сообщить о нарушении
Текущая страница: 78 (всего у книги 193 страниц)
Одна из копьеносиц схватила его за локоть.
- Спускайся, парень, - просипела она. – Ради всех богов, слезай со Стены.
- Почему? – попытался спросить Гренн, но она уже отвернулась, таща его за собой. Вороны продолжали кружиться и каркать, клевать и терзать Иных. И ему смутно показалось, что за снеговой завесой что-то шевелится. Что-то огромное.
- Давай! – Копьеносица толкнула его на лестницу, и он едва не скатился вниз. Он беспомощно ощупывал ступени, стараясь идти как можно быстрее, а за ним шли те, кто остался от разгромленного гарнизона Бочонка. Земля слишком далеко, он не справится, просто не сможет…
До земли оставалось футов десять, когда Гренн услышал рог.
Звук раздался прямо у него в голове, словно раскат грома. Холодный и сокрушительный, как сама зима, как гибель и разрушение. Чистый, глубокий и печальный, словно погребальная песнь огромных северных волынок. Рог звал и звал, и казалось, это никогда не кончится. Этот зов заполнял их черепа, мысли и души. А потом раздался треск, словно ударила молния.
«Один зов – разведчики возвращаются», - лихорадочно подумал Гренн. Но они не посылали разведчиков.
Он стоял, словно оглушенный, и копьеносица схватила его за шиворот и прыгнула.
Гренн ударился о землю с такой силой, что даже несколько футов снега не смогли смягчить удар. За ним рухнул Пип, а Скорбный Эдд произнес почти весело: «Ну теперь-то мы точно покойники» и выполнил безупречный прыжок ласточкой, удачно приземлившись на нескольких копьеносиц. Гренн не видел Железного Эммета. Он смутно припоминал, что молодой разведчик остался прикрывать их отступление, защищать спуск от упырей. Если огненными стрелами их как-то еще можно было сдержать, то теперь они толпой ринулись в пролом. Он погиб, он погиб. Но останавливаться было нельзя. В воздухе все еще разносилось невероятное эхо, отраженное и усиленное самое Стеной.
Со Стены сорвалась сосулька длиной в целый ярд, чуть не воткнувшись одичалой в живот. Потом еще одна. Гренн снова подумал, что это всего лишь игра воображения, он молился, чтобы это было так, но тут он увидел, как в тысячелетней толще льда появились тонкие трещинки, а вокруг них начали откалываться мелкие кусочки. Похоже на разбитое зеркало. Гренн однажды видел зеркало на ярмарке. Мать и сестры все ходили вокруг и вздыхали, им очень хотелось такое, но настоящее стекло было большой редкостью и стоило бешеных денег.
- Шевелись! Давай! Давай! – орал Пип, и Гренна не потребовалось просить дважды. Он услышал, как позади него Стена издала невероятный звук, почти что человеческий крик. Собравшись с духом, он оглянулся и тут же пожалел об этом. Трещины расширялись, словно рудоносные жилы, а в дюжине ярдов от него рухнула огромная глыба льда, рассыпавшись на груду обломков. Красный свет стал таким ярким, что Гренн чуть было снова не принял его за рассвет. Никогда в своей жизни он так быстро не бегал.
Они добежали до замка, но не остановились. Не было времени. Если остановятся, Бочонок станет их могилой. Позади слышались треск и хлопки, на землю падали ледяные глыбы и плиты. У Гренна кровь застыла в жилах, его охватил первобытный ужас, и он понял, что на его глазах происходит нечто немыслимое и ужасное, то, что он раньше считал детскими сказками и бабской болтовней. Стена рушилась.
В миле от замка начинался лес, туда вела более или менее расчищенная тропа, опять же благодаря усилиям Железного Эммета. Гренн, Пип, Скорбный Эдд и копьеносицы помчались туда, как будто бы их преследовали демоны из всех семи преисподних. Впрочем, примерно так и было. Земля вздрагивала от отдаленных взрывов, несколько осколков вонзились Гренну в лицо. Снег повалил так, словно сама природа пыталась сбить их с ног, как будто земля ожила и под ней пробудилось нечто жуткое, дремавшее тысячи тысяч лет. Гренну было так страшно, что бояться сильнее было уже невозможно.
Перед ними оказались заросли темных сосен, засыпанных снегом. Они с хрипом, стонами и проклятиями пытались пробиться сквозь чащу, круша жесткую поросль мечами, топорами и голыми руками. Сосновые иглы и сломанные ветки кололи лица и руки, цеплялись за плащи и колчаны, но люди шли вперед, не разбирая, где небо, где земля.
