолюдина или даже заурядного аристократа – это будет скандал, от которого не отмоешься.

– И когда свадьба? – спросил я.

Анна пожала плечами.

– … ведутся переговоры…

– Ясно. Ну, это не конец света.

– … знаю. Мне просто не с кем было поговорить……у меня нет друзей……кроме вас с Надей…

В этих тихих словах, которые воспринимались так, будто были выдернуты из середины непроизнесённых предложений, мне послышался законный упрёк. Что и говорить, забросили мы с Надей Анну. Надя получила театр и ни о чём, кроме него, думать не могла. А я с головой ушёл в вопросы Света и Тьмы. Анна же осталась там, где была. Во дворце. Одна. Раньше у неё хотя бы был брат, с которым они без труда находили общий язык, а теперь и Борис слинял от неё в академию.

– Может быть, как-нибудь встретимся? – предложил я. – Съездим куда-нибудь. Вы, я и Надя, как в прошлый раз. Только без похищений, смены личин и прочего веселья.

Анна посмотрела на меня задумчиво. Она будто пыталась решить, правда ли мне этого хочется, или я предлагаю только из жалости к ней. Я, как мог, изобразил искренность.

– … было бы неплохо… – пробормотала великая княжна, опустив голову.

– Вот и отлично. – Я встал, потянулся. – Завтра поговорю с Надей. Мы пришлём официальное приглашение. Я полагаю, ваши родители не станут возражать…

– … Константин Александрович, вы уходите?..

Вот скрыть радость от того, что проблема, на мой взгляд, не стоила выеденного яйца, и можно вернуться в комнату, где с чувством, с толком и расстановкой добрать необходимые часы сна, я не сумел. Великая княжна смотрела с обидой и недоумением.

– Когда встретимся, у нас будет время поболтать. А сегодня… Я приношу глубочайшие извинения, но сегодня был прорыв Тьмы, вы, возможно, слышали. Я до сих пор чувствую себя усталым.

Как только сказал – понял, что сказал чистую правду. Ещё и жрать хотелось со страшной силой.

– … но я звала вас вовсе не за этим…

– А зачем же? – удивился я.

Внутренне приготовился услышать ещё какую-то житейскую ерундовину, которой не придаст значения ни один взрослый человек. Но услышал неожиданно совершенно иное:

– … мой брат, Борис……несколько дней назад я увидела его жемчужину……она черна…

– Полностью? – переспросил я.

– … да……он смотрел на неё и как будто не верил……не знал, что я вижу…

– Ну… Это не то чтобы прямо трагедия…

– … а потом Борис говорил с Тьмой…

Тут я не просто сел – я упал на скамейку рядом с Анной.

– Что он делал⁈

Анна вся съёжилась на скамейке, как мокрый воробей, пытающийся согреться.

– … я потому и хотела поговорить именно с вами, что вы бы не стали…

Она замолчала, но мне этого хватило. Я вдохнул, выдохнул.

Ну да. Расскажи она об этом отцу или матери – и последствия могли бы быть катастрофическими. Потому что семья семьёй, но безопасность государства или даже мира – всегда будет превыше всего. Как бы решил этот вопрос император, я не знаю, но у Анны однозначно были весомые причины волноваться за брата.

Что же до меня – Анна прекрасно знала, что я почти из любой ситуации могу найти неожиданный выход. Взять хоть тот раз, когда я похитил Бориса, чем, по сути, спас его от смерти и вывел на чистую воду главного злодея – Юнга.

Анна и сейчас ждала от меня чего-то в этом духе.

– Всё, я спокоен. – Я поднял руки и сел обратно, рядом с великой княжной. – Давайте по порядку. Где это было?

– … было здесь, в парке……я гуляла одна и увидела Бориса……он не знал, что я рядом…

– И он смотрел на свою чёрную жемчужину, так?

Анна кивнула.

– Ему не нравилось то, что он видит?

– … не нравилось…

– Это значит, что чёрная она не полностью. Есть ещё какой-то белый кусочек, – сказал я с уверенностью.

По себе знал: когда черноты в жемчужине процентов девяносто, уже не до эмоций. Какое-то отупение приходит, кажется: да и пошло оно всё, буду чёрным магом! Не конец света, среди них есть славные ребята. А уж когда жемчужина почернеет полностью, рефлексия, надо полагать, исчезает с концами.

Платон – исключение из правил. Он из абсолютно чёрного мага стал белым. Ну так он же и не грустил над своей чёрной жемчужиной. Просто в определённый момент что-то сверкнуло – и появился белый участок. Вцепившись в него, Платон и принялся двигаться дальше, шажок за шажком.

– … возможно……я была довольно далеко… – согласилась великая княжна.

– Ладно, едем дальше, – кивнул я. – Потом Борис говорил с Тьмой. И что это значит? Как это выглядело?

