Текст книги "Север помнит (СИ)"

Автор книги: SilverRavenStar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 125 (всего у книги 193 страниц)

Ночной ветер донес до ушей лорда Джона колокольный звон – это запели колокола в септе Ланниспорта, возвещая об опасности, и от этого звука у него сжалось сердце. Ворота гавани были заперты на засов, и несколько наемников уже снимали с причала тяжелые бревна, чтобы сделать из них тараны. Остальные размотали канаты с абордажными крючьями, закинули их на крепостные зубцы и приготовились к подъему. Стены, защищающие Ланниспорт, были всего двенадцати или пятнадцати футов высотой и сложены из камня, не скрепленного известью, - перелезть через них ничего не стоит, по крайней мере, для человека, у которого две здоровые руки. И если с той стороны не окажется решительно настроенных горожан, Золотые Мечи через считанные минуты будут в городе. «Это будет настоящая бойня», - подумал лорд Джон. И, представив себе эту картину, он понял, что не может этого допустить. Если отряды Эйегона войдут в Ланниспорт, не встретив ни малейшего сопротивления, если они предадут город огню, изнасилуют и убьют его жителей, тогда они перестанут выглядеть героями-завоевателями, спасающими королевство, – особенно памятуя, что принц, пусть и неохотно, но все-таки одобрил убийство Вестерлингов, чтобы привлечь на свою сторону жителей Западных земель. Люди вспомнят Безумного короля Эйериса. Люди вспомнят, что лорд Тайвин спас их от этого безумца и что разграбление Королевской Гавани со всеобщего молчаливого согласия было признано жестокой, но необходимой мерой, чтобы смыть позорное пятно, оставленное династией Таргариенов. Этого нельзя допустить. Нельзя. Лорд Джон набрал воздух в легкие. - СТОЯТЬ! Он подбежал к сходням, спрыгнул на берег, совсем забыв о том, что его правая рука напоминает громоздкий кусок дерева, и бросился по разломанному причалу к отряду, упорно таранящему ворота. С другой стороны ворот доносились крики; Золотые Мечи уже поднялись по канатам и перелезли за стену. - Там всего лишь простые люди, крестьяне! Захватите стены и башни, проследите, чтобы никто не сбежал, но, ради всех богов, не пускайте в ход мечи! Мы пришли сюда не для того, чтобы их убивать! Коннингтон выкрикивал команду, а сам в глубине души удивлялся тому, что делает. Каким же нужно быть дураком, чтобы вновь совершить ту же самую фатальную ошибку. Но он понимал, что просто не может допустить резни, хоть и знает, что это неверное решение. Много лет назад он точно так же отказался убивать жителей Каменной Септы – мужчин, женщин, детей, - чтобы выкурить оттуда Роберта Баратеона. Сожжение Ланниспорта не будет считаться славной победой и не приблизит Эйегона к тому, чтобы вернуть украденную корону его отца; даже наоборот, скорее отдалит его от цели. Кроме того, это будет означать, что кровь невинных людей, которую лорд Джон не стал проливать во время Колокольной Битвы, - город был взят, но за этим последовало поражение и крах, - теперь будет на его руках. На его душе и без того лежит тяжкий груз. Джон Коннингтон понял, что не сможет этого перенести. - ДОВОЛЬНО! – Краем сознания он отметил, что щекам холодно от слез. Лорд Джон, словно одержимый, растолкал толпу и устремился к тому месту, где наемники спускали на берег лошадей. Он схватил ближайшего коня под уздцы и вскочил в седло с жалким подобием былой удали. Глаза жгло от соли и света факелов, светильников и костров. Коннингтон проскакал сквозь разбитые ворота и понесся по Ланниспорту. Камни, дерево и грязь хрустели и хлюпали под лошадиными копытами. Пусть его назовут трусом, пусть Уотерс назовет его трусом, но Коннигтону было наплевать. Давным-давно он дал себе слово, что если ради того, чтобы отомстить за своего серебряного принца, придется превратиться в его отца, он не станет мстить, и эта клятва, эта вера были сильнее чувства вины. Лорд Джон не помнил себя от скорби, но в то же время сохранил ошеломляющую ясность мысли. Нет. Хватит извиняться за то, что произошло давным-давно. Сейчас важно только то, что должно произойти. Коннингтону показалось, что в него как будто вселился дух Рейегара, что он больше не опальный стареющий бывший наемник и изгнанный Десница, по слухам, умерший от пьянства, а на самом деле умирающий от