Текст книги ""Фантастика 2024-87". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Смекалин

Соавторы: Вячеслав Рыбаков,Андрей Скоробогатов,Сергей Якимов,Василий Криптонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 145 (всего у книги 350 страниц)

И прижался клювом к стеклу. Явно настаивал на том, что я должен продолжать смотреть в зеркало.

Я снова уставился на своё отражение. И вдруг понял, что за то время, пока выговаривал Джонатану, оно успело подёрнуться пеленой.

Меня, чайку у моих ног, кровать и книжные полки на стене – всё это как будто заволакивало туманом. Который стремительно густел. Я различал собственное отражение всё хуже и хуже.

А потом я вдруг понял, что туман не просто густеет. Он наливается чернотой. Слишком знакомой чернотой…

– Ах ты, дрянь, – пробормотал я. – И тут решила меня достать, да? Комнаты в заброшенном доме тебе уже мало⁈

Зеркало не ответило. Туман густел и темнел всё больше. Своё отражение я уже не видел. Зато видел, как растёт и будто бы отступает вглубь зеркала Тьма. Так, словно пытается отгородить от меня то, что происходит чёрт знает где. Вероятно, там, где находится Бездна – чем бы она ни была.

А потом я услышал звук. С той стороны завесы, которую образовала Тьма, что-то как будто с разбегу ударилось об эту завесу. Та колыхнулась – так резко, что я машинально сделал шаг назад, показалось, что сейчас завеса прорвётся, и из-за зеркала покажется… Понятия не имею. Я даже примерно не знал, что оттуда может показаться. Но цепь на моей руке появилась.

А потом мне показалось, что я слышу стон. Какой-то отчаянно-обреченный – так мог бы взвыть человек, попытавшийся пробить головой стену.

– Кто там? – быстро спросил я.

Цепь на руке засветилась ярче. Завеса Тьмы опять колыхнулась.

Снова стон. И слова:

– Нет. Не могу. Мне не пробить её!

Женский голос. Показавшийся знакомым… А скоро я окончательно уверился в том, что однажды его уже слышал. Тогда, в заброшенном доме – эта девушка кричала и умоляла её спасти. Сейчас, видимо, отчаялась ждать и попыталась спасти себя сама.

– Ты меня слышишь? – спросил я.

В прошлый раз ответа на свой вопрос не получил. Однако сейчас откуда-то появилась уверенность – что-то изменилось.

– Слышу, – встрепенулась девушка. – Бродяга, это ты? Ты здесь⁈

– Не знаю, к кому ты обращаешься, – проворчал я. – Меня зовут Константин Барятинский.

И осекся. Бродягой – правда, на французский лад, «clochard», – меня называл Юнг.

Глава 15

– Имя, которое ты носишь, не имеет значения, – успокоила девушка. – Хотя… Если ты и впрямь Бродяга, то имя, которое получил при рождении, должен хранить везде, в любых мирах.

Я пожал плечами.

– Не хочу тебя расстраивать, кем бы ты ни была. Но имя, которое мне дали при рождении, я уже и сам позабыл. Там, где я рос, оно действительно не имело значения. У меня не было семьи, к которой я мог бы принадлежать. Я не знал своих родителей. Имя мне присвоили в приюте. Вместо него мог бы быть цифровой или буквенный код.

– Какой жестокий мир, – пробормотала девушка. В голосе мне послышалось искреннее сочувствие. – Но ведь как-то тебя называли, верно? Ты силён, я знаю! Твоя сила позволила тебе выглядеть в новом мире так, как ты привык. Ты ведёшь себя так, как привык. Ты не мог не оставить себе имя, которым тебя называли… Верно? Сила Бродяг – в способности перекраивать ткань мироздания. Лепить свою вселенную под себя.

– Забавно, – пробормотал я.

Вспомнил, как в первый же день своего попаданства, едва успев очнуться в мире аристократов, поспешил изменить внешность Кости Барятинского. Мне хотелось, чтобы хоть что-то в зеркале напоминало мне меня самого – Капитана Чейна.