Глава 7

Анна принялась рассказывать. Рассказ давался ей тяжело. В обычной жизни она вообще говорила мало, а тут дело касалось её брата. Она надолго прерывалась, задумывалась, невнятно бормотала. Но в итоге у меня получилось собрать следующую картину.

Борис стоял в части парка, которую полагал безлюдной. Он достал жемчужину и посмотрел на неё. Похоже было, что делал это нечасто, поскольку увиденное его удивило.

– Не может быть, – прошептал он. – Нет. Я ведь не такой!

«Именно такой, – должно быть, ответила ему в этот момент Тьма. – Ты просто устал быть светлым, устал гореть. Отдохни. Я принесу покой».

– Мне не о чем с тобой говорить! – громко ответил Борис. – Ты ничего не несёшь, кроме разрушений и смерти. Отстань от меня!

«Ты так говоришь, как будто бы смерть – это что-то плохое. Все мучения, что существуют, происходят от жизни. Вспомни, как сам ты мечтал о смерти, лёжа в постели».

– Потому что ты меня иссушала! – выкрикнул великий князь. – Да, мечтал! Но я был болен – из-за тебя!

«Как и весь мир».

– Не весь мир болен! Не все здесь страдают!

«Ты серьёзно? Ты страдаешь из-за цвета жемчужины и юного возраста, который не даёт тебе сочетаться браком с возлюбленной. Твоя сестра страдает из-за того, что её собираются использовать как валюту в сделке. Твой отец сутками не спит из-за государственных дел, которые изматывают его. И это – только императорская семья. Думаешь, аристократы из Ближнего Круга страдают меньше? Или меньше страдают те, кто в него не входит? Мещане? Рабочие? Крестьяне? Если бы ты осмелился взглянуть на цифры, ты бы понял, что мир захлёбывается от вопля, он умоляет о смерти. И давно».

– Ты лжёшь, – прорычал Борис. – В нашей империи нет страданий!

«Давно ли ты был в Чёрном Городе? Ах, ты не был там вовсе… Ты не видел хижин, в которых ютится беднота. Не видел детей, моложе тебя, которые стоят у станков по шестнадцать часов в сутки. Не видел тех, кто потерял на производстве руку или ногу и остался без средств к существованию. Чьи жёны и дочери отправились торговать собой…»

– Но это же всё сделала ты! – Борис уже визжал.

«Я? Хм… Лестно. Но я нашла ваш мир лишь шестнадцать лет назад. Нашла по крикам, умоляющим об избавлении. Ты пытаешься противостоять мне и полагаешь это благородным. Но на деле лишь продлеваешь мучения людей. И свои собственные мучения».

– Чего ты от меня хочешь? – Теперь голос стал тихим, в нём звучало отчаяние.

«Сними браслет. Просто позволь мне наполнить тебя. Ты ведь помнишь, когда это случалось – тебе было хорошо. Ты забывал себя и – становился собой».

– Нет! – Борис вдруг резко выпрямился и сжал кулаки. – Человек – это не только инстинкты и желания. Человек – это то, как он себя держит, как он себя воспитывает, как противостоит искушениям. Я остаюсь собой. А ты – убирайся!

«Наивный юнец… Что ж, пройдёт совсем мало времени – лет шестьдесят или семьдесят – и мы поговорим с тобой вновь…»

– Пошла вон! – заорал Борис.

Эхо повторило его крик. Великий князь бросился бежать к академии.

– Н-да, – сказал я. – И было это три дня назад?

Великая княжна кивнула молча. Она устала говорить.

Ответов Тьмы она не слышала, их пришлось реконструировать. Но эта задача оказалась лёгкой – я хорошо успел изучить, как Тьма промывает мозги.

Борис – молодец, не поддался. Послал её лесом. Это – хорошо. Плохо то, что Тьма всё-таки раскрутила его на эмоции. Создав таким образом лазейку, через которую она потом обязательно попытается прошмыгнуть. А хуже всего – то, что Борис никому об этом не рассказал. Даже мне.

Значит, придётся самому с ним поговорить. С одной стороны всё понятно – пацан ведь ещё, перепугался. А с другой – он из императорской семьи, и ему пора, чёрт подери, повзрослеть.

– … что теперь будет?.. – прошептала Анна.

А вот это – самый серьёзный вопрос. Действительно, что? Пока Борис ещё держится, но он уже начал истерить и паниковать. В таком состоянии люди долго не выдерживают, это вам не японские мультики. Сломается быстро. Это нужно предотвратить.

Вопрос – как предовратить? Приковать за руки и за ноги в подземелье? Вряд ли это поможет, ведь для того, чтобы освободить Тьму, достаточно мысленно отказаться от браслета. Вырубить? Тоже не вариант. Я недавно вырубил Жоржа, и вон что из этого получилось… Сон разума рождает чудовищ.

