Текст книги ""Фантастика 2025-154" Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

Как я понял из объяснений Янковского, к автогонкам в этой конкретной серии допускались исключительно серийные машины двух самых престижных классов анклава. «Потолок» разрешенного тюнинга был достаточно высоким, но фактически «резался» требованиями к размеру омологационной партии – для того, чтобы заявить на гонку новую модель автомобиля, производитель должен был выпустить с завода не менее ста единиц в той же комплектации. Само собой, на свой страх и риск, то есть, не имея никакой гарантии, что эта партия продастся. Далее, гонка проводилась на побережье Лазурного моря на автострадах общего пользования. Участники, как правило, стартовали возле юго-восточной окраины Александрова, через какое-то время пролетали мимо Владимира и, преодолев четыреста восемьдесят километров, финишировали под Южным. Или не финишировали. Ибо потолка разрешенной скорости, как такового, не было, погодные условия не выбирались, а остановившийся болид снимали с соревнований. Ведь, по изначальному замыслу организаторов, эта гонка должна была демонстрировать сначала исключительную надежность премиальных автомобилей, а затем уже все остальное.

Уложив в голове этот монолог вместе с комментариями Дайны, я напомнил собеседникам, что не являюсь профессиональным гонщиком.

Сергей Сергеевич весело ухмыльнулся, а Вячеслав Александрович дал более понятный ответ:

– По утверждениям наших аналитиков и ведущих пилотов-испытателей, вы водите, как дышите. И выиграете эту гонку с вероятностью аж в девяносто восемь и четыре десятых процента. Само собой, в том случае, если не откажет техника.

– Хорошо, допустим, что это так… – согласился я и «ударил» снова: – Но как я проеду одну дистанцию на двух автомобилях?

Кутепов рассмеялся:

– В этом году вы поедете на новой «Стихии». Ибо «Москва» готовится представить ценителям спортивных купе абсолютно новое поколение этой модели, а наш «Стрибог» всего-навсего слегка обновится. Зато следующей весной мы посадим вас в абсолютно новый «Стрибог», а за руль обновленной «Стихия» сядет штатный пилот-испытатель.

– В общем, сегодня вы предлагаете мне совершенно другую концепцию, верно? – на всякий случай уточнил я.

– Да: вариант с вашим участием в уличных гонках мы были вынуждены забраковать… – вздохнул Янковский, а Кутепов добавил:

– Попытки побить ваш новый рекорд прохождения Раменского шоссе так сильно достали «дорожников», что… нам настоятельно посоветовали не злить руководство Министерства Внутренних Дел.

Я уловил логическую нестыковку за миг до того, как услышал язвительный комментарий БИУС-а. И озвучил свой, куда более спокойный вариант реакции:

– Да, но эта гонка тоже пройдет на дорогах общего пользования, а значит, желающие пощекотать себе нервы ринутся бить рекорды и тут!

Сергей Сергеевич насмешливо фыркнул:

– Пусть пробуют, сколько влезет: эти автомагистрали проходят мимо населенных пунктов, на двух левых полосах нет ограничения скорости, такие попытки, как правило, предпринимаются по ночам, когда движения почти нет, а значит, с нас, как говорится, взятки гладки…

Глава 22

22 февраля 2513 по ЕГК.

…Домой вернулись аж в восьмом часу вечера. Покатушки по гоночной трассе остались в «далеком прошлом», самая буйная радость девчонок – тоже, зато отходняк начал давить им на глаза. Но Оля со Светой ему героически сопротивлялись, а Ира талантливо зеркалила их состояние. Так что эта троица еле выползла из машин, кое-как доплелась до гостиной и заявила, что жаждет качественного и о-о-очень долгого расслабления. Я «завел» им сауну и ушел на кухню. Ибо страшно проголодался и хотел закидать в яму, открывшуюся в желудке, хоть что-нибудь. Слава богу, игра в усталость не помешала Дайне зарулить обычными андроидами, так что я был встречен, усажен в кресло и накормлен до отвала.

