сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 193 страниц)
Сломать его и принести рассвет.
Джон сжал рог в холодных черных руках и поднес его к губам.
Чардрева смотрели на него резными красными глазами. Холодное дыхание тьмы тяжким туманом накрыло мир. Воин достал из огня пылающий меч.
Джон Сноу протрубил в Рог Зимы.
========== Дейенерис ==========
Сквозь прутья клетки было видно, как над Дотракийским морем поднимается солнце, приветствуемое разноголосым птичьим хором. Утром было еще прохладно, но Дени знала, что очень скоро прохлада сменится изнуряющей жарой. Она гадала, где сейчас Дрогон; черный дракон ночами охотился, но обычно возвращался вскоре после рассвета. Временами она чувствовала его близость, и не только при виде его тени, распростершейся над равниной, и, словно облако, закрывающей солнце, – тогда все члены кхаласара поднимали глаза к небу и указывали на него с суеверной гордостью, - она словно проникала внутрь дракона и читала его мысли, для нее он был как сын, спешащий домой к матери. Хотя теперь Дени не могла с уверенностью сказать, кто из них родитель, а кто дитя.
Она вытянула ноги и села. Для клетки ее темница была почти роскошной; здесь и плетеные циновки, чтобы лежать, и шкура храккара, чтобы укрываться (эта шкура напоминала ей ту, которую ее солнце и звезды когда-то подарил ей), шелковый полог, чтобы спрятаться от солнца – если бы не прутья, можно было бы сказать, что это скорее дамский паланкин, а не клетка. Такой щедрости она обязана исключительно благодаря присутствию Дрогона. Люди кхала Чхако одновременно и боялись ее, и ненавидели, и трепетали перед ней; они считали ее сереброволосой западной шлюхой, которая околдовала кхала Дрого, влезла в дела, ее не касающиеся, и отказалась занять подобающее ей место среди старух в Вейес Дотрак. Теперь она вернулась к ним в сопровождении огромного черного дракона - огня, облеченного плотью. Ненавидя и страшась ее, они заточили ее в клетку, давали ей еду и питье и иногда приносили в жертву животных или курили благовония. Ни один другой кхаласар не захочет нападать на них, если Дрогон рыщет поблизости, и дотракийцы быстро поняли, что он не превратит их в угли, если они будут хорошо обращаться с Дени. Она была уверена, что Дрогон, если бы захотел, вообще не позволил бы им запереть ее, но он едва взглянул на нее и улетел. «Я заточила его братьев в темницу, - с горечью подумала она. - Теперь он показал мне, каково приходится плененному дракону».
Лагерь начал пробуждаться. Из палаток выбрались рабы и пошли за водой или стали разводить костры. Несмотря на сложившиеся обстоятельства, Дени отчасти была искренне рада снова оказаться в кхаласаре. Она мечтала выбраться из миэринской ловушки, освободиться от паутины заговоров, от необходимости все время оглядываться в поисках Гарпии, от своих длинных ушей, от просьб открыть бойцовые ямы и возобновить убийства, от постоянных размышлений о том, кому можно доверять, а кто собирается воткнуть ей нож в спину, от плотских посягательств Хиздара – может быть, именно он и есть самый опасный злодей. Только теперь, когда ей не приходится отчаянно бороться за глоток воздуха, Дени смогла осознать, каким кошмаром для нее оказался Миэрин. Она хотела править, и править справедливо, но все ее усилия привели к полному развалу.
Даже теперь мысль о возвращении в Миэрин вызывала у нее двойственные чувства. Она знала, нужно вернуться – ее ждали верные сир Барристан и Серый Червь, а также не столь верные подданные, не считая двух драконов и ее благородного лорда-мужа. И Даарио. Сначала она вспоминала о капитане наемников по нескольку раз на дню, но потом воспоминания о нем стали постепенно тускнеть. Теперь она пыталась вызвать в памяти его лицо, но видела лишь копну голубых волос и сверкающий золотой зуб.
Дени не была глупа. Она знала, не стоит надеяться на то, что Даарио героически спасет ее. Он нехороший человек и совсем не герой, нельзя ему доверять. Она понимала это с самого начала. Когда она вернется в свой город, нужно будет что-то с ним делать. Впрочем, возможно, юнкайцы уже решили вопрос сами, обезглавив его, как капитана Гролео. Тогда ей придется казнить своих заложников, но от этой мысли Дени становилось дурно. Это всего лишь дети, и она так привязалась к ним.
