Текст книги ""Фантастика 2024-87". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Смекалин

Соавторы: Вячеслав Рыбаков,Андрей Скоробогатов,Сергей Якимов,Василий Криптонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 140 (всего у книги 350 страниц)

А Платон Степанович в середине прошлого учебного года занял в академии место преподавателя магических искусств. Предыдущего преподавателя я… В общем, его больше нет, и это тоже отдельная история.

– Рад приветствовать вас, господа курсанты, – Платон вошёл в аудиторию и поднялся на преподавательскую кафедру.

Мы, как полагалось в академии, приветствовали преподавателя поклонами.

– Государю императору – ура! – крикнул Джонатан.

Сорвался с моего плеча и описал восторженный круг под потолком.

– Чей это фамильяр? – бросив на Джонатана скучающий взгляд, спросил Платон.

– Мой, – сказал я то, что Платону и так было прекрасно известно.

– Немедленно удалите птицу из аудитории, господин Барятинский, – тем же скучающим тоном приказал Платон. – Присутствие на занятиях фамильяров запрещено академическим Уставом.

Глава 5

– Я был бы счастлив её удалить, Платон Степанович, – начал злиться я, – если бы эта тварь меня хоть как-то слушалась! Что я могу поделать, если она прётся за мной по пятам? Независимо от того, куда я направляюсь?

– Элементарно, Константин Александрович, – вздохнул Платон. – Вы можете задать вопрос, что вам делать, вашему преподавателю магических искусств… Сюда, – сухо скомандовал он, взглянув на кружащего под потолком Джонатана.

Поднял руку и щёлкнул пальцами.

– Государю импера… – возмущенно начал было Джонатан.

И вдруг резко, на полуслове заткнулся. Молча спланировал на пол – в то место в углу аудитории, на которое указал Платон. Нахохлился в этом углу, словно провинившийся школяр. Обиженно посмотрел на учителя и затих.

– После занятий отправьте фамильяра в жилой корпус, господин Барятинский, – так же сухо сказал Платон мне. – На сегодня – предупреждение. Первое, оно же последнее. В следующий раз за присутствие на уроке фамильяра любого вида я начислю провинившемуся курсанту штрафные баллы… Запишите тему занятия, господа!

* * *

– Что-то не так, Константин Александрович?

После урока я задержался в аудитории. Платон, стоя на кафедре у стола, делал пометки в раскрытом преподавательском журнале. Я, с чайкой на плече, встал напротив него. Возмутился:

– А сам не догадываешься? Ты же прекрасно знаешь, что это не мой фамильяр!

– Ваш, Константин Александрович, – невозмутимо обронил Платон.

– Ты издеваешься⁈

– Отнюдь.

– Но ты же сам видел, откуда он взялся!

– Видел.

– И?

Платон молча протянул руку к золотому кольцу на лапе Джонатана.

Развернулась уже знакомая надпись: Фамильяр, Имя, Вид – и так далее. Владелец – великая княжна Елизавета Александровна Романова. Я уже собирался ткнуть в эти слова пальцем, как вдруг увидел, что под ними появилась ещё одна строчка:

«Хозяинъ – князь Константинъ Алѣксандровичъ Барятинскiй».

– Да что за чёрт! – возмутился я. – Этого тут не было! Это не я писал!

Платон улыбнулся:

– Разумеется, не было. Разумеется, не вы. Я ведь не просто так в начале урока задал вопрос, чей это фамильяр? Вспомните, что вы ответили?

– «Мой», – убито буркнул я.

– Вот именно. Вы не задумываясь признали себя хозяином этой птицы.

– Государю императору – ура, – сказал Джонатан.

И ласково потёрся башкой о мою щёку. Это было так неожиданно, что отстраниться я не успел.

– Магические фамильяры – удивительные существа, ваше сиятельство, – чуть заметно улыбнувшись, продолжил Платон. – Формально, владелицей этого существа по-прежнему остаётся великая княжна Елизавета Александровна. Но своим хозяином птица безоговорочно признала вас – что и подтверждает появившаяся надпись.

– Слов нет, чтобы передать, как я польщён, – буркнул я. – Хочешь сказать, что избавиться от этой заразы у меня не получится?

