Текст книги ""Фантастика 2024-87". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Смекалин

– Только не говори, что не узнал, я обижусь и в морду дам.

– Я точно тебя помню, но не узнал. Сочту за честь получить в морду от такой прекрасной дамы.

Девица хмыкнула.

– А ты стал посмелее. Комплименты научился говорить. Мы же с тобой вместе поступали, на одну специальность. Вместе в Москву летели. Ты меня с Рождеством даже поздравил в этом году. Алка Расторгуева я.

– Блин! Ал, прости, правда, не признал. Ты немного изменилась – в лучшую сторону, конечно. А что летишь?

Алка махнула бармену, приказала:

– Сангрии пятьдесят дай. Сам-то как думаешь? Нераскрытие поставили. У меня же, не при крепостных буде сказано, полтора процента всего. И не повышается.

– У меня две сотых, – пробубнил Сид, развернувшись к барной стойке вполоборота.

Видимо, Сид надеялся, что услышу только я, но слух у моей знакомой был чуткий. Алка вызывающе разглядывала Сида несколько секунд и вынесла вердикт:

– У тебя комардин шикарный мужчина, я бы, будь кухаркой, с ним сразу на сеновал бы пошла. Но больно разговорчивый. Пущай помолчит, пока мы тут языки чешем.

– То есть, только из-за этого? Из-за нераскрытия?

– А разве недостаточно? Смысл учиться, если за полтора года первый навык даже не намечается? Тогда как у некоторых из курса уже второй вовсю. Даже у двух крепостных, которые по стипендии губернской. Очень талантливые девочки, их кто-то очень мощный нагулял. А я…

– Ещё всё впереди, брось.

Она залпом осушила фужерчик, вставленный официантом в специальный ребристый паз на стойке. Затем предложила.

– Заплати давай за меня. Я же вижу, ты дворянским летишь. А я между старушкой-немкой и гаитянкой. Не думала, что ты такой богатый.

– Да уж, богатый. Шиканул напоследок. Ещё вот – телефон разбил. Случился инцидент один… в аэропорту. Сид, поможешь?

Мой комардин тут же понял намек и завозился, доставая свой раскрашенный телефон.

– Сударыня, разрешите мне.

После оплаты мы присели поговорить в холл, где находились специальные «общие места», не особо удобные, но позволяющие пообщаться сидящим. Сид тем временем расположился на одном из первых рядов эконом класса, почитывая книжку. Несмотря на звукоизоляцию, здесь всё равно было шумно. Мне пришлось немного наклониться, чтобы слышать лучше, отчего волосы Аллы касались моего плеча. Не скажу, что меня это завело, хотя запах девушки пробуждал очень приятные ассоциации и ощущения.

Алла оказалась отличным собеседником для такого незнающего иномирца, как я – почти ничего не расспрашивала, но постоянно рассказывала про однокурсников, родню и подруг и даже про политику, оставалось задавать только наводящие вопросы. Из крепостных у неё оказалась одна пожилая гувернантка, которая летела тем же рейсом. Квартиру в Москве сдавала купечеству, мать была вдовой, и крепостных в семье было с полдюжины где-то под Ярославлем в полуразрушенном имении.

– А у меня пятеро, – зачем-то похвастался я.

– Ого, да ты богач! Напомни, у тебя родители чем занимаются?

– Мать – известная в Подольске галеристка. А Матвей Генрихович работает на серьёзные организации и утаивает своё местонахождение, – продолжил я.

– Вот как!

Дальше у Аллы случилось перемывание косточек родственникам, крепостным, наставнику, преподавателям и бывшим однокурсницам. Отсюда я почерпнул несколько весьма интересных дисциплин, отозвавшихся в памяти моего предшественника – микрогравитация, пси-индукция, биологические основы сенситивности, алгоритмические основы камнерезания, сенситивная аэродинамика, прикладное рудословие и так далее. Интересно, помнят ли руки что-либо из перечисленного?

Признаться, я даже немного устал от потока информации. Главным образом потому что мне приходилось вычерпывать из неё по крупицам то, что может пригодиться в повседневной жизни. Поэтому я даже был рад, когда она спустя полчаса с лишним отошла «припудрить носик». Скоро капитан воздушного судна объявил, что приближается грозовой фронт, отчего мне пришлось вернуться в своё место.

