сообщить о нарушении
Текущая страница: 166 (всего у книги 193 страниц)
- Нет времени на объяснения, - наконец произнес Джон, разрушив заклятье тишины. – Я очень хотел бы послушать твой рассказ о том, как ты вернулся из Цитадели и что здесь произошло с тех пор, как мы расстались, но это придется отложить на потом. Ты не знаешь, Светозарный все еще у Рамси Болтона? В ту ночь, когда меня… предали, я получил письмо о том, что он захватил в плен Станниса и забрал его меч.
Сэм покачал головой.
- Не знаю. О нем не было никаких вестей. Ни слова.
- Я должен найти Светозарный. Полечу на юг, добуду меч и вернусь сюда. Все Иные, какие только существуют на свете, наступают. С драконом и Светозарным… - Джон понимал, что это глупо, беспомощно, безнадежно. Он вспомнил о том, что видел глазами Рейегаля, - войско, сереброволосая женщина и еще два дракона. Знают ли они, что им нужно сюда, прибудут ли они вовремя? – Что ж, я не утверждаю, что дело выгорит, но, может быть, мы не все погибнем.
Сэм грустно улыбнулся.
- Вряд ли здесь кто-то верит, что мы выживем, Джон. Но это не важно. Главное – уничтожить Иных. Мы – Ночной Дозор. Мы – те, кто умирает ради того, чтобы царство людей продолжало жить.
- Вот именно. И еще, Сэм. Я должен попросить тебя кое о чем, но ты не должен возражать, не должен задавать вопросы и не должен подвести меня.
Сэм поколебался, потом кивнул.
- Когда я вернусь со Светозарным, чудовища уже будут здесь. Все самые страшные порождения зла идут сюда – пауки, упыри, вурдалаки, Иные, демоны, враждебные чардрева. Все, кто есть. Мелисандра говорит – то есть, говорила – о Владыке Ночи и Ужаса, о Великом Ином. Мы не сможем победить эту орду, не уничтожив Великого Иного.
Сэм решительно кивнул.
- Ты знаешь, кто он, Джон? Я найду его и прикончу, пусть даже это будет последнее, что мне удастся сделать в моей жизни. Можешь на меня положиться, я не…
- Сэм. – Джон шагнул вперед и положил холодную черную руку ему на плечо. – Посмотри на меня.
Сэм поднял глаза. Их взгляды встретились.
- Сэм, - тихо сказал Джон. – Это я.
Сэм долго смотрел на него, ничего не понимая. А потом до него дошла страшная правда, и он с жаром замотал головой.
- Нет. Нет, Джон, не может быть. Я не… нет, без тебя… ты не можешь просить меня об этом, ты не можешь…
- Могу и прошу, - настойчиво сказал Джон. – Поверь мне. Это совершенно точно. Я – Великий Иной. Я протрубил в Рог Зимы, я разрушил Стену, я пробудил порождения тьмы. Убит во льду, возрожден в огне. Я - Принц, который был обещан, и я же – его злейший враг. Я и то, и другое. Ты должен сделать это. Когда битва закончится, ты должен будешь взять Светозарный и вонзить мне в сердце.
На щеках Сэма блестели слезы. Он снова потряс головой.
- Обещай мне, Сэм, - тихо и печально сказал Джон. – Обещай мне.
Сэм сглотнул и потер глаза.
- Почему… почему я?
- Потому что ты не случайно вернулся сюда именно сейчас, в самом конце. Потому что мы всегда были вместе. Потому что ты – самый храбрый человек из всех, кого я знал. – Джон коснулся его щеки. – Ты герой, Сэм. Ты был рожден, чтобы стать героем. Я могу не вспомнить, я могу попытаться остановить тебя, я могу напасть на тебя, сойти с ума, призвать Иных. Ты не должен этого допустить. Поклянись, что убьешь меня Светозарным, несмотря ни на что. Я буду сражаться рядом с тобой до самого конца, но конец этому ты должен будешь положить сам. Когда я умру, ты станешь лордом-командующим Ночного Дозора. Отстрой его заново. Сделай его великим. О тебе сложат песни, которые будут жить в веках.
Сэм молчал так долго, что Джон уже подумал, что тот не услышал ни слова. А потом Сэм медленно кивнул и тихо, словно каждое слово причиняло ему сильную боль, прошептал:
- Я клянусь, Джон. Клянусь. Землей и железом. Льдом и пламенем.
- Хорошо. – Джон улыбнулся ему. Он никогда так не гордился Сэмом, никогда так остро не чувствовал необыкновенное волшебство дружбы, любви, храбрости, доблести, жертвенности, никогда так ясно не представлял, как много значат эти качества сейчас. – Мне пора. Я должен идти.
