Текст книги ""Фантастика 2024-87". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Смекалин

Соавторы: Вячеслав Рыбаков,Андрей Скоробогатов,Сергей Якимов,Василий Криптонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 139 (всего у книги 350 страниц)

Глава 3

Когда мы вернулись на площадь перед корпусами академии, кованая ограда уже стояла на месте – как будто никогда и не поднималась вверх. За оградой, на приличном расстоянии от неё, толпились преподаватели и курсанты. Журналистов видно не было – Калиновский, очевидно, успел позаботиться и об этом.

– Константин Александрович! – Калиновский бросился мне навстречу.

Сквозь ограду он прошёл так, словно её вовсе не существовало.

– Ого, – пробормотал за моей спиной Анатоль.

А я не удивился. Маг шестнадцатого уровня, самый сильный в академии – наш ректор ещё и не то умеет. У самого-то меня – десятый уровень… Хотя, может быть, уже выше? Интересно будет проверить. В начале года в академии традиционно измеряют магический уровень курсантов.

– Всё закончилось, Василий Фёдорович, – сказал Калиновскому я. – Прорыв Тьмы ликвидирован. Можете заканчивать торжественную церемонию и приступать к занятиям.

– Какие уж теперь торжественные церемонии, – вздохнул Калиновский. – С вашими… коллегами всё в порядке? Никто не пострадал?

Он оглядывал мой потрепанный отряд. Грязную, полусырую одежду, растрепанные волосы девушек, синяки и ссадины. Весь целительский ресурс Полли ушёл на чайку, наши царапины она бы уже не потянула. Хотя, к чести моих бойцов – никто к ней с такой ерундой и не обращался.

– С бойцами, – поправил Калиновского я. – Коллеги – у вас на кафедрах, Василий Фёдорович. А у меня бойцы. Никто не пострадал, не беспокойтесь.

– Пострадал императорский пруд и его окрестности, – добавил Платон. – Но это уже отдельная история. Его Величество, полагаю, уже в курсе произошедшего.

– Вероятно, – вздохнул Калиновский.

Фасад Летнего императорского дворца выходил прямехонько на пруд. Для того, чтобы не заметить произошедшее, нужно было сильно постараться.

– Кстати, Константин Александрович. С вами хотят поговорить.

За спиной Калиновского маячил один из двух псевдонаставников – телохранителей великого князя Бориса.

– Позже, – мотнул головой я. – Сейчас мне некогда.

– Вы не поняли, Константин Александрович, – с нажимом повторил Калиновский. – С вами очень хотят поговорить.

Хм-м…

Я присмотрелся к «наставнику». Подключил магическую технику, которая позволяла рассмотреть истинное лицо человека сквозь наложенную маскировку. По лицу «наставника» побежали едва заметные разводы.

Вот оно что! Впрочем, я догадывался, что император вряд ли откажет себе в удовольствии лично понаблюдать за тем, как его сын впервые переступит порог академии. Не удивлюсь, если и Её Величество, также, как супруг, скрыв лицо под магической маской, присутствовала где-то в толпе.

– Хорошо, – сказал я.

– В таком случае, с вашего позволения, я вас оставлю.

Калиновский развернулся и направился к курсантам, ожидающим за оградой.

– Всё в порядке, друзья мои! – услышал я усиленный магией голос ректора. – Недоразумение устранено! Сейчас мы с вами пройдём в учебный корпус и приступим к занятиям.

– «Недоразумение», – с улыбкой повторил «наставник». – Василий Фёдорович в своём репертуаре.

Я пожал плечами:

– Основная задача Калиновского – не допустить паники, Ваше величество. И справляется он с этой задачей, на мой взгляд, превосходно.

– Как и вы, Константин Александрович, – помолчав, отозвался император. – Могу узнать, чем я выдал себя?

– Совершенно ничем, Ваше величество, – поклонился я. – Ваша маскировка безупречна. Я просто подумал, что вы, как любящий отец, не могли в такой торжественный день не оказаться рядом с сыном. А для того, чтобы не смущать как великого князя, так и его будущих однокашников своим присутствием, решили изменить внешность.