Телефон не работал, переключившись в режим полета автоматически после взлета. Оставалось разглядывать старые фото. На тех немногих фотографиях, где был изображен сам Циммер, он выглядел уставшим и растерянным. Похоже, парень сам не знал, как прожить подаренную ему жизнь. С ворохом недетских проблем, нехваткой денег, бросившим семью отцом и тому подобного.

Похоже, он выглядел счастливым только на фотографий с родными. Тихий, несмелый, домашний мальчик. Возможно, виноваты были сословие, избалованность и чрезмерная опека родителей, возможно, наоборот, строгость, а может – и то, и другое. Такого двойника я встречал нечасто – в большинстве миров двойник до моего прихода пережил достаточно жести – нищету, войну, смерть родных. Здесь все было не так. Работать с таким прошлым, таким обществом и таким окружением было сложно и непривычно, знакомые схемы – обманы, вступление в мафиозные и террористические организации, череда убийств по пути к вершине – просто не сработали бы. Поэтому план был: просто строить карьеру в сфере политики и науки, чтобы максимально приблизиться к одному из возможных вариантов уничтожения мира.

А их у меня в арсенале было предостаточно.

Именно с такими мыслями я закончил полёт в аэропорте Видное. Перекинулся взглядами на трапе с Аллой, та жестом показала – «позвони мне», затем погрузился с Сидом в такси и отправился знакомиться со своей матерью и родовым имением.

Глава 7

Машина недолго петляла по подмосковным магистралям, затем проехала мимо центра Подольска и отправилась в элитный микрорайон, закончив свой путь у кирпичных ворот.

– Цифровой ключ у тебя в брелке, – подсказал Сид.

Я нажал, и ворота распахнулись. Я уже видел это длинное двухэтажное здание в стиле модерн на некоторых фотографиях, но живьём оно впечатлило. Панорамные арочные стёкла, витые шпили по углам, два флигеля и вход. На внутренней парковке стояло два автомобиля: фиолетовый, длинный, с позолоченными завитушками и круглыми фарами и квадратный, маленький, двухдверный. Территория была не сильно большой, но там хватило место и для беседки, и для фруктового сада, и для небольшого бассейна, и для ряда из трёх небольших домиков, по-видимому, гостевых, или для прислуги. В саду распускались первые цветы.

К машине резво подбежал пожилой мужчина, имя которого мне Сид уже напомнил по дороге. Это был Фёдор Илларионович, наш дворецкий, знакомый мне с детства. По совместительству дворник, сантехник, садовник и много кто ещё. С короткой, но ухоженной бородкой, наколкой в форме якоря на предплечье.

– Здравствуйте, сударь, добро пожаловать домой, – сказал он с хорошо поставленным московским акцентом и принялся помогать таксисту вытаскивать из багажника сумки. – Отчего же вы не позвонили, я бы встретил в аэропорту, машина свободная, барыня не выезжала в город.

– Фёдор Илларионович! Рад вас видеть. Мать дома, получается?

Дворецкий немного настороженно глянул на меня, видимо, заметив изменение.

– Дома. Ждёт вас к ужину.

Маман сидела в гостиной и принимала высокую молодую женщину в узком коктейльном платье, которая листала ей альбом с работами. От женщины исходила странная, немного чарующая аура, она взмахнула ресницами, коротко и томно посмотрела на меня. В голове прозвенел тихий голосок: «Какой милый сын… я думала, он моложе, а он в самом соку…»

Подобное чувство я испытал тогда, во время аварии, когда мимо прошла девушка, заглянувшая мне в душу. Теперь я знал чуть больше, и понимал, что это не голоса в моей голове, а мощная телепатия, что эта женщина специально странслировала мои мысли в голову. Но всё продлилось лишь доли секунды, дама отвернулась и продолжила диалог с моей родительницей.

Честно говоря, я не ожидал, что в этой реальности моя маман будет столь дородной. Завидев меня, она достаточно холодно кивнула и сделала характерный взмах рукой в сторону комнат – мол, не видишь, я занята. Вокруг длинного стола уже крутилась, расставляя приборы, кухарка. Я вспомнил – Эльвира, тридцать с небольшим лет, с достаточно хорошей, спортивной фигурой, которую мой предшественник наверняка в силу возраста ещё не успел оценить и воспринять. Внешность портило, разве что, только косоглазие и короткая причёска, которая ей совсем не шла.

