Текст книги ""Фантастика 2024-64". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Глава 10. Вечерняя дорога.

Экипаж Николая отъезжал от усадьбы Негиной, и увозил меня обратно в гимназию.

Я сидел напротив улыбающегося мне светловолосого парня, до сих пор ощущая на своих губах страстные прощальные поцелуи Дарьи.

– Григорий ты плохо выглядишь. Глаза все кровяные, да и лицо, словно ты сутки не спал.

Я утёр глаза рукой, и тяжело выдохнул, вспоминая, что я и вправду всю ночь не спал, и всё это благодаря Дарье Филипповне, которая успокоилась только под самое утро, и покинула мою комнату уже на самом рассвете.

Но не расскажешь же Николаю об этом, и о моих многочасовых расшифровках книгах, а также урывочных тренировках, которые довели меня до истощения. Однако всё это принесло свои плоды, дав мне уверенный шаг за границы серого круга, и увеличение в десятки раз запасов энергии в родовых центрах.

– Просто не спалось ночью, – зевнул я, откидываясь на спинку мягкой сидушки.

– Я тоже нормально не выспался, – зевнул князь. – Дабы быть у Негиных до вечера, пришлось выехать не свет ни заря. Жаль, что крёстная не смогла сопровождать нас. Но у неё есть дела куда важнее, чем наш эскорт.

– Неверное это важное дело. – Меланхолично подметил я, когда экипаж слегка подскочил на ухабе.

– Само собой. Ещё вчера она выехала в вашу гимназию. Говорят, там проверка нагрянула. Эх Григорий, как я тебе завидую. Не в том, конечно, что ты учишься в гимназии, а наличию там девушек, которые не обременены родовой стервозностью и титулами, за связи с которыми можно, и самому в беду попасть, да и род поставить. Одним словом малина. И к тому же по указу из Петергофа как я слышал, в совмещённых гимназиях ещё с прошлого года стало обязательным наложение печати, которая лишает возможности даму забеременеть.

Я удивлённо посмотрел на друга, а тот в свою очередь не смог удержаться от громкого смеха, из-за моего растерянного лица.

– Григорий. Так ты, что не в курсе был? – Сквозь смех произнёс Николай.

– В первый раз слышу. – Пожал я плечами.

– Ох, – утёр импровизированную слезу Николай. – Видишь ли, в чём тут соль Григорий. Сея печать, считается меткой блуда и куртизанок. Нанёсшая её женщина во всех случаях словно признается в своём статусе падшей безнравственной особы. Такую даму не то, что замуж, даже за руку не возьмут. Ведь это сразу приведет мужчину к потере уважения в обществе, и подкинет немало проблем. Нанесение такой метки в обычное время сродни жуткому наказанию. Да и по указу законосовещательного совета. Такие метки должны наноситься, если такое происходит, только на видные места, не скрытые одеждой. Иначе, как лекарю, так и той, кто захотела, сею защиту от потомства, грозит каторга.

К тому же, наложить данную метку без вреда здоровью можно лишь единожды. Да и время, по-моему, после снятия метки нужно не меньше года, чтобы вновь заклеймиться. Так что в тихую на одну ночь любви такую печать не наложишь.

Однако после первых опытов совместных гимназий, когда свыше половины девушек забеременели от гимназистов, несмотря на запреты и контроль. А некоторая часть гимназистов, в свою очередь пострадала до смерти от родственников тех самых обрюхаченных девок. Вот и законосовещательный совет и постановил на время учёбы в гимназии, всех девушек подвергнуть печати, и не считать на период учёбы её клеймом позора, а также наносить на закрытые участки тела, во избежание заблуждений. – Закончил свою мысль князь, словно прочитав мне лекцию.

– Ничего себе. – Поджал я губы, переваривая полученную информацию.

– Вот-вот, – улыбался князь, развалившись на своём месте напротив меня. – У нас же в лицее куда сложнее. Нанеси такую печать на аристократку, сразу войну развяжут с сотнями трупов и сожженными усадьбами да родовыми гнёздами. Хотя если у девушки есть искажённый бриллиант, то можно любить друг друга хоть до посинения без последствий в виде зачатия ребёнка. Хотя это тоже своего рода позорное приобретение.