Стена покрылась рваными ранами от низа до самого верха. Лестница перекосилась и рухнула, словно отрубленная рука, а прямо на Бочонок обрушились несколько обломков льда, размером с башню; крепость теперь выглядела словно паук, раздавленный сапогом. От грохота закладывало уши; Гренн даже не слышал собственных мыслей. Впрочем, о чем тут думать, когда наступает конец света.
Качаясь, дрожа и треща, Стена начала рушиться. Словно тонущий корабль, уходящий на дно среди бушующих волн, она обвалилась, погрузившись в ревущую мглу, которая поднялась над землей от лавины снега, льда и камней. Деревья гнулись почти до земли и ломались пополам, словно щепки. Все кончено. Бежать больше некуда.
- Ребята, - сказал Скорбный Эдд за миг до начала бури. – Дамы. Я рад был познакомиться с вами. Позвольте мне принести вам свои извинения. Если бы меня здесь не было, этого бы не случилось.
Гренн повернулся к Эдду, чтобы тоже что-нибудь сказать. Ему, Пипу и даже копьеносицам. Но он мог только завороженно смотреть на сходящую лавину. Само небо словно исчезло, и вдалеке он видел упырей и Иных, разбросанных, словно игрушки. Все было алым; древние заклятья, которые охраняли Стену, наконец освободились из заточения и воспламенились. Гренн учуял запах дыма. Стена горит. Пламя лизало небо; Гренн и не знал, что лед может гореть. Он почувствовал на языке вкус соли, а может быть, это были замерзшие слезы. Кругом царили безумие и величие. И то и другое; ни то ни другое.
Деревья стонали и как будто отчаянно пытались удержаться корнями за землю. Словно из ниоткуда упал одинокий красный лист чардрева. Гренн закрыл глаза, вспомнил лик Неведомого, грубо намалеванный углем на стене септы в его деревне, и начал молиться.
Он почувствовал мощный удар, как будто его разорвало пополам. Сломанные деревья, камни и лед врезались в него со всех сторон, размалывая тело, жалкую смертную оболочку. Боль наступила слишком быстро и была слишком сильной, чтобы ее почувствовать; она была в каждом нерве, в каждом вздохе, в каждом движении. Кровь заливала разорванный рот. Его тащило куда-то, потом швырнуло в сторону и вниз, вниз, вниз…
Это продолжалось целую вечность. Гренн не мог дышать, потому что воздуха не осталось. Вокруг него были дым и снег, с неба мягким серым дождем падал пепел, а среди изломанных веток валялись осколки сосулек. Но все же Гренн видел летнее солнце, заливавшее поле, на котором трудилась его семья, и сияющую улыбку юной доярки. Он даже на мгновение вспомнил, каково это – когда тепло.
Гренн лежал неподвижно, лелея это воспоминание. Земля все еще вздрагивала, но лавина уже прошла. Превозмогая боль, он приоткрыл заплывший глаз и… ничего не увидел. Лишь остовы сломанных деревьев, бездвижные тела и преисподнюю, которая разверзлась на том месте, где была Стена. А самой Стены больше не было.
Тишина казалась оглушительной. Наконец где-то рядом раздался голос. Человеческий голос. Может быть, единственный и последний на всем белом свете.
- Ох, - с покорностью в голосе молвил Скорбный Эдд. – Так и знал, что это буду я. – И умер.
Комментарий к Гренн
Вот так вот. Ожидаю бурю возмущения от уважаемого Берена :)
========== Рамси ==========
Комментарий к Рамси
Предупреждение: ненормативная лексика и описание насилия. Рамси в своем репертуаре.
Он открыл глаза и закашлялся. В предрассветном морозном воздухе клубилась каменная пыль, а вокруг громоздились руины. Явственно ощущался резкий запах селитры. Ворота превратились в груду щепок, из окон вырваны рамы, закопченный снег усыпан осколками стекла. Кое-где еще горел огонь, тут и там раздавался стон и треск - это рушилось очередное сооружение. Из груды обломков, словно обгорелые пальцы, торчали покореженные балки; массивная крепостная стена местами еле держалась, местами обвалилась. В небо поднимались изящные колонны дыма – отличный завершающий штрих для шедевра мастера.