Я обрил голову по бокам, а посредине заплёл косу. Дед, впервые увидев меня таким, едва инфаркт не заработал. Но за прошедший год то ли привык, то ли рукой на меня махнул – деваться-то всё равно некуда. Волосы уже прилично отросли, коса спускалась ниже плеч. А Капитаном Чейном – прозвищем, которое я получил в своём мире, меня называл сейчас даже Витман. Хотя я, в общем-то, ни на чём не настаивал…

Всё это время я думал, что действую из какого-то необъяснимого, мне самому непонятного упрямства. А оказывается, это я таким образом перекраивал ткань мироздания.

– Я права? – спросила девушка.

– Да. Права. Сама-то представишься?

– Конечно. Я – воплощение Света.

– Чего? – подвис я.

– Ах, ну что тут непонятного! – я представил, как девушка всплеснула руками. – Если есть Тьма – то должен быть Свет, верно?

– Ну… Звучит логично, – согласился я. – Только где ты была-то до сих пор? И вообще, какого чёрта происходит? Тьма, если ты вдруг не в курсе, в последнее время совершенно распоясалась! Проходу от неё нет…

– Я знаю, знаю! – заторопилась девушка. – Баланс мироздания нарушен. Свету всё тяжелее бороться с Тьмой. А я не могу прорваться – ты видишь? – И я увидел, как завеса Тьмы снова отчаянно колыхнулась. – Мне нужна твоя помощь!

– Говори, что делать, – предложил я.

– Свет должен стать сильнее.

– Здорово, – одобрил я. – А главное, понятно. Еще какая-то конкретика будет?

– Ты – Бродяга. Ты кроишь ткань мироздания, – обиженно повторила девушка. – Ты призван для того, чтобы восстановить баланс. Так восстанавливай его! Усиливай Свет!

– Договорились, – кивнул я. – Как только раздобуду инструкцию по усилению Света, приступлю немедленно. Это всё, или у тебя ко мне ещё что-то?

– Ты жесток и циничен, – упрекнула девушка. – Тьмы в тебе не меньше, чем Света!

– Удивительно, – покосившись на свою чёрно-белую жемчужину, хмыкнул я. – Никогда бы не подумал.

– Прекрати гдумиться и дослушай меня! Или ты думаешь, мне было так легко сюда прорваться?.. Ты уже усиливаешь Свет! Ты изобрёл оружие, с помощью которого можешь осаживать Тьму. Ты обучил людей, как с ней бороться. Если бы не твои действия, я бы вовсе не смогла пробиться к этой завесе – как не могла этого сделать раньше, пока в мире не появился ты. Так не останавливайся на достигнутом! Продолжай. Совершенствуй своё оружие!

Я покачал головой:

– Был бы рад, но увы. Сейчас у меня ощущение, что упёрся в потолок. Не понимаю, куда мне двигаться дальше.

– Я помогу тебе.

– Интересно, как? – хмыкнул я. – Мне казалось, что ты сама зовёшь на помощь. Или я что-то неправильно расслышал?

– Ну, я должна была каким-то образом привлечь твоё внимание, – мне показалось, что воплощение Света совершенно по-человечески смутилось. – В прошлый раз не вышло, я была слишком слаба. Мои силы тают и сейчас, – она заторопилась.

А я увидел, что Тьма внизу начала клубиться гуще и интенсивнее.

Жутковатое было зрелище – Тьма словно готовилась закипеть. В плотной чёрной завесе начали закручиваться смерчи.

Один. Другой. Пятый…

– Говорить нам осталось недолго, – поспешно продолжило воплощение Света, – но это ничего. Главное уже прозвучало. Совершенствуй оружие, Бродяга. Позволь Свету вернуться.

– Да я бы не возражал. Но…

– Совершенствуй оружие, – в третий раз повторила она. – Тьма вновь набирает силы. Тьма ищет нового проводника. Помоги…

Смерч, находившийся в центре, самый крупный, стремительно вырос ещё больше – заняв собой всё пространство, которое я видел.

Я непроизвольно сделал шаг назад – готовый к любому развитию событий. Цепь на моей руке засветилась ярче.

А через мгновение Тьма поглотила то, что называло себя воплощением Света. Я понял, что перестал ощущать его присутствие.

И в ту же секунду, будто только этого и дожидаясь, в дверь за моей спиной постучали. Стуком, который не предполагает разрешения войти.

– Господин Барятинский! – дверь распахнулась.

