Текст книги ""Фантастика 2025-154" Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

Вскоре двор Саниных опустел. И имел плачевный вид – снег истоптан, в углу яма и валяющиеся инструменты…

– Я предлагаю вам на несколько ночей перебраться жить ко мне, – сказал Владислав.

– Почему? – удивилась Полина Степановна.

– Думаю, весть о баснословном кладе уже разнеслась по всей округе, – усмехнулся он. – Поэтому ночью сюда можно ждать непрошенных гостей.

– Почему? – опять с недоумением спросила Полина Степановна.

– Наверняка найдутся желающие попытать удачу и поискать закатившиеся в угол ямы драгоценности. Или припрятанные в доме. Люди не поверят, что вы ничего себе не оставили. Потому что так поступил бы каждый – как они считают.

– Страсти какие! – уже привычно ужаснулась Полина Степановна.

Похоже, их находка всё меньше ей нравилась. Что ж теперь – из дома уходить, чтобы живу остаться? Тут уж никакому кладу рад не будешь.

– Что ж, спасибо, Владислав, – вздохнула Арония. – Думаю – так будет лучше. Тем более – нам уже не привыкать у вас спасаться.

Конечно, она знала, что Михалап своё дело знает и непрошенным гостям здесь будет неуютно. Да и она могла за себя и за бабулю постоять. Но зачем старушке дополнительные стрессы?

Оказалось, что Владислав опасался не зря.

Когда на другой день Полина Степановна и Арония вернулись – весь двор и дом были перевёрнуты. Полина Степановна попыталась навести порядок, но потом махнула рукой и села посреди комнаты на поднятый с полу стул.

Как, всё же, хорошо, что она не взяла эти проклятые изумруды. Хоть спать спокойно будет.

А Михалап уже потихоньку шепнул девушке – мол, сосед тут ваш был, Николай Цыбульский с дружками. И он – будь в надёже – ужасти на них нагнал. Но те, всё ж, успели накуролесить и порыться везде. Уж больно им забогатеть хотелось – всякий страх потеряли.

Поэтому, взяв всё необходимое, Полина Степановна с внучкой вернулись обратно в квартиру Владислава. Благо его родители – Ираида Вениаминовна и Богдан Тихомирович – зная о сердечной привязанности сына к Аронии, принимали их как родных. Вернее – как будущих родственников. Отчего ж не погостить?

Эпилог

Прошло два года.

В этот день Владислав вернулся с работы пораньше. Всё ж – суббота, впереди выходной. Он уже договорился с женой вечером какой-нибудь фильм вместе посмотреть. К тому ж, Арония обещала торт испечь, а к домашней выпечке Владислав всегда был неравнодушен.

Но, зайдя на кухню, он застал Аронию не за хлопотами об ужине, а за разглядыванием какой-то бумажки. Из-за которой она явно была очень взволнована. Учитывая её положение, это было совершенно ни к чему. Ведь Арония в скором времени должна была родить. Девочку. Которой, кстати, уже и имя придумали – Арсения.

– Что это у тебя? – спросил Владислав, усаживаясь за стол.

– Да вот, мне перевод пришёл. И, представь себе – из-за границы, – сунула она ему в руки бумажку.

– Тебе? – удивился он, тоже рассматривая клочок бумаги. – У вас там родственники есть?

– До сего дня о таких не слыхала, – пожала она плечами.

Это было извещение из банка – о том, что Аронии Викторовне Саниной поступил денежный перевод на сумму…

Владислав потёр уставшие глаза. Но хотя сумма была указана и цифрами, и прописью, она со всех сторон была одинаково запредельная – 13 миллионов долларов. Чунильского, с его малыми познаниями в математике, это бесконечное количество нолей просто ввело в шок. Разве такие суммы в реальной жизни – вот так, на кухне – бывают? Он повертел в руках листочек и так, и этак – не помогло. Действительно тринаддцать миллионов.

Отправитель – некий Singapore-of-bank. И всё.

– По-моему, из Сингапура. Может, у тебя там родственники? – ошеломлённо предположил он.

– Моя родословная для меня всегда была большим ребусом, – вздохнула та. – Не знаю, можно ли его когда-нибудь разгадать. Но если б там была указана хотя бы фамилия…

И вдруг Владислава осенило.

– Я понял! Это от Ратобора! – воскликнул он.

– Больше некому, – подумав, хмуро согласилась с ним Арония. – Не иначе, совесть проснулась.

– Думаешь, она у него есть? – хмыкнул Владислав. – И что ты думаешь делать с этими деньгами?