Рамси встал, облокотился о сломанный крепостной зубец и усмехнулся. Еб твою мать, это было охренительно. Когда в ночи затрубили боевые рога и его люди вбежали к нему в покои с докладом, что Станнис штурмует Винтерфелл, он видел в их глазах страх. Неудивительно, ведь одеяло на его постели сшито из кожи этого самого короля, и все они были в подземелье и видели, как этот самый король канючил, пускал слюни и гадил под себя, когда Рамси мастерски орудовал ножом в таких местах, куда даже красная ведьма вряд ли забиралась. В целом, зрелище оказалось совсем не впечатляющим. Станнис Баратеон не оправдал свою репутацию, к тому же Рамси перепробовал все подручные инструменты, но так и не смог срезать у него с запястья железный браслет, и это донельзя взбесило его. В браслете мерцал красный рубин, не иначе подарочек красной сучки, - так тогда он думал. Но после того как ему доложили о втором Станнисе, Рамси начал подозревать, что браслет на самом деле служил для другой, более зловещей цели. Слухи о том, что настоящий Станнис, целый и невредимый, стоит со своим войском в лесах, подтвердили его подозрения. Ну да ничего, тем больше удовольствия прикончить его еще раз.
Поэтому Рамси встал, оделся и пристегнул меч, не проявляя ни малейших признаков тревоги. Он велел своим людям оставить южные ворота незащищенными, чтобы войско Баратеона могло беспрепятственно войти в замок, и чем больше народу пройдет внутрь, тем лучше. Только после этого нужно поджечь бочонки с селитрой, и нет нужды объяснять, что станет с теми, кто оплошает. Хорошо быть Рамси Болтоном, и одно из многочисленных преимуществ этого - никто не смеет тебя ослушаться.
Надев плащ, Рамси вышел из своих покоев и поспешил во внутренний двор замка. Он позаботился о том, чтобы задняя калитка осталась слегка приоткрытой, так что он сможет выскользнуть наружу и залечь в Волчьем лесу, пока Станнис и его сборище уродов в буквальном смысле не взлетят на воздух. Потом он сядет на коня (необходимые припасы уже лежат в седельных сумках) и, словно демон из преисподней, поскачет в Дредфорт. Там он сообщит о трагической кончине лорда Русе и соберет подкрепление, а затем с войском двинется к Стене, уничтожит Джона Сноу и вернет себе свою маленькую женушку. Винтерфелл больше никогда не будет восстановлен и станет наглядным свидетельством того, что будет с теми, кто осмелится встать на пути у Рамси Болтона. Отныне он будет править Севером из Дредфорта, а если кому не понравится… что ж, в Дредфорте вечно дует, там много голых стен, которые нужно завесить шкурами, чтобы прогнать холод.
План был так прост и изящен, что Рамси едва не прослезился. Но только он ступил на двор, все тут же пошло наперекосяк: его долбаный папаша заметил его в толпе и спросил, почему он не в строю и почему южные ворота никто не защищает. Похоже, Рамси находится в заблуждении, что он, лорд Русе, будет смотреть сквозь пальцы на столь позорную и бездарную организацию обороны замка, который он удерживал, пока Рамси проваливал одно задание за другим…
Нет-нет, это лорд Русе находится в заблуждении. Внезапно Рамси понял, что не может больше ждать. Он не мог поверить, что этот дурацкий замок имеет какое-то значение; разрушить его – вот достойный ответ Старкам. А если он сейчас упустит такой шанс, то будет корить себя до конца дней своих.
Рамси сжал рукоять ножа под плащом, подождал, когда лорд Русе отвернется, чтобы отдать приказ кучке перепуганных дружинников, и сделал выпад.
В отличие от неудачной попытки в Большом Чертоге, эта удалась на славу. Рамси схватил отца за плащ и тут же вонзил нож ему в шею так глубоко, что лезвие проткнуло ее насквозь. Он повернул клинок, едва слыша крики и проклятия; кто-то заорал, что он ненормальный, дескать, им нужен лорд Русе, чтобы руководить защитой против Станниса, но ему было наплевать. Он бил ножом снова и снова, лезвие скрежетало о кости и позвоночник. Лорд Русе упал, и Рамси воткнул клинок так сильно, что на снег брызнули мозги. Ну что, отец, кто кого? Он наклонился и лизнул горячую кровь, бьющую из раны, желая почувствовать ее вкус. Ты любил, когда тебе ставили пиявки, кровосос. Что, получил свое?
Тут вмешался какой-то придурок, которому, видно, жить надоело, и оттащил Рамси от тела, иначе он бы отведал и мозгов, чтобы понять, есть ли толк от хваленого ума его папаши. Его обуревало искушение вознаградить себя мозгами того придурка, но трубный глас боевых рогов напомнил ему, что пора делать ноги. Судя по крикам, воплям и лязгу стали, войска Баратеона уже взломали незащищенные ворота и прорвались внутрь, словно мухи, почуявшие тухлятину. А это значит, что здесь в любой момент может рвануть.