- Куда?
Джон помолчал, а потом произнес:
- В Винтерфелл.
Он попрощался с Сэмом, вышел наружу, пересек двор и поспешил к проходу, куда Кожаный унес Вель. Его прощание с ней было кратким; он должен был прижечь рану, не думать, не оглядываться. Она была слишком слаба даже для того, чтобы поднять руку, но глаза у нее были ясные.
- Ступай, - прошептала она. – Иди уже, ворона.
Джон улыбнулся ей. Несмотря на все волшебные превращения, его сердце осталось на месте. Он точно знал это, потому что чувствовал, как оно болит.
Джон осторожно склонился над ней, стараясь отдать ей свое последнее тепло. Он закрыл глаза и быстро поцеловал ее в губы, потом выпрямился и повернулся, чтобы уйти.
- Джон.
Он не нашел в себе сил оглянуться, не мог видеть ее такой, бледной, словно надгробное изваяние. Изо всех сил стараясь говорить спокойно, он произнес:
- Что?
Он почувствовал, что она улыбается.
- Я люблю тебя.
Джон не смог найти слова, столь же честные, хрупкие, простые, совершенные. Он молча кивнул и ушел.
К тому времени как Джон оседлал Рейегаля и поднялся в воздух, мерзлое черное небо постепенно стало темно-синим. Светлее не будет; на небе по-прежнему не было ни звезд, ни луны, ни лучика света. Ночь, которой нет конца. Вот для чего он был рожден, для чего жил, умер и в конце концов умрет снова. Джон вспомнил слова той женщины, Лианны: «Обещай мне, Нед, обещай мне», - и его собственную просьбу к Сэму. Как странно и в то же время закономерно все должно окончиться.
Джон быстро несся на юг, над полями, крепостями, одинокими хуторами, сторожевыми башнями и заброшенными хижинами. Впервые за долгое время на Вестерос упала тень от драконьих крыльев. Пусть люди видят, пусть знают, что пробил час, что нужно взяться за оружие и поспешить на север, чтобы защитить все, что им дорого. Джон уже видел следы шаркающих ног, там, где упыри перебрались через разрушенную Стену и побрели на юг в поисках теплой живой добычи. Чуть позже он наткнулся на толпу мертвяков, заставил Рейегаля снизиться и изрыгнуть струю жаркого пламени, превратившую злобных тварей в угли, а после продолжил полет.
Наконец Джон добрался до Винтерфелла и едва узнал его. Замок выглядел примерно так же, как и Стена; нагромождение огромных обломков, правда, не льда, а камня. Некоторые башни уцелели, но накренились, крепостная стена разломана на куски, огромные каменные глыбы наполовину погребены под почерневшим от копоти снегом, окна выбиты, повсюду валяются трупы и разрозненные части человеческих тел. Посреди всеобщего разорения одна богороща осталась прежней - это было единственное место, которого не коснулось разрушение.
Джона словно ударили в солнечное сплетение; он был слишком ошеломлен, чтобы почувствовать боль. Он заставил Рейегаля сесть на крепостную стену и молча озирал развалины замка. Как часто он видел родной дом в своих снах, в своих фантазиях, в своих воспоминаниях. Вот башни, с которых Робб и лорд Эддард перекликались друг с другом через двор, а вот та, с которой упал Бран. Вот двор, где они мальчишками упражнялись на мечах под строгим надзором сира Родрика Касселя, а вот развалины оружейной – Миккен вечно прогонял их оттуда, говоря, что заточит их мечи только тогда, когда разрешит их лорд-отец, и не раньше. Вот кухня и псарня. Вот оранжерея, Санса любила сидеть там с вышиванием и лимонными пирожными; с ней всегда была септа Мордейн, а Арья забивалась в угол и дерзко глядела на них оттуда. А вот Великий Чертог, взорванный и опустошенный, - когда-то лорд Эддард и леди Кейтилин принимали там Роберта Баратеона, его королеву и его свиту. Тогда Джона посадили за общий стол, чтобы не оскорблять высоких гостей присутствием бастарда. И там он впервые сказал дяде Бенджену, что хочет вступить в Ночной Дозор. Как же давно это было.
Джон смотрел на мертвые руины, и ему казалось, что жизнь перестала существовать. Его переполняла скорбь. В ту ночь, когда меня убили, я хотел приехать сюда. Если бы мне удалось, если бы я прибыл вовремя, мог бы я остановить это? Рамси Болтон уже однажды разграбил Винтерфелл. По-видимому, во второй раз он решил уничтожить замок раз и навсегда. Среди развалин не было ни одной живой души, только снег и завывающий ветер.