– В очередной раз поражаюсь вашей проницательности, Константин Александрович. – Теперь, когда отпала необходимость маскироваться, лицо императора осталось прежним – невзрачным лицом незнакомого мне парня. А вот голос зазвучал так, как всегда звучал голос императора: размеренно и величаво. – И, пользуясь случаем, хочу добавить: я рад, что великий князь будет учиться вместе с вами. Ваше присутствие в этих стенах – гарантия моего спокойствия.

Я снова поклонился.

– Однако, возвращаясь к насущному, – продолжил император. – Верно ли я понимаю, что мы снова наблюдали прорыв Тьмы?

– Совершенно верно, Ваше величество.

– Означает ли это, что амулет, который носит великий князь, перестал действовать?

Я покачал головой:

– Не думаю. Я дважды наблюдал прорывы, когда вратами Тьмы был великий князь. И могу с уверенностью утверждать: сегодняшний случай на них не похож.

– Я тоже так полагал, – в голосе императора послышалось облегчение, – но хотел услышать подтверждение от вас. Надеюсь, вы не в обиде на меня за то, что не пришёл на помощь?

Почему не пришёл – понятно. Опасался оставить Бориса одного. Но говорить об этом вслух, конечно, не стоило.

– Я был бы расстроен, если бы вы это сделали, Ваше величество, – успокоил императора я. – Моим бойцам необходимо было проявить собственные навыки.

– И они с этим прекрасно справились.

– Благодарю.

– Я знал, что это случится, – задумчиво проговорил император. – Было бы слишком наивно надеяться на то, что Тьма капитулирует бесповоротно. Увы… Всё это время она копила силы. И, как только их набралось достаточно – нанесла удар.

– Который мы успешно отразили.

– О, разумеется. Но, полагаю, вы не хуже меня представляете, что будет дальше.

– Новые прорывы?

– Безусловно. Более сильные. Сегодня нам наглядно продемонстрировали, что Тьме больше не нужны врата. Бориса мы обезопасили, но Тьма нашла для себя новый путь. И одному только богу известно, где и когда она проявит себя в следующий раз.

Я развёл руками:

– Значит, задача моего отряда – подготовить Тьме достойную встречу. Только и всего. А место прорыва, полагаю, стоит огородить и не подпускать к нему никого из ваших придворных или курсантов. Где тонко, там и рвётся.

– Хотите сказать, что следующий прорыв может случиться в том же самом месте? – нахмурился император.

– Это было бы логично. Дорога уже протоптана.

– Да, возможно, вы правы… Я отдам соответствующие распоряжения.

– Благодарю вас, Ваше величество.

– Костя! – послышался звонкий голос. От ограды к нам со всех ног бежал великий князь Борис Александрович. – Ну как там⁈ Что там было?

В «наставнике», стоящем рядом со мной, своего венценосного отца он, разумеется, не распознал. Для того, чтобы увидеть маскировку, нужно владеть специальной техникой – раз. Владение этой техникой предполагает магический уровень не ниже десятого – два. А у цесаревича пока третий.

– Там была Тьма, – сказал я. – Но мы её победили. Вам не о чем беспокоиться, Ваше высочество.

– Я хочу вступить в твой отряд, Костя, – решительно объявил цесаревич.

– Сейчас не самое удачное время для того, чтобы это обсуждать, – отрезал я. – Иди, первокурсников зовут, – и выразительно посмотрел на «наставника».

– Идёмте, Борис Александрович, – пробасил император. – Господин Калиновский приказали всем пройти в учебный корпус.

– Хорошо, – вздохнул Борис. – Но потом мы обязательно поговорим! Обещаешь, Костя?

Ответить я не успел.

– Государю императору – ура! – гаркнули вдруг у нас из-под ног.

Император и Борис синхронно подпрыгнули от неожиданности.

Я взвыл.

– Да чтоб тебя! Откуда ты опять – на мою голову⁈

Спасенная чайка горделиво щёлкнула мощным клювом и переступила перепончатыми лапами.

– Пошёл вон отсюда! – я замахнулся.

Чайка протестующе заклокотала. Выпорхнула из-под ног и принялась нарезать круги над нашими головами.

– Государю императору – ура! – победно крикнула она.

– Ваш питомец, Константин Александрович? – император улыбнулся.