Сид быстро провёл экскурсию по дому. Первым делом я заглянул на второй этаж, в свою спальню. Все стены были обклеены постерами с анимационными девочками, на шкафах пылились какие-то игрушки, с которыми девятнадцатилетний парень так и не расстался. В душе при взгляде на всё это что-то шевельнулось, но сентиментальничать я вовсе не собирался.

Сид порылся в пакетах и выудил рихнер, резво прикрутил к проводам экрана и клавиатуре, стоящим на столике.

– Тут гардеробная, дальше игровая.

Игровая комната оказалась не меньше спальни. Огромный телевизор в полстены, столы с какими-то фигурками и солдатиками для сложных настольных игр, стол для бильярда. Похоже, на развлечения сына родители не скупились.

– Жаль, не доиграли, – сказал Сид, с грустью указав на один из столов. – Ты, барь, меня обыгрывал постоянно. Правила совсем не помнишь?

– Нет. Если надо – разберусь.

Дальше было два пустых кабинета, оставшихся от отца. После развода отец, судя по всему, вывез всё своё имущество. А на первом этаже располагались покои матушки, комнаты для «дворни» и огромный склад, полный картинами из галереи.

Переодевшись во что-то домашнее, показавшееся подходящим, вышел к столу. Мы сидели у одного конца, вся прислуга – дворецкий, кухарка и Сид – у другого.

– Что ты вырядился? – сказала маман. – Ты это шмотьё чёрное никогда не носил. Мало я тебе приличного купила?

– Во-первых, мама, здравствуй, я очень рад тебя видеть. Во-вторых – Мариэтта Генриховна, возможно, уже сказала…

– Да-да, что ты потерял память. Ты в эти игры ещё в четырнадцать лет играл, помню.

– Валентина Альбертовна, он правда… меня еле признал, – подал голос Сид. – Многого не узнаёт, как телефоном пользоваться – показал.

Мать нахмурилась, внимательно посмотрела на меня, пробормотала:

– А говорить вроде бы умеет. Или совсем дураком стал?

– Нет-нет! – замахал руками Сид. – С соображаловкой у Эльдара Матвеича всё отлично.

– Как будто изменился… – кивнула мать и снова нахмурилась. – Бездарь. Столько сил вложено! И процент такой хороший – пять и две десятых. Лень. Только лень тебя погубила. И твои игрушки!

– Я изменился. Безвозвратно. Обещаю, дальше тебе будет проще. Найду работу и съеду.

Мать прожевала очередной кусок пирога и кивнула, пожалуй, первый раз внимательно на меня посмотрев.

– Съехать?! Что-то ты странное говоришь. Куда ты съедешь? Ты даже готовить не умеешь. С памятью что-то надо делать. Есть у меня среди клиентов один специалист. Светозар Михайлович Кастелло. Живёт недалеко, в Воскресенском, я ему сейчас позвоню… Сейчас… – в руке у неё показался телефон, такой же, как у меня. – Алло, Светозар Михайлович? Не отвлекаю? Циммер Валентина беспокоит, у меня возникла одна проблема… Можете сына посмотреть? Завтра? Нет, в обед он не может – у него собеседование. Ага, договорились, вечером в семь. Спасибо вам большое, Светозар Михайлович! Про оплату свяжемся позже с вами. Хорошего вечера!

– Что за собеседование? – насторожился я.

– Ты же сам нифига не найдёшь без меня, так? Завтра едешь в Подмосковный офис Императорской Курьерской Службы. Отдел особых поручений. И не думай возражать! Подпоручиком могут взять, если не провалишь стажировку.

Терпеть не мог, когда решали за меня, но пока что в силу возраста и положения выбирать не приходилось. К тому же «императорская служба» звучало как что-то приближённое к правящему двору и вполне могло сойти за удобную траекторию во властные структуры. К тому же, мать, при всей её резкости, явно хотела как лучше. Следом я подумал о гораздо более серьезной неприятности – лекаре. От одного упоминания этого слова пробежали мурашки по спине. На что мог повлиять лекарь?