Джон вспомнил о великанах, которых он пробудил далеко на севере. Винтерфелл построили великаны. Можно ли заставить их отстроить его снова? Внезапно ему подумалось, что будет несправедливо, если ему придется покинуть этот мир, когда так много осталось недоделанного, но эта мысль быстро угасла. Пройдет время, и однажды эти стены вновь будут восстановлены. Север помнит, и Старки тоже.
В следующий миг Джон заставил Рейегаля сняться со стены и приземлиться у входа в богорощу. Он спешился, хрустнув сапогами по смерзшемуся снегу, а дракон взмыл вверх, чтобы подкрепиться трупами, в изобилии валяющимися среди развалин замка. Джон поморщился, но потом решил, что не стоит строго судить дракона; он потратил много сил и проголодался, а им еще предстоит долгий путь. Не глядя по сторонам, он перебрался через разрушенную стену и вошел в темную чащу.
Впереди белело сердце-древо. Именно на него и надеялся Джон. Если яд зараженных чардрев еще не проник так далеко на юг, должен быть способ найти Брана, поговорить с ним, с одушевленным разумом, заключенным в стволе…
Вдруг Джон наступил на что-то твердое и споткнулся, едва не грянувшись оземь. Его сердце екнуло. Похоже, это…
…мертвое тело, совершенно окоченевшее, и не просто чей-то безымянный труп. Это был Манс-налетчик, распростертый на снегу. Его глаза были закрыты, а горло перерезано от уха до уха. Но несмотря на страшную рану, король одичалых выглядел умиротворенным. Он упокоился здесь, в тишине леса. Баэль-бард и роза Винтерфелла.
Застыв на месте, Джон молча смотрел на человека, который некогда был его другом и ненадежным союзником, которого он отправил сюда с шестью копьеносицами, который погиб из-за него. Джону отчаянно захотелось плакать. По Мансу, по Арье, по Ширен, по Вель, по всем погибшим, по всему утраченному. Он хотел бы вновь стать человеком, чтобы поплакать, чтобы позволить себе быть слабым, пусть даже на краткий миг, но не мог. Этот долгий и одинокий путь ведет к единственному и неизбежному концу.
- Спасибо, - тихо промолвил Джон. Он не мог ничего сделать для Манса, ни похоронить его в мерзлой земле, ни отнести его в крипту. Да Манс и не хотел бы этого, оказаться запертым на целую вечность в поклонщицком склепе. Он хотел бы лежать где-нибудь на вершине холма, под светом солнца, луны и звезд, укрытый лоскутом алого шелка, и чтобы темноглазая дорнийка принесла цветы к его могиле. Хотелось бы мне сделать по-твоему. Надеюсь, мы встретимся, и я смогу сказать тебе об этом.
Джон прошел мимо Манса и продолжил путь.
Вскоре он достиг сердца богорощи и встал перед огромным белым деревом с резным ликом. На заснеженных ветвях сидели вороны, и Джону показалось, что все они разом повернулись к нему, узнав его. «Я – Старк, - хотел сказать он. – Не важно, чья кровь течет в моих жилах, я всегда буду Старком. Не просто бастардом Сноу. Это и мой дом тоже».
- Помоги мне, - прошептал он. – Куда отправился Рамси Болтон? Что ты видел?
Ответом ему была тишина. Джон сверлил чардрево взглядом, готовясь в любой момент отпрыгнуть, если оно попытается напасть на него, как сделали отравленные корни на Древнем Пути. Он надеялся, что дерево оживет, заговорит. Без этого он не сможет выследить Бастарда, не сможет найти Светозарный и наконец свести давние счеты со злодеем. Он должен. Должен.
Пожалуйста. Прошу.
Незримый ветер качнул кроваво-красные листья, трепещущие на искривленных ветвях. Вороны взвились в воздух. Большой безгубый рот дрогнул, шевельнулся. Среди морщинистой коры показалось лицо Брана, а может, нечто более древнее и могущественное. Раздался шепот – это голос Брана, а может, чего-то более великого и ужасного.
Всего одно слово.
«Дредфорт».