– Да боже упаси, – поспешил откреститься я. – Нет у меня никаких питомцев! У этого чучела было сломано крыло, он не мог улететь. Я прикрыл его Щитом от волны, а потом госпожа Нарышкина вылечила крыло. Что ему ещё от меня надо – представления не имею. Думал, он давно убрался подальше.

– Он тебя полюбил, – глядя на чайку, объявил Борис. – Магические фамильяры очень привязчивы.

– Кто? – обалдел я.

– Фамильяры. Неужели ты не слышал о них?

Н-да. Второй год пошёл, как я нахожусь в этом мире – а он всё не устаёт радовать сюрпризами.

– С чего ты взял, что это фамильяр, а не обыкновенная чайка?

Борис рассмеялся:

– А ты часто встречал говорящих чаек? Насколько я знаю, научить их имитировать человеческую речь, подобно попугаям, просто невозможно. У чаек не то строение гортани. Разумеется, это фамильяр. – Борис приложил руку козырьком к глазам, присматриваясь к чайке – которая продолжала нарезать над нами круги. И пробормотал: – Причём я, кажется, даже знаю, кто его создал… Эй! – он помахал чайке рукой. – Подлети-ка сюда!

– Государю императору – ура! – надменно фыркнула чайка.

И продолжила полёт по кругу. На распоряжения Его высочества ей было категорически плевать.

– Нужно, чтобы её позвал ты, – объявил мне Борис.

– Да ещё не хватало.

– Ну, Костя! Пожалуйста! Мне очень хочется кое-что проверить.

– Проверишь – и сразу пойдёшь в корпус, – поставил условие я.

– Да-да, конечно! Обещаю.

– Иди сюда, – буркнул я чайке.

Та, будто только моих слов и дожидалась, спикировала мне на плечо.

– Видишь, – улыбнулся Борис. – Говорю же, фамильяр к тебе привязался… О, ну точно! – он указал на золотое кольцо, опоясывающее перепончатую лапу. – Этого фамильяра создала моя сестра.

– Анна? – изумился я. – Никогда не думал, что она…

– О, нет, – Борис улыбнулся, – не Анна. В нашей семье есть ещё одна сестра, Елизавета Александровна. Самая старшая. Сейчас она учится за границей, а прежде, когда была юной, любила возиться с фамильярами – в основном как раз с птицами. Говорила, что щенки, котята и прочее слишком банально.

– Да уж, – буркнул я. – То ли дело – говорящая чайка!

– Ну, говорит он, насколько я понимаю, не так уж много, – смущенно пробормотал Борис. – Елизавета Александровна, должно быть, не успела завершить обучение… А как его зовут?

– Ты, наверное, удивишься, – хмыкнул я, – но он почему-то не представился.

Борис засмеялся.

– Верю. Но имя-то у него есть! Вот же оно, – и коснулся золотого кольца на лапе чайки.

Я почувствовал лёгкое дуновение магии – не выше первого уровня.

Из золотого кольца словно бы выросли и развернулись над ним красивые, выведенные безупречным каллиграфическим почерком строки:

'Фамильяръ.

Имя: Джонатанъ Ливингстонъ.

Видъ: Морскыя чайка.

Владѣлѣцъ: Вѣликыя княжна Елизавѣта Алѣксандровна Романова.

Маг-дрѣссировщикъ: Вѣликыя княжна Елизавѣта Алѣксандровна Романова'.

– Джонатан Ливингстон? – спросил я. – Серьёзно? Эту чайку так зовут?

– Государю императору – ура! – горделиво подтвердила чайка.

И принялась чистить перья. Прямо у меня на плече.

– Великая княжна Елизавета Александровна была юна и легкомысленна, – с некоторым смущением вмешался император. – Разумеется, после отъезда великой княжны из России всем её фамильярам был обеспечен надлежащий уход. Чайка, по всей вероятности, проживала где-то здесь, вблизи пруда. Тьма её напугала и повредила крыло.

Борис с вызовом повернулся к императору.

– Спешу напомнить, сударь, что давать оценку поступкам великой княжны – не в вашей компетенции!

– О, разумеется, – вспомнил о маскировке император. Подумав, поклонился. – Прошу меня простить, Ваше высочество. Позвольте, я провожу вас в корпус.