В комнату шагнул дежурный наставник. Уставился на меня – стоящего напротив зеркала.

Тьму он не видел и видеть не мог – наставники не были магами. А через секунду я понял, что и сам этой Тьмы уже почти не вижу. Она развеивалась так же стремительно, как перед тем густела.

– Почему вы не спите, господин Барятинский? – требовательно спросил наставник. – Что происходит?

Я незаметно убрал глушилку.

– Я беседовал со своим покойным отцом, – брякнул первое, что пришло в голову.

– Что-о? – обалдел наставник. – Некромантия? Запретная магия⁈

Он встрепенулся – как гончая, почуявшая дичь. Наставники академии меня обожали. Это чувство, впрочем, было взаимным – с самого приютского детства терпеть не могу надзирателей.

– Вы где-то здесь видите труп? – складывая на груди руки, осведомился я.

Наставник зажёг ночник над моей кроватью. Оглядел комнату. Заглянул под кровать. Попробовал сунуться под парту – но Джонатан оттуда так зашипел, что наставник поспешил убраться. Вынужден был признать:

– Не вижу.

– Вот именно, – кивнул я. – А знаете, почему вы его не видите?

– Почему?

– Элементарно. Потому что никаких трупов здесь нет. Я вас, возможно, удивлю, но некромантия к беседам с духами вообще не имеет отношения – хотя и там, и там задействованы мертвецы. Дух моего покойного отца обычно приходит беседовать со мной в дневное время. Но сейчас, видимо, что-то пошло не так, – говоря, я принялся оттеснять наставника к порогу. – Кто их, духов, разберет, как у них там принято в загробном мире? Днём папаша, наверное, был занят. А мне не позволило отказаться от беседы чувство глубокого уважения к родителю.

– Я видел, что вы активировали личное оружие, господин Барятинский! – не сдавался наставник.

Ах, вот оно что. Окошко на двери. Увидел, должно быть, как светится в темноте цепь – вот и впёрся.

– Я просто демонстрировал папаше, что не потерял оружие. Превышение магического уровня ведь не было зафиксировано?

– Не было, – вынужден был признать наставник.

Ну, ещё бы было! Я в академии – второй год. Ощущение, что на цепи уже невидимый предохранитель появился – не позволяющий превышать допустимый уровень.

– Ну и, стало быть, всё в порядке. Доброй ночи, – я выпер-таки наставника из комнаты.

Плюхнулся на кровать. Пожаловался Джонатану:

– Утомили, черти.

– Государю императору – ура, – сочувственно отозвался тот.

– И эта ещё… которая воплощение Света. Ты понял, чего она хотела?

– Государю императору – ура.

– Вот и я не понял. То «спасите-помогите», то «я тебе помогу» – поди разбери этих баб.

– Государю императору – ура.

– Верно говоришь. Спать надо, – я лёг и закрыл глаза.

Для того, чтобы в следующую секунду услышать, как по деревянному полу шлепают перепончатые лапы. Меня аккуратно тюкнули клювом в запястье.

– Ну, чего тебе ещё? – не открывая глаз, простонал я.

– Государю императору – ура.

– Отстань. Никуда я больше не пойду. Сам пялься в свои зеркала.

– Государю императору – ура.

– Да ты отстанешь или нет⁈

Я выпрямился и замахнулся – приготовившись влепить таки неуёмной чайке по лбу.

Но Джонатан был наготове. Он отпорхнул к двери. Уселся на дверную ручку. И строго глядя на меня, повторил:

– Государю императору – ура.

– Если не пожар – убью, – пообещал я.

Встал и подошёл к нему.

* * *

– Ну и чего ты от меня хочешь?

Я осторожно выглянул в коридор. Всё как обычно – темнота, закрытые двери, из конца в конец коридора, сложив руки за спиной, прогуливается наставник. Я на всякий случай присмотрелся к нему. Никаких наложенных маскировок, обычный дядька. За прошедшие пять минут ничего не изменилось.

– Ты можешь нормально сказать, что тебе надо? – уже не на шутку разозлившись, прошипел я, обращаясь к Джонатану.

Тот укоризненно посмотрел на меня. И вдруг, одним взмахом могучих крыльев, оказался на перегородке. После чего спорхнул в коридор.