Когда отодвинул от себя пустую тарелку и допил третий бокал сока, на пороге нарисовалась моя благоверная в премиленьком раздельном купальнике и грустно заявила, что без меня им греться не в кайф.

«Греться» на полный желудок было не лучшей идеей, но альтернативы, увы, не предлагалось, и я шустренько убавил температуру каменки. Благо, МТ-шка лежала рядом. Потом заставил себя подняться с кресла и поплелся в гардеробную. А через несколько минут, уже в плавках, ввалился в парилку, оглядел тушки девчонок, распластавшихся на своих местах, и лег на полотенце, кем-то заботливо постеленное на мое.

Откровенно говоря, в тот момент я был уверен, что Олю и Свету зарубит. Если не к концу первого захода, то во втором. Ан нет – минут через десять очень уютного молчания Уфимцевой вдруг захотелось пооткровенничать, и она взбодрилась под холодным душем. Вернувшись обратно, села на нижнюю полку рядом с моим местом. А после того, как в парилку снова вломилась чуть замешкавшаяся Ира, грустно усмехнулась:

– Конченная сука, подарившая мне жизнь, из Ковригиных. В настоящее время этот род считается пятым по влиятельности и седьмым по богатству родом страны. Двадцать восемь лет тому назад чувствовал себя не хуже. И в один прекрасный день не дал уничтожить наш. В межродовой войне, объявленной Ртищевыми. Само собой, помог не из альтруизма, а для того, чтобы подмять под себя моих родичей. Как бы там ни было, мои выжили, дед как-то умудрился сохранить условную независимость, наобещал тогдашнему главе Ковригиных всякого-разного и через год с небольшим женил папу на одной из самых эгоистичных, бессердечных, бесчестных и лживых баб в Империи. Папа тоже чувствовал себя обязанным, так как во время последнего боестолкновения с Ртищевыми получил очень тяжелые ранения и оклемался только потому, что Ковригины, очень вовремя появившиеся на месте схватки, не дали его добить. Его молодая жена, как я уже говорила, считала себя Императрицей и не хотела выходить замуж за «быдло», но не посмела ослушаться прямого приказа деда. Вы не поверите, но беременела, как выяснилось на днях, тоже по его приказам. А злость срывала на муже и на нас. И постепенно дурела от безнаказанности. Ведь папу с дедом связывали по рукам и ногам не только клятвы, но и все усиливающаяся зависимость нашего рода от рода ее родителей…

После этих слов Света сделала небольшую паузу, собралась с мыслями и тяжело вздохнула:

– Творила практически все, что хотела… до пятого числа. А в мой день рождения оскорбила меня снова и нарвалась – я сломала ей челюсть, заявила, что больше не считаю ее матерью, пообещала, что на следующее оскорбление отвечу вызовом на дуэль по крайним правилам, и сильно обидела отца. Как вы и предсказывали, он меня понял и простил. Кроме того, первый раз в жизни нарушил Слово, то есть, вернул жену ее родителям, подал на развод и послал по известному адресу сначала деда, а затем тестя. Давить на него начали все того же пятого числа. А зря: он, как вы и говорили, уперся. И сходу дал понять, что не прогнется: довольно неприятным способом: вломился в покои пока еще жены сначала в поместье ее родителей, нашел артефактные драгоценности, которые когда-то сделал для меня, и заявил тестю, что она их у меня либо крала, либо отнимала. Числа с девятого-десятого стало совсем плохо: обозлившиеся Ковригины и вынужденно примкнувший к ним дед начали давить папу, что называется, по всем фронтам. И допрыгались: об этой необъявленной войне узнал кто-то из Воронецких. И психанул – вызвал к себе великовозрастных ублюдков и предупредил, что если они не уймутся и вынудят папу сорвать выполнение госзаказа, то отправятся на каторгу…

– Унялись? – мрачно спросила Оля.