– Даже не знаю, – развела та руками. – Может, вообще вернуть их туда, откуда они пришли.

– Это, конечно, выход. Но очень неразумный, – сказал Владислав. – Ратобор обобрал государство, а ты хочешь, чтобы он и дальше пользовался ворованным? Думаю, он только обрадуется этому. И будет считать, что рассчитался с тобой.

– Но он со мной давно рассчитался, – возразила Арония.

Владислав непонимающе на неё уставился. До сего дня они вообще не поднимали эту тему – слишком неприятной она была для Аронии. Та считала себя виноватой в том, что случилось.

– Объясни, – сказал Владислав.

– Я же получила свои пятьдесят процентов от половины клада? – сказала Арония. – Та половина, которую Ратобор украл, принадлежала лишь ему. Мы вынудили его обменять клад на деньги, но потом он передумал. Это был его выбор. Хотя он нас и подло обманул.

– Эх ты, математик! – усмехнулся Владислав. – Тебе не кажется, что процент с половины клада, который выплатило тебе государство, вдвое меньше того, каким он был бы, если б клад был целым?

– А ты вообще не математик! Не путай меня! – отмахнулась Арония. – Я одна получила с половины клада пятьдесят процентов его стоимости. А с целого клада, когда нас было бы с ним двое, это была бы всего четверть от целого. Каждому. То есть – столько же.

– А ведь верно, – почесал макушку Владислав.

– Я думаю, эти тринаддцать миллионов и есть пятьдесят процентов от стоимости половины клада Ратобора. Или четверть от целого. И, надо признать, моя компенсация, составившая двадцать миллионов рублей, оказались намного меньше его тринадцати миллионов долларов. Он был прав, говоря, что… так и будет. В общем – не буду вникать в рассчёты, мне это вредно.

– Вот именно! – кивнул Владислав, приобняв её. – Надо же, правда, у него совесть проснулась, – покачал он головой. – Не думал, что он на такое способен.

– Я считаю, что эти деньги – как и мои – должны пойти на добрые дела. И поступить на счёт Фонда. Завтра же переведу их.

* * *

Ну, что ещё произошло за эти два года, кроме наметившегося пополнения в семействе Чунильских?

Во-первых, жили они теперь в новом доме, построенном на том же участке, где раньше была хата Акима. В одной его половине – Владислав с Ариной, а в другой – его родители и Полина Степановна. Они очень подружились и сами решили поселиться вместе. Правда, свои великолепные цветы Полина Степановна выращивает на окнах всего дома. Что ж за дом без цветов?

На какие доходы был построен этот дом?

Конечно же – за деньги, которые были выручены с продажи четырёхкомнатной квартиры Чунильских. А как иначе? Молодой семье нужны просторные хоромы – чтобы было куда разрастаться. Вот и решили – от Саниных будет участок, а от Чунильских – деньги на новый дом. И теперь они живут в нём очень дружно и уютно.

Куда делся Михалап?

А как вы думаете? Когда старую казачью хату снесли – чтобы участок для сада и клумб был просторнее – Михалап, конечно же, перебрался на новый чердак. Там у него чисто и уютно – Арония заботится. И всегда есть плюшка и молоко.

Где теперь Калина, Хранитель клада?

С того дня, как клада не стало, его здесь больше никто и никогда не слышал. Видеть его вообще проблематично. Скорее всего, Калина, всё ж, попросился к тем, что там, наверху. Взяли.

Куда делись деньги, полученные Саниными за клад?

Не очень скоро, но Арония и Полина Степановна Санины получили от государства эту компенсацию. И на эти деньги ими был учреждён Частный Фонд «Добро», занимающийся помощью детям. Сами они оттуда не взяли ни копейки – себе дороже. Причём, Полина Степановна это одобрила. Вон только ведь подумала изумруды взять, а разбойники уже весь дом перевернули. Чур, меня!

Да. И до ухода в декретный отпуск, Арония работала в Антитеррористическом Штабе, куда её пригласил полковник Щеглов. Туда же за ней перешёл и майор Чунильский.

Помогали спасать мирных граждан от террористов. И, возможно, вскоре будут воспитывать новые кадры, владеющие пластунскими техниками. Подвижки есть.

Но это уже совсем другая история.

Зинаида Порох
Древнее сокровище

«Страх – самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх – страх неведомого»

Говард Филлипс Лавкрафт

Часть 1

Наутро Арония проснулась с таким чувством, будто она, после экскурсии в судьбу Проши, прихватила оттуда его уникальные способности и превратилась в некого суперкиборга.