– Почему? – Растёр я глаза, которые от недосыпа начинали слипаться.

–Так это в принципе та же печать блуда, только в чертовски дорогой оправе. Если женщина такое имеет, без разницы замужем она или нет. Значит, может быть подвержена блуду, а это в свою очередь порочит честь рода. Так что засвети такую штуку перед недоброжелателями и позор обеспечен. Если конечно они это докажут, тут ведь и обвинителю может не слабо прилететь. Так что знатные дамы эту штучку скрывают, а те, кто о ней знает, только в самом крайнем случае могут обмолвиться об этом.

Я вновь растёр красные от лопнувших капилляров глаза, и припомнил яркую последнюю ночь, когда Дарья единственный раз за все проведённые со мной ночи, надела странное кольцо, от которого я чувствовал исходящую энергию.

В ночь прощания, она действительно заявила мне, что приняла меры, дабы не забеременеть, ведь это нам обоим принесёт только огромный ком проблем. Но в эту ночь она жаждет всего и до полного окончания, и не намерена приемлить мои подстраховки, которые кстати не вызывали у неё ни малейшего негатива все прошлые разы.

– О чём задумался? Или уснул? – Помахал у меня перед лицом рукой Николай.

– Да слова твои перевариваю. – Зевнул я, смотря сонными краснющими глазами на друга.

– Да нечего их переваривать. Надо действовать. Эх, остаться мне бы у вас на месяцок. А там хоть война хоть свадьбы – всё едино будет. – Хлопнул себя по коленям князь.

Я только улыбнулся да сладко, потом зевнул, а экипаж уже покинул, судя по сменившемуся пейзажу за окном, пределы владений Негиных.

Так мы и ехали, развлекая друг друга разными разговорами, которые в конечном итоге скатывались к гимназисткам Николаевской гимназии.

Когда уже сам Николай стал клевать носом, я также приготовился вздремнуть, как экипаж резко тряхнуло. А через секунду, мы словно кегли полетели по его салону, в переворачивающемся с колёс на крышу экипаже, под ржание запряженных в него коней.

Я, сделав два полных оборота вокруг своей оси, влетел лицом в косяк открывшейся дверцы, и рассёк себе бровь, а рядом со мной валялся Николай, истекая кровью из разбитого носа.

– Что за… – Только и успел произнести я, как дальняя от нас дверь экипажа распахнулась, и в неё влетела струя огня.

Николай же вскинув руки, сотворил ключ печати, и из его рта вырвалась струя воды, после чего мы выскочили из салона экипажа.

– Засада! – Выкрикнул князь, стоило нам оказаться на обочине размытой осенними дождями дороги.

Озираясь по сторонам, я сразу заметил валяющиеся в нелепых позах тела прислуги в сумерках наступающего вечера, а Николай в это время толкнул меня в сторону, от чего я упал в грязь, и проехался по ней с полметра под свист дикого ветра.

– Так просто я вам не дамся! – Орал кому-то князь, а я в это время, вскочив на ноги, увидел, как нас брали в окружение с двух сторон несколько человек в масках, через которые были видны только глаза.

Секунда, и один из врагов сложив печати, вновь изверг из себя просто невероятно огромную струю огня, которая с бешеной скоростью понеслась на князя.

Но и Николай не отставал, сложив вновь узор, он словно жаба выдал не меньшую по размеру струю воды, которая с пронзительным шипением встретилась с атакой врага.

В это же время один из тех, кто окружал нас со спины, выхватил из-за пояса однозарядный пистолет, и начал наводится на спину занятого техникой князя.

Пальцы сами быстро сложились в ключ, после чего я словно слон топнул ногой по грязи, поднимая брызги, и выпуская на волю свою энергию.

