Текст книги ""Фантастика 2024-64". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Sergey Vells
Гимназист

Глава 1. Старая и новая реальность.

Я спускался по ступеням университета, кутаясь в ворот куртки от промозглого осеннего ветра с мелкой изморосью.

Мимо меня быстро проходили студенты, открывая чёрные, как пасмурное небо зонты, не обращая на меня ни малейшего внимания.

Стоило мне только сойти с крыльца учебного заведения, как у меня зазвонил телефон.

Вынув из кармана свой смартфон, я увидел на дисплее имя «Семён». Палец скользнул по экрану, и я принял звонок.

– Ты закончил уже? Я через минуту буду. – Без слов приветствия, в своей любимой манере сразу заговорил мой друг.

– Да. Только вышел из университета. – Только и успел ответить я.

– Сейчас буду. – Перебил меня мой друг, после чего прервал звонок.

Я, засунув смартфон в карман, посмотрел в хмурое практически чёрное небо, и стал ждать Семёна.

Мой друг появился в поле зрения уже через пару минут.

Чёрная иномарка в наглую припарковавшись прямо в самой близости к университету заморгала мне фарами, а из окна высунулся широкоплечий брюнет с волевым лицом, и короткой модельной причёской.

Я же на его действия шагнул к машине, и услышал слова Семёна:

– Прыгай назад. Я с Олей.

Я так и сделал, и уже через пару мгновений сидел на заднем сидении авто, где пожал массивную ладонь своего друга.

– Привет Дим, – улыбнулась мне красивая по нынешним стандартам брюнетка. – Как у тебя дела с Любой?

Я откинулся назад, и расстегнул ворот куртки.

– Никак, – поджал я губы в скупой улыбке. – Она после пары наших встреч решила вынести на повестку дня обращение о нашем не целесообразном общении, как пары.

Оля слегка подвисла, а Семён разразился громким смехом, отъезжая при этом от университета.

– Ох Димон, – сквозь смех произнёс мой друг. – Все-таки не зря ты учишься на дипломата. Короче Оль, перевожу на обычный язык. Люба его продинамила.

– Ну и дура, – посмотрела в свой навороченный смартфон Ольга. – Не умеет она смотреть на долгосрочную перспективу.

– Это точно, – согласился с девушкой Семён. – Диман у нас вскоре станет дипломатом. Мой отец говорит, что его уже видят на арене международных отношений, и то, что помощь Димке, это единственное хорошее дело по блату в его жизни.

– Сём, так что за срочное дело было у тебя ко мне? – Резко сменил я курс разговора с себя на друга.

– Короче. У меня же скоро соревнования. Список участников всего час назад выместили. Надо противников посмотреть, и проанализировать их, как ты умеешь. Так что сейчас едем в зал. – Прибавил газу мой друг, от чего меня слегка вмяло в сидение его машины.

Зовут меня Дмитрий Платонович Оврагов. Мне двадцать два год, и я студент четвёртого курса университета международных отношений.

В свои годы я был болезненно худ, и плохо развит физически. Всему виной была сильно выраженная сердечная недостаточность, которая навсегда закрыла мне дверь хоть к каким-то физическим нагрузкам.

С самого раннего детства, я любил и желал больше всего на свете заниматься боевыми искусствами. Но врожденный порок дал мне возможность изучать только теоретическую часть многочисленных боевых систем мира.

Когда я учился в средней школе, то случайно познакомился с Семёном. Это произошло, когда меня перевели в более престижное учебное заведение, а Сёму напротив туда сослали за хулиганство.

Меня тогда там пытались задирать, из-за моего худого болезненного вида, а Сёма в тот момент влез в это дело, и всё прекратилось.

Он стал для меня сильным телом, а я для него мозгами. А когда выяснилось, что мы оба фанаты боевых искусств, и я неплохо разбираюсь в тактике, стратегии и теории, и вовсе сдружились с ним как братья.

С того времени я и познакомился с его семьёй, которая была весьма богата, а вскоре и вовсе стала крутиться в верхних эшелонах власти нашей страны.