– Поговорю с Борисом, – буркнул я.

– … Костя… – Великая княжна коснулась моей ладони.

– Что «Костя»? – поморщился я. – Ему в академию разрешили поступить только потому, что он там отчасти под моим присмотром. Вот я и присматриваю.

– … но…

– Разумеется, я ему не скажу, что это вы мне рассказали.

– … а откуда тогда?..

– А вот это уже вообще не важно. – Я встал. – Итак. Это все новости к этому часу, или вы меня собираетесь огорошить ещё чем-нибудь?

Анна Александровна помолчала несколько секунд, потом встала и посмотрела мне в глаза.

– … помните, тогда, в Кронштадте, я вас поцеловала?..

– Забудешь такое, – пробормотал я.

Не мог ведь честно сказать, что забыл уже тридцать раз, не так уж мало девушек меня целовало. Да и после поцелуев зачастую происходило много всего интересного.

– … я хотела сказать, что не сожалею о своём поступке……если бы я могла выбирать, я бы предпочла стать вашей супругой…

Отвечать мне, к счастью, не потребовалось. Анна развернулась и ускользнула в сторону дворца. А я ещё с минуту стоял, глядя ей вслед.

И что это такое было? Ничего не значащее высказывание? Крик души? Признание в любви? Поди разбери этих женщин, а великую княжну – в особенности.

– И чего вам всем не живётся-то спокойно? – вздохнул я.

Потом поёжился, покосился на небо, которое как раз начало вновь брызгать дождём, и пошёл обратно к академии. На середине пути мне на плечо спикировал Джонатан, который благородно не вмешивался в мой разговор с Анной.

– Где был? Чего видел? – осведомился я.

– Государю императору – ура! – рявкнул Джонатан.

– Ну хоть кто-то изъясняется ясно, просто и не думает лишнего, – вздохнул я. – Пошли грабить столовую.

Джонатан выразил свой восторг, описав три круга у меня над головой и огласив глухую ночь истошными чаячьими воплями.

* * *

– Такие вот дела, – вздохнул я. – Что думаешь?

Я сидел на чердаке у Светы. Всё, чем удалось поживиться в столовой, притащил сюда. Знал, что аватарка не прочь перекусить ночью, а если полезет в столовую сама, то это будет вариация на тему «слон в посудной лавке». Или разнесёт чего-нибудь, или опять налопается теста. Вроде поняла, что от него плохо, но и то, что оно вкусное – запомнила.

– Бедный мальчик, – с чувством сказала Света.

– А конструктивно? – поморщился я. – Технически ведь Борис – это ещё один прорыв, так? Ты можешь его как-то заштопать, что ли?

Света покачала головой:

– На человеке – нет. Вот когда Тьма его захлестнёт и выплеснется наружу – тогда получится. Но мы ведь не хотим этого.

– А совет какой-нибудь дашь? С точки зрения Света?

– С точки зрения Света могу сказать, что нужно стараться приблизить душу к Свету.

– Очень глубокомысленно.

– Да нет же, – поморщилась Света. – Ты сам всё знаешь. Это на поверхности. Тьма – состояние, Свет – деяние. Всегда. Нельзя стать лучше, бездействуя. Нельзя победить, защищаясь. Помнишь, ты рассказывал мне, как очищал свою магическую энергию? Вот…

– Точно! – воскликнул я. – И как сам не сообразил!

Не удержавшись, я привлёк к себе Свету и поцеловал её.

– Ой, – сказала она, и щёки её порозовели. – Это… почему?

– Просто так. Спасибо за совет.

Я встал с кровати, на которой мы сидели. Кровать здесь поставили по распоряжению Калиновского. Да и вообще чердак изрядно облагородили. Технически, Света уже обитала в условиях куда более роскошных, чем курсанты.

– Ты уходишь? – поднялась и Света.

– Да, хочу ещё немного поспать этой ночью. Завтра будет… всякое.

– Ты можешь остаться у меня.

– Света…

– Что? Мы занимались любовью только раз. Почему мы больше этого не делаем? Потому что я перестала носить своё платье? Оно у меня осталось, хочешь, я надену его для тебя?

– Да дело не в платье, а…

– Тогда я ничего не понимаю совсем, – призналась Света. – Когда мне хочется есть – мне можно есть. Когда хочется пить – можно пить. Почему когда речь заходит о любви, ты только вздыхаешь и отворачиваешься?

Я внимательно посмотрел на Свету. Вот как ей объяснить?.. Что, во-первых, я устал и чрезмерно расслабляться, на мой взгляд, рановато. Во-вторых, то, чем она предлагает заниматься, это не совсем «любовь». В-третьих…

А с другой стороны – надо ли что-то объяснять?

* * *

– Куда мы едем? Что происходит? Я пропускаю занятия! – недоумевал Борис, сидя на пассажирском сиденье моей машины.