Это дарило ей странные ощущения…

Девушка поняла, что теперь умеет невероятные делать вещи – всё, на что раньше были способны только казаки-пластуны, владеющие незауряднымиутерянными ныне техниками и приёмами. Могла, став практически ниндзей, быть невидимой и неслышимой лишь одной силой мысли.

Да и кто она теперь? Прасковья Проша или, всё же, Арония? А прежде ещё и Лара. Имён у неё нынче – «як у собаки блох», как съязвила бы чародейка Фаина. А батько Фома – она так и слышала его тихий голос, поучительно изрёк бы:

– Имя, доню, це неважно, главно – чоловиком остатысь.

Кстати та сторона личности, которая была когда-то Прасковьей, почти не проявлялась. Надев казачью форму, Проша будто вовсе забыл свою женскую суть, посвятив всего себя службе Отечеству. И, благодаря въевшимся в подсознание пластунским техникам, почти утратил личностные качества, не имея ни собственных предпочтений, ни желаний. Для пластуна это лишнее, отвлекающее службы. Главное это одолевать «ворога», красться и прятаться в засаде, проникать всюду незамеченным. Быть идеальным воином, боевой машиной, каким был его отец батько Фома. Вне дома таким и был. И такой же стала Прасковья, полностью трансформировавшись в Прошу…

Теперь и в облике Аронии проявились эти стальные черты воина. Её внутренний «сокол», разбуженный временной слепотой во время ношения на глазах повязки, соединившись с её даром ведающей, бдил теперь за окружающим пространством постоянно. И – она это чувствовала: мгновенно реагировалн а малейший сигнал опасности.

Интересно, а сейчас она, приобретя пластунские навыки, «почуяла» бы опасность, исходящую от ведьмака Ратобора? Тогда, встретив его, она ощутила лишь симпатию. Явно, колдовским образом наведённую им. А чего удивляться? Даже Фаина против него не всегда «сдюживает». Увёл же он её оборотней – она и не почуяла.

И ещё Арония отметила, что в ней вдруг проснулось яростное стремление служить своему Отечеству – не жалея ни сил, ни самой жизни.

Ну, с этим она как-нибудь справится, преодолев эту неудержимую тягу к служению. Всё ж, она девушка, а не солдат. И не Проша, который «змалку» оберегал свою Родину, привык. Да и времена нынче иные – границы далеко расступились. Не идти ж ей в пограничники, в самом деле. Да и кто её туда возьмёт, служить? В качестве кого? Разве что – училки для детей офицеров.

Кстати, Арония, кроме русского и английского, знала теперь ещё кубанскую балачку, черкесский и адыгский языки.

Что ж, как говорится – «може, присгодится». Хотя – где? Впрочем, она, например, если после окончания вуза может работать в республиках, где живут эти маленькие, но гордые народности. Батько Фома ведь считал, что надо уважать и знать традиции и язык тех людей, рядом с которыми живёшь.

Однако оказалось, что эти её вновь обретённые способности и знания «присгодились» ей в этот же день. Батько Фома «як в воду глянув», говоря своей «доне», что времени у них мало…

* * *

Арония, быстро оделась, собираясь в институт, и пришла на кухню.

Там её уже ждал завтрак. Ну, как – завтрак? Полина Степановна, в связи со своей активной танцевальной деятельностью, почти полностью перешла на полуфабрикаты. И на завтрак лишь подогрела внучке магазинные блинчики с творогом. Арония проглотила их с горячим чаем, даже не ощутив вкуса. Если он у них был, конечно.

Девушка решилась немедленно поведать бабуле, что намерена перевестись на заочное отделениев универе. И слегка тревожилась – как она воспримет эту весть? Подбирала про себя нужные слова. Но Проша, теперь прочно поселившийся в душе Аронии, не любил политесов и та, неожиданно для себя, брякнула:

– Вот что, бабуля, я перехожу учиться на заочное. Скучно мне там.

Между двумя блинчиками.

В ответ Арония ожидала возражений или, по крайней мере, удивления. Но неузнаваемая бабуля лишь бросила на ходу:

– Вот как? Хорошо, поступай, как считаешь нужным. Ну, пока, внученька!

И, чмокнув в щёку опешившую девушку, Полина Степановна сняла передник и устремилась к вешалке.

– Я побежала! Сегоднянаша студия в детском доме выступает, опаздываю, – заявила она.

И, одев свою шикарную шубу и кокетливо водрузив такой же берет, убежала. Нет, всё же – ушла. Арония слегка зависла, глядя на захлопнувшуюся дверь.