– Увы. Фамильяры исключительно привязчивы. Вы признали себя его хозяином – полагаю, сделали это даже раньше, чем произнесли слово вслух, пусть и неосознанно. Соответственно, фамильяр будет следовать за вами всюду, куда бы вы ни направились. Такова его сущность.

– Какова? Таскаться за мной?

– В числе прочего. Суть фамильяра – безграничная преданность хозяину. Разлука с вами ввергает его в уныние.

– Прекрасно, – вздохнул я. – И что мне теперь делать? Тоже ввергаться в уныние – из-за штрафных баллов на каждом уроке? Следующее занятие – у Юсупова, между прочим. Уж этот не упустит ни единого шанса влепить мне штраф.

– Вам следует обучиться управлять фамильяром, ваше сиятельство.

– Спасибо, Кэп. И сколько времени займёт обучение? За перемену управлюсь?

– С учётом того, что вы никогда прежде не имели дела с фамильярами, быстро не получится, – порадовал меня оптимизмом Платон. По природе он был чёрным магом. Чувство юмора, соответственно, подкачало – на вопросы учитель всегда отвечал исключительно серьёзно. – Но одну из основных техник – ту, с которой начинается дрессировка фамильяра, вы, надеюсь, освоите. Техника называется «поводок». Запоминайте.

* * *

На занятие по военному делу к Юсупову я чуть не опоздал. Вбежал в аудиторию, когда уже звенел звонок. С отголоском последней его трели замер у своей парты.

До Юсупова, очевидно, уже донеслись слухи о том, что обожаемый им Константин Барятинский против воли обзавёлся фамильяром и представления не имеет, как от него избавиться. Уже и руки потирал, наверное – от предвкушения влепить мне штраф.

Увидев, что в аудиторию я вбежал один, без чайки, Юсупов разочарованно вздохнул. Но всё же нашёл, к чему прицепиться:

– Вы почти опоздали, господин Барятинский!

– «Почти» не считается, господин Юсупов, – успокоил я. – Есть у меня знакомый чёрный маг, который однажды почти раскрыл заговор против государя. Он даже почти получил за это орден и повышение по службе. Чуть-чуть не хватило.

Это я припомнил историю, которая произошла с Юсуповым прошлой зимой. Так уж получилось, что заговор против императора раскрыл я. Личную благодарность Его величества, соответственно, тоже.

В аудитории захихикали. Юсупов яростно засопел и отвернулся к доске.

После вечерних классов, перед ужином, по расписанию полагалась прогулка. Я выпустил Джонатана из заточения в моей комнате, и теперь он снова радостно топал за мной по пятам.

– Как ты сумел с ним справиться? – кивнув на Джонатана, спросила Кристина.

Она догнала меня на аллее, и мы пошли рядом.

– Платон научил. Техника называется «поводок». С её помощью можно приказать фамильяру ждать тебя там, где велено.

– Сложная техника?

– Не очень. Но навык требуется, конечно, – признался я. – Надолго моего заклинания пока не хватает, я после каждого урока бегал в корпус его обновлять. Ночью эту заразу ещё и на настоящий поводок прицеплю, на всякий случай. Уже попросил Гаврилу раздобыть.

Гаврилой звали одного из «дядек» – лакеев, которые обслуживали нас в жилом корпусе.

– Ночью? – удивилась Кристина. – А у тебя на эту ночь какие-то планы?

– Конечно. Или ты хотела удрать в Париж, не попрощавшись?

Кристина покраснела. Смущенно начала:

– Это было не моё решение…

– Знаю. Витман мне сказал.

– И не думай, что я поеду туда с удовольствием…

– Вот как, – хмыкнул я. – А я уж решил, что будешь рада от меня избавиться.

– Ты невыносим, Барятинский! – Кристина топнула ногой.

– Что поделать. Потерпи, недолго осталось. – Я привлёк Кристину к себе и прошептал на ухо: – В полночь, там же. На чёрной лестнице.

– А что ты будешь делать, если я не приду? – прищурилась Кристина.

Я пожал плечами:

– Отправлюсь на свидание с более сговорчивой девушкой, разумеется. Не скучать же одному.

– Нахал, – только и вздохнула Кристина.

* * *

– Государю императору – ура!

– Отстань.

– Государю императору – ура!