– Едем в одно место, которое для вас сейчас важнее академии, ваше высочество, – сказал я, осторожно ведя автомобиль по трассе.

Магическое ускорение не включал. В окне заднего вида ненавязчиво маячил автомобиль охраны. Не дай боже подумают, что я снова похищаю великого князя. Перепугаются, глупостей наделают. Отвечай потом за них…

Джонатан в салоне ехать не пожелал. Парил в небесах, иногда показываясь впереди – будто единственно ради того, чтобы напомнить о своём существовании.

А Борис ощутимо нервничал. Ёрзал на сиденье, оглядывался. Хватался то за браслет, то за жемчужину. Чуйка подсказывала ему, что дело в этом. А может, и Тьма что-то нашёптывала. Например: «Убей Барятинского».

– Успокойтесь, ваше высочество, – одёрнул я Бориса, когда он принялся отстёгивать и застёгивать ремень безопасности. – Это не расстрел.

– Что? – дёрнулся Боря.

– Я говорю, ваш отец ничего не знает. Я действую по собственной инициативе, и я хочу вам помочь.

– О чём мой отец ничего не знает? – пролепетал Борис.

– О вашей почерневшей жемчужине. И о том, что Тьма с вами разговаривает.

– А ты откуда об этом знаешь⁈ – Борис аж на месте подпрыгнул.

– Работа у меня такая – знать. Расслабьтесь, ваше высочество. Расскажите лучше, как продвигаются дела с Агатой?

Переключить подростка с одной серьёзной темы на другую – пара пустяков. А уж вопросы межполовых отношений в этом возрасте никак не менее важны, чем вопросы жизни и смерти.

Впрочем, для Бориса эти темы оказались внезапно очень жёстко связаны.

– Всё хорошо, – тихо сказал он. – С одной стороны. После того, что случилось… когда вы не взяли меня в Павловск…

– Сколько можно объяснять? – вздохнул я. – Вы бы там ничем не смогли помочь. Скорее, наоборот – навредили бы. В Павловске мы имели дело с одним прорывом и едва управились. А если бы Тьма рванула ещё и через вас – сейчас этот разговор некому было бы вести.

– Я понимаю! – огрызнулся Борис. – Но можно было хотя бы поставить меня в известность?

– Интересно, каким образом? Разбудить среди ночи и сказать, что мы с вашей возлюбленной едем в соседний город на бой, с которого можем не вернуться? Чтобы вы сидели, волновались и провоцировали Тьму на прорыв ещё и в академии?

Борис с силой долбанул кулаком по панели. От удара открылся бардачок, и на колени великого князя выпрыгнул револьвер. Борис уставился на оружие, позабыв о внезапной вспышке.

Пробормотал:

– Ой. Зачем он тебе?

– Пиво открывать. Положите на место, пожалуйста.

Борис послушно вернул револьвер в бардачок и закрыл крышку. В его картине мира огнестрельное оружие было практически бесполезно. Зачем оно, когда есть магия! Но я-то хорошо знал, что выстрел частенько опережает заклинания. Кроме того, когда ты аристократ, магии от тебя ждут, а вот огнестрела – не очень. Так что – штука полезная, пусть себе лежит.

– Так что вы говорили об Агате? – напомнил я.

– Всё прекрасно, – вздохнул Борис. – После того случая они со Златой больше не обмениваются… Ну, они как бы разделились. Не совсем, то есть. Но они могут закрываться друг от друга.

– Но при этом всё равно, когда хотят, могут обмениваться информацией? – уточнил я.

Борис утвердительно кивнул. Видно было, что этот момент его несколько смущает. Ну да, кому понравится, когда на свидании девушка пишет кому-то эсэмэски. Пусть даже сестре.

– А что вас угнетает? Не только ведь это?

Помолчав, Борис нерешительно сказал:

– Мне кажется, что это из-за неё.

– Что и из-за кого?

– Моя жемчужина. Тьма. Я общаюсь с Агатой и от этого становлюсь… хуже.

– Так! – повысил я голос. – Во-первых, чёрные маги не хуже белых. Уж это-то вы должны бы знать на первом курсе императорской академии.

– Я знаю! Но я не то имел в виду. Выражусь иначе: от общения с Агатой я становлюсь чернее.

– И вам это не нравится?

– Совсем не нравится. Я – белый маг, я чувствую себя таким. Но Агата осуществляет мои желания, и… Не знаю. Я живу только для себя. Мне кажется, нам с нею придётся расстаться.

– Нахрена?

– Что? – посмотрел на меня Борис.

– В смысле… Эм… Зачем вам расставаться? Вы друг другу нравитесь, Агата из благородного семейства. Вообще никаких препятствий не вижу. Это от вашей сестры ждут определённого решения, а вы, как я понимаю, более свободны.