Наставник шагал в сторону, противоположную моей комнате, и сейчас находился к нам спиной. Джонатана он пока не видел.

Ещё пара взмахов крыльями – и Джонатан стоит перед дверью в одну из комнат. Тюкнул клювом о порог – словно обозначив локацию. А для того, чтобы у меня уж точно не осталось сомнений, Джонатан приподнял хвост, и на полу перед дверью образовалась лепёшка помёта.

После чего фамильяр, очевидно, решил, что исчерпал все доступные средства. Он взмыл вверх, догнал наставника, сорвал с его головы форменную фуражку с гербом и, держа её в клюве, вылетел на лестницу. Всё – стремительно и беззвучно, как в немом кино.

Наставник, охнув, схватился за голову. Ну да, согласен – в фуражке этот парень выглядел солиднее. Сейчас над стоячим воротником кителя засияла обширная плешь.

Наставнику надо отдать должное – он не сказал ни слова. По крайней мере, вслух. По губам-то читалось много такого, чего не стоило произносить в присутствии подростков-аристократов.

Наставник бросился вслед за Джонатаном резво и тихо – так, будто снимался в том же немом кино.

Я, дождавшись, пока он скроется из глаз, выскочил в коридор. Подошёл к двери, так красноречиво помеченной Джонатаном. Был уверен, что знаю, чья это дверь, но на всякий случай взглянул на медную табличку.

«Георгiй Вѣнѣдиктовичъ Юсуповъ»

Ну, кто бы сомневался – с одной стороны. А с другой – как это понимать, вообще?

Я недоуменно посмотрел на дверь. Прямо под табличкой находилось окошко с занавеской. Когда наставник заглядывал в эту комнату в последний раз, занавеску он задёрнул небрежно – между краем окошка и краем занавески осталась щель. Я, чувствуя себя извращенцем и тюремным надзирателем одновременно, осторожно заглянул в комнату.

Ну… Комната как комната, точная копия моей.

Напротив двери – окно, у окна – стол и кресло, слева – шкаф, справа – кровать. На кровати, натянув на себя одеяло по самую макушку, дрыхнет Жорж Юсупов.

Он не чертит на полу круги и звёзды, не жжёт чёрные свечи и не бормочет запретные заклинания. Даже не курит, не бухает и девку не привёл. Спрашивается: что в его поведении, по мнению Джонатана, должно меня насторожить?

Я, ругая себя и чайку-параноика последними словами, уже пошёл было обратно. Когда вдруг вспомнил. Вспомнил, как обычно поступал я – если мне нужно было в неурочное время покинуть корпус. И сделать это так, чтобы меня не хватились…

Я присмотрелся к тому, кто лежал на кровати. Сосредоточился, постаравшись почувствовать магию.

И тут же понял, что прав. В кровати лежал не Жорж. Там лежала скрученная из покрывала кукла.

Великий князь Борис Александрович, дабы усыпить бдительность наставника, мог себе позволить оставить в своей кровати телохранителя. Мы, простые смертные, в чьём распоряжении телохранителей не водилось, использовали для этой цели покрывала. Я и сам время от времени так делал – например, четыре часа назад, перед тем, как отправиться на встречу с цесаревичем.

Наставников, не владеющих магией, этот фокус мог обмануть. Я же мгновенно понял, что Жоржа в комнате нет. Если бы он действительно был там – я бы почувствовал его магию. Но в комнате не было людей.

Хм-м. Забавно. И где же ты шляешься, интересно?..

Поразмыслив ещё немного и поняв, что обнаружить следы Жоржа прямо сейчас уж точно не смогу, а через две-три минуты, когда появится наставник, искать нужно будет не следы, а оправдания какого чёрта я делаю ночью под чужой дверью, я вернулся к себе и лёг в кровать.

Вскоре над перегородкой взметнулись два могучих крыла. Чайка по имени Джонатан Ливингстон, честно исполнившая свой долг, вернулась и прошествовала на место, под парту. Устроилась на подстилке из старой шинели так, словно никуда не улетала. Ещё через две минуты в комнату заглянул обозленный наставник.

– Господин Баряти… – начал было он.