Отцу Семёна нравилось, что я со своим сдержанным уравновешенным и расчётливым характером, стал неким катализатором для его вспыльчивого и импульсивного сына, который прислушивался ко мне больше чем к родственникам.

К концу учёбы в гимназии, Семён благодаря своим врождённым физическим данным, и моим наставлениям, стал впервые чемпионом России по контактному каратэ, а я попал в больницу.

Этим самым я перечеркнул себе возможное поступление в вуз. Однако по просьбе Сёмы в дело вмешался его отец и, зная мой потенциал, предложил мне помощь в поступлении в институт международных отношений.

Так я сюда и попал.

В спортивном зале, где тренировался Семен, было, как всегда, многолюдно.

Пока мой лучший друг прибывал в раздевалке, я и его девушка устроились на стоявшей у стены скамейке.

Оля как обычно залипала в телефон, а я, открыв Сёмин ноутбук, уже загружал первое видео с боем одно из возможных его будущих соперников.

– Как тебе? – Обратилась ко мне Оля, чуть не тыкая в меня телефоном.

Я, оторвавшись от экрана ноутбука, посмотрел в дисплей её телефона.

На экране красовалась фотография молодой шатенки с медведем в обнимку.

Девушка с фото была миловидной, и на первый взгляд выглядела простой и открытой, но неуловимые на первый взгляд черты лица девушки, уже выдали мне её внутреннюю и возможно подавленную стервозность.

– Симпатичная. – Хмыкнул я, отводя взгляд от фотографии.

– Могу познакомить. – Расплылась в улыбке девушка моего лучшего друга.

– Не стоит, – закатил я слегка глаза. – Я ещё от Любы не отошёл полностью.

– Ну, если надумаешь, скажи. Я всё устрою. – По-дружески улыбнулась мне Оля, после чего вновь залипла в телефон.

Я же переключился на просмотр боёв соперников Семёна.

Время шло, а я смотрел видео за видео, анализируя при этом манеру боя очередного каратиста.

Примерно через час, когда все видео файлы были просмотрены, и я просто сидел и смотрел, как тренируются ребята в зале, со мной рядом присел Семён.

– Ну что скажешь? – Мотнул он вопросительно головой на закрытый ноутбук.

– Да ничего особенного для тебя, – Ответил я, поудобней облокотившись на стену спиной. – Только Блирьдье требует отдельной тактики.

– Нука-нука поподробней, – с интересом протянул Сёма. – Этот парень один из фаворитов соревнований.

– У него в отличие от остальных, сильнее преобладают удары ногами. Если смотреть под обычным углом, то можно подумать, что он боец дальней дистанции. Удар ногой и быстрый разрыв дистанции. Вновь удар ногой, и снова отпрыжка. Однако, это просто прикрытие. В основном очки в кумитэ он набирает ударами рук. Его тактика заставляет противника думать, что при очередном ударе ногой он отступит, разрывая дистанцию, от чего его соперники не ожидают удара кулаком в корпус. Из-за огромного количества ударов ногами, удары руками практически не заметны, и больше выглядят как оборонительные, чем наступательные.

– И как быть? – Заулыбался Сёма.

– Отбей ему голени. Поставляй под его удары ног локти. Лиши его скорости, и его привычной тактики боя, – тоном старого тренера произнёс я. – В основном его защита строится на опережающих ударах ногами. А с отбитыми конечностями его защита посыплется. И удели больше внимания Маэ-гери с небольшого подскока. Это будет для него большой неожиданностью, при обманном движении рукой в сближении. И вот ещё что. Отточи блок асикубе. Когда ты отобьёшь ему ноги, его скорость упадёт, ты сможешь подцепить его голенью, и уронить. Блок этот очень редко используют в каратэ, а в кумите и вовсе его не увидеть, и он, скорее всего не знает защиты, и техник от него. Также Сём не забывай про то, что он в основном набивает очки руками, так что при его атаках не рвись в ответку, а напротив, разрывай дистанцию.