По опыту предыдущих жизней – не на что серьёзное разного рода психологи сделать с моей вселëнной личностью не могли. Но я все же решил поспорить.

– Я думаю, я обойдусь без лекаря, маман. Память вернется сама.

– Даже не думай. Пусть хотя бы посмотрит, вынесет вердикт. Все, иди, за рихнером до ночи только не сиди.

После ужина Сид подошел и отпросился до обеда, сначала у матушки, потом у меня.

– Страшно тебя такого оставлять, барь. Но ты уж как-нибудь тут осторожнее.

– Разберусь. Не впервой, – сказал я и тут же поправился, чтобы не вызывать лишних вопросов. – В смысле, одному оставаться. Занятие себе найду.

Для начала я распаковал и разложил вещи. Побрился и, отыскав в закромах чёрную краску, разобрался с инструкцией и выкрасил волосы в чёрный цвет. Пока они сохли, включил Рихнер – благо, в качестве пароля был установлен отпечаток пальца, и залез в Московскую Городскую Сеть. Проверил письма и сообщения – ничего срочного не было, кроме, пожалуй, одного.

«Эльдар Матвеевич, вы прибыли? Как перелёт?»

Нинель Кирилловна явно намекала на встречу, и я решил поддаться лёгкому соблазну. Остатки разума реципиента внутри меня тут же впрыснули в кровь целую гамму гормонов: адреналин, кортизол, вызывавший лёгкую панику, и тестостерон, вызвавший вполне логичное возбуждение. Приятное, позабытое чувство. Главное было избрать верную тактику, чтобы и не напугать, и не показаться слабым.

«Да, я дома, Нинель Кирилловна. А вы?»

Ответ пришёл быстро – видимо, она сидела с телефона онлайн.

«Совсемъ неподалёку, получается. Я нахожусь въ саду для чтений вверх по улице. Читаю очень интересную книжку».

«Я былъ бы радъ увидеться с вами. Возможно, прямо этим же вечером. Это возможно?»

Следующий ответ пришёл чуть позже.

«Мне необходимо привести в порядокъ макияжъ, я была не готова к встрече».

«Не переживайте, Нинель Кирилловна: я тоже буду готовъ только через полчаса. Я сломал в дороге мобильный – связаться будет сложно, я буду ждать васъ прямо въ саду».

«Я подумаю. Если получится – буду через полтора часа».

Времени оставалось предостаточно, и я отыскал в сети ближайший салон ремонта мобильных телефонов, расположившийся в небольшом торговом центре. Но сам бы я туда не успел, поэтому отыскал дворецкого, который подрезал ветви деревьев в саду.

В руках у него был секатор. Достаточно странное чувство появлялось, когда я видел этот предмет и осознавал, что занимаюсь точно таким же делом, только в более глобальном и метафорическом плане.

Попросил отнести телефон за вознаграждение.

– Эльдар Матвеевич – что за глупости говорите! – улыбнулся Фёдор Илларионович. – Мне в радость будет прогуляться, я как раз думал в продуктовый.

Вернувшись за компьютер, я поддался искушению и открыл носитель, преподнесённый мне Марком. Честно говоря, я ещё надеялся, что там будет что-то полезное и секретное, но ожидания не оправдались. Взгляд пролистнул по названиям роликов. Фантазией местная индустрия «фильмов для взрослых» не блистала, но говорили они красноречиво. Непонятно, кто их так назвал – не то Марк, не то загадочный дилер, подогнавший такую забористую видеопродукцию, не то сами авторы этих шедевров.

Итак, на носителе обнаружились: «Случайно зашёл в женскую баню», «Юная дворянка ублажает своего водителя», «Графиня заказала двух танцоров», «Вдовушка страстно скучает по мужскому естеству», «Молодая княгиня принимает ванну нагая», «У невесты оказалась слишком большая грудь», «Боец вернулся с войны и застал жену с соседом», «Две сестры разделись в парке», «Специальное устройство для женщин», «Слуга подглядывал за молодой хозяйкой», «Грязная любовь в заброшенном хлеву», «Грубое обращение с помощницей директора», а также два небольших сериала – «Анимационная страсть» и «Скрытая камера в раздевалке училища медсестёр». Последним в списке было иностранное название – «Zwei schwarze Frauen streicheln sich», и открыв файл, я обнаружил именно то, о чём предупреждал Марк – весьма горячее видео про двух негритянок. Качество видеороликов оказалось ужасающим: то ли в этом мире так и не изобрели нормальные кодеки, то ли эти видео были настолько древними, что сжимать видеопоток в две тысяча десятом ещё не научились.