Борис вздохнул.

– Ты обещал, – напомнил я.

– Да-да. Иду.

Отец и сын ушли. А я с тоской посмотрел на чайку – которая так и сидела у меня на плече.

– Ты улетать собираешься, вообще?

– Государю императору – ура! – порадовала меня чайка.

– А если я тебе шею сверну?

– Государю императору – ура!

– Не веришь, – вздохнул я.

* * *

– Не знал, что вы любите птиц, Константин Александрович.

Глава Тайной канцелярии, мой непосредственный начальник Эрнест Михайлович Витман посмотрел на Джонатана Ливингстона с нескрываемым любопытством.

Избавиться от этой назойливой твари мне так и не удалось. С плеча я её в итоге согнал, но, куда бы ни шёл – чайка следовала за мной по пятам. Если я шёл быстро, она летела. Если шёл не спеша, вразвалочку топала следом. Если останавливался, норовила взгромоздиться мне на плечо или усаживалась у ног.

Опытным путём я установил, что произносить Джонатан Ливингстон действительно умеет единственную фразу: «Государю императору – ура!». В момент, когда уже всерьёз задумался о том, что надо бы раздобыть где-то верёвку покрепче и привязать это адское создание, например, к дереву, меня разыскал Витман.

– Любопытный выбор фамильяра. – Витман покосился на мощный клюв и внушительное тело чайки.

– Верите – ещё час назад я сам понятия не имел, что люблю птиц, – буркнул я. – Но теперь, похоже, других вариантов просто не осталось. Это уже что-то вроде «полюби меня, потом понравлюсь».

– Государю императору – ура! – с готовностью согласился Джонатан Ливингстон.

– И прекрасный выбор лозунга, – похвалил Витман. – Уверен, что государь император оценит вашу преданность.

– Уже оценил, – проворчал я.

Витман огляделся по сторонам и щёлкнул пальцами, ставя «глушилку». Это простое заклинание позволяло вести беседу, не опасаясь быть услышанным кем-то посторонним.

Мы с Витманом стояли на берегу многострадального пруда. Работники Тайной канцелярии огораживали место прорыва Тьмы жёлтыми лентами в косую чёрную полоску – в точности такими, какие использовала полиция в моём мире. С той лишь разницей, что я отчего-то был уверен: на эти ленты наложат ещё и магическую защиту. Попасть за ограждение без соответствующей санкции Тайной канцелярии не сумеет никто.

Желающих послушать, о чём говорим мы с Витманом, поблизости не наблюдалось, но я достаточно хорошо знал своего начальника. Он был неисправимым перестраховщиком.

– Его Величество были здесь? – поставив глушилку, спросил Витман. – Принимали участие в ликвидации прорыва?

– Нет. Мы с моим отрядом управились сами.

– Вот как? Странно. Я полагал, что Его величество будут лично приглядывать за великим князем…

– Так и было, – кивнул я. – Только в этот раз великий князь не имел отношения к прорыву.

Витман нахмурился:

– Вы уверены?

– Абсолютно. Я дважды наблюдал прорывы Тьмы в моменты, когда вратами был великий князь. И в этот раз поначалу тоже решил, что происходящее – дело его рук. Тем более, что и повод был…

– Повод? – переспросил Витман.

– Борис Александрович имел неосторожность засмотреться на сокурсницу, – пояснил я. – Точнее, на отдельные её детали.

– Особо выдающиеся, я полагаю? – хмыкнул Витман.

– Именно. – Я припомнил «детали» в подробностях и подумал, что интерес Бориса вполне обоснован. – И чёрт бы с этим – но визуального контакта Его высочеству показалось мало. Он решил пощупать интересующий предмет руками.

Витман укоризненно поцокал языком:

– Ай-яй-яй! Ох уж эти дети. Всё бы им руками трогать.

– Увы. А однокурсница, очевидно, не распознала в Борисе Александровиче наследника российского престола.

– Неудивительно. Прежде цесаревич почти не показывался на людях. Даже фотографии в газетах появлялись редко…

– В общем, сокурсница подняла визг, – закончил я, – и влепила Его высочеству пощёчину. Тут-то оно и началось.