– Только для вида… – вздохнула Уфимцева. – Поэтому в деловых вопросах не гадят. Зато в мелочах – сплошь и рядом. К примеру, каким-то образом запугали жену моего старшего брата, и она почти каждый день устраивает истерики, уговаривая его не ездить к нам, разорвать отношения с клятвопреступником и подумать о сыне. Как ни странно, самое неприятное не это: разобравшись в сути происходящего и увидев всю картину со стороны, я почувствовала себя крайне некомфортно. Ведь, окажись на месте папы я, нарушила бы Слово в тот момент, когда эта сука первый раз подняла руку на Яшу. Или вырвала бы ей грязный язык при первом же попытке оскорбить моего ребенка. А отец этого не делал двадцать с лишним лет. И… здорово упал в моих глазах. Что травит душу уже который день…

Это признание напрочь испортило мне настроение. А Света и не думала замолкать:

– Нет, любовь к нему никуда не делась. И благодарность за все, что он для меня сделал – тоже. Но на краю сознания стала мелькать предательская мыслишка: любой его подарок, любая нечаянная ласка и любая улыбка могли быть компенсациями за бездействие и трусливое молчание!

Я добросовестно покрутил в голове эту мысль и нехотя признал, что в ней что-то есть. Потом краем глаза заметил «странное» движение головы, не сразу, но допер, что девчонка неосознанно потянулась ко мне, сообразил, что она балансирует на грани нервного срыва, и запустил пальцы в волосы на ее затылке. Мелкая качнулась навстречу, видимо, безмолвно благодаря, и плавно съехала на чуть менее болезненную тему:

– И теперь я начала смотреть на все и вся через новую призму. Заметила в некоторых поступках братьев малодушие и страшно разочаровалась. Еще раз проанализировала поведение одногруппников с ухажерами и убедилась в том, что мое решение разорвать с ними отношения было верным. И поняла, почему полюбила вашу семью. Кстати, о любви: позавчера днем нашла возможность посидеть с Пашей в «Приюте усталого гурмана». В общем и целом, парень мне понравился – он цельный, спокойный, по моим ощущениям, надежный и ценит людей не за родовитость, влиятельность и богатство, а за поступки. Но любая попытка представить себя с ним упирается в одно и то же препятствие: он – городской. А значит, не захочет вкладываться в развитие Дара так уперто, как это делаем мы, не станет мотаться с нами в Пятно и, как мне кажется, не сможет гореть каким-нибудь нашим увлечением. И это, вне всякого сомнения, быстро убьет наши отношения. Ведь мы будем стремиться к разным целям, а это будет расширять любые, даже самые мелкие трещинки в монолите нашего начального взаимного интереса. А без этих самых трещинок не обойдется – как только Паша решит, что я – его девушка, попробует запретить мне походы в Пятно. Чтобы я там ненароком не погибла или не отдалась тебе, Игнат. Потом постарается оторвать меня от всей вашей семьи, дабы уменьшить количество соблазнов. А когда я откажусь, наверняка повысит голос. И, превратив себя в идейного последователя твари, гнобившей меня с раннего детства, уничтожит все теплые чувства. В общем, из кафешки я ушла в расстроенных чувствах и до сегодняшнего утра рвала себе душу. А тут, у вас, мне полегчало…

– Это ведь не все, верно? – внезапно спросила Иришка, анализировавшая все, что можно и нельзя.

– Не все… – покладисто согласилась мелкая. – Я смотрела через новую призму и на вас. Но вы не меняетесь, а в вашем отношении ко мне и друг другу нет ничего неприятного. Поэтому-то я, вывернув душу наизнанку, и чувствую не обычную подавленность, а облегчение.

После этих слов Уфимская предложила сбегать и окунуться в Большую Купель. Мы, конечно же, согласились. И уже через минуту влетели в ночное море. Пока остывали, Света немного пострадала из-за того, что до сих пор не испытала наши подарки. А на обратном пути вдруг вспомнила о моих бывших:

– Да, чуть не забыла: я на днях болтала с подружками из родового поместья обо всем на свете и «случайно» узнала, что мой племяш души не чает в несостоявшейся невесте – что дико радует его родителей – и что ее подружка прижилась в семье одной из моих тетушек и, вроде как, успела заслужить премию. Впрочем, конфликт между моим отцом и дедом по определению не мог им навредить, ибо лежит в другой плоскости бытия.