Я решил не увлекаться: всё же, явиться на первое свидание в чрезмерно-приподнятом настроении было бы неэтичным. Да и в принципе я предпочитал реальную близость с женщиной разным изображениям на экране. Мне предстояло прожить ещё не одно десятилетие и эффективно выполнить свою миссию, а это сложно сделать, будучи аскетом. Увы, в таком юном возрасте и в сословии, скованном определёнными устоями, для достижения близости требовалось приложить куда больше усилий. Но первые шаги я уже сделал.

Собравшись с духом и причесавшись, я покинул поместье и отправился на поиски того самого сада, про который говорила Нинель Кирилловна. Вокруг возвышались похожие на нашу виллы и крохотные огородики. Начинало темнеть, приветливая старушка, окучивавшая цветы, помахала мне граблями через оградку и крикнула:

– Эльдарушка, неужели это ты – так вымахал!

Мне осталось только сухо кивнуть – вспомнить, кто это был, я не смог.

Улица уперлась в большой зелёный квадрат. Там начинали зеленеть раскидистые деревья, а под ногами хрустнула скорлупка грецкого ореха.

Я нашел скамейку и сел. Признаться, у меня были подозрения, что она не придёт. Во-первых, из-за невозможности связаться, во-вторых – исходя из жизненного опыта. Во времена моих многочисленных юностей другие девушки в других мирах частенько не приходили на свидания. По молодости это может объясняться и нерешительностью, и желанием набить себе цену, зачем-то проверить твердость намерений, или даже просто поиздеваться. И чем ближе к тридцати – тем больше у противоположного пола уверенности и тем меньше желания так нелепо подшутить.

Но этого не случилось. Вскоре в сумерках на тротуаре появился тоненький, хрупкий силуэт. Нинель Кирилловна шла ровно оттуда же, откуда пришёл я, ведь мы же были соседями. Она шла немного неуверенным шагом, одетая в домашнюю кофту и лёгкие брюки, прижимая скрещёнными руками к груди большую книгу. Судя по нашей переписке, я был более готов увидеть пышное розовое платье девятнадцатого века с корсетом, но всё оказалось чуть прозаичнее. Но даже такой простой образ сводил остатки сознания моего реципиента с ума.

А на носу у неё, под слегка растрёпанной русой чёлкой виднелись очки. Чёртовы очки!

Я встал практически инстинктивно. Нет, разум оставался холоден и расчётлив. Общение с женщинами полезно для организма и наполняет мою работу дополнительным смыслом и стимулом. Мне случалось быть на свиданиях тысячи раз с совершенно разными и непохожими друг на друга девушками, в абсолютно разных условиях, с разным исходом. Но в тот миг тело всё равно переполнила целая гамма ощущений – от зашедшегося в безумной пляске сердца до лёгкой дрожи в коленях. Виной тому, конечно, были реакции, оставшиеся от моего предшественника. Парень, несомненно, был влюблён в эту девушку, к тому же, чувствовалось, что она тоже испытывала к нему интерес.

– Нинель Кирилловна! – я отвесил учтивый поклон.

Она скривила губки – не то в ухмылке от моей игры в старомодного джентльмена, не в то в странной застенчивой улыбке. Затем отвела глаза и села на противоположный край скамейки.

– Эльдар Матвеевич, я рада вас видеть, но вы бы могли выбрать более удачное время – соседи могут подумать что-то непристойное.

– Вам есть дело до соседей? Мы так давно не виделись, я, признаться, соскучился…

Она вспыхнула на миг, но тут же раскрыла книгу и погрузилась в чтение, пробормотав:

– Я решила встретиться с вами… как с другом детства. Только и всего.

Многих парней пугают слова о дружбе, часто девушки так дают понять, что не видят в собеседнике мужчину и потенциального партнёра. Но тут был не тот случай – я видел, что тоже интересен ей. Мне всего лишь показали, что надо снизить обороты, и что предстоит игра в долгую.