– Прорыв?

– Да.

– Но, тем не менее, вы настаиваете, что цесаревич не при чём?

– Настаиваю, – кивнул я. – Я находился рядом с Борисом Александровичем и видел всё своими глазами. В этот раз Тьма существовала отдельно, великий князь —отдельно. То, что прорыв случился именно в этот момент, совпадение и ничего более.

– Какое-то слишком уж невероятное совпадение. Не находите? – Витман знакомо прищурился.

Я покачал головой:

– Давайте начистоту, Эрнест Михайлович. Я знаю вас достаточно давно, чтобы предсказать дальнейшие действия. Вы наверняка будете настаивать на том, чтобы изолировать великого князя… Зря.

Глава 4

– Помилуйте… – начал было Витман.

– И не подумаю, – отрезал я. – Уж мне-то зубы не заговаривайте. Самый надёжный способ, по вашему мнению, избежать опасности – это нейтрализовать её источник. Не сомневаюсь, что вы сумеете убедить государя в том, что Бориса Александровича необходимо вернуть из академии во дворец, в его покои, и ни на секунду не спускать с пацана глаз. А для верности вовсе засадить куда-нибудь в Шлиссельбург – обеспечив, разумеется, самое комфортное содержание.

– Ну и в чём я, по-вашему, не прав? – проворчал Витман.

– Формально – правы во всем. От перестраховки пока ещё никто не умер. А вот по-человечески – великий князь просто не заслужил такого обращения. Он добровольно надел на себя амулет, блокирующий Тьму. У нас с вами было время убедиться, что этот амулет работает. Борис был так счастлив тому, что наконец вырвался из золотой клетки! А вы, основываясь на ничем не подкрепленных подозрениях, для пущей надежности собираетесь снова заточить пацана в четырёх стенах. Уверен: наверняка уже прикидываете, как будете уговаривать Его Величество… Так вот, Эрнест Михайлович, предупреждаю открыто: я буду возражать. Я не позволю вам снова замуровать Бориса во дворце.

– Рисковый вы человек, капитан Чейн, – вздохнул Витман.

– А вы мне время от времени напоминаете одного знакомого ревизора, – парировал я. – Который искренне полагал, что после проведения инвентаризации склады с товаром следует запереть на замок и не отпирать до следующей инвентаризации. Отгрузка товара покупателям, новые его поступления – к чему, право, эта суета?

Витман рассмеялся. Признал:

– Уели, Константин Алексанлрович… Ладно. Положусь в данном вопросе на вашу компетентность. Идём дальше. Спрашивается: если великий князь не при чём, то каким же образом в наш мир прорывается Тьма?

– Я думал, вы мне скажете, – буркнул я. – У вас всё-таки опыта побольше.

– Увы, – Витман развёл руками.

Он прошёлся по берегу – рассеянно глядя на своих сотрудников, растягивающих ленты. Чайка по имени Джонатан Ливингстон важно потопала за ним. Витман остановился. Чайка остановилась. Витман склонил голову набок. Чайка очень похоже скопировала его движение. Кажется, ей нравилось передразнивать Витмана.

– Давайте рассуждать логически, – сказал Витман.

– Государю императору – ура! – охотно поддержала чайка.

Витман посмотрел на неё с подозрением.

– Константин Александрович. Ваша птица всегда себя так ведёт?

– Представления не имею, – с трудом сохраняя на лице серьёзное выражение, сказал я. – Я познакомился с этой птицей час назад. Не отвлекайтесь, Эрнест Михайлович. Вы предложили рассуждать логически – начинайте.

Витман вздохнул.

– Хорошо. Итак, что мы имеем? Проводника тьмы в нашем мире – Юнга – вы уничтожили. Врата Тьмы – великого князя Бориса – нейтрализовали. Но, тем не менее, Тьма нашла дорогу в наш мир.

– И что это значит?