«Твое правление в Миэрине – фарс, - прошептал внутренний голос. – Ты узнала, что правитель может быть либо сильным, либо добрым, но не и тем и другим одновременно». Это глубоко ранило ее. Люди хватаются за любую возможность, чтобы назвать дочь Безумного Короля чудовищем. Сир Барристан пытался оградить ее от гадких слухов, но Дени все равно их слышала. Что она шлюха, убийца, колдунья, дьяволица, меняющая обличье, которая каждую ночь совокупляется с сотней мужчин, а утром пьет их кровь на завтрак, дочь демонов и сама Гарпия. Я – королева. Я не могу оставить дело незавершенным. Но когда удастся завершить начатое, неизвестно. Может быть, это и есть ее испытание. Конечно, в удобной клетке ей намного лучше, но что можно сказать о такой королеве? Я не допущу, чтобы обо мне говорили, будто я все провалила. Не будет этого.
Дени гадала, куда везет ее кхаласар. Дотракийцы были кочевым народом, они месяцами бродили по великому травяному морю, сражаясь с другими кхаласарами и осаждая города, и либо принимали выкуп в виде сокровищ и рабов, либо отказывались от подношений и с удовольствием разграбляли город. Даже ее брат признавал, что дотракийцам нет равных в открытом поле. Именно поэтому он так настойчиво просил кхала Дрого отплыть в Вестерос – и это стоило ему короны из расплавленного золота. Дени видела, что у дотракийцев нет дисциплины, они не думают о будущем, и конечно, не хотят провести месяцы на чужбине, сражаясь за какое-то железное кресло. Они последовали бы за ней, если бы ее солнце и звезды приказал, но эти времена давно в прошлом. А по окончании войны мне было бы чрезвычайно трудно заставить их остановиться. Она не хотела править королевством обугленных костей и остывшего пепла.
Дени пришло в голову, что боги вернули ее обратно к дотракийцам, чтобы она смогла отомстить за свой досадный провал, чтобы искупить выбор, который она сделала, позволив Мирри Маз Дуур применить магию к Дрого. Чхако был ко у Дрого, а когда Дрого умер, он стал вторым, кто объявил себя новым кхалом, и забрал с собой большую часть всадников. Ему следовало бы поблагодарить меня. Но Дени не забыла, как Маго и Чхако обошлись с ягнячьей девушкой Ероих – они изнасиловали ее, перерезали ей горло и посадили на кол. Она тогда поклялась, что Маго и Чхако будут молить об участи, которую они уготовили своей жертве, как о милосердии.
Дени все думала, каким образом и когда ей совершить отмщение. Каким образом – тут все очевидно, если, конечно, Дрогон согласится помочь ей. Однако нужно быть очень осторожной. Когда Дрогон вырастет, люди будут трепетать перед ним и говорить, что Балерион Черный Ужас возродился вновь, но сейчас он еще слишком юн. Его пламени достаточно, чтобы испепелить одного самозванного кхала, но другие двадцать тысяч всадников, вооруженные веревками и цепями, поймают его и растерзают на куски. Конечно, многие при этом погибнут, но дотракийцы не придают значения таким вещам. Они будут штурмовать преграду снова и снова, не считая потерь, даже если в конце концов останется только один воин. Дени вспомнила историю о трех тысячах Квохора. Если дотракийцы убьют дракона, слава об этом подвиге разнесется от самого дальнего уголка травяного моря до Конных ворот в Вейес Дотрак. А вместо одного кхала появится дюжина новых. Дюжина новых врагов, если, конечно, ей позволят жить. Я всего лишь женщина. Я не дышу огнем, у меня нет чешуи для защиты, нет зубов и когтей для сражения. Я – кровь дракона, но не его плоть.
«Вы не можете исправить все зло в этом мире, моя королева, - прошептал голос, так похожий на голос сира Джораха Мормонта. – Ероих просто обычная девушка. Тысячи таких, как она, погибают каждый день. А ваш отец тоже любил сжигать людей заживо».