За секунду до выстрела за спиной Николая вверх взметнулась земляная стена, в которую и угодила пуля, а я уже рвану на самой для себя высокой скорости к стрелку, на ходу складывая новую печать, которую я закончил в полутора метрах от врагов. Чем точно скрыл применение воздушной техники от возможных глаз.

Горло, как и в предыдущий раз, пронзил рвотный спазм, а я резко поменял свою цель. Выбрав напарника стрелявшего из пистолета, который также начал складывать печати.

Из моего рта вырвался воздушный шар, и словно пушечное ядро, за секунду влетел в высокого мужчину.

Стоило этому случиться, как тело врага закрутила взрывная воздушная волна, поднимая в воздух и, отшвыривая его далеко назад, при этом чуть не сдув стрелка, к которому я и подбежав на полной скорости, нанёс серию ударов по лицу, и корпусу, выпуская свою родовую силу наружу. При этом слыша, как от моих ударов трещали кости врага.

Враг хрипя, выронил пистолет, и хотел было схватиться за нож.

Однако я опередил его, нанеся ему удар локтем в лицо. После чего схватив его руку, вывернул её под неестественным углом на болевой, и обрушил на локтевой сустав своё колено, ломая конечность пополам.

Вой боли ворвался в мои уши, а я словно не замечая этого, уцепился руками за голову врага, после чего дёрнул её на себя, ударяя при этом коленом, вкладывая всю силу пройденных родовых ступеней.

Сила удара оказалась настолько велика, что враг после столкновения с коленом, был отброшен на несколько метров назад, проезжая на спине по грязи.

Развернувшись в пол оборота, я увидел, как Николай стоял, покачиваясь у экипажа, а два врага, которые недавно стояли перед ним, были обвиты подобием древесных столбов, и подняты на полметра вверх, а также пронзены ими словно кольями.

– Мы победили, мой друг. – Произнёс князь, обращаясь ко мне, и покачнувшись, чуть не упал на колени.

– Николай ты как?! – Рванул я к товарищу, скользя ногами по грязи.

– Куда лучше, чем эти собаки, и куда хуже, чем вы мой друг. – Разразился кашлем князь.

– Ранен? – Был я подле Николая.

– Нет, но чувствую себя весьма скверно. Но это не важно. Те двое. Проверь их. – Поднял на меня взгляд князь.

Я кивнул и вновь рванул в обратную сторону.

Первым кого я достиг, был стрелок, валяющийся на спине в нелепой позе.

Склонившись над ним, я под взгляд стоявшего вдалеке Николая, быстро нащупал сонную артерию, и понял, что человек мёртв.

Не задерживаясь над телом, я побежал дальше, и нашёл второе тело в десятке метров от первого, и тут даже не пришлось проверять пульс.

У бандита была просто проломлена грудная клетка с двумя торчащими наружу рёбрами.

Меня в своё время готовили психологически в качестве дополнительного образования к преодолению черты, за которой скрывалось убийство человека. Так что я только скривился, понимая, что в этой атаке из засады, я собственноручно убил двоих людей.

Когда я вернулся обратно к карете, Николай осматривал тела своей прислуги, которая тоже была мертва, как и напавшие на нас враги.

– Все мертвы, – отстранённо произнёс мой друг, когда я встал рядом с ним. – У них не было и шанса выжить против убийц.

Я отвёл взгляд от тел, и произнёс:

– Кто это мог быть? На бандитов с большой дороги они явно не походили.

– Да кто теперь скажет, – встал с корточек князь. – Может враги моего семейства, или конкуренты. А может и подпольные банды, которых в последнее десятилетие много развелось. Одно ясно, эти люди были обладателями родовой силы и, судя по тем, двоим, – указал он на проткнутых. – Явно бывшие крестьяне. Их техники хоть и сильны, но за пределы первого круга стихийных элементов не выходили.

– То есть они знали только техники, которые были в открытом доступе гимназий? – Поджал я губы.

– Именно так, – слегка улыбнулся Николай. – А ты Григорий вновь меня удивили. Давно ты перешагнул за стихийный круг, да при этом смог освоить землю? Без твоей земляной стены мне бы пришёл конец.