серой хвори. Он скакал по городу, крича до хрипоты. Снег валил все сильнее, ветер швырял в лицо мокрые хлопья, и Коннингтону приходилось вытирать глаза покалеченной рукой. И все же ценой неимоверных усилий ему удалось удержать атакующих. Он не позволил Золотым Мечам нападать на горожан, направив наемников на стены и укрепления; как только они захватят плацдарм и закрепятся в городе, они смогут отрезать путь подкреплению, которое Ланнистеры попытаются прислать с суши. Хотя, возможно, никто не придет на подмогу, ведь жители Западных земель большей частью на стороне Эйегона. Впрочем, все зависит от того, что произойдет в Королевской Гавани. Если оставшиеся люди малыша Томмена каким-то образом ухитрятся пересилить принца, возможно, они поймут, что их родной земле угрожает опасность, и отправятся на запад. Если войска пойдут быстро, не обременяя себя обозом, урезав перерывы на еду и сон, они смогут добраться сюда из столицы меньше чем за пять дней. Дальше для лорда Джона все смешалось. Наконец он осознал, что все кончено, - его люди заняли каждую башню, каждую крышу. Золотые Мечи сорвали отовсюду львов и повесили на их место знамена с трехголовым драконом дома Таргариенов. Взглянув на север, Коннингтон увидел жутковатое зарево, переливающееся на фоне низких тяжелых облаков. Бобровый Утес – или атакующий его флот - пылал. - Ко мне! – Коннингтон отпустил поводья, сунул два пальца в рот и резко свистнул, собрав вокруг себя всадников. После краткой заминки, вызванной больше необходимостью проломить ворота, чем сопротивлением захваченных врасплох жителей Ланниспорта, они покинули город и стремглав поскакали по дороге к Утесу, утопая в грязи и снегу. Серебристый пар от дыхания искрился в свете пожара. Вокруг извивались и плясали странные темно-коричневые тени, и Коннигтон почувствовал, как вкус дыма обжигает горло. Камень не горит. Они галопом миновали последний поворот и подъехали к крепостной решетке и сторожевой башне, охраняющей подход к Утесу. Ворота были открыты, решетка наполовину сорвана с петель. Коннингтон и наемники беспрепятственно въехали внутрь. Они поднимались все выше и выше, все ближе и ближе к замку, и лорд Джон увидел, что пламя охватило двор, конюшни и лабиринт тоннелей, пронизывающих Утес. Высоко наверху, половина окон в центральной твердыне, прославленном чертоге дома Ланнистеров, были выбиты. Пока лорд Джон и Золотые Мечи, словно зачарованные, смотрели на горящий замок, раздался душераздирающий крик, и из окна вылетел человек. Он раскинул руки, и на мгновение всем показалось, что он летит. А потом он перевернулся в воздухе и с тошнотворным хлюпающим звуком рухнул на землю не более чем в пяти ярдах от всадников, напугав лошадей, и так беспокойных из-за пожара. Из раздробленного черепа на камни потекло что-то серое. Алая кровь была еще алее его плаща, впрочем, и то и другое казалось черным в свете пламени. «Красный, - обрадованно подумал Коннингтон. Странно, но он был совершенно спокоен. – Красный, цвет Ланнистеров. Замок наш, мы взяли его. Мы его взяли, он наш». Глаза щипало от дыма, но он огляделся вокруг и понял, что в замке хозяйничают Золотые Мечи. Видимо, речные лорды провели суда сквозь темные морские пещеры под Утесом и через потайные ходы проникли внутрь. Лорд Джон наблюдал за хаосом, понимая, что они победили, что они захватили и Штормовой Предел, и Бобровый Утес, и, скорее всего, Королевскую Гавань. Тающий снег стекал по его разгоряченному лицу, и Коннингтон готов был расхохотаться от радости. Львы растеряли все свои клыки, один за другим, - кого постигла смерть, кого заточение, кого безумие, а кого изгнание. Колесо божественного правосудия вращается медленно, но теперь Джон Коннингтон не сомневался в его неотвратимости. К тому времени, как опустошение замка завершилось, небо на востоке начало сереть. Мертвые тела ланнистерских гвардейцев заполонили двор, а Золотые Мечи потеряли всего несколько человек. Разбитое стекло, словно обломки льда, сверкало среди снега, который все продолжал падать из низких облаков. Наемники, захмелевшие от жажды добычи, выбирались из погребов, пряча под рубахами подносы и кубки, загребая пригоршнями драгоценные камни и монеты. Дерьмо лорда Тайвина. Речные лорды были еще более ненасытны. Они хорошо помнили