Дени вздрогнула от неприятного напоминания. «Убирайся», - приказала она, но ее сердце было против этого. Ее медведь, ее неутомимый храбрый медведь. Она и раньше слышала его голос, когда блуждала одна по равнине, сжигаемая лихорадкой, истекая кровью и поносом. Визерис говорил, что драконы не подвержены болезням простых людей, но он ошибался, как и во многом другом. Она видела его, неспокойный призрак в оплавленной короне и с обожженным лицом. Она хотела бы увидеть и Джораха, ей так хотелось повернуться и зарыться лицом в его могучую волосатую грудь, но она знала, что, если повернется, он растает на ветру. Я прогнала его прочь. Он, как и Ероих, был ошибкой, которую нужно исправить. Дени все бы отдала, чтобы вновь увидеть его некрасивое лицо. Джорах всегда давал ей мудрые советы и преданно любил ее… но он шпионил за ней, лгал ей, доносил на нее. Ему обещали помилование, если он убьет ее и ее нерожденного сына… А в конце концов я сама убила Рейего.
«Нет», - внезапно подумала Дени. Сначала Мирри Маз Дуур приготовила лечебный пластырь и велела Дрого приложить его к ране, но он сорвал его. А потом… это моя вина, это я попросила применить заклятие. Я не знала, о чем прошу, я была всего лишь юной девушкой… на погребальном костре Дрого она дала жизнь Дрогону, Рейегалю и Визериону, там она стала истинной Матерью Драконов. Я не буду больше сожалеть и не буду больше вспоминать об этом. Дрого и Рейего мертвы. В глубине души она всегда будет тосковать по ним и гадать, как сложилась бы их судьба, будь они живы, но сейчас Дени почувствовала, как эта дверь плотно закрылась в ее сердце. Бурерожденная, Неопалимая. Она рождена для большего. Каким бы невозможным это ни казалось, когда-нибудь настанет день, когда безумного Эйериса Таргариена будут вспоминать лишь как отца королевы Дейенерис.
Но сначала нужно выбраться из этой клетки.
С убийством Чхако можно повременить, решила Дени. Я разбила цепи множества рабов, теперь я должна разбить свои собственные. Она не знала, как долго находится здесь, - по меньшей мере две недели, а может, уже почти месяц. У нее не было под рукой никакого инструмента, с помощью которого она могла бы взломать свою темницу. Из обрывков разговоров она поняла, что Чхако не собирается просто сдать ее в Дош Кхалин и покончить с этим. Зачем позволять западной шлюхе осквернять вековую мудрость, подстрекать старух одним богам известно на какие безумства? Нет, ее ждет иная участь.
Кхаласар двигался весь день, а Дрогон так и не вернулся. Дени всегда волновалась, когда такое случалось. Она не могла стереть из памяти ни обугленные кости маленькой Хаззеи, ни лицо ее отца. Драконов нельзя приучить к узде, но она должна была хотя бы попытаться ограничить их, ведь иначе умрет еще тысяча Хаззей. «Мне следовало лучше воспитывать их, - подумала королева. – Нужно было приучить их к моему лицу, к моему голосу, к моим командам. А вместо этого я отдавала все силы, чтобы править Миэрином». Городом обмана, пыли, рабов и гарпий. Когда вернусь, разнесу его по кирпичику.
К ночи они остановились. У Дени все болело от постоянной тряски, а ее терпение иссякло.
- Эй, ты, - позвала она по-дотракийски одну из рабынь-прислужниц. – Подойди, я хочу поговорить.
Смущенная девочка подошла ближе, не смотря Дени в глаза. «Следует быть осторожной, - подумала Дени. – Если заметят, что мы разговариваем, она пострадает первой». Она улыбнулась.
- Не бойся. Как тебя зовут?
Рабыня метнула на нее испуганный взгляд и тут же опустила глаза.
- Я… ее зовут Зари, кхалиси.
Дени понравилось, что девочка обращается к ней, используя ее прежний титул.
- Зари. Откуда ты, дитя?
- Мой отец был ко у кхала Кворо, - ответила девочка. – Он мертв. Кхал Чхако убил его две луны назад. – Она пугливо посмотрела по сторонам. – Неразумно с моей стороны говорить с вами так свободно. Это известно.
- Тебе нечего бояться, - сказала Дени, с горечью вспомнив, как обещала то же самое Ероих и всем остальным ни в чем не повинным людям, которых тщетно пыталась спасти. – Я Мать Драконов. Если я прикажу, мой Дрогон убьет любого, кто попытается причинить тебе вред. – Точно ли? Но сейчас нет времени на сомнения.
При упоминании о Дрогоне Зари временно лишилась дара речи. Наконец она произнесла:
- Это чудище… говорят, он демон, которого вы породили с помощью кровной магии. Говорят, вы убили кхала Дрого, чтобы дать ему жизнь. Он…
- Это тоже известно? – скривившись, спросила Дени. Не так уж далеко от истины. Хоть в воинской доблести дотракийцам практически нет равных, они суеверны, словно дети, наслушавшиеся сказок о призраках. Гибельное нетерпение Визериса во многом было вызвано презрением к их бесконечным знамениям и предсказаниям. - Как бы там ни было, он мой. Итак, милая, ты знаешь, куда мы направляемся?