– Спасибо, Свет! – благодарно улыбнулся я, ввалился в лифт следом за ней и ткнул в сенсор второго этажа. Потом пробежался до парилки, упал на свою полку и превратился в слух. Но Уфимцева села рядом с Иришкой, вцепилась в ее руку, ушла в себя и вскоре начала бездумно перебирать пальцы. «В реальность» вернулась нескоро. Зато довольной:

– Все, меня отпустило. Кажется, полностью. А в голове такая ясность, что проблема с Пашей решилась сама собой.

– И как именно? – полюбопытствовала Оля.

– Терять голову и пускаться во все тяжкие расхотелось: да, Максаков – парень достойный, но для меня мягковат; личное развитие важнее, чем месяц-другой счастья; нынешние отношения в нашей компании стоят того, чтобы их сохранить. Так что в следующую встречу я поделюсь с Пашей всеми своими соображениями и предложу продолжить дружить. Заодно посмотрю, умеет ли он отказываться от целей, добиваться которых нецелесообразно.

– Красотка! – весело похвалила ее моя жена, Ира сказала, что мы ею гордимся, а я подтверждающе кивнул.

Уфимцева засияла и начала валять дурака: задрала носик, развернула плечи, приподняла грудь и захлопала ресницами, видимо, изобразив эту самую «красотку». Увидев в моем взгляде смешинки, обрадовалась и призналась, что теперь жаждет не страданий, а веселья. Причем как можно более буйного!

– … а тренажер для отработки навыков экстремального вождения нам привезут только завтра, верно? – сев на ее волну, «расстроенно» спросила Оля.

– Ага!

– Как можно более буйного, говоришь? – тем временем пробормотала Ира, перевернулась на бок и как-то уж очень хитро уставилась на меня: – Самое буйное веселье на море – это отрывы в шторм. Наш шторм тоже жаждет буйства. А я хочу шоколадку и мороженое!

Задавать дурацкие вопросы типа «А ты с ним справишься?» я даже не подумал – «выстрелил» собой прямо их положения лежа и, оказавшись на полу, поинтересовался у девчонок, почему они все еще в парилке. Да, Света не поняла сути предложения Иры, но мгновенно оказалась на ногах и выпихнула меня наружу. Потом спросила, какая форма одежды требуется для нашего варианта отрыва в шторм, выслушала игривый ответ моего личного наказания и с гиканьем ушла в серию рывков…

…Требование Иришки было выполнено согласно его духу, а не слову. Поэтому всю дорогу до эллинга я любовался тремя красотками, натянувшими водолазки и брючки в обтяжку, распустившими буйные гривы и чуть-чуть подчеркнувшими яркость губок агрессивными цветами помад. К слову, куртки тоже были. Но в руках. И, судя по размерам, из серии «короче некуда». Но это было нормально. Ведь девчата собирались убивать наповал всех встречных и поперечных.

Где Дайна собиралась искать этих самых встречных и поперечных? Да в Лукоморье. В четырехэтажном торгово-развлекательном центре «Пристань», вроде как, расположенном между самым большим городским аквапарком и полосой частных пляжей, впритык к марине для катеров и яхт отдыхающих, прибывающих по морю. И пусть очень я сильно сомневался в том, что после завершения первого этапа буйства в этом ТРЦ обнаружится хоть один клиент, держал свое мнение при себе. Чтобы не портить дамам настроение. А когда вошел в наш бокс и увидел подарок Егора Александровича Феоктистова, на пару мгновений забыл обо всех «левых» мыслях. Увы, потеряться в грезах не дал голос Иришки, попросившей разрешение «показать морю, как правильно штормить».

– Этот катер – ваш⁈ – ошалело выдохнула Уфимцева одновременно с ней, дождалась сразу трех вариантов утвердительного ответа и аж застонала от предвкушения.