========== Джейме ==========
Где-то высоко наверху сквозь замшелую трещину в камнях пробивался луч света, ярким пятном ложась на грязный пол туннеля. Свет был холодный и бледный, но это все же лучше, чем разнообразные виды темноты (темно, очень темно, темно как в заднице). Джейме остановился и запрокинул голову, подставляя лицо навстречу бесцветному лучу. Конечно, по одному лишь проблеску дневного света невозможно определить, где они. Ему раньше не приходилось разгуливать по сточным канавам, а надписи и знаки, покрывающие стены, были для него столь же непонятны, как и высокий валирийский. Они с Томменом блуждали под землей уже по меньшей мере неделю, пробираясь по бесконечному лабиринту туннелей, водохранилищ, сточных колодцев и катакомб. Ни один туннель не был похож на предыдущие. Джейме принялся было отмечать мелом повороты, надеясь, что так им удастся вернуться обратно, но толку от этого не было никакого, потому что он не смог различить собственные пометки. Судя по всему, мои последние слова, прежде чем я утону в моче, будут примерно такие: «Какого хрена, где я?» Что ж, весьма вдохновляюще.
Тяжело дыша, Джейме повернулся к сыну. Томмен на удивление хорошо переносил бесконечные скитания по грязи; как только мальчик привык к отсутствию роскоши, в которой купался с самого детства, он начал воспринимать пребывание под землей как чудесное приключение. Весьма нетребовательный выбор, – впрочем, неудивительно, ведь падение в дерьмо – это самое интересное, что случалось в жизни Томмена, если не считать штампования документов королевской печатью, - но по крайней мере, у Джейме на душе полегчало. Однако прошлой ночью на них напала стая огромных крыс. Джейме и Томмену пришлось спасаться бегством, пробираясь по скользким, низким, темным проходам, по колено в мерзкой жиже, которая воняла так, что глаза слезились, а крысы преследовали их по пятам. Джейме с трудом удалось отогнать их – он едва не поджег сточную канаву, да и себя заодно, и они с Томменом поднялись на уровень выше, где наконец нашли укромный угол. Кроме того, здесь бродили подземные жители, дикие и злобные, не лучше крыс, и Джейме не горел желанием наткнуться на кого-нибудь из них. После крыс воодушевление Томмена резко иссякло, и Джейме хорошо его понимал. Нужно выбираться отсюда или найти Серсею, и поскорее.
Луч света был белым, а не зеленым, запаха горелой плоти и дымящихся развалин не чувствовалось, и Джейме сделал вывод, что его сестра еще не успела поджечь запас дикого огня. Пару раз он занимал себя дурацкими мыслями, что, может быть, она бросила все и отправилась домой. Но нет, это же Серсея, гордая львица, которая никогда ничего не забывает и не прощает, низложенная и опозоренная королева, которую загнали в угол, обезумевшая мать, которая, возможно, узнала о смерти Мирцеллы. Если так, то она поставит город на колени, даже если ей потребуется для этого несколько месяцев. Ее нужно остановить.
Нужен новый план. Запыхавшийся Томмен наконец догнал его, и Джейме золотой рукой похлопал мальчика по плечу.
- Вот что, малыш, - сказал он, давным-давно уже перестав называть его «ваше величество», - думаю, мне придется подняться наверх и выяснить, в какой части города мы находимся. Подождешь меня здесь?
Томмен недоверчиво посмотрел на него.
- Вы ведь вернетесь? Матушка оставила меня и так и не…
- Мы найдем ее. – Джейме старался говорить бодрым голосом. – Кроме того, мы здесь уже много дней. Все давно уже тебя ищут. – Вот и хорошо. Пусть еще немножко поищут. Джейме надеялся, что за это время происки этого жирного говнюка Мейса Тирелла выплыли наружу.
Томмен шмыгнул носом и закашлялся. Джейме не понравился этот булькающий звук.
- Как скажете, сир дядя, - доверчиво сказал мальчик. – Я буду здесь. Сяду и буду ждать вас. Только вы обо мне не забудьте.
- Хороший мальчик. – Джейме взъерошил ему волосы. – Ну конечно, не забуду.
Томмен выбрал чуть менее грязный угол и уселся там, а Джейме оглядел склизкую, покрытую плесенью кирпичную стену, уходящую вверх на добрую сотню футов. В стене были выступы и ступеньки, по которым можно подняться наверх, но если сорваться вниз – мало не покажется. Может, он и не убьется насмерть, но сломает ногу, спину или еще какие-нибудь полезные части тела, а это не менее скверно. Но если удастся вскарабкаться до самого верха и вылезти наружу… может быть, из самого грязного нужника в Блошином Конце, зато на него вряд ли кто-то обратит внимание. Раньше Джейме мечтал о мечах, славе и Серсее. А теперь – о горячем ужине. Добро пожаловать в жизнь простолюдина, Ланнистер.