Зари снова заколебалась. Она выглядела не старше Миссандеи. Дени скучала по своей маленькой переводчице, милой, храброй и умной не по годам, скучала так же сильно, как и по Джораху. Наконец девочка наклонилась к прутьям клетки и, понизив голос до еле слышного шепота, сказала:
- В шатре кхала Чхако говорят о стране теней. О старых тайнах и красных жрецах. Кхал считает, если он отдаст тебя им в подарок, они в ответ дадут ему бессчетные богатства и могущество.
Асшай. Дени не могла сказать, что удивлена. Удивительным было то, что дотракийцы, которые не доверяли колдовству так же, как и морю, готовы посетить красных жрецов в Асшае и даже заключить с ними сделку. Дени знала, что как последняя из Таргариенов она представляет большой интерес для культа огнепоклонников, а если вместе с ней прилагается еще и один из трех ныне живущих драконов, ее стоимость возрастает безмерно. Кхал Чхако, действительно, сможет до конца своих дней жить в богатстве, и все соседи и родня будут бояться и уважать его за то, что он осмелился вступить в сделку с порождением теней. Если он достаточно храбр, чтобы отправиться в Асшай, ему достанет смелости сесть на корабль и отправиться в Вестерос.
Дени выбросила эту мысль из головы. Слишком скоро, слишком скоро. Поскольку Зари упомянула о красных жрецах, она вспомнила о Куэйте в красной лакированной маске. Эта женщина приехала из Кварта с Ксаро Ксоан Даксосом и Пиатом Преем. «Чтобы продвинуться вперед, ты должна вернуться назад, чтобы обрести свет – пройти через тень», - прошептала Куэйта, загадочным образом появившись в каюте Дени посреди ночи. Дени думала, что провидица говорила ей об Асшае. Тогда, может, стоит позволить Чхако сделать это?
Куэйта была для нее непостижимой загадкой – Дени даже ни разу не видела ее лица. Она предостерегала меня насчет Даксоса и Прея, но я, как последняя дурочка, доверилась им. Когда жрица вновь явилась Дени в Миэрине, она предупреждала о бледной кобылице, о Резнаке мо Резнаке, и еще о многих… кракен и темное пламя, лев и грифон, сын солнца и скомороший дракон. И действительно, пришла бледная кобылица, и сын солнца, Квентин Мартелл, приехал, чтобы жениться на мне… но достаточно ли этого, чтобы доверять ее шепоту? Куэйта и сама была красной жрицей, возможно, она хотела привести Мать Драконов в логово ее ордена, чтобы захватить ее и присвоить себе ее пламя. Колдовство – это лезвие без рукояти, а пророчества – еще хуже. Люди сходят с ума, пытаясь создать для себя предсказанную судьбу – или избежать ее.
Несмотря на жару, по спине Дени пробежал холодок. «Нет, - подумала она. – Я не стану поступать так, как мне предрекают всякие загадочные незнакомцы. Я – Таргариен, последняя из Таргариенов, я не держу ответа ни перед богами, ни перед людьми». Ее благородный брат Рейегар родился в ночь, когда случилась трагедия Летнего замка, когда ее дом обратился к страшному колдовству в попытке исполнить свое предназначение. Да и самой Дени пришлось испить эту чашу – и с Мирри Маз Дуур, и в Доме Бессмертных. Но что если это единственный путь? Что если ей предназначено судьбой пройти сквозь тени и познать их мрачные тайны?
Зари взволнованно смотрела на нее.
- С вашего позволения, кхалиси, могу я идти?
- Ступай, - сказала ей Дени, и девочка с облегчением ушла.
Дени прислонилась к стене клетки, у нее кружилась голова. Сколько еще ехать? Она сомневалась, что остальные члены кхаласара разделяют решимость Чхако отправиться в Асшай, даже ради большой выгоды, поэтому он может отправить с ней на остаток пути своих кровных всадников. Не стоит надеяться, что их можно будет убедить сделать для нее что-либо из жалости, однако на них может повлиять страх, нетерпение и жадность. Можно попробовать так запугать их, что они бросят ее посреди дороги, но неизвестно, кто еще ей может повстречаться.