Меня плющило от него же. Поэтому «подруга семьи» получила карт-бланш и, пробив звуковой барьер с парой заборов, исчезла в кокпите, а я помог Ире и Свете перебраться на транец, выслушал ценные указания, прозвучавшие в гарнитуре, и занялся делом – отключил «Шторм» от источника питания прицепа, активировал терминал управления талями и опустил катер на воду. А после того, как он закачался на поднятой им же волне, отошел подальше и залюбовался обводами корпуса.

Увы, через считанные секунды девчата вытребовали меня к себе и хором заявили, что уже заждались Самой Главной Команды. Пришлось выходить из созерцательного режима в рабочий и изображать капитана. А потом играть. То есть, делать вид, что мне это не в новинку, и параллельно вслушивался в голос Дайны, комментирующей каждое свое действие. Слава богу, до выхода в море «Шторм» дошел минуты за три-четыре, и как только мы вышли в ночь, а Ира врубила «иллюминацию», я затаил дыхание. Вовремя: буквально через миг «где-то за спиной» взревели мощные движки и вдавили нас в спинки кресел!

Каюсь: в этот момент я чудом удержался от восторженного вопля. Ведь катер сорвался «с места» как бы не резче «Стихии»! Ну, а дамы сдерживаться и не подумали – радостно заверещали и вгляделись во тьму, освещаемую нашими курсовыми прожекторами.

Я тоже смотрел. То сквозь лобовое стекло, то на экран ИРЦ, на который выводилось как-то уж очень много незнакомой информации. И тихо дурел: не такая уж и большая, в общем-то, «игрушка» фантастически легко разогналась до двухсот тридцати километров в час и… взлетела в воздух! Как выяснилось уже после приводнения, подпрыгнув на волне, оставленной каким-то другим плавсредством. Адреналина мы хватанули… много. Но прибалдели. И Дайна, оценив радость, вложенную в восторженный вопль, продолжила сводить нас с ума – скинула скорость, вернулась к тому же «усу» и прыгнула снова. А затем «дала по тормозам» и закрутила «Шторм» в последовательности воистину безумных виражей, прыжков и подъемов на попа! Если бы не шеститочечные ремни безопасности, притянувшие наши тушки к креслам, то повылетали бы за борт к чертовой матери. Да и так задолбались держать головы, мотавшиеся из стороны в сторону из-за сумасшедших перегрузок. Впрочем, девчата были в восторге – орали от восторга до тех пор, пока могли, а после того, как сорвали голос, требовали продолжать хриплым шепотом.

Мне, в общем-то, тоже понравилось. Но наслаждаться этим безумием я стал далеко не сразу, ибо первые секунд сорок-пятьдесят чувствовал себя в «миксере» одного из самых ненавистных тренировочных полигонов кафедры пилотирования малых космических кораблей родной АПД и подсознательно ждал начала тренировки. Ну или, как считали мы, курсанты, издевательств инструкторов-садистов. Но БИУС палку так и не перегнул, так что в какой-то момент я все-таки расслабился, полностью выключил голову и потерялся в буйном наслаждении. Вот и обломался. В тот самый момент, когда «Шторм», выйдя из очередного виража, вдруг навелся на далекое многоцветное марево ночного освещения Лукоморья и начал плавно разгоняться.

Да, вдумавшись в объяснение, прозвучавшее в гарнитуре, согласился с мнением Дайны дать отдохнуть шеям девчонок. Но только разумом. А душа требовала продолжения. Тем не менее, похвалил Иришку в правильном ключе:

– Умничка: шея устала даже у меня. А значит, ваши уже на последнем издыхании…

– Ага! – хрипло подтвердила Оля. – Еще пара-тройка столь же безумных виражей – и мы бы точно заработали по серьезному растяжению. Или вообще травмировались! А оно нам надо?

– Не надо… – нехотя признала Уфимцева и закашлялась. Потом кое-как разблокировала замок ремней безопасности, посмотрела на свои трясущиеся руки, изумленно хмыкнула и… ушла в коротенький рывок. А после того, как «возникла» возле Куклы, обняла ее за шею и звонко чмокнула в щеку: – Ириш, ты – талант! Но я люблю тебя не за это…

Глава 23

12 марта 2513 по ЕГК.