– Ты… вы говорили о книге? Это она и есть? Что вы читаете, если не секрет?

Она показала обложку.

– Сущая беллитристика, «Изабель и призрачное счастье», известная писательница, Юлия Гладкая. Не имеет отношение к сенситивной науке, зато… про человеческие взаимоотношения, вы понимаете.

– Про любовь? – предположил я.

– И про нее тоже, – потупила взгляд Нинель и перевела тему. – Значит, вы отчислены… Чем вы планируете заниматься, Эльдар Матвеевич?

– Иду завтра на собеседование, буду устраиваться на работу.

– Вы же писали, что у вас получилось раскрыть базовый навык только однократно, на тренировке, не при комиссии? Получился перенос схемы в матрицу, или как вы сказали? Получается… ваше покорение сенситивности не закончено?

Неужели у моего предшественника всё же получилось? Воспоминания, оставшиеся от реципиента, были весьма смутные. После слов ректора в зале я был уверен, что он так и закончил неумехой. С другой стороны, опыт подсказывал, что перед приходом моего разума в тело реципиента у того кратковременно обостряются все органы чувств, навыки и другие способности. Может, и та самая сенситивность обострилась?

Тут я укорил себя, что недостаточно тщательно изучил переписку перед встречей, и поэтому рисковал соврать. Когда-то давно меня учили: если припёрли к стенке, и не знаешь, что отвечать – отвечай правду. Способ совсем не универсальный, и раскрываться полностью я вовсе не хотел, поэтому ответил полуправдой.

Неожиданно в голову пришла отличная гипотеза, которая одновременно и была ответом на вопрос, и могла бы стать вполне правдоподобной легендой.

– Вы знаете, дорогая Нинель Кирилловна. Мне кажется, на меня совершили воздействие в том зале. Когда человек уходит из столь серьёзного заведения с его разумом делают что-то, чтобы он забыл тонкости мастерства. Я очень плохо помню многие вещи. Признаться, я с трудом узнал даже своего комардина.

– Сида? – удивилась Нинель. – Того мрачного волосатого парня? Вы же с ним не разлей вода?

Я кивнул.

– Он вовсе не мрачный. Часть памяти возвращается иногда, но управлять этим я не научился.

Конечно, я умолчал, что, скорее всего, и не научусь, потому что так устроен человеческий мозг и так работает моё вселение в двойников. Воспоминания всегда будут непрогнозированными и случайными.

– Что вы помните, Эльдар Матвеевич? – она отодвинула книгу.

– Ох… – Я откинулся на спинку скамейки. – Не могу сказать, что из этого явь, а что мне приснилось. Мне казалось, я гораздо старше и опытнее. Помню, как я достиг многого – власти, денег, верности близких людей. Помню, как проходил через множество испытаний, умирал и рождался вновь. Мне грезилось, что я был хорошим руководителем, воителем, полководцем. А возможно, также был и отцом, мужем, горячим любовником. Как пережил множество сражений. Но в одном из последних проиграл. С группой верных мне людей мы пытались совершить что-то вроде государственного переворота, но враг перехитрил меня. Выстрел в висок… Или это была гильотина? Всё смешалось…

Нинель Кирилловна смотрела на меня внимательно, с интересом, широко раскрыв и без того бездонные глаза, затем сказала.

– Вы так ловко смешали свои переживания по поводу отчисления с сюжетами ваших рихнер-игрушек… А что ещё помните?

– Помню, как хотел быть выше этого мира. И всех других миров. Как хотел достичь идеальной красоты – и никак не достигал её. А ещё я помню вас… Уже очень давно. И иногда мне кажется, вы близки к моему идеалу вселенской красоты.

Мне казалось, что в этот момент я явственно чувствовал жжение на коже, как будто от Нинель исходил жанр. Меня это даже слегка напугало: это точно не могло быть самовнушением или эмоциями. Ощущения были примерно те же, что и тогда, при встрече на перекрёстке. Неужели я могу чувствовать других сенсов? Чувствовать наличие у них способностей?

Так или иначе, наступил наиболее идеальный момент беседы – я протянул руку и положил свою ладонь на её хрупкие пальцы, нервно ощуповавшие неровности скамейки.