– Отстань, я сказал!

Я подёргал кожаный собачий поводок за тот его конец, который привязал к ножке стола в своей комнате.

Поводок, как и обещал, принёс Гаврила. «Дядьки», обслуживающие жилой корпус, были главным источником контрабанды любого рода. На территории академии, несмотря на то, что обучались здесь отпрыски самых знатных и уважаемых аристократических родов Империи, порядки были строгие. Академического устава придерживались с незапамятных времён.

Нам, например, категорически запрещалось:

– курить,

– употреблять алкоголь,

– читать книги, газеты и журналы фривольного содержания;

– иметь в распоряжении какие-то личные вещи – помимо тех, что были перечислены в специальном реестре;

– девушкам запрещалось пользоваться косметикой – ну, и так далее.

Учебниками, канцелярскими принадлежностями, одеждой (от нижнего белья до зимних сапог и шинелей), и даже предметами личной гигиены нас снабжала академия. Предполагалось, что всё необходимое у нас есть. Но, конечно, плох был тот курсант, который уже в начале первого курса не додумывался, как раздобыть то, что ему действительно было необходимо до зарезу.

Пару бутылок рома, чтобы отпраздновать день рождения, например. Или флакончик духов в подарок симпатичной сокурснице… «Дядьки», юридически подчиняющиеся академическому начальству, а по факту – нам, беспрепятственно попадающие на территорию академии и так же беспрепятственно её покидающие, были просто идеальными контрабандистами.

Я догадывался, что ректору Калиновскому известно об этих махинациях многое, если не всё. Но он, как мудрый педагог, занимающийся воспитанием юных аристократов не первый десяток лет, контролировал прежде всего формальное соблюдение правил. Грубо говоря, до тех пор, пока на территории академии на глаза преподавателям и наставникам не попадались выпивающие или курящие курсанты, считалось, что таковых тут нет. Как по мне – исключительно здравый подход, экономящий преподавательскому составу массу сил и нервов.

Ну, и вообще – если при том расписании, по которому мы тут занимаемся, после отбоя у кого-то ещё остаются силы на то, чтобы выпивать, выносливости таких курсантов только позавидовать остаётся. Крепка российская аристократическая молодежь, родителям впору гордиться…

– Не сбегит, ваше сиятельство? – опасливо глядя на Джонатана, спросил Гаврила.

Он переминался с ноги на ногу в дверях моей комнаты. Наблюдал за тем, как я переругиваюсь с фамильяром и привязываю поводок к ножке парты, за которой полагалось делать домашние задания.

Парта была сработана из морёного дуба – как и вся мебель в комнате. На обстановке как учебных, так и жилых корпусов академическое начальство не экономило. Понимало, что в большинстве своем здешние обитатели привыкли к высокому, а отдельные персоны – к очень высокому уровню жизни.

– Ежели чего, я вот ещё притащил, – Гаврила показал мне цепь – звонко брякнувшую звеньями. – У соседа одолжил, он на такую кобеля во дворе сажает.

– Государю императору – ура! – возмущенно заорал на Гаврилу Джонатан.

– Не, – покачал головой я. – Цепь не годится. Звенеть будет, спать никому не даст.

Наши комнаты в жилом корпусе, за тесноту прозванные «кельями», отделялись друг от друга и от общего коридора перегородками – которые не доходили до потолка на приличное расстояние. Оставалось где-то с полметра.

Курсанты этим охотно пользовались: взобравшись на перегородку, болтали с соседями, многие таким образом ходили друг к другу «в гости» – напрочь игнорируя двери. Голова моего соседа Мишеля, например, поднималась над нашей перегородкой с завидным постоянством. И всё бы ничего, если бы не слышимость.

Мы невольно были в курсе всего, что происходит у соседей и в коридоре. Одним из первых бытовых заклинаний, которое постигали дворянские дети в стенах академии, была так называемая подушка – помогающая изолировать помещение от посторонних звуков.

Я о существовании этой техники знал, но никогда ей не пользовался. Привык быть настороже. А такая ерунда, как чей-то трёп или храп, мне сроду засыпать не мешали. Я, в отличие от своих однокашников, рос не во дворце и не в дворянской усадьбе. Если мне нужно было отключиться от окружающих звуков, проделывал это без всякой магии.