…Последнюю завуалированную попытку уговорить нас отложить рейд на потом Максаков предпринял на въезде в Стрежевой. В этот раз использовал абсолютно новый аргумент: напомнил, что весна – это время таяния снега, а месить подтаявший снег сутками напролет чрезвычайно утомительно. Мы с Олей пропустили пассаж парня, еще не смирившегося с решением Уфимцевой ограничиться обычной дружбой, мимо ушей. А Света насмешливо фыркнула:

– Паш, мы, вроде как, договорились…

– Я просто беспокоюсь о всей вашей команде!

– Не с чего: мы идем в Пятно не в первый раз, знаем, что нас в нем ждет, и готовы к трудностям. Причем как морально, так и физически. Далее, мы, в отличие от тебя, сфокусированы на развитии Дара, соответственно, собрались отнюдь не на прогулку. И перенести этот рейд не получится: с двадцать пятого марта Игнат начнет вкладываться в новый проект тут, в Большом Мире, и на какое-то время будет вынужден забыть о Пятне. А они с Олей, если ты еще не забыл, являются Поставщиками Искр Двора Его Императорского Величества, но не ходили на промысел почти месяц. И последнее: как я уже говорила, мне это надо, Паш. Поэтому каждая твоя попытка отговорить от рейда вызывает все более и более сильное неприятие. А конкретно эта уже заставила пожалеть, что позволила тебе нас проводить.

– Прости… – виновато буркнул он и затих. Но в маневрах его «Бурана», висящего на хвосте у моего «Порыва», появилась излишняя резкость. Но это было понятно и… пробудило мою паранойю. Так что я ускорил восприятие просветлением и стал уделять контролю за дистанцией значительно больше внимания.

Слава богу, обошлось без «случайного тарана», так что на стоянку возле знакомой пристани мы въехали без происшествий. А дальше началась рутина: я припарковал внедорожник рядом с нужным выходом, первым выпрыгнул из салона, открыл дверь багажного отделения, выставил на асфальт рюкзаки и начал экипироваться, а чуть затупившие девчата последовали моему примеру после того, как Максаков вылез из своего кроссовера и изобразил памятник самому себе. Как и следовало ожидать, одним наблюдением не ограничился – после того, как мы с женой закончили сборы и закинули за плечи рюкзаки, вцепился в Светин и изображал галантного кавалера аж до «Бродяги». Я не мешал. Хотя не видел в этой помощи абсолютно никакого смысла – спокойно дошел до места, с которого можно было перейти на транец, поздоровался с Бехтеевым, выбравшимся из кокпита, представил ему Пашу и нового члена команды, дождался разрешения подняться на борт, собственноручно уложил наши «пожитки» в рундуки и снова вернулся на пристань. А там пожал парню руку, заявил, что нам пора, ответил на пожелание удачи и помог спутницам перебраться в катер.

Следующие несколько минут простоял лицом к бедняге, оставшемся на берегу. И пару-тройку раз махнул рукой. А после того, как изгиб русла Еланки скрыл Максакова из виду, умотал к Геннадию Романовичу. И простоял рядом с ним до тех пор, пока мы не поравнялись с форпостом «Дальний». Ну, или тем, во что он превратился в результате буйства группы захвата спецотдела Канцелярии. Проникся, не без этого. Хотя развалины зданий уже разобрали, а на освободившемся месте заложили новые. Так как оценил размеры области, которую зацепили площадными заклинаниями вояки и «Хаосы», и пришел к выводу, что не хотел бы оказаться на стоянке во время того боя. Кроме того, выслушал сразу четыре разных слуха, с той или иной степенью достоверности описывавших причины и процесс уничтожения этой точки выхода в Пятно, а потом потерял дар речи, услышав мнение самого Бехтеева:

– В общем, эксперты по всему и вся, как обычно, придумали абсолютно нелогичные, зато воистину кошмарные картинки, спецы засекретили все, что смогли, а вы наверняка под подпиской о неразглашении. Поэтому мне остается только догадываться, как все происходило на самом деле, и каким образом во время боя ваш «Порыв», оставленный на стоянке, вдруг превратился в остов от «Волка». Хотя вру: технологию превращения я, естественно, представляю. Но хотел бы знать, а не придумывать.