И осёкся. Я лежал в кровати и притворялся спящим. Джонатан сидел под партой и притворялся самой благовоспитанной чайкой в мире.

Объективно, будить меня и выговаривать за то, что фамильяр ведёт себя непотребно, наставнику вышло бы – себе дороже. Разбуженный спозаранку, разгневанный аристократ – это разгневанный аристократ, будь он хоть трижды юнец-второкурсник. Жорж Юсупов, по слухам, если ему что-то не нравилось, мог и сапогом по роже зарядить, и магией шарахнуть. Я себе такого, конечно, никогда не позволял – ну так и в половине пятого утра никто из наставников меня до сих пор не будил.

Чёрт его знает, этого Барятинского. Растолкать сейчас Гаврилу и заставить убрать с Юсуповского порога чаячье безобразие – всяк проще и безопаснее, чем будить меня…

Наставник чуть слышно выматерился и закрыл дверь с наружной стороны.

Я выдохнул. Надеюсь, на этот раз всё-таки засну до утра. Над тем, куда подевался Жорж, буду ломать голову завтра.

* * *

Утро в академии начиналось с зарядки. Мы выстраивались у себя на этаже в длинном, просторном коридоре и под руководством учителя гимнастики выполняли упражнения. Таким образом достигались сразу две педагогические цели: наши юные тела заряжались бодростью, а наставники могли аккуратно, не ущемляя аристократического достоинства, пересчитать подопечных по головам. Убедиться в том, что никто из нас за ночь не сбежал, не вышел в окно, не обратился волком или летучей мышью и даже не спрятался под кровать – в надежде, что его не заметят и дадут подрыхнуть ещё хотя бы пять минут.

Во время зарядки я поглядывал на Жоржа. Ну… Что и требовалось доказать. На построении появился в последнюю секунду, злой, как чёрт, с красными от недосыпа глазами.

Споткнулся о порог, едва не упал и наорал на подвернувшегося под руку Гаврилу. Так экспрессивно, что я пожалел об исчезновении с порога привета от Джонатана. Если бы сюрприз остался – Жоржа, наверное, со злости вовсе удар бы хватил. И вопрос с последней просьбой его покойного отца решился бы сам собой. Эх-х-х…

Не сказать, конечно, что все остальные курсанты от души радовались подъёму в шесть утра. Исключением был разве что Андрей Батюшкин – который, по собственному почину, поднимался ещё раньше, чтобы перед зарядкой провести процедуры закаливания. И не сказать, чтобы Жорж обычно являлся на зарядку в каком-то другом настроении. Но, тем не менее – в том, что Жорж не почивал, как паинька, всю ночь в своей кроватке, я был теперь более чем убежден.

Завтрак прошёл оживленно. Обычно курсанты во время приёма пищи переговаривались негромко – демонстрируя хорошее воспитание и аристократические манеры. Но сегодня сдержаться было сложно.

В начале и в конце учебного года в академии традиционно измеряли магический уровень курсантов. А это событие – разве что чуть менее выдающееся, чем Игра. И уж точно – более значимое для каждой отдельно взятой личности.

За столами бурно переговаривались. Кто-то строил прогнозы и делился ими с сокурсниками, кто-то молча краснел, бледнел, спешил скорее покончить с завтраком или, наоборот, растянуть его подольше. Равнодушным не оставался никто. Даже я. С поправкой лишь на то, что меня интересовал не мой магический уровень.

Глава 16

– Приветствую вас, господа курсанты. Прошу садиться.

В аудиторию вошёл Платон. Застучали крышки парт – мы расселись. Вслед за Платоном в аудиторию вплыл по воздуху до боли знакомый предмет – ящик, накрытый тёмной тканью.

Повинуясь жесту Платона, ящик встал на стол. Платон сдёрнул с него ткань.

Сверкнули полированные бока, подмигнуло темнотой круглое отверстие – единственное, что сообщало о назначении этого предмета.

– Ты волнуешься, Костя? – шёпотом спросил меня Мишель.

Сам он заметно волновался. Ну, ещё бы – ведь здесь, в аудитории, присутствует несравненная Аполлинария Нарышкина. И, конечно, ударить в грязь лицом в её присутствии Мишелю не хочется. Несмотря на то, что и магический уровень у Полли – в отличие от Мишеля, потомственной аристократки – заметно ниже, чем у него, и с другими оценками всё не так гладко.