А что она считает нужным? Этого Арония пока и сама не знала.

Честно говоря, девушка ожидала, что бабуля затеет с ней перепалку, в ходе которой ей и удастся как-то определиться со своими планами на будущее. Но та, живя в последнее время на своей волне, предоставила и ей полную свободу. Мол – переводись и радуйся жизни. Или танцуй, как я.

«Прямо какая-то пожилая цветочная фея стала, а не бабуля! Никакой ответственности за внучку! – усмехнулась девушка. – Взять хотя бы эти блинчики», – вставая из-за стола, покосилась она почти на полную тарелку общепитовских изделий».

Никакими супчиками с фрикадельками, домашними сырниками и котлетками в последнее время в доме и не пахло. А холодильник был забит полуфабрикатами из ближайшей «Кулинарии». Полину Степановну, гастролирующую по городу с бальной студией, подобно цыганскому табору, это вполне устраивало, да и Аронию, занятую учёбой, тоже. Просто непривычно как-то. Даже участие в массовках бабулю так не отвлекало от домашнего быта. А что ж, в этом есть и свои плюсы – после такого разговора на тему перевода девушка почувствовала крылья за спиной – лети, куда желаешь, бабуля не против.

Свобода!

Она быстренько покидала в раковину посуду, оделась и побежала, нет – полетела, по заснеженной улице к остановке.

«Это раньше я была занята учёбой, – радостно думала девушка. – Теперь-то у меня будет совсем другая жизнь, в которой качество еды окончательно потеряет значение. А что не потеряет? – озадачилась она и решила: – Там видно будет!»

И встала на остановке, ожидая свою маршрутку.

Всё же ей было немного не по себе – будто собиралась прыгать в холодную воду. Откуда, возможно, вынырнуть не удастся.

И тут Проша – видно чтобы отвлечь от сомнений, напомнил о себе – мол, для него качество еды вообще не имело значения.

«Был бы хлеб та квас з молоком и – будя! Та шоб хлопцы казаки, шо рядом зи мною, были бы живы, та и – ладно», – тихо шепнул он.

И то, правда. Проша был очень нетребователен в быту. И лишь иногда он харчевался у Марьи, жены двоюродного брата Андрея. Детей им бог не дал, вот Марья и ошивалась с мужем на кордоне. То обстирывала кого-то – за деньги, то кухарила – тоже не бесплатно. Хотя стряпухой Марья была «ще худшей, чим прачкою» – вечно для стирки щёлок экономила, а для борща заправку. Да и хлеб у Марьи то пригорал, то не пропечён был. Кубанская поговорка гласит: «Умила Марья готувати, та не вмила подаваты», а эта Марья ни «готувати», ни «подавати» не умела. Но харчевателей у неё было – хоть отбавляй, красивая она баба была, та языкатая, вот ей и сходило всё с рук. Так что стряпня из кулинарии по сравнению с Марьиной – это ж просто цимус.

«Причём тут стряпня? – спохватилась Арония, зябко пряча нос в шарф. – Я ж сегодня заявление о переводе подам! И куда потом? Хотя, – хмыкнула она, – всегда есть вариант – в армию пойти служить. Радисткой Кэт. Курсы закончить. После математического вуза-то одолею азбуку Морзе «як нэбудь», – хмыкнула она.

«А где бы применить навыки пластуна? Уникальные ведь техники, утерянные ещё век назад. Вряд ли они ведьме «присгодятся» – против нарушителей Покона нужны совсем другие умения. Тогда почему батько Фома говорил о том, чтобы она не давала пощады «ворогу»? Не на ловлю же оборотней и домовых её благословлял? Этим делом пластуны не занимались – сами на ведьмаков и оборотней были «схожи».

Что-то холодает, – поёжилась она, – а маршрутки всё нет. На Кубани ведь минус десять пострашнее, чем в Сибири сорок – климат влажный, – вздохнула она, пряча руки в перчатках в карманы дублёнки. Хорошо, что сумка на длинном ремешке, не мешает.

– Чем же мне потом заняться? Может, пора восстановить на Кубани пластунство? И начать детишек пластунским техникам обучать? Сейчас ведь разных секций – кунг-фу, айкидо и прочих восточных единоборств – как горбуш на нересте, будет ещё секция… «пластунят»? С детьми я сумею поладить – в педвузе, всё ж, учусь. Но согласятся ли родители отдать на обучение своих детей? Ведь кроме справки о неоконченном педвузе у меняни чего нет. Ни солидных корочек, ни престижных призов победителя всяких состязаний. Один лишь сон в активе, – хмыкнула Арина. – Да воспоминания о жизни пластуна Проши, жившего в позапрошлом веке. Этого в дело не вошьёшь», – усмехнулась девушка.