Но я – это я. Я – белый маг десятого уровня, «подушку» при необходимости продержал бы хоть неделю. У большинства же моих однокашников способностей хватало едва ли на пару часов. Для того, чтобы заснуть или сделать домашнее задание – достаточно. Но вот если полночи на весь этаж будет греметь цепью впавшая в уныние чайка…

– Не, Гаврила, – покачал головой я. – Цепь – не вариант.

– И то верно, – вздохнул он.

– Да ты не беспокойся, – я, поднявшись, хлопнул Гаврилу по плечу. – На чайку еще и заклинание наложено. Поводок – это я уж так, на всякий случай.

– Понял, ваше сиятельство, – приободрился Гаврила.

– Государю императору – ура, – проворчал разобиженный Джонатан.

* * *

– У меня свидание, понимаешь? – в очередной раз попытался я объяснить Джонатану перед тем, как уйти. – А свидание – это такая штука, которая не предполагает присутствия посторонних. Людей, или чаек – неважно. Кристина завтра уезжает в Париж, чёрт его знает, на сколько. Когда мы увидимся в следующий раз, неизвестно. Ну, и вообще. Кристина – это Кристина.

Джонатан даже про государя императора орать не стал. Просто сунул голову под крыло, всем своим видом выражая обиду и непонимание – чем таким нам с Кристиной может помешать говорящая чайка.

– Ну и хрен с тобой, – буркнул я. – Вырастешь – поймёшь… Всё, я пошёл. Веди себя прилично. Будешь хулиганить – башку откручу.

Джонатан не ответил.

Я решил расценить это как знак согласия. Тихонько приоткрыл дверь комнаты.

Дежурный наставник, сложив руки за спиной, вышагивал по коридору. Покидать свои комнаты после отбоя нам запрещалось. Наставник следил за тем, чтобы этот запрет выполнялся неукоснительно… Но я в академии – второй год, чему-чему, а уж умению нарушать дисциплину меня учить не надо.

Дождавшись, пока наставник удалится на достаточное расстояние от моей двери, я выскользнул в коридор.

– Государю императору – ура! – злорадно заорал вслед Джонатан.

Ну, кто бы сомневался.

Я сунул голову в комнату и погрозил зловредной чайке кулаком. Наставник не обернулся – он ничего не услышал. Глушилку я поставил надёжную, надолго хватит.

С расположением комнаты мне повезло. Она была последней в коридоре, примыкала к капитальной стене. Поэтому и сосед у меня был только один – Мишель, – и до двери, ведущей на чёрную лестницу, рукой подать.

Я преодолел это расстояние одним броском и выскользнул на лестничную площадку. Прислушался – за дверью тишина. Наставник ничего не заметил. А Джонатан – пусть хоть оборётся, в ближайшее время его точно никто не услышит.

Хотя, справедливости ради – чаячьи вопли больше не раздавались. Понял, мерзавец, что ничего не добьется, и заткнулся – чего попусту силы тратить… Ну, хоть какие-то выводы делать умеет, уже хорошо.

Я спустился по тёмной лестнице на третий этаж.

Наши комнаты, парней, находились на четвёртом этаже жилого корпуса. Девчачьи – на третьем. Стоит ли говорить, что на этажи был наложен магический запрет, и ни мы к девчонкам, ни они к нам попасть не могли.

Если бы представитель мужского пола попробовал сделать хоть шаг по коридору третьего этажа, сработала бы защита, и переполох поднялся на весь корпус. Прецеденты время от времени случались. Хотя, казалось бы – ну что непонятно? Русским языком объяснили – не влезай, убьёт! Однако из года в год находились таланты, считающие себя безусловными умельцами по части обхода магической защиты… Что поделать. Основной инстинкт – он на то и основной. В любые времена и во всех мирах юные представители противоположных полов будут стремиться друг к другу. И чем сложнее препятствия, возникающие на этом пути, тем настойчивее будут стремиться…

С этой мыслью я сбежал по лестнице. Темнота мне не мешала, как не мешала никому из мужчин рода Барятинских. Наша родовая особенность: разноцветные глаза, один чёрный, другой голубой. И способность видеть в темноте.