– Нет. Совсем недавно. За пару дней до твоего приезда за мной. – Выдохнул я. – Счастье, что это сработало. Ведь я применял технику земляной стены впервые.

– Тогда воистину удача была сегодня на нашей стороне. К тому же куда им было тягаться с твоим умением драться. Особенно при использовании как я понял, воплощённой силе дара телесного элемента. – Хлопнул меня по плечу князь. – Думаю надо попробовать перевернуть на колёса экипаж и вернуть разбежавшихся лошадей. Если получится, то закидаем тела в салон, а сами поедем на экипаже. Тут в часе езды застава. Туда и надо путь держать. До гимназии часов пять езды, да и не ехать же туда с кучей трупов.

– Это верно. – Согласился я с умозаключением князя.

Однако поставленный план задач, через пару минут оказался под угрозой.

Мы, как раз оттащив тела бывшей прислуги князя на обочину, хотели попробовать перевернуть лежащей вверх тормашками экипаж, как Николаю стало плохо.

Парень внезапно ещё больше побелел, и осел прямо в грязь, тяжело дыша, чуть ли не задыхаясь.

– Николай ты чего? – Присел я на корточки перед ним. – Ты раны от меня никакие не скрываешь?

– Да нет у меня ран Гриш, – с отдышкой в голосе произнёс тихо Николай. – Просто мои родовые каналы куда сильнее моего тела. Стоит мне начать применять техники стихийного круга, как тело начинает меня подводить, в особенности глаза и сердце. А если я начну применять родовые техники комбинированного элемента, то моё тело и вовсе подвергается разрушению изнутри. Вот такая насмешка судьбы друг мой. Как сказали самые квалифицированные в таком деле медики. Со временем всё наладится. Надо всего-то подождать пару тройку лет. Да приложить усилий в укреплении тела. Хотя по правде, многие даже из моего рода уже списали меня со счетов. Разочаровал?

Я надул губы, скорчив при этом саркастическую рожицу.

– Ты кого тут разочаровывать собрался? Безродного меня, что ли? Брось ты эти мысли Николай. Дружба не силой и родом мериться. – Положил я ему руку на плечо. – Отдыхай пока. А я коней пойду ловить, а то вскоре вообще темно будет, хоть глаз выколи.

– Спасибо друг мой, – измученно улыбнулся князь. – Ну и компания из нас вышла. Высший свет закачается.

Я только слегка улыбнулся на последнюю фразу, и побрёл прочь от дороги, где вдалеке на лугу бесхозно паслись наши лошади.

Потратив чуть больше двадцати минут, я привёл под удила двух лошадок обратно к экипажу.

Николай в это время всё так же сидел в измазанной грязью траве, обхватив колени руками, и уткнувшись в них лбом.

Не став пока тревожить своего друга, я быстро привязал лошадей к одной из рам экипажа, и направился к тем, кто был пронзён ветвями, торчащими прямо из земли.

Подойдя к ним, я скривился. Одно дело посещение моргов, в своей прошлой жизни под наставничеством бывших чекистов, а другое дело, когда перед тобой словно куски мяса весят насаженные на ветви люди.

Однако надо отдать должное моим учителям. Их труды не прошли даром, от чего я спокойно мог на всё это реагировать.

Ещё полчаса ушло на осмотр тел и сбор по ним информации, которой оказалось весьма мало. Оно и понятно. Эти люди шли на дело, и в случае провала не должны были выдать своих нанимателей или организацию, к которой они принадлежали.

После осмотров всех тел, я выяснил, что все нападавшие были приблизительно одной возрастной группы в рамках от тридцати до тридцати пяти лет.

При себе никто не имел никаких посторонних предметов.

Убийцы даже сняли перед нападением кресты или их подобия, если судить по следам на шеи от былого загара, у одного из убитых.

Денег и каких-либо бумаг также не было. Как не было явных примет в виде татуировок или клейма.