– Открою страшную тайну… – усмехнулся я, справившись с удивлением. – О том, что происходило во время боя, я знаю не больше вас. Ибо в тот момент находился дома.

– Толково… – без тени улыбки заявил Геннадий Романович. – Рубиться накоротке со всякой швалью вроде «Хаосов» должны профессионалы. А нам, то есть, обычным людям, достаточно подкинуть им правильную возможность.

Доказывать ему, что я тут не при делах, было лениво. Поэтому я спросил, давно ли вскрылась Еланка.

– Я вам звонил позавчера, то есть, десятого… значит, в ночь с первого на второе.

– И вы считаете, что спускаться к Мрачному уже безопасно?

Аристократ утвердительно кивнул:

– Позавчера к нему ходила «Ласточка», еще в декабре принадлежавшая Докукиным. И группа быстрого реагирования рода Ермолаевых, вроде как, успешно наложила лапу на фактически бесхозную тренировочную заимку.

«Ермолаевы – не Левашовы… – подумал я. – С ними у меня конфликтов не было…»

– Кстати, Еланка, бывает, вскрывается и раньше. А в этом году, то есть, после полуторанедельного потепления, ей сам бог велел. Правда, в лесу снега чуть ли не по уши, но вас, помнится, не остановила даже сумасшедшая метель.

Я поскреб затылок и притворно вздохнул:

– Не такой уж она была и сумасшедшей…

…Снега в лесу действительно оказалось… хм… много. Поэтому первые метров четыреста я изображал бульдозер, а Света с Олей ломились следом в обычном режиме и искренне сочувствовали. Следующие двести моя супруга безостановочно шарашила вьюгой себе за спину и предельно добросовестно уничтожала колею. А потом я остановился, скинул с себя рюкзак и повернулся к Уфимцевой:

– Итак, настало время выяснить, насколько хорошо ты раскачала умение, которое я показал тебе аж две с половиной недели тому назад.

– Кстати, вот так оно выглядит в идеале… – мурлыкнула моя благоверная и вывесила перед нами шар льда, очень неплохо освоенный за время второго «зависания» на тренировочной заимке «Лес».

– Ух-ты, какая красивая структура!!! – восхитилась мелкая, подождала еще немного и задала вполне логичный вопрос: – Только я все никак не пойму, зачем она нужна, если не взрывается, не морозит, не…

– Смотри… – ухмыльнулась Оля и запрыгнула на наст.

– Не поняла?

– Шар льда там, внизу. А над ним – наледь. Поэтому-то я и стою, а не проваливаюсь.

– Обалдеть… – ошарашенно выдохнула девчонка. Затем закусила губу и вывесила рядом со «сферой» моей супруги почти такую же. А после того, как я удовлетворенно кивнул, приступила к экспериментам.

Ну, что я могу сказать об их итогах? Связка шар льда – наледь Уфимцевой надежно держала ее вес в одежде плюс два-три килограмма. «В комплекте» со снегоступами – еще одиннадцать-двенадцать. А с ними же, но при движении рывками – шесть-семь. Увы, подпорки у девчонки не было, поэтому мы с Олей «отжали» львиную долю самого тяжелого содержимого ее рюкзака, а после того, как разделили и попробовали «попрыгать», выбросили кое-какую «не очень нужную» снарягу. Зато потом «встали» на наст всей командой, рывком«отошли в сторону», качественно «затерли» место экспериментов все той же вьюгой и… порядка полутора часов совмещали приятное с полезным, то есть, путали следы и ждали, пока Света освоится с новым режимом передвижения.

Слава богу, все это время нам сопутствовала удача – наст держал просто прекрасно и почти не проваливался даже подо мной, а в области досягаемости прозрения появлялась только мелочь типа белок, глухарей, дятлов и снегирей. И пусть из-за слишком уж большого количества одновременно используемых умений фоновое восполнение Уфимцевой не перекрывало расход Силы, мы двигались по-настоящему скрытно. Ничуть не хуже прошли и следующие три часа: да, мы два раза останавливались «помедитировать», зато пропрыгали как минимум километров шесть. А ближе к половине десятого вечера я заметил, что энергетический силуэт Светы начало «вести» после каждого рывка, дал по тормозам и поинтересовался ее самочувствием.