Долго ждать Кристину не пришлось, она всегда отличалась пунктуальностью. Ровно в полночь дверь коридора приоткрылась, и на площадку шагнула Кристина.

Тихонько позвала:

– Костя? Ты здесь? – она, в отличие от меня, в темноте не видела.

Чем я и воспользовался. Неслышно шагнул к ней, озирающейся, со спины и крепко обнял.

– Если бы я не боялась, что нас услышат, влепила бы тебе пощечину, – прошипела Кристина.

– А может, хватит уже этой ерунды? – вздохнул я. – Ну, честное слово: я и так верю, что ты строгая, порядочная девушка, – и поцеловал её.

Кристина попыталась делать вид, что сопротивляется, но надолго её не хватило. Скоро она прильнула ко мне, и мы расцепили объятия лишь после того, как услышали, что в самом низу, на первом этаже, хлопнула входная дверь.

Глава 6

– Опять, – пробормотала Кристина. – Как в тот раз…

Однажды уже действительно было такое – мы вдвоём стояли здесь, на лестнице, а внизу хлопнула дверь.

– Не совсем, – улыбнулся я. – Идём, – и взял её за руку.

– Куда ты меня ведёшь? – удивилась Кристина. Мы начали подниматься наверх. – Неужели собираешься провести на свой этаж?

– Да боже упаси, – фыркнул я. – Даже если бы сумел снять магическую защиту, моя комната – не лучшее место для свиданий. За перегородкой – Мишель, под столом – чокнутая чайка, а по коридору ходит наставник. Так себе романтика.

– И куда же мы идём?

– Узнаешь.

Лестницу, ведущую от четвёртого этажа вверх, на чердак, перегораживала дверь из металлических прутьев. Она была заперта на навесной замок. Выход сюда для курсантов был закрыт.

– Я не умею ходить сквозь стены, – недоуменно взглянув на запертую дверь, сказала Кристина. – Давно собиралась научиться, но всё как-то…

Я прикинулся расстроенным:

– Да ты что? Правда не умеешь? И что же нам делать?

Я-то сквозь двери ходить умел. Так же, как сквозь стены. И Кристина об этом знала. Впрочем, выглядела она такой расстроенной, что сжалился я быстро:

– Да не волнуйся, шучу.

Взялся за дужку замка, откинул её и вынул из проушин.

– Э-э-э, – остолбенела Кристина. – Как ты это сделал? Что это за заклинание? Сложное?

– Невероятно, – усмехнулся я. – Называется «незапертый замок».

– Костя! – Кристина пихнула кулаком в бок. – Ты что, заранее его открыл?

– Браво, лейтенант Алмазова! Высший балл вам за догадливость.

Замок я действительно отпер заранее – как проделал и ещё кое-какие операции. Благо, магической защиты на замке не было, а уж опыт преодоления немагических преград за тридцать шесть лет предыдущей жизни я приобрел изрядный. С этим замком и возиться почти не пришлось – не замок, а детский лепет.

Я распахнул металлическую калитку. Поклонился Кристине и изобразил приглашающий жест:

– Прошу.

Мы поднялись по тёмной лестнице на чердак, ещё более тёмный.

– Я ничего не вижу, – растерянно озираясь, произнесла Кристина. – И тут очень пыльно, – она чихнула.

– Ничего, – успокоил я. – Пыль – ненадолго, – и подхватил Кристину на руки.

– Что ты делаешь? – попробовала возмутиться она.

– Помогаю тебе не споткнуться в темноте. – Я уверенно шагал в нужную сторону.

– И куда ты меня тащишь, интересно?

– Вам когда-нибудь говорили, что вы невероятно любопытны, госпожа Алмазова?

– Мама, – призналась Кристина. – Постоянно говорит.

– Передай маме, что я с ней в кои-то веки согласен.

С чердака на крышу вела металлическая лестница. Я, с Кристиной на руках, встал у её основания, под открытой дверцей – сквозь которую можно было выбраться на крышу. В дверном проёме виднелось ночное небо, усыпанное звездами.

– Всё? – недоуменно спросила Кристина. – Мы пришли?

– Пока ещё нет.

Я поставил Кристину на пол, обнял её. Один конец моей цепи обвил нас вокруг пояса, второй я метнул в дверной проём. Не выпуская Кристину из объятий, другой рукой ухватился за цепь.