Красную Свадьбу, осаду и падение Риверрана, публичные унижения и разорение, которые им пришлось претерпеть от Тайвина Ланнистера и его бешеного пса Грегора Клигана; во всем Вестеросе их земли больше всех пострадали от войны, и они горели жаждой мщения. Один из людей Ланнистеров еще умолял о пощаде, а несколько воинов лорда Ригера собрались вокруг и, глумясь, по очереди били его по голове тяжелым золотым блюдом, спрашивая, нравится ли ему теперь богатство львов. Как только несчастный перестал шевелиться, командир Ригеров развязал бриджи, достал член и пустил струю трупу в рот. Коннингтон отвернулся. В отличие от Ланниспорта, он понимал, что здесь у него нет права сдерживать псов, но это не значит, что он должен на это смотреть. Он осадил коня и спешился, но тут же схватился за луку седла, борясь с головокружением. Ноги свело судорогой, ведь он провел всю ночь в седле, а судя по свежим красным пятнам, просвечивающим сквозь перчатку, не говоря уже о боли, он сорвал запекшиеся корки с обрубков пальцев. На мгновение лорд Джон подумал, как бы они не воспалились, а потом горько рассмеялся, выругался и, постаравшись принять как можно более беззаботный вид, направился через разрушенный двор в полутемный, закопченный, засыпанный снегом Большой Чертог. Окна, как уже отметил Коннингтон, были выбиты, а расшитые золотом драпировки с рыкающим львом дома Ланнистеров были разодраны или сорваны со стропил и растоптаны грязными сапогами. По чертогу расползался зловонный дым – люди лорда Мутона безуспешно пытались поджечь один из гобеленов. Столы и скамьи перевернуты, под ними на окровавленном тростнике лежат лицом вниз несколько трупов. Судя по их виду, это были безоружные слуги. Теперь они мертвы. И ты ничего не можешь с этим поделать. Как Коннингтон и ожидал, Ауран Уотерс оказался в чертоге. Наемник удобно расположился на древнем троне Ланнистеров, массивном сиденье из красного дерева, вырезанном в виде льва. Уотерс развалился на троне, свесив ногу через подлокотник и наслаждаясь заслуженным бокалом вина. Заметив Коннингтона, он поднял руку и небрежно махнул ему. - Милорд Гриф. - Уотерс. – Если некоторое время назад лорду Джону и удалось сбить спесь с Бастарда из Морского Рубежа, теперь наглого юнца вновь распирало от высокомерия. «Я должен быть ему благодарен», - невесело напомнил себе Коннингтон. – Вы справились со своей задачей. Ауран прямо-таки расцвел. - Как и было запланировано. Как прошел ваш визит к рыбакам? - Как и было запланировано, - эхом отозвался лорд Джон. – Полагаю, вы хотите получить свою плату? - Да уж, я не работаю задаром. – Уотерс сделал последний глоток вина, вытер рот тыльной стороной ладони и неторопливо прошествовал по помосту навстречу Коннингтону. – К счастью, если вам нужны легкие деньги, вы вряд ли нашли бы для разграбления – прошу прощения, наняли меня для разграбления, - более подходящее место. Даже после того, как я получу свое, на вашу долю еще кое-что останется. - Я не мародер, - огрызнулся Коннингтон. - Как вам будет угодно, - Уотерс пожал плечами. – А те, чьи моральные устои не столь безупречны, не видят причины, почему бы богатством лорда Тайвина не воспользовались более достойные люди, раз он все равно гниет в гробнице в Чертоге Героев. В любом случае, деньги вам пригодятся. Золотые Мечи, за исключением тех, кто сейчас радостно набивает карманы, тоже не работают даром. Или они бескорыстно откажутся от оплаты просто ради удовольствия посадить Эйегона на трон? Коннингтон проворчал что-то невразумительное, не желая более обсуждать этот вопрос. Наемники, даже ведущие свой род от изгнанных Блэкфайров, не работают даром, и лорду Джону была глубоко противна мысль о том, что им пришлось опуститься до того, чтобы платить потомкам изменников за их мечи. Он сам прослужил полдесятилетия в отряде Золотых Мечей и ценил грубоватый дух товарищества и ненависть к Роберту Баратеону, которая объединяла его с наемниками. Но он не переставал гадать, что же посулили им Варис и Иллирио Мопатис. Что такого они дали или пообещали Золотым Мечам, что те согласились сражаться за восстановление ветви дома Таргариенов, которую они считают незаконной со времен Дейерона Доброго и основателя их отряда Эйегора Риверса? Эйегон заподозрил, что Варис и Иллирио сами Блэкфайры, и