Десятого февраля, уговаривая нас взять ее с собой в этот рейд, она дала слово не разочаровывать меня даже в мелочах, поэтому виновато вздохнула и сказала правду:

– Если честно, то я дико устала концентрировать внимание. Да, шар льда и наледь формируются более-менее нормально, а умения, забитые в фоновый режим недостаточно хорошо, «плывут» или вообще слетают.

– Что ж, значит, нам пора как следует отдохнуть… – заявил я и ласково погладил девчонку по плечу: – Зря расстраиваешься: ты научилась правильно «ходить», продержалась без малого пять часов в очень непростом режиме и не сделала ни одной сколь-либо серьезной ошибки. А мы, между нами говоря, рассчитывали на худшее. Так что гордимся твоей упертостью и нисколько не жалеем, что поддались твоему обаянию.

– Да, я редкая обаяшка! – вымученно улыбнулась она и спросила, где и как мы будем отдыхать.

– Отдыхать будем добросовестно! – твердо пообещал я, не увидел в ее взгляде ни предвкушения, ни радости и «весело» добавил: – По возможности, под какой-нибудь елью. А на поиски этой зеленой красавицы попрыгаем после того, как ты хоть чуть-чуть оклемаешься…

…Старый густой ельник искали в разы дольше, чем хотелось бы.

Но, в конечном итоге, нашли.

К этому моменту мелкая пользовалась связкой из шара льда и наледи на одной силе воли, толком не соображала и, как выяснилось после того, как мы докопались до естественной палатки и попадали на толстый ковер из хвои, в какой-то момент перестала поддерживать жар, чтобы не «потерять» более важные умения. Вот и замерзла, как цуцик.

Согревалась в объятиях моей благоверной, привыкшей к гораздо более экстремальным рейдам. Естественно, «скинув» все ненужные навыки и заново раскочегарив этот. Первые минут пятнадцать молчала и, по моим ощущениям, никак не могла поверить, что мы, наконец, остановились. Потом потихоньку расслабилась. А когда я предложил перекусить, не на шутку расстроилась, ибо прибалдела и не хотела выбираться из таких уютных объятий. Впрочем, свою порцию умяла довольно быстро и целиком, тяпнула полкружечки горячего чая из моего термоса и… захотела поговорить:

– Скинула сумеречное зрение, чтобы побыстрее восстановиться, не вижу ровным счетом ничего и чувствую себя комфортнее некуда. Хотя разумом и понимаю, что тут, в Пятне, расслабляться – последнее дело. Но с вами хорошо даже тут. Кстати, мы ведь сейчас в ареале обитания «шестерок», верно?

– Угу… – хором ответили мы.

– Я так глубоко еще не заходила: наша тренировочная заимка находится в «семерке», и папа гонял меня только вокруг нее. А самостоятельно рубиться со зверьем позволял на полдороги к Большому Миру, в «восьмерке».

Тут подала голос Оля и призналась, что до сих пор не понимает, как он ее отпустил.

Света грустно улыбнулась:

– Видит, что в моем нынешнем отношении к нему стало намного больше разума и что любовь к нему перестала быть слепой, вот и боится окончательно оттолкнуть. Соответственно, идет навстречу даже там, где очень не хочется. А я пользуюсь. Вернее, воспользовалась. Один-единственный раз – сказала, что я больше не могу позволить себе быть слабой, а вам доверяю как самой себе. Отец знает меня, как облупленную, поэтому сообразил, что использованная фраза «не моя», с легкостью представил «мой» вариант – «Они не дадут меня в обиду…» – и понял, что я не захотела наталкивать его на мысль: «В отличие от тебя…» Так что попросил слушаться Игната и посоветовал не «прятать» умения. Чтобы вы с первых мгновений рейда рассчитывали на мои реальные возможности…