Даже одежда убийц как я понял, была искусственно состарена до такого состояния, чтобы нельзя было сказать, кто и где такую одежду мог продавать или выдавать.

Единственный пистолет был явно кустарного производства, а ножи напоминали больше кузнечные заготовки, чем готовое оружие.

Всё это создавало картину бедных озлобленных крестьян с большой дороги. Которые даже не способны приобрести себе нормальное оружие, и одежду.

При обычном расследовании я думал, что итог был бы очевиден. Нападение с целью убийства и ограбления по социальному признаку, без политической подоплёке, и спланированного покушения.

Вот только одежда была изношена практически одинаково. Словно её купили в один день, и старили по одной схеме. Даже дыры и заплаты будто делалась с оглядкой на соседа. Да и возраст у нападавших бандитов был плюс минус одинаковый. Что явно говорит не об спонтанно образованной шайке из обездоленных и беглых крестьян. И это не говоря о том, что как минимум двое из них обладали родовой силой, а два остальных бандита могли служить просто массовкой для отвода глаз.

Мол, безродные ублюдки сколотили вокруг себя банду из обычных крестьян, и вышли на тропу грабежа и разбоя. А Ястрин просто мимо ехал, вот и под раздачу попал. Кто знал, что в карете без должного эскорта князь едет. Вот и поплатились бандиты своей жизнью.

Я даже не удивился бы тому, что в округе уже могли быть похожие нападения, для создания легенды бесчинствующей банды душегубов.

Я шёл к Николаю, уже практически в кромешной тьме, и думал, что это явно спланированная операция по убийству князя.

Всё, что я смог собрать, явно говорило о том, что данное дело могло долго планироваться.

Явно зная о недуге Николая,те люди понимали, что двух мало-мальски сильных недоучек хватит для его сдерживания, и ослабления. А убить его должны были, возможно, по плану из самодельного пистолета, тем самым выведя на первый план новость, что князь умер от обычной пули при нападении на экипаж в дороге.

– Николай, ты как? – Встал я перед ним.

Светловолосый парень поднял голову с колен, и скривился в вымученной улыбке.

– Жить буду.

– Это хорошо. Я коней привёл. Сейчас с экипажем разберусь, и начну грузить тела. Думаю, максимум через час поедем по добру по здорову.

Князь удивлённо уставился на меня, и произнёс:

– Ты как экипаж то один вздумал перевернуть? Он и так тяжеленный, а сейчас ещё в грязи увяз. Бесполезное это занятие Гриш. Давай ещё с пяток минут отдохнём и верхом до заставы доскачем.

– Ты себя видел? – забыл я о манерах. – В ночи как привидение сидишь. Думаю, ты верхом скакать не сможешь. Не дай бог ещё с лошади свалишься на ходу. Сейчас всё будет.

С этими словами я пошёл обратно к лошадям, под удивлённый взгляд князя.

Когда я через пару минут отвязал лошадей от экипажа, и быстрым шагом, увязая при этом сапогами в грязи, отвёл лошадок к валяющемуся в трёх метрах на обочине сундуку, после чего привязал наш транспорт уже к его ручкам.

После этого, под всё ещё непонимающий взгляд князя, я вновь приблизился к экипажу и, остановившись в полутора метрах от него, быстро стал складывать печати ключа, которые завершились вновь сотрясающим землю топотом ноги.

В ту же секунду, земля под экипажем вздыбилась горбом и начала вздыматься и идти от меня к противоположной обочине вялой волной.

Экипаж при этом сначала приподняло, от чего он перекатился на бок, но по мере возрастания земляного вала сделал ещё переворот, и встал на колёса.

Я же, всё это время держа контроль над техникой, вновь замахал руками при этом, складывая печати из стихии земли, и через пару мгновений, вал осыпался грязевым потоком, растекаясь по всей дороге, и уползая за обочину.

– Невероятно. – Услышал я слабый голос князя Ястрина наполненный восхищением.

Я же одними губами произнес, улыбаясь как ребенок, смотря на грязевые насыпи:

– Работает. Я могу повелевать землёй.