– Ничего себе? – Удивлённо произнесла доселе молчавшая Оля, смотря на меня округлившимися глазами. – Я практически ничего не поняла, но звучит это так, словно Дима шарит в этом вашем каратэ лучше твоего тренера Сём.

– Знаешь Оль, – улыбнулся Семён, кладя мне на плечо руку. – Если бы Димон мог заниматься спортом, без опасения за свою жизнь. То мне кажется, что ни один каратист в мире, не смог бы на татами победить в кумитэ нашего гуру боевых искусств.

– А я и не знала, что Дима так хорошо знает, это ваше каратэ. – Улыбнулась нам девушка.

– Ха, каратэ, – хохотнул мой друг. – Да Диман не только его в теории знает. Спроси его про любой вид единоборств и, Димка точно что-то да расскажет.

Я не очень любил, когда весь разговор скатывался к моей персоне, от чего я учтиво перевёл тему на других участников соревнований.

– Сём, – отложил я ноутбук в сторону. – Я накидаю тебе план по всем участникам. Думаю, пару дней мне хватит, но только на выводных. У меня сейчас просто в университете много дел накопилось.

– Как скажешь, – легко согласился Семён. – Тогда покажи мне этот блок ногой, о котором ты говорил. Я его сегодня по отрабатываю.

Я улыбнулся своему другу, вставая с лавки.

Даже нынешние чёрные пояса уже потеряли старые техники каратэ в угоду спортивным достижениям, от чего многие приёмы и движения для них канули в лету.

Потратив с полчаса на правильную постановку блока наружной стороной голени с зацепом наружной стороны стопы своему другу, я вроде смог донести Сёме суть этого движения.

– Ну и блок, – хохотал мой друг, стоя, словно цапля на одной ноге. – Ладно, я понял, что надо отработать. Пойду, потренируюсь в спаррингах, а через часок как закончу, закину тебя домой.

Я посмотрел на часы, висевшие на стене, и произнёс:

– Нет, ни стоит. Я пойду. На метро доеду, а то час терять неохота. Учёбы много.

– Ну, смотри, – опустил ногу на пол мой друг. – Кстати мой отец тебе звонил?

Я кивнул.

– Да. Я уже сказал, что приеду в его офис на следующей неделе, как французские бизнесмены пожалуют.

– Класс, и спасибо. А то мой отец тот ещё параноик в плане переводчиков. Мало ли, что они там переведут ему ни так. А тебе он как мне доверяет, если не больше. – Вновь заржал Сёма.

Попрощавшись с Семёном, а потом и с его девушкой, я покинул спортивный зал, а потом и сам комплекс.

Выйдя на улицу, где уже вовсю шёл дождь, только посильней закутался в куртку и пошёл к ближайшей станции метро.

Если б только Семён знал, что на самом деле крылось за моей учёбой на посла. Ещё на первом курсе, когда меня приняли с подачи его отца в престижнейший вуз страны, я стал можно сказать тем, кто должен в скором будущем представлять бизнес интересы нескольких крупных бизнесменов, от чего они не жалели связей и средств на моё образование.

На втором курсе дошло даже до того, что они подключили к моему образованию людей, которые до выхода на пенсию служили во внешней разведке страны.

Однако надо добавить ещё то, что не только на меня была сделана ставка. А точней, ставка на меня была сделана только отцом Семёна. У остальных его друзей были свои фавориты, которые, так же как и я постигали знания во благо их дальнейшего обогащения.

Дойдя до метро, я спустился на станцию, и стал ждать свой поезд, который на моё счастье должен был уже подойти к платформе через одну минуту.

Когда поезд прибыл на станцию, я в потоке народа вошёл в открывшиеся двери. Меня быстро оттеснили в хвост вагона, где я и встал, держась за поручень.

Состав же плавно тронулся, набирая скорость, а я, достав смартфон, открыл на нём файл с планом моих первоначальных заданий по учёбе.