– А это значит, Константин Александрович, что в системе мироздания что-то крепко пошло не так. Все эти дни я думал. Читал старинные трактаты, которые так любит Кристина. И вот что вычитал… Смотрите, – Витман наклонился, расчистил тростью место на песке, перемешанном с глиной. Концом трости принялся чертить. – Вот это – наш мир, – он нарисовал кружок. – Он же, если верить древним трактатам, колыбель всего сущего. Прочие миры, которые якобы где-то существуют, по сути своей лишь отражение нашего. А где-то здесь находится Бездна. Она же – Тьма, – Витман провел по песку волнистую линию. – Как видите, расположил я её на значительном отдалении от нашего мира. И это – не моя прихоть, а рисунок, который я увидел в одном из трактатов. Бездна, по мнению автора этого трактата, не граничит с нашим миром напрямую. Её отделяет от нас некий Рубеж, – Витман провел по песку прямую черту, отделяющую кружок от волнистой линии. – Что он собой представляет, я, признаться, толком не разобрал, но ясно одно: ключевая задача Рубежа защищать наш мир от нападок Бездны. Чем он, собственно говоря, до сих пор и занимался. До недавнего времени Тьма могла проникнуть к нам разве что посредством проводника – такого, как Юнг, – через врата, созданные этим проводником. И никак иначе. Однако проводника больше нет. Врата запечатаны. А нашествие Тьмы вы только что отразили самолично. Единственный вывод, который напрашивается: что-то пошло не так в самом мироздании. Рубеж, защищающий нас, дрогнул.

При этих словах постарался не вздрогнуть я.

О Рубеже мне уже не раз доводилось слышать. А если бы Витман узнал, от кого и в каком контексте… Впрочем, в моей биографии было немало такого, о чём я предпочитал не распространяться. Начиная с ответа на вопрос, кто я такой и как попал в этот мир. Правду знали очень немногие люди. Витман к их числу не относился.

Он делал вид, что, как глава Тайной канцелярии, знает обо мне всё. Я, чтобы не расстраивать начальство, делал вид, что это действительно так. Статус кво устраивал нас обоих.

– А если это так, – закончил Витман, – то прорывы Тьмы будут продолжаться.

Он замолчал, но меня такими фокусами было не обмануть.

– Дальше, Эрнест Михайлович, – попросил я. – Вы ведь не всё сказали.

Витман вздохнул.

– Ничего-то от вас не скроешь, Константин Александрович… Верно. Не всё. Помните мсье Триаля?

Мсье Триаль руководил резидентурой российской Тайной канцелярии во Франции. Когда я в Париже искал следы Юнга, мсье Триаль и его люди мне помогали.

– Ещё бы не помнить, – кивнул я. – Отличный работник. Надеюсь, с ним всё в порядке?

– Ну как вам сказать. Буквально час назад мсье Триаль доложил, что в пригороде Парижа, в районе Версаля, произошёл прорыв Тьмы.

Я присвистнул.

– Час назад – получается, в то же время, что и у нас?

– Именно.

– Нейтрализовали?

– К счастью, да. Насколько я понял из объяснений Триаля, версальский прорыв был намного слабее нашего, для нейтрализации хватило усилий его коллег из Службы магической безопасности. Исключительно повезло, ведь оружия Света у них нет. По итогу – несколько пострадавших, хотя и ничего серьёзного. Но, тем не менее, звоночек тревожный.

– Согласен, – пробормотал я. – Прорыв произошёл только во Франции? Или?.. У вас ведь по всему миру – свои люди.

– К счастью, только во Франции. Ни из каких других мест информация такого рода не поступала.

– Хоть это хорошо, – вздохнул я. – Получается, что на сегодняшний день прорывы мы имеем только там, где действовал Юнг?

– Выходит, так, – кивнул Витман. – Как говорится, где тонко, там и рвётся. Юнг прокалывал пространство, создавая порталы, не раз и не два. На ткани мироздания не могли не остаться следы. Видимо, по этим следам и идёт Тьма.

– Логично, – признал я. – А у нас тут Юнг наследил своими порталами куда больше, чем во Франции. Оттого и наш прорыв – сильнее, чем у них. Верно?

– Да. Я тоже так подумал… Кристине придётся отправиться в Париж, Константин Александрович.

Н-да. Всё-таки недооцениваю я главу Тайной канцелярии. Умеет господин Витман подать информацию. Ввернуть её в такой момент, когда и крыть-то нечем.