Отдал мысленный приказ. Рывок!

И вот мы, обнявшись, стоим на крыше корпуса. После темноты чердака кажется, что здесь светло. А может, это из-за звёздного неба – к которому мы немного приблизились.

– Вот теперь пришли, – сказал я. – Прошу, – и указал Кристине на то, что находилось за её спиной.

Кристина обернулась. И ахнула.

На крыше, рядом с широкой каминной трубой был расстелен плед. Рядом с ним – небольшая скатерть, на которой стояли бутылка вина, подсвечник с горящей свечой, два бокала и корзинка с фруктами.

– Ой. Ко-остя… – только и смогла выговорить Кристина.

– Подожди. Это тоже ещё не всё. – Я жестом фокусника вынул из-за спины и протянул Кристине букет цветов. – Вот теперь – всё! Вроде ничего не забыл. Можно начинать.

– Ко-остя… – взяв букет, повторила Кристина. Вдохнула аромат лепестков. В глазах заблестели слёзы. – Это… Это… Я никогда прежде…

– Неужели не была на свидании?

– На таком – никогда.

– Ну, честно говоря, на таком я и сам никогда не был, – признался я. – И цветов никому не дарил. Да и вообще, раньше всё как-то попроще происходило…

– Не рассказывай, – коснувшись пальцем моих губ, попросила Кристина. – Я ничего не хочу знать.

* * *

Вино мы едва пригубили. До фруктов так и не добрались. Крышу моя магия заставила немного нагреться – так, что лежать на пледе, укрывшись сверху ещё одним и глядя в звёздное небо, было удивительно приятно.

– Я, оказывается, всю жизнь мечтала о чём-то таком, – нежась в моих объятиях, проговорила Кристина. – Ночь, звёзды, тишина. Никто не нападает, ничего нигде не взрывается…

И в этот миг тишину разорвал звон разбитого стекла. Несколько секунд спустя послышался шум – сквозь выбитое окно стало слышно, что корпус гудит, как растревоженный улей. Топот, крики… Если слух меня не обманывал – а он меня обычно не обманывал – шум доносился отовсюду, в том числе и с моего четвёртого этажа.

Бытовая магия позволяла, в числе прочих, освоить навык быстрого одевания. Мне это было без надобности – я, кажется, уже родился обладающим таким навыком. Кристина ещё возилась с пуговицами платья, когда я, полностью одетый, подошёл к краю крыши. Обернувшись, сказал:

– Иди к себе. Ты ведь сможешь проскользнуть по лестнице так, чтобы тебя никто не заметил? Ты это хорошо умеешь. Возвращайся к себе в комнату и ложись в кровать. Сделай вид, что никуда не выходила.

– А ты?

– Разберусь.

Я махнул рукой на прощанье и спрыгнул вниз.

С крыши четырёхэтажного здания, да. Родовая магия Барятинских позволяла мне прыгать с любой высоты без ущерба для здоровья. Засбоила она в единственном случае – когда мой предшественник, настоящий Костя Барятинский, прыгнув с моста в реку, сломал себе шею. Но это тоже – отдельная история. Тогда просто нашёлся добрый человек, который помог нашей родовой магии засбоить.

А сейчас всё сработало отлично: я приземлился на ноги, недалеко от входа в корпус. И услышал восхищённое:

– Государю императору – ура!

Ну, кто бы сомневался.

– Твоих рук дело? – грозно глядя на кружащего над крыльцом Джонатана, спросил я.

Подошёл к осколкам стекла, украсившим газон – они сверкали в свете луны под окном комнаты, предназначенной для отдыха наставников. Точнее, под бывшим окном – подняв голову, я увидел, что оконный проём на четвёртом этаже зияет пустотой. А среди осколков разглядел щепки. Джонатан, не мудрствуя лукаво, вынес окно в комнате наставников вместе с рамой.

– Господин Барятинский! – из корпуса выбежал дежурный наставник. Уставился на меня. – Что здесь происходит⁈

– Ничего серьёзного, господин Синельников, – заверил я. – Небольшой сбой в магических настройках фамильяра. Джонатан искал туалет.

– Туалет? – обалдел Синельников.