Решив упростить себе задачу, Рамси круто повернулся к зевакам. Завидев окровавленный нож в его руке и корчащееся на земле тело лорда Русе, все как один решили воздержаться от необдуманных действий. Рамси растолкал толпу, и, минуя арсенал и крытый переход, побежал к выходу. Кто знает, может, во время этой непредвиденной задержки кто-нибудь нашел калитку и закрыл ее. Тогда он разозлится. Очень разозлится. А теперь нужно…
Только Рамси добежал до ворот, как замок взорвался.
От взрыва заложило уши. Со всех сторон в угольно-черное небо вырывались языки пламени; огромные башни Винтерфелла, словно раненые звери, зашатались и завыли от боли. Впереди обрушилась каменная стена, преградив Рамси путь к выходу, и он разразился проклятиями, но потом решил, что не так уж это и плохо. За грудой булыжников его не найдут, а когда переполох утихнет, он просто перелезет через стену. Поэтому он нашел себе укромное местечко и стал наблюдать, как замок разваливается на части, – вот что нужно было с ним сделать еще в первый раз. Рамси вспомнил о мертвом лорде Русе, лежащем во дворе, и поздравил себя с безупречной работой. Он похвалил себя за ловкость и находчивость, и тут ему на голову упала горгулья.
В висках запульсировала боль, а глазные яблоки, казалось, взорвутся, но Рамси не обратил на это внимания. Он огляделся, снова ухмыльнулся, выплюнул каменную крошку и быстрым шагом пошел прочь. Прежде чем уйти, нужно убедиться, что все получилось, как было задумано.
Рамси вскарабкался на кучу обломков, осторожно ступая по неустойчивым, скользким камням, и по-кошачьи спрыгнул на другую сторону. Винтерфелл нельзя было узнать – разрушенный, растерзанный каменный остов, похожий на труп великана. А Рамси всегда нравились трупы, особенно распотрошенные. Кстати, о трупах: их тут было в избытке – Болтоны и Фреи, воины Баратеона и одичалые. Рамси преисполнился гордостью от содеянного – в последний раз он испытывал такое же сильное возбуждение, когда смотрел, как собаки трахают его женушку, - но из многочисленных мертвых тел его интересовали всего три.
Первым он нашел лорда Русе. У трупа взрывом оторвало руку, на снегу запеклась красно-черная корка замерзшей крови. Жуткая рана на шее щерилась, словно второй рот, сквозь нее со свистом задувал ветер. Этот свист в сочетании с открытыми бледными глазами лорда Русе создавал приятное зловещее ощущение. Рамси постоял над телом, облизывая губы, потом развязал бриджи, достал член и с наслаждением помочился на труп своего отца. Он бы продлил удовольствие еще немного, но было очень холодно и ему не хотелось отморозить себе хозяйство. Поэтому он закончил, убрал член в штаны и только повернулся на поиски второго тела, когда испуганный визг, доносящийся из разрушенного зимнего сада, оповестил его, что это тело пока еще не мертвое. Какого хрена? Видно, эту гору жира так просто не взорвать.
- Рамси… - Толстая Уолда Фрей была вся в саже и пепле, по ее лицу текла кровь из глубокого пореза над глазом. Она вся дрожала под тонким бледно-розовым плащом, накинутым на ночную рубашку. Можно подумать, эта тряпка сделает ее одной из Болтонов. – Рамси, прошу тебя… помоги мне… - Она увидела изуродованное тело своего мужа и содрогнулась. – Все, что захочешь… Я объявлю тебя наследником Дредфорта, мы с ребенком вернемся в Близнецы, я никогда не пойду против тебя… я попрошу Эдвина или… или Черного Уолдера и всех остальных, чтобы они стали тебе друзьями… обещаю, клянусь… пожалуйста, помоги мне, помоги…
- Правда? – Забавное это будет зрелище – Толстая Уолда скачет в Речные земли на своей толстой кобылке. А еще забавней будет, когда разбойники перехватят ее по пути и вздернут на суку; ее жирная рожа почернеет, а по ногам потечет дерьмо. – Вы клянетесь?
- Клянусь, - проскулила она. – Дредфорт твой. Клянусь жизнью.
Вот и славно. Он подал ей руку.
- Что ж, тогда пойдемте.