– Нам нужен свой человек, который будет держать руку на пульсе – раз, – принялся перечислять Витман. – Информация о том, что здесь, в России, изобретено оружие против Тьмы, уже ни для кого не секрет – два. Мсье Триаль – умный человек, прекрасно умеющий анализировать события и делать выводы. Он, как и мы с вами, не сомневается, что прорывы будут продолжаться. И настоятельно попросил меня укрепить его боевую группу. А лучшего кандидата, чем Кристина… – Витман развёл руками.

Что ж, его можно было понять. Наверное. Отцовские чувства, и всё такое.

О том, что Витман, глава Тайной канцелярии, является отцом Кристины – моей сокурсницы и сотрудника той же канцелярии в чине лейтенанта, – не знал почти никто.

Кристина носила фамилию матери, первой статс-дамы императорского двора Марии Петровны Алмазовой. Материнский титул надежно защищал её от любых перешептываний за спиной. А Витман, как я успел убедиться, был абсолютно прав в том, что не разглашал своё отцовство. При его должности лучший способ защитить семью – это никому не сообщать о том, что таковая имеется. Ни тебе светских сплетен, ни дряни похуже – шантажа, например. В свете Витман слыл закоренелым холостяком и эту репутацию старательно поддерживал. Хотя к Кристине относился со всей любовью, на какую только способен прожжённый чёрный маг.

Переброской Кристины в Париж Витман убивал двух зайцев. Укреплял тамошнюю резидентуру и снабжал её собственными глазами и ушами, с одной стороны. А с другой стороны – уводил дочь от большего риска к меньшему.

Уж если французская Служба магической безопасности, не владеющая оружием Света, справилась с прорывом своими силами, то для Кристины, владеющей этим оружием, такая борьба будет вовсе детской забавой. По крайней мере, на данном этапе. В том виде, в котором прорывы происходят во Франции сейчас. А дальше – поживем увидим.

Ну, и… Есть, пожалуй, ещё один заяц. Я посмотрел на Витмана и невольно усмехнулся.

– Что-то хотите сказать, Константин Александрович? – приподнял брови он. – Что-то не так?

– Всё в порядке, Эрнест Михайлович. Ваше стремление, как отца Кристины, оградить дочь от моего дурного влияния – естественно и понятно.

– Я не имел в виду ничего подобного… – немедленно придав лицу каменное выражение, начал было Витман.

– Да-да. Я так и подумал – что ничего подобного вы не имеете в виду.

То, что Кристина в меня влюблена, Витман, естественно, раскусил на раз. Проследить ход его мыслей несложно: чёрт их знает, этих подростков, в какой момент им гормоны в голову ударят. А скоропалительно становиться дедом Эрнест Михайлович, видимо, пока не готов.

– Собираетесь возражать против моего решения? – Витман пытливо посмотрел на меня.

– Нет. Не вижу оснований.

– Благодарю, – Витман поклонился. – То есть, я могу рассчитывать на ваше содействие?

– Вот уж это – увольте, – покачал головой я. – Могу пообещать, что не буду препятствовать, и хватит с вас. Семейные разборки – не мой конёк. Уверен, что вы сумеете уломать дочь и без меня.

Витман коротко улыбнулся.

– Что ж, спасибо и на этом.

– Когда Кристина уезжает?

– Завтра.

– Уже? – удивился я. – Так скоро?

– Чем раньше Кристина приступит к занятиям в парижском университете, тем лучше, – объяснил Витман. – Ей не придётся догонять однокурсников.

– Браво, Эрнест Михайлович, – саркастически поаплодировал я. – Вы, смотрю, предусмотрели всё до мелочей.

Учеба, ну конечно же! Никак не желание господина Витмана поскорее спровадить Кристину подальше от меня.

– Государю императору – ура! – объявила вдруг чайка.

Взлетела и принялась кружить над нами. Рядом с начищенным до зеркального блеска ботинком Витмана шлепнулась клякса помёта. Поведение главы Тайной канцелярии Джонатан Ливингстон определенно не одобрял.

* * *

Стоит ли говорить, что Джонатан так и топал за мной по пятам повсюду. Он прорвался в столовую на обед, где вызвал переполох среди подавальщиц, гогот среди курсантов и умиление среди курсанток – «ах, какая прелестная птичка!»