– Ну, не гадить же ему на пол! – оскорбился я. – В темноте Джонатан немного заблудился и нечаянно задел стекло.

– Задел? – переспросил Синельников. – Нечаянно⁈ Это, по-вашему, называется «задел»⁈

– Именно. Приношу свои извинения.

– Государю императору – ура, – нежно проворковал Джонатан и уселся мне на плечо.

Я сумел обуздать порыв и не треснуть его по башке.

– Всё в порядке, господин Синельников, мы уже уходим.

– А почему вы одеты, господин Барятинский? – спохватился Синельников.

И с подозрением уставился на меня.

– А вы полагаете, что я должен был выскочить из корпуса раздетым и смущать своим видом невинных дев? – встречно возмутился я.

Пошёл в корпус.

– Каких ещё дев? – полетело мне в спину. – Что вы несёте⁈

– Костя!

Входная дверь распахнулась, и на крыльцо выскочила Полли. Ну, ещё бы самая любопытная девушка академии осталась в стороне от переполоха.

– Вот таких дев, – указав на Полли, разъяснил Синельникову я.

Полли, в отличие от меня, не обладала навыком быстрого одевания – ни магическим, ни приобретенным. Она выскочила на крыльцо буквально в чём была – покрывале с кровати, в которое завернулась поверх ночной рубашки. Из-под покрывала выглядывали голые стройные ноги.

– А почему вы вообще в такое время оказались за пределами корпуса, господин Барятинский? – продолжал разоряться Синельников. – Отбой был два часа назад!

– Я беспокоился за своего фамильяра. Готов понести наказание.

– Уж понесёте! Ещё как понесёте! – пригрозил Синельников. – Не сомневайтесь! – Он всю дорогу был ко мне неравнодушен. – Я, кстати, когда началась эта катавасия, заглядывал к вам в комнату, и вас там почему-то не обнаружил!

– Вероятно, потому, что к тому моменту я уже выбежал на лестницу.

– Я не видел, как вы это сделали!

– Неудивительно. Я бежал быстро.

– Вы не поставили меня в известность об уходе! Это серьёзное нарушение режима!

– Виноват. Каюсь. – Я повернулся к Полли. Похвалил: – Чудесно выглядите, Аполлинария Андреевна.

– О, мерси, Константин Александрович. – Полли опустила взгляд вниз, на свои голые ноги. Смутилась и плотнее запахнула покрывало, но любопытство оказалось сильнее смущения: – Что случилось?

– Джонатан немного заблудился, – объяснил я. – Слушай, раз уж ты здесь, будь добра – почини окно. Ты ведь говорила, что освоила Реконструкцию?

Реконструкцией называлось заклинание, позволяющее восстановить сломанный предмет. Владели Реконструкцией только белые маги, и эта техника была не самой простой. Я, к примеру, до неё так и не добрался. Не потому, что не сумел бы научиться, просто отчего-то постоянно находились другие дела.

Полли покраснела ещё сильнее. Пробормотала:

– Освоила, да-да! Конечно, освоила. Но… Видишь ли, я так устала… Едва успела заснуть – а спросонья у меня даже обычные заклинания получаются не очень хорошо…

Полли оглянулась на дверь – словно надеясь, что оттуда вот прямо сейчас появится кто-то, кто придёт ей на выручку. И, как ни странно, произошло именно это.

– Что случилось, Костя⁈ – выпалил выскочивший на крыльцо Мишель.

Я вздохнул. С тоской спросил:

– Эта летучая зараза весь корпус перебудила, что ли?

– А вы сомневались, господин Барятинский? – ехидно спросил Синельников. – Не каждую ночь, знаете ли, сумасшедшие чайки носятся с воплями по этажам и выбивают окна вместе с рамами!

– Государю императору – ура! – заорал на Синельникова Джонатан.

Так воинственно, что тот отшатнулся.

– Чайка не виновата, что вы на ночь выключаете свет, и дверь в санузел приходится искать наощупь, – огрызнулся я. – Джонатан в корпусе ещё не освоился, вот и заблудился. – Мишелю сказал: – Всё в порядке, ложная тревога. А если ты починишь окно, будет вообще отлично.

Мишель посмотрел на осколки стекла на газоне. Перевёл взгляд на Джонатана. Пробормотал:

– Вот оно что… Да, конечно. Одну секунду.