Я пожал плечами.

– О чём тут волноваться? Сейчас ведь уже в любом случае ни на что не повлияешь.

– Да понимаю. Но всё же… – Мишель вздохнул. И, судя по всему, продолжил волноваться.

Магический уровень измерялся просто. Курсант, вызванный Платоном, подходил к ящику и просовывал руку в отверстие. Над ящиком появлялась магическая сфера – которая начинала переливаться разными цветами до тех пор, пока не останавливалась на каком-то одном. Этот цвет и определял магический уровень.

Вызывали нас по алфавиту.

Абашев. Третий уровень – такой же, каким был в конце первого курса. Ни на йоту не сдвинулся.

Платон, глядя на мрачного Абашева, покачал головой:

– На каникулах, я полагаю, все свои силы вы отдавали исключительно развлечениям, господин Абашев? Прискорбно. В вашем возрасте следует уделять как можно больше внимания развитию энергетических каналов. Надеюсь, вы сделаете из сегодняшнего урока правильные выводы… Садитесь. Госпожа Авдеева! Прошу.

А вот госпожа Авдеева на каникулах явно времени не теряла. Вместо третьего уровня, который был у неё в конце прошлого года, показала четвёртый. Ну, почти четвёртый – по словам Платона, не хватало чуть-чуть.

Довольная Авдеева села на место. Дальше по списку всегда шла Кристина Алмазова.

Я вздохнул. Весь первый семестр мы с Кристиной враждовали. В конце семестра стали соратниками. Потом – друзьями. Потом… Эх.

Одним словом, грустно, что Кристины нет. Интересно, какой у неё сейчас уровень? Она всегда так стремилась догнать меня…

– Господин Барятинский, – вызвал Платон.

Я встал и пошёл к кафедре – ловя спиной перешёптывания. Однокашники в очередной раз не знали, чего от меня ждать. Неудивительно, в общем-то – я этого и сам не знал.

Магический уровень – материя тонкая. Зависит и от природной силы мага, и от его стремления развивать и укреплять свой талант.

Поначалу, на первых этапах, уровень прирастал охотно. Развиться до второго-третьего большого труда не составляло. А вот штурмовать новые вершины с каждым шагом было всё труднее. Возможно, поэтому в подавляющем большинстве случаев академию заканчивали маги пятого-шестого уровня. И на этом уровне оставались до конца своих дней – нам объясняли, что чем старше становится человек, тем сложнее ему магически развиваться. А у меня, ученика второго курса – десятый уровень. Выше, насколько я знаю, ни у кого из курсантов нет. Выше уже только преподаватели.

Я вложил ладонь в отверстие на ящике. Тело пронзило знакомым потоком.

Не больно, но и не сказать, чтобы приятно. Радует то, что ничего не нужно делать – просто ждать.

Над ящиком появилась и замерцала прозрачная сфера. Как всегда в такие минуты, я почувствовал, что сознание будто размывается, и то, как сфера меняет цвета, не видел. Привёл меня в чувство голос Платона:

– Достаточно, господин Барятинский.

Я убрал руку.

– Одиннадцатый уровень, – сказал довольный Платон. – Уверен, что до двенадцатого осталось немного. Поздравляю!

– Благодарю, – поклонился я.

И пошёл на место.

До двенадцатого осталось немного… Хех. То-то преподаватель военного дела Илларион Георгиевич Юсупов обрадуется! У него – как раз двенадцатый.

После меня к кафедре вышел Андрей Батюшкин, мой друг и один из Воинов Света. В конце прошлого года у Андрея был третий уровень. Что-то будет в этот раз? Я догадывался, что наши занятия с оружием Света для моих бойцов не проходят даром. Магический уровень ребят однозначно рос. Интересно – какими темпами?

– Уверенный четвёртый уровень, господин Батюшкин, – вынес вердикт Платон. – Ближе к пятому. Поздравляю!

Андрей, сохраняя на лице привычное невозмутимое выражение, поклонился и пошёл на место.

Анатоль Долинский показал похожий результат – четвёртый уровень, ближе к пятому.