это многое объясняет, но тогда возникают вопросы, которые Коннингтон даже в самых мрачных раздумьях опасался себе задавать. Лорд Джон вспомнил разговор с сиром Лорасом в Штормовом Пределе, когда Рыцарь Цветов заставил его признать, что он не имел отношения к чудесному спасению принца, что он не встречался с Эйегоном и даже не знал о том, что тот жив, пока мальчику не исполнилось пять лет, и что он поверил слову двух самых ненадежных людей на всем белом свете – евнуха и торговца. И от этих мыслей в нем снова проснулась тревога. Под златом злой клинок. «Все это лишь подозрения, - сердито напомнил он себе. – Леди Лемора не стала бы лгать мне и моему серебряному принцу… Я с каждым днем все явственнее вижу его в Эйегоне». Он сам был близким другом Рейегара Таргариена, вырастил мальчика с детства, рассказывал ему бесчисленные истории о благородстве, умеренности и одаренности его отца… любой мальчик хотел бы стать таким, любой мальчик решил бы, что у него есть право… - У вас такой вид, будто вы терзаетесь сомнениями, милорд, - лениво заметил Ауран Уотерс. – Может, мне повернуться спиной, чтобы вас не смущать? - Не лезь не в свое дело, - рявкнул Коннингтон. Он хотел было преподать щенку еще один урок послушания, раз первый не возымел действия. Он уже сделал шаг, чтобы претворить свое намерение в жизнь, как двери Большого Чертога – точнее, то, что от них осталось, - внезапно распахнулись. Коннингтон резко обернулся, схватившись за меч. Ему едва удалось как следует взяться за рукоять левой рукой, не то что вынуть клинок из ножен, и лорд Джон мрачно подумал, что если на них напал мстительный дух Утеса, придется положиться на Уотерса, а на него надежды мало. Но в чертог вошел всего один человек, который, шатаясь, проковылял на подгибающихся ногах между перевернутыми скамьями и трупами слуг, словно не замечая их. Он сам был бледен, словно труп, изранен и потрепан. Коннингтон наконец узнал его, и его беспокойство усилилось. Это был один из сержантов Франклина Флауэрса – кажется, один из молодых Маддов, - который отправился на штурм Королевской Гавани вместе с Эйегоном. Проклятье, что он здесь делает? - Сир, - коротко поприветствовал его лорд Джон, когда изможденный сержант подошел к ним и почти упал на колени. – У вас есть новости? - Да… есть. – Язык наемника заплетался, но не от вина, а от усталости. – Я скакал три дня без передышки. Боги милостивые, как я рад, что вы здесь. Но вы должны ехать немедленно. Принц… принц… У Джона Коннингтона помутилось в глазах. Не помня себя, он сбежал с помоста, чуть не оступившись и не рухнув вниз, добрался до Мадда и встряхнул его, как кот, – или лев, - играющий с мышью. - Что? – прохрипел он. – Что? Что с принцем? - М’лорд, он… - Сержант глотнул воздуха. – М’лорд, он… тяжело ранен. Он пожелал высадиться с первой волной атаки, и… какой-то здоровенный сукин сын вырвался на берег и напал на него. Как только мы заметили, то сразу же вырубили этого ублюдка, но долбаные Сыны Воина добрались до него, прежде чем мы смогли его прикончить. Они утащили его, а мы унесли принца и едва успели сесть на корабли, как все сражение пошло прахом. Мы… понесли большие потери. Те, кто остался в живых, отступили в устье Путеводной, чтобы перегруппироваться, а меня послали сюда на самой резвой лошади в надежде, что вы здесь уже закончили. Я скакал, что было мочи, мой конь издох в миле отсюда. Три дня без передышки. У гонца был такой вид, будто он сам вот-вот испустит дух, но Коннингтону было безразлично. Его худшие опасения оправдались, словно в наказание за кощунственные мысли, которым он втайне предавался. Эйегон тяжело ранен, штурм Королевской Гавани отбит, войско рассеяно… Я должен был отправиться с ним. Но что может один человек? Как теперь исправить последствия этого поражения? Мой принц, мой принц, что же вы наделали? - Это еще не все, - добавил гонец, все еще задыхаясь. – По пути я узнал еще две вещи. Во-первых, говорят, что Цитадель разграблена железнорожденными, Старомест сожжен, а чудовища Эурона Грейджоя пробрались в Хайтауэр и убили лорда Лейтона и всех его родичей, до кого смогли добраться. А во-вторых, Рендилл Тарли с десятитысячным войском подходит все ближе к Королевской Гавани. Во время первой высадки нам удалось перехитрить и обогнать его, но