Последующие минут двадцать ,я стаскивал тела, и грузил их в салон экипажа, который после моего переворота стал и вовсе похож на земляной, грязевой ком.

Когда я с этим закончил, убил ещё с полчаса дабы запрячь лошадей обратно в экипаж. Благо при перевороте стальное крепление вывернуло, и оно просто разжалось, а не лопнуло, разваливаясь на части.

И как только я это всё сделал, то устало выдохнув, почесал спутанные волосы.

– Ну, вот и всё вроде. Думаю Николай, ты тоже на экипаже поедешь. Не с трупами же в салоне.

Князь, покачиваясь и скользя в грязи, двинулся к месту кучера.

– Твоя, правда, Григорий. Не охота в такой компании ехать.

После этих слов, я помог Ястрину забраться на сидячее место, после чего и сам залез на место кучера, взяв поводья.

Только уже после полуночи мы добрались до заставы, которая выглядела как одна казарма, да два небольших дома.

Там как поняли, что к чему, поднялась тревога. Несколько военных в спешки покинули место дислокации, скача с донесениями о случившемся, а нас отвели к коменданту, где мы все, пересказав как было, были отправлены в военную баню, дабы привести себя в порядок.

После этого комендант, выделил мне в казарме койку, а князя хотел было определить в своём доме, но Николай любезно отказался, и так же попросил место в казарме.

Отказывать князю Ястрину комендант не решился, от чего спать мы оба легли в военной казарме.

А потом пришло утро, а вместе с ним и княжна Худалова.

Пожилая женщина, словно ураган, прибыв на заставу, с ходу поставила всех на уши, в том числе и нас.

Когда мы выезжали в гимназию, Николай сидел словно призрак, а княжна старалась не показывать своего раздражения и нервозности.

По официальной версии дознавателя, который прибыл за час до Марии Павловны на заставу, всё было, как я и думал ранее.

Убийц приписали к бандитам с большой дороги, которые оказывается недавно появились в Дмитриевском уезде. То, что у двух из них была родовая сила, так это вообще никого не смутило. Мол, таких по земле русской тысячи ходят, а после французской войны разрешенные советом знания первой ступени стихийного круга и вовсе в массы ушли вместе с вернувшимися солдатами. Так что тут нечего удивляться.

Дело, конечно, пойдёт дальше в полицию. Но тут и так всё ясно. Обладатели родовой силы сколотили банду из беглых холопов, да пошли промышлять разбоем да грабежом.

Увидели экипаж без должной охраны. Скорее всего, думая, что помещик какой едет. Вот и напали на свою беду. А то, что два школяра их к праотцам отправили, только подтверждает, что они в гимназиях всяких не учились, а скорее всего у солдата бывшего какого не то знаний понабрались. Всё же на виду. Чего голову ломать да углублённые следственные мероприятия проводить. Мертвы же они все. Дело считай закрыто.

Во второй половине дня, мы прибыли в Николаевскую гимназию, где князя уже ждал экипаж с десятком военных, явно вызванных сюда ещё до отъезда на Дмитриевскую заставу княжной Худаловой.

Под многочисленные взгляды гимназистов и гимназисток, князь Ястрин попрощался со мной, а потом и со своей крёстной, после чего залез в экипаж, и покинул территорию гимназии под усиленной охраной.

Как только экипаж тронулся с места, я хотел было отправиться к себе в общежитие, но был остановлен княжной.

– Григорий Александрович, – устало произнесла женщина. – Благодарю вас за помощь. И я очень рада, что у Николая появился такой друг как вы. Если вам хоть что-то понадобится, вы можете рассчитывать на меня. И можете не переживать. Данный инцидент никак на вас не отразится. Будьте спокойны Григорий.

– Благодарю, – слегка кивнул я головой.

– Не смею вас больше задерживать. – Вновь стала невозмутимой Мария Павловна.

Я снова кивнул и, повернувшись к женщине спиной, пошёл к своему общежитию, размышляя над последними фразами княжны Худаловой.