Усевшись на своё место, рядом с Андреем, повернулся к нему и подставил лоб. Андрей, всё с тем же невозмутимым выражением лица, влепил другу щелбан. В аудитории захихикали.

Ясно. Кто-то переоценил свои силы и проиграл пари.

Постепенно дошла очередь до Аполлинарии Нарышкиной. Вот тут я смотрел очень заинтересованно.

Полли была самой слабой магичкой среди нас, но своим оружием – луком – владела великолепно. С каждой тренировкой всё больше и больше совершенствовала навыки. Мне было интересно, связано это с ростом её магического уровня, или… Или.

– Третий уровень, госпожа Нарышкина, – объявил Платон. – Едва-едва – третий. Рост по отношению к прошлому году, несомненно, есть, но я, признаться, ожидал от вас лучшего результата.

– У моей матушки – второй уровень, – фыркнула Полли. – Я уже её превзошла!

– Это прекрасно, госпожа Нарышкина, – кивнул Платон, – однако я на вашем месте равнялся бы не на ту семью, что вырастила вас, а на ту, в которой вы воспитываетесь. То есть, на ваших сокурсников – например, госпожу Авдееву. Позволю себе напомнить, что год назад её результат был таким же плачевным, как у вас. Однако госпожа Авдеева всё это время усердно занималась развитием энергетических каналов. Результат – налицо.

Покрасневшая от удовольствия Авдеева горделиво вскинула голову. Полли бросила на конкурентку пренебрежительный взгляд. Проворковала:

– Не сомневаюсь, что этот высокий результат поможет госпоже Авдеевой наладить наконец-то личную жизнь.

Бедняжка Авдеева, не блещущая красотой и, как следствие, обделенная мужским вниманием, из красной стала багровой. А Полли, первая красавица курса, величаво поплыла на место.

– Вот же язва, – пробормотал у меня за спиной Анатоль. Чуть слышно – Платон не терпел посторонних реплик во время урока. – Будь я на месте Авдеевой – я бы её вызвал, честное слово!

– Среди дам не проводятся дуэли, – так же тихо отозвался Андрей. – Но я разделяю твои чувства. Полли неправа. Авдеева не виновата, что родилась некрасивой.

– Правильно делаете, что не сомневаетесь, госпожа Нарышкина, – догнал вдруг Полли спокойный голос Платона. – Да будет вам известно, что рост магического уровня позволяет, в числе прочего, усиливать собственную притягательность для противоположного пола.

– Вот как? – Полли от заинтересованности аж остановилась. Обернулась к Платону.

– О, да, – кивнул он. – И если бы вы, госпожа Нарышкина, более внимательно читали то, что написано вот в этой книге, – Платон тронул лежащий на столе учебник, – то узнали бы об этом и без меня.

В аудитории снова захихикали.

– Впрочем, – невозмутимо продолжил Платон, – ваш текущий магический уровень владение подобными навыками всё равно не допускает. В отличие от госпожи Авдеевой.

Он слегка поклонился Авдеевой – лицо которой в очередной раз изменило оттенок. Теперь оно светилось удовольствием.

А побагровевшая Полли поспешила скользнуть на место.

– Кстати, господа. Со следующего семестра у нас, помимо основного курса магического искусства, появится дополнительный – «расширенная бытовая магия», – объявил Платон. – Тех, кому интересен этот аспект, до конца сентября прошу подать заявку в секретариате. Буду рад видеть всех, чей магический уровень позволит поступить на дополнительный курс… А сейчас – продолжим! Господин Пущин, прошу вас.

К кафедре выдвинулся Мишель. До того бледный, что, если бы я его не знал, поспешил бы подхватить, когда будет падать в обморок. Но я знал Мишеля уже больше года и знал, что он выглядит так всегда, когда вызывают к доске. Очень уж тонкая и впечатлительная натура.

Рука – в ящике. Мишель зажмурился от напряжения…

– Достаточно, господин Пущин, – кивнул Платон. – Уверенный пятый уровень. До шестого уже совсем недалеко. Отличный результат. Поздравляю!

– Спасибо, – только и смог пробормотать Мишель.

Счастливый, побрёл на место.

– Я ни секунды не сомневалась в тебе! – восхищенно глядя на Мишеля, прошептала Полли.