Сегодня мне предстояла опять бессонная ночь, так как уже к завтрашнему дню надо было подготовить не только плановые вузовские задания, но и задания, выданные мне бывшими военными внешней разведки, с которыми у меня были занятия несколько дней в неделю после университета.

Завтра мне нужно будет сдать моему наставнику Петру тест по беглому психическому портрету личности человека, и сделать это мне нужно будет, разговаривая на французском языке, так как любил говорить мой наставник, которому уже стукнуло семьдесят лет:

– В нашей работе ребята должны знать и уметь выражать одну и ту же мысль на нескольких языках одинаково.

Да, за четыре года учёбы на посла, я с практически одинаковым успехом изучал несколько языков, в основном которые могут пригодиться в переговорах и ведении бизнеса. Первый курс прошёл под эгидой английского. Второй немецкого. Третий год обучения привёл меня к французскому, и частично испанскому, а последний наградил вообще турецким и базовым китайским.

Убрав смартфон в карман, я произнёс сам себе:

– Ну-с приступим. Надо потренироваться.

И стоило мне начать бегать глазами по толпе народу, как я заметил стройную высокую девушку, которая выделялась из общей массы.

Яркая и красивая особа, словно выглядела неестественно, в присущем ей сейчас образе.

Я и сам не заметил, как мой взгляд сам собой приковался именно к ней.

На вид девушке было около восемнадцати лет, а слегка яркий и вульгарный макияж на её лице, словно чужим и не присущим незнакомке.

То же самое можно было сказать и об одежде, в которой ей явно было дискомфортно, или даже стыдливо.

Короткое обтягивающее платье, которое только слегка закрывало верхнюю часть бёдер, поверх которого была надета лёгкая кожаная куртка.

Чёрные колготки, и высокие осенние сапоги, на которых как мне казалось, девушка с трудом стояла.

То и дело молодая особа смотрела на дисплей своего телефона, и нервно прикусывала нижнюю губу, а когда я закончил её беглую оценку, она вздрогнула, уставившись в свой телефон.

Её губы при этом задрожали, а рука державшая телефон затряслась, что даже было заметно невооруженным глазом.

Глаза слегка распахнулись и заблестели, предвещая слёзы, а на лице незнакомки словно проступила тень.

Ещё секунда, и она убрав смартфон в карман лёгкой куртки, быстро стала пробираться к выходу из вагона, хотя явно должна была ехать дальше.

Уже практически у дверей, она потеряла равновесие на огромных каблуках, и чуть не упала, но вовремя схватилась за поручень, и устояла на ногах, начиная прятать лицо в волосах.

Я не знаю по какой причине, я сделал шаг за ней, но он был сделан, и я так же, как минуту назад незнакомая особа, стал пробираться к выходу.

Мне было ясно, даже без всяких там дедукций, что у этой девушки, что-то случилось, а её состояние приближалось к истерике, и только наличие огромного скопления людей, сейчас не давали ей случиться.

Двери поезда открылись, и она выскочила как ошпаренная на платформу, а я поспешил следом, но был слегка остановлен потоком народу, который хотел как можно скорее проникнуть в вагон.

Когда я вновь нашёл глазами девушку, она уже поднималась, чуть не бежав по ступеням метрополитена на выход из метро, а я, прибавив шагу, устремился за ней.

Я не мог понять, зачем я это делаю, и только миновав лестничный пролёт, сам для себя понял, почему у меня была такая реакция.

Если смыть тонну косметики и заделать волосы незнакомки в хвост, то она практически походила на мою первую девушку и по существу первую любовь, с которой я не хотел расставаться, но был брошен в одностороннем порядке.

Выйдя из метрополитена, я увидел как незнакомка, быстро, насколько ей позволяли её каблуки, чуть не бежала в сторону моста, под которым разливалась огромная по своим размерам река.

В промозглый дождь я рванул следом, словно па подсознании понимая, к чему всё идёт, и оказался прав.

Через пятьсот метров, там, где уже не ходили прохожие, а дорога была перекрыта на ремонтные работы, незнакомка преодолела для себя предпоследнюю преграду, и оказалась на мосту, рядом с ограждением.