К тому же, она знала, как строг отбор в пластуны. Детей, способных усвоить техники пластунов, мало. Вспомнить хотя бы Макса и Пашу, неудачных учеников Георгия. Проша, достигнув возраста, когда тело утратило гибкость и послушность, очень тщательно отбирал себеу чеников. И реакцию проверял, и сообразительность, и гибкость, а главное – бесстрашие, настойчивость и смекалку. И воспитал всего тринадцать настоящих пластунов, зато каких – штучный товар. Легенды о них ходили. Казаки с радостью и гордостью отдавали Проше сыновей в обучение. Всезнали, что просить его об этом бесполезно. А нынче что? Родители, узнав, что его чаду на месяц или больше завяжут глаза, что увезут в глухомань, где оно будет бродить с завязанными глазами, жонглируя режущими предметами, скакать на коне без седла и упражняться в джигитовке, вряд ли обрадуются. Мало того – посчитают это издевательством. И если в итоге кто-то из детей пораниться или того хуже – на неё заведут уголовное дело.

Да и зачем нынешним детям такие экстремальные забавы? О том, чтобы его ребёнок сделал военную карьеру, основанную на его способности мгновенно убивать или, становясь невидимым, обезвреживать противника, мечтают лишь военные, привычные к этой профессии. И некоторые мальчишки, насмотревшиеся боевиков. Или детдомовские сироты, озлобленные на весь мир. Кроме того, для обучения пластунов необходима специальная база, расположенная на закрытой территории, и недешёвое оборудование и экипировка. Да и среднее образование никто не отменял.

Так что обучать пластунскому делу ребёнка в современных условиях невозможно. А взрослого парня, например – в десантных войсках, уже бесполезно…

* * *

А вот и её маршрутка подъехала, прервав размышления Аронии.

Оплатив проезд и сев на свободное сиденье впереди, Арония растеряно осмотрелась… Ей почему-то захотелось выскочить наружу и пойти пешком. Но машина уже мчалась в потоке транспорта.

«В никуда, без возврата, – мелькнула странная мысль и волосы под полосатой шапочкой, связанной бабулей, у неё вдруг зашевелились. – «Цветочная фея» этого не переживёт. Надо выйти.

Да что со мной такое? Куда? Там холодно! А в салоне тепло. И мне в институт надо», – возмутилась Арония, удобно усаживаясь и уставившись в окно.

– Алё! – вдруг крикнула полная женщина, сидящая рядом с Аронией.

И она вздрогнула, хотя никогда пугливой не была. Слой косметики на лице женщины был таким толстым, что шевелились только её полные губы с алой помадой. А нарисованные тушью глаза метали молнии из-под увесистых кусков туши.

– Борька! Блин! – проорала она басом. – Я ж русским языком ховорю – пускай ложут товар прям у колидоре. Не хочут? Щас приеду, разберуся. Ничо! Подождут! Всё! – гаркнула женщина и выключила свой телефон.

Тем временем водитель – пожилой лысоватый мужчина, кричал на парня, явно школьника, стоявшего у входа и нахально потягивающего из бутылки пиво.

– В салоне употреблять нельзя! А ну плати за проезд, салобон!

– Нету у меня денег, дядя! – фальцетом проблеял тот.

– На пиво, небось, есть! – возмущённо проорал водитель, подъезжая к остановке и распахивая дверь.

Мальчишка тут же выскочил, так и не заплатив.

– Урод! – зло крикнул водитель, срывая машину с места.

Парень отсалютовал вслед маршрутке бутылкой.

«М-да, какая-то нервозная атмосфера в салоне. Нехорошо это», – почему-то раздражённо подумала Арония.

И тут произошло нечто ещё более странное: внутренний сокол Аронии забил тревогу. «Опасность!!! Опасность!!!» – сигналил он ей. И сосредоточил её внимание на вошедшей женщине с большой дорожной сумкой, пылающей алым внутренним светом. Оплатив водителю за проезд, та пробралась с ней в заднюю часть салона, а Аронию будто магнитом потянуло за ней. Она поднялась и пошла за ней вслед.

– Ой, здесь такой сквозняк! – на автопилоте бросила она соседке, равнодушно мазнувшей по ней нарисованными глазами. – Сяду там!