Формально – прошептала, фактически – её услышали все, кто находился в аудитории. И лишний раз вспомнили, в кого влюблен Мишель Пущин, над которым ещё год назад Юсупов со товарищи потешались, как могли. А сейчас Мишель – маг почти шестого уровня. Получил из рук Его императорского величества собственный особняк в центре города – это в семнадцать-то лет!

Понятно, что жених вырисовывается весьма перспективный – вот Полли и спешит заявить на него права. Дабы ни у одной из курсанток не возникло соблазна даже смотреть в эту сторону.

В прошлом году Полли так же усердно боролась за меня. Да и до сих пор, кажется, не потеряла надежду. То, что я к её поползновениям категорически равнодушен – последнее, что может смутить госпожу Нарышкину. Особенно сейчас, когда рядом со мной нет Кристины…

Ладно. Упрёмся – разберёмся. С Полли всё ясно, и теперь в аудитории остался последний человек, чей магический уровень интересовал меня больше, чем собственный. Фамилия этого человека, как назло, находилась в самом конце списка.

Когда Платон объявил мой уровень – одиннадцатый, Юсупов заметно напрягся. Как будто ожидал услышать что-то совсем другое – например, что магический уровень Константина Барятинского непонятным образом упал ниже плинтуса и продолжает катиться в тартарары.

Жорж сидел, как на иголках – тем самым всё больше укрепляя мои подозрения.

– Господин Юсупов, – добравшись наконец до последней фамилии, вызвал Платон.

Жорж прошагал к кафедре. Всем своим видом пытаясь демонстрировать, что на результат ему плевать, сунул руку в ящик. Вращающаяся сфера, появившаяся над ящиком, начала стремительно менять цвета.

Прозрачная изначально, она мгновенно стала белой. Желтой, коричневой, розовой, красной… Ого. Красный цвет – это уже очень приличный уровень! А сфера на этом не остановилась. Красный цвет становился всё насыщеннее. Всё ярче и ярче. Когда сфера приобрела рубиновый оттенок, а лицо Юсупова побледнело так, что хоть в гроб укладывай, Платон объявил:

– Достаточно.

Жорж его будто не услышал. Так и стоял неподвижно, держа руку внутри ящика.

– Достаточно, господин Юсупов! – повысил голос Платон.

Но Жорж по-прежнему не реагировал.

Платон, нахмурившись, шагнул к нему. Взял за руку. По его кисти и предплечью Юсупова пробежали магические искры.

Кто-то из девчонок испуганно взвизгнул. Я напрягся. Привстал – готовый выскочить из-за парты и броситься на помощь учителю.

Платон держал Юсупова за руку. Явно силился вытащить её из ящика – но ничего не происходило. Магические искры окутывали их обоих всё плотнее.

Я подбежал к Платону, взял его за плечо. Сказал:

– Забирай мою энергию!

Платон оглянулся на меня, кивнул. А Жорж смотрел пустыми глазами – куда-то мимо. Он казался неживым, словно превратился в статую. От ящика, который уже полностью окутали искры, магией разило так, что чуть с ног не сбивало.

Мне стало не по себе. Я понятия не имел, что происходит. Рассчитывать мог лишь на то, что это знает Платон.

Благо, уговаривать учителя не потребовалось. Я почувствовал, как моя энергия полилась в него. Одной рукой Платон упёрся в полированный ящик, другой потянул из него руку Жоржа. Ого! Мою энергию он задействовал широко, я едва устоял на ногах. Однако по-прежнему ничего не происходило. Жорж, лицо которого посерело и осунулось, не шевелился. Магические искры, окутывающие нас, стали только гуще.

– Бери ещё, – приказал Платону я.

– Ваше сиятельство…

– Бери! Если этот идиот помрёт от истощения, мы ничего не узнаем!

Подействовало.

Моя энергия хлынула в Платона с новой силой. У меня закружилась голова, пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть.

– Капитан! – встревоженный голос Мишеля.

– Стойте там! – не оборачиваясь, рявкнул я. – Не подходите!

Я понятия не имел, с чем мы столкнулись в этот раз. И рисковать своими людьми ради Юсупова не собирался.

– Давай! – приказал Платону. – Сильнее, ну!

Рывок. Ещё один!