Я ещё только пробирался через брошенную на сегодня раскуроченную дорогу, а девушка достав телефон, что-то там написала и откинула его в сторону, после чего полезла через ограждение.

– Стой! – Заорал я в голос, но только добился взгляда полного слёз и отчаянья, после чего она перевалилась за ограждение моста, начиная падать вниз.

Я от увиденного, впал в шоковое состояние. На ходу скидывая куртку, а так же кроссовки, не думая о последствиях, подлетел к ограждению, и устремился вниз.

Пролетев расстояние с десятиэтажный дом, я солдатиком ворвался в холодную, словно лёд воду, уходя глубоко в её пучину, чтобы через пару мгновений устремится вновь на поверхность.

Вынырнув из воды, я крутил головой, ища хоть намёк на местонахождение девушки, и я его нашёл.

В пяти семи метрах от меня, в пучину уходило уже бессознательное тело девушки.

Терпя жуткие физические и температурные перегрузки, я плыл так быстро как мог в том направлении, чтобы через минуту, уже нырнуть в чёрную осеннюю воду, где все-таки смог добраться до тела девушки.

Схватив её за одежду, я рванул, что было сил обратно на поверхность реки, и уже через какие-то секунды всплыл в месте с бессознательной суицидницей, держа её со спины, начиная плыть к берегу.

Но чем ближе был берег, тем больше я чувствовал слабость во всём теле, от чего я сжимал до скрипа эмали зубы, и упрямо игнорировал тревожные сигналы своего больного тела.

И вот он берег, на который я волоком вытащил девушку, которая уже приходила в себя, и чуть слышно сдавленно кашляла.

Оказавшись на суше, я устало повалился в грязь, слыша признаки жизни спасенной мной девушки, от которых на губах проявилась улыбка, внезапно сменившаяся гримасой боли, что пронзила мою грудь.

В глазах потемнело, а дыхание спёрло. Это последнее, что я успел почувствовать, прежде чем тьма поглотила мой разум.

Очнулся я в кровати, укрытый тонким одеялом. Тело дернулось от нахлынувших последних запечатлённых воспоминаний, и я сбил рукой что-то стоявшее слева от меня.

Раздался грохот, а я услышал женский голос:

– Очнулся. Зовите Ибрагима Филатовича.

– Я в больнице? – Крутил я головой, осматривая комнату, походившую на полевой лазарет, только в здании.

А через минуту, я услышал добродушный мужской голос, который мог принадлежать мужчине преклонного возраста:

– Очнулись голубчик. Знатно вы переполошили тут всех Григорий Александрович. Не ровен час, уже думали службу просить по вам.

Я приподнялся на локтях, и уставился на идущего ко мне пожилого мужчину в странном врачебном облачении.

– Что простите? – Произнёс я, пребывая словно в зыбком тумане.

– Я говорю, хорошо, что богу душу, вы не отдали. А то негоже сударь гимназию под перо подставлять, да Петергофскую канцелярию тревожить понапрасну. Особенно перед визитом сюда нашего благодетеля великого князя Борского.

От услышанного, я впал в некий ступор.

Прибывая всё ещё в лёгком затмении рассудка, я как мог, собрал себя в кулак, и быстро попытался оценить обстановку, и ситуацию, как когда-то меня учил Пёрт.

Незнакомое место, которое выглядит как лазарет, но не одного известного мне медицинского оборудования тут не видно.

Койки совсем не похожи на кровати в обычных больницах, коих я повидал очень много из-за своего заболевания.

Окна высокие где-то два метра в высоту, и очень широкие. Такого уже давно не встретишь в современных, или пост советских постройках.

Из слов пожилого врача, вычленим слова «Гимназия» «Петергоф» а также «Великий князь».

Отсюда становится понятно, что я нахожусь со слов мужчины в гимназии под Петербургом, и сюда едет с проверкой некий князь. Звучит как розыгрыш. Но в моём состоянии, и при моём круге знакомых, таким никто бы не стал заниматься. Особенно после случившегося.