Он сбежал с крыльца и протянул руку к осколкам. Те поднялись с земли. На лету собрались в единое целое и устремились вверх – к четвёртому этажу. Стекло вместе с рамой с тихим звоном встало на место.

– Спасибо, – сказал Мишелю я.

Пошёл в корпус. Синельников напомнил мне вслед о штрафных баллах. Фамилии Полли и Мишеля – таких же злостных нарушителей дисциплины – тоже прозвучали.

– Влипли, – вздохнул Мишель. – Впрочем, ладно. Не в первый раз… Хотя, боюсь, и не в последний, – он покосился на Джонатана.

– Из-за него – в последний, – пообещал я. И посмотрел на Джонатана так, что тот, не выдержав, отвернулся. – Больше он ничего подобного не устроит, обещаю.

* * *

Корпус гудел. Спящих здесь, кажется, не осталось вовсе. Пока мы поднимались, Мишель рассказал мне подробности.

Джонатан, как выяснилось, выбил окно не сразу. Сначала он, перелетев перегородку моей комнаты, с воплем «Государю императору – ура!» пронёсся по коридору. Дверь на чёрную лестницу, по которой спускался я, оказалась закрытой, и Джонатан устремился к парадной лестнице. Здесь дверей не было – коридоры вели прямо к широким пролетам.

Джонатан ворвался на третий этаж, к девчонкам. Магическая защита, явно не рассчитанная на проникновения чаек, сработала странным образом. Пропустить Джонатана – пропустила, но о том, что на этаже оказалось существо мужского пола, заверещала на весь корпус. Проснувшиеся девушки подняли визг.

Существо мужского пола, не забывая на лету прославлять государя императора, всё так же стремительно пронеслось по этажу. Меня там ожидаемо не обнаружило и устремилось обратно к лестнице. Исследовав тем же способом второй и первый этажи и выяснив, что парадная дверь корпуса заперта, Джонатан вернулся на наш, четвёртый этаж. Убедился, что за время его отсутствия я в комнате не появился. Учинять погром не стал – ну, логично, нам тут ещё ночевать. И недолго думая устремился в комнату, где отдыхали наставники. На полном ходу вынес окно, а заодно опрокинул на пол едва успевший закипеть самовар.

Лужа вытекла аж в коридор, один из «дядек» её вытирал.

А на пороге моей комнаты топтался Гаврила. Он укоризненно покачал головой:

– Эх-х, ваше сиятельство! А я говорил – надобно эту тварюгу на цепь садить!

Он показал мне кожаный поводок – состоящий теперь из двух частей. Части выглядели так, будто по поводку, когда он был целым, долбили кузнечным молотом. Хотя, в общем-то, в каком-то смысле так и было.

Картина рисовалась простая и ясная: действие магического поводка закончилось раньше, чем я ожидал, всё-таки не силён пока в этом заклинании. Да и то сказать – едва успел его выучить. Джонатан почувствовал близость свободы и принялся долбить клювом по обычному поводку. Глушилка сработала как надо – стук никто не услышал. А поводок, судя по всему, долго не продержался.

Я посмотрел на могучий клюв Джонатана и всё-таки не выдержал – от души по нему щёлкнул.

– Государю императору – ура, – обиделся Джонатан.

– Пошёл вон, – приказал я.

Джонатан грустно протопал под парту – где и нахохлился, всем своим видом изображая оскорблённую невинность.

– Ишь ты, – покачал головой Гаврила. – Ишшо и обижается! – Но быстро проникся к этой заразе сочувствием. Предложил: – Может, ему подстилку какую притащить, ваше сиятельство? Была у меня где-то шинеля старая…

– По башке бы ему притащить, – буркнул я.

Но когда Гаврила принёс старую шинель, помог ему расстелить её под столом.

Курсанты затихли в своих комнатах, на этаже наступила тишина. Гаврила ушёл.

– Ну вот и что мне с тобой делать, а? – усевшись на кровать, спросил у Джонатана я. – Ей-богу, допрыгаешься – на кафедру естествознания отнесу! Сдам на опыты.

Джонатан зыркнул на меня хитрым круглым глазом и спрятал башку под крыло.