На попытки наставников его нейтрализовать Джонатан возмущенно орал:

– Государю императору – ура!

– Вы бы поаккуратнее с чайкой, господин Синельников, – серьёзно сказал главному дежурному наставнику Анатоль – когда тот приходил в себя после неудачной попытки накинуть на строптивую птицу скатерть.

Джонатан, извернувшись, вырвал скатерть у него из рук, взмыл вместе с ней к потолку и бросил полотнище на огромную люстру. Хрустальные подвески мелодично звенели. Скатерть величественно колыхалась.

– О чём вы, господин Долинский? – с ненавистью глядя на Джонатана, проскрипел Синельников.

После пробежки по столовой он пытался оттереть от сюртука багрово-красные пятна гранатового соуса и белые, с вкраплениями зелени – сметанного.

– Ну, вы же слышите, что он говорит? «Государю императору – ура!» Самый что ни на есть верноподданнический лозунг. А вы, получается, своими действиями на позволяете свободной птице выражать свободное мнение.

– Вы так полагаете? – задумался Синельников.

– Нечего и полагать, – с предельно серьёзным выражением лица поддержал Анатоля Андрей, – всё предельно ясно. Вы затыкаете рот народной гласности.

Мишель, не удержавшись, спрятал лицо в ладонях и выбежал из столовой. В коридоре скорчился от смеха. Но Синельников этого не заметил. Он обескураженно смотрел на чайку.

– Государю императору – ура! – охотно подтвердил слова моих друзей Джонатан.

Синельников вздохнул, посмотрел на качающееся под потолком полотнище скатерти. И молча вышел из столовой. Мы услышали, как в коридоре он зовёт прислугу, чтобы принесли стремянку.

– Она за тобой и в аудиторию пойдёт? – с интересом глядя на чайку, спросила Кристина.

– Он, – поправил я. – Его зовут Джонатан Ливингстон. Уверен, что пойдёт. Не думаю, что в его понимании учебная аудитория чем-то отличается от столовой или парка.

– Государю императору – ура! – согласился Джонатан.

– Платон Степанович вряд ли это одобрит, – заметил Андрей.

Я пожал плечами:

– Сомневаюсь, что Платона Степановича кто-то будет спрашивать.

* * *

В Императорскую академию было непросто поступить, но учиться здесь было ещё сложнее. Жили мы, курсанты, на территории академии, а учились практически с утра до ночи. В семь утра нас уже строили на зарядку, а в восемь тридцать, после завтрака, начинались «классы» – которые продолжались до обеда. После обеда и обязательной прогулки в парке – снова занятия. И длились они до шести часов вечера.

Утренние «классы» я по понятным причинам пропустил. А после перерыва первым вечерним занятием сегодня было магическое искусство – которое преподавал Платон Степанович Хитров.

С Платоном меня связывали непростые отношения. Он был одним из первых людей, с кем я познакомился в этом мире. После того, как мой дед, Григорий Михайлович Барятинский, призвал в тело своего умирающего внука неукротимый дух Капитана Чейна, и я, погибнув в своём мире, возродился в этом, Платон стал моим учителем.

Платон служил роду Барятинских на протяжении многих лет. Он тренировал ещё моего отца, когда тот был подростком. Платон знал о Барятинских всё, а если чего-то не знал доподлинно, наверняка догадывался.

Под руководством Платона я получил личное оружие – цепь, и вырастил плоть этого оружия. С помощью Платона освоил свои первые магические техники и отточил боевые навыки для поединка за место в Ближнем Кругу. Тогда, год назад, это было моей основной задачей – победить на поединке. Сохранить место за родом Барятинских. Дед был уже слишком стар и немощен для того, чтобы сражаться, а мой отец, Александр Барятинский, погиб на дуэли.

На поединке я дрался с Жоржем Юсуповым. Сумел победить и его, и князя Дашкова – благодаря чему белые маги получили не одно, а два места в Ближнем Кругу. Беспрецедентный случай, но придраться было не к чему – победил я честно. Баланс государственной власти был таким образом восстановлен. Жорж Юсупов не мог простить мне ту победу до сих пор, но Жорж – это вообще отдельная история.