К тому же задействовать такие декорации и актёров, и перевозить меня сюда из, скорее всего реанимации, никто бы не дал.

– Что со мной было? – Нарушил я слегка затянувшуюся паузу.

Старый врач подошёл к моей кровати вплотную и, поджав губы, провёл руками по пышным усам.

– А вы разве голубчик не помните? Вы повздорили с гимназистами сразу по прибытию, а потом, убегая от них, упали со второго этажа. Лёгкое беспамятство – это нормально после падения с высоты, особенно при ударе головой. Так давайте я вас ещё разок осмотрю.

Осмотр длился каких-то пятнадцать минут, и всё это время я делал вид, что все, что тут происходило, было в порядке вещей.

Хотя наличие у меня синяков по всему телу, а также пары шрамов на предплечье правой руки, и я уже не говорю об обращении ко мне другим именем и отчеством. Вообще не в порядке вещей.

Когда врач, и как я понял медсестра, покинули лазарет. Я, щурясь от боли во всём теле встал с кровати, и подошёл к окну, где мне понадобилась вся моя выдержанность и выучка, чтобы не заорать в голос, от того, что на меня в полу прозрачном отражении стекла смотрело совершенно другое лицо.

Глава 2. Первые шаги к осознанию.

За окном была уже глубокая ночь, когда я, лёжа на своей койке, пытался вывести разумное объяснение происходящему.

За это время я удостоверился всеми разумными способами, что я действительно не сплю, и точно бодрствую.

Вход шло всё, вплоть до походов в туалет.

Я причинял себе боль, вызывал чихоту, и не закрывал при этом глаза, дабы проверить особенности физиологии тела. Ведь при открытых глазах человек не может чихнуть, как бы он не старался.

Задерживал дыхание, и считал сердцебиение и пульс. Вызывал головокружение, и тошноту, а также испытывал органы чувств на правильное функционирование.

И все мои опыты так и кричали мне – я не сплю.

Когда я покончил с физиологией, то утомлённый своими изысканиями, я переключился на умственный аспект.

Изначально я тихо вслух говорил на доступных мне языках с разной скоростью произношения. Потом вспоминал эпизоды, из прошлого, стараясь поднять всё в мельчайших подробностях.

После разными способами старался вызывать у себя разные чувства, от грусти и страха, до ярости и радости.

И тут всё говорило мне, что я не сплю и нахожусь в полном здравом рассудке.

Когда я вдоволь наэксперементировался, у меня от всего этого дико разболелась голова, что также подтверждало гипотезу, что я бодрствую.

Но факт оставался фактом. Это было не моё тело, и не моё лицо.

Кстати о лице и теле.

При рассмотрении себя со всех ракурсов, я сделал вывод, что тело могло прибывать в возрасте от шестнадцати до семнадцати лет. Уж больно молодо оно выглядело, но явно миновало первый этап формирования, проходящий в четырнадцать лет.

На деле я теперь выглядел как худой подросток с копной чёрных волос, которые были средней длины и зачесывались на левый бок, явно готовясь вскоре по мере роста, перейти на боковой пробор.

Лицо было худое и слегка острое, но с волевыми строгими чертами лица, правильной симметрии.

Глаза зелёные, скулы высокие. Щёки впалые, а на коже следы зарождения первичной щетины.

Губы правильной пропорции и формы, ни тонкие, как нитки, но и не мясистые, как шмотки мяса.

Шея тонкая, а тело плохо развито, но просматривалась хорошая генетика и предрасположенность к рельефной и уверенной мускулатуре. Хоть и по всем признакам тело принадлежало к типу «Эктоморф».

Также я выяснил, что синяки и ссадины по всему телу, были не только от падения с высоты второго этажа.

Тут явно просматривались как хватательные и ударные движения руками, так и намёки на нанесение ушибов и синяков ногами.

Вот и получалось, что я не спал, но при этом пребывал в другом теле, и как это, возможно, логически объяснить я не мог.

На ум, конечно, лезли мысли из грани фантастики. Неужели я реально умер, и по неведомым мне причинам попал в тело юного парнишки. Размышляя об этом, я вспоминал слова врача, который меня осматривал.

Он явно хоть и косвенно говорил, что от падения они думали, что этот Григорий умрёт. Или он реально умер, упав с высоты получив сильный удар головы об землю, а в момент его смерти, я занял его место.

Я, конечно, много слышал об таких сюжетах в фантастических романах, но поверить, что такое приключилось именно со мной, пока не мог.

Единственным здравым решением было не строить пустых догадок, а пока принять как факт случившееся, подстроится под данность, и добыть больше информации, и на их основе вынести единственно верное решение.

Ночь я провёл практически без сна, все, размышляя над тем, что со мной случилось, а уже с утра явился всё тот же врач.

Ибрагим Филатович явившись в лазарет, даже осматривать меня не стал, а только поинтересовался моим текущим самочувствием.

Услышав от меня, что кроме синяков и ссадин меня больше ничего не беспокоит, он улыбнулся, и заявил.

Мол, тогда голубчик, вам нет смысла тут находиться, и пора вернуться в жилой корпус гимназии.

После чего пришла медсестра, и принесла мне серую форму, которая смутно напоминала военную, хотя бы высокими сапогами.

Когда я оделся, то меня уже на выходе из больничного крыла ожидал высокий и поджарый мужчина лет сорока.

Одет он был в мундир, а на левом бедре у него висела сабля. Сам же мужчина был черноволос и кучеряв, а его слегка суровое лицо было гладко выбрито.

– Григорий, – словно уточняя моё имя, произнёс мужчина, стоявший за дверями больничного крыла. – Прошу проследовать за мной.

После этого, не дожидаясь моего хоть какого ни будь ответа, он развернулся словно на строевой, и быстрым шагом пошёл по длинному коридору.

Я поспевал за мужчиной, кидая беглые взгляды в высокие окна коридора с правой стороны.

Уже, будучи на улице, я, не подавая виду, что очень удивлён, и следовал за бравым военным, смотря по сторонам.

Оказалось, что лазарет был отдельным стоящим зданием. Он находился в отдалении от высоких построек, чья архитектура была мной датирована не иначе как семнадцатым восемнадцатым веком.

На улице было тепло, всюду росли высокие деревья, чьи листья, намекали мне, на скорое наступление осени.

То тут, то там, я видел молодых людей разного возраста, в такой же одежде, которая была надета на мне. Они сидели на лавочках под огромными дубами, ходили по ухоженным каменным дорожкам, а где и просто сидели прямо на траве мелкими компаниями.

Однако я не заметил ни одной девушки, что говорило мне о специфике и направленности этого места.

Когда мы дошли до многоэтажного кирпичного строения с колоннами и широким входным крыльцом, я уже сделал первые выводы, на основе полученных данных.

Единая форма, и наличие только мужского населения. Внешний вид провожатого, а также архитектура, говорили мне о подобии военного учебного заведения.

Однако отсутствие хоть малейших знаков отличия на форме, и многочисленные люди в гражданской одежде, также давали понять. Это гимназия имела военную кафедру, но не была, как я понял тут на главной роли.

Скорее всего, это место являлось учебным заведением для определённого круга людей, которые просто должны были получить должное образование.

Когда мы вошли в двери огромного здания, то военный, повел меня сразу на лестницу, которая вела на верхние этажи.

Идя по ступеням, я всё так же старался увидеть и запомнить как можно больше деталей, но пока ничего стоящего увидено не было.

Пройдя три лестничных пролёта, нам встретился только один пузатый мужчина в сером костюме, с огромной кипой бумаг подмышкой, а на третьем этаже здания и вовсе царила полная тишина.

Мужчина с саблей на поясе довёл меня до большой резной двери в конце коридора, после чего постучал три раза по ней, а дальше выдержав паузу, так же в три четыре секунды приоткрыл слегка дверь и произнёс:

– Ваше благородие. Можем ли мы войти?

– Господин Потолов. Прошу. – Донеслось из-за двери.

После этих слов мужчина в военном мундире открыл дверь, и зашёл внутрь. Я проследовал следом.

Как только я оказался в просторном кабинете с гигантскими окнами, где все стены кроме одной были заставлены высокими под два метра шкафами, которые ухожено, хранили в себе книги и многочисленные папки.

За столом у одного из окон, за массивным столом, на котором было полно бумаг, восседал седовласый мужчина лет шестидесяти с длинными волосами, зачесанными назад, и собранными в хвост чёрной лентой.

Его глубоко посаженные глаза смотрели на нас изучающее и со снисходительностью.

Острые черты лица были спокойны, и выражали его уверенность и глубокие знания, накопленные за прожитые годы.

Одет незнакомец, был в чёрный камзол с серебряными петлицами, из отворотов которого виднелась белая рубаха.

– Игорь Андреевич, – отложил он перо в чернильницу. – Это и есть наш новый гимназист? – Окинул он меня взглядом, который больше походил на сканер.

– Да Афанасий Михайлович, – слегка кивнул он головой. – Оражен Григорий Александрович.

– Так, – протянул Игорь Андреевич, отрывая от меня взгляд, и начиная искать что-то на своём огромном столе. – Ну что же вы стоите, Игорь Андреевич. Присаживайтесь. И вы голубчик тоже. – Обратился пожилой мужчина уже ко мне.

Я, дождавшись пока мой провожатый усядется на стул рядом со столом Афанасия, и только после этого занял соседний стул.

Меж тем мужчина, восседавший за столом, нашёл, наконец, что искал, и положил перед собой серую папку, которую и открыл сразу же.

– И так, – выдохнул он, смотря на серый лист бумаги, который достал из папки. – Григорий Александрович. Из-за вчерашнего инцидента вы до меня так и не дошли. Надеюсь самочувствие ваше уже не вызывает опасения. Итак, – вновь уставился на лист мужчина. – Просительное письмо от вашего благодетеля. Прошу принять Оражена Григория Александровича семнадцать лет отроду, не имеющего титула дворянина в ряды гимназистов Николаевской царской гимназии. Зачислить Оражена Григория Александровича на штатское обучение с правом изучения военного образования, если то позволит возможно выявленная родовая предрасположенность.

Все затраты и ответственности по ним на себя обязуется взять помещик Галин Пётр Иоаннович. – Оторвался от листа бумаги Афанасий Михайлович.

Я смотрел на пожилого мужчину, который зачитал мне информацию с взятого в руки листа, и с невозмутимым лицом хранил молчание.

– Григорий Александрович, – обратился ко мне мужчина. – Сообщаю вам, что ваше зачисление было произведено ещё вчера до вашего приезда в Николаевскую гимназию. Денежные средства за первый год обучения были получены. Комната в общежитии выделена, а учебный план приписан. Остаётся дело за малым. Если бы не вчерашний инцидент. – Он сурово посмотрел на бравого военного. – То мы бы ещё вчера провели первичное выявление возможной у вас родовой силы. Но поскольку случилось то, что случилось. Данное изыскание мы проведём завтра. А пока не начался учебный год, прошу вас освоиться в нашей гимназии, и изучить наши правила. Держите. – Протянул он мне тонкую папку.

Я принял что дают, и тихо произнёс:

– Благодарю вас.

– Григорий Александрович, вы можете быть свободны. Настоятельно вам рекомендую сразу посетить учебную часть, и получить всё необходимое для вашей скорой учёбы. А теперь ступайте.

Я встал со стула, под взгляды двух мужчин, и скупо кивнув им, пошёл на выход из кабинета.

Оказавшись за дверью, и закрыв её плотно за собой, я открыл папку и стал быстро просматривать её содержимое.

В бумагах оказались копии моего подобия паспорта, что содержал мои данные и принадлежность к вольным людям, а также запись о родителях. В графе отец было пусто, а вот в графе мать была записана некая Селена-Валери Элодье, а опекуном считался как раз тот самый Галин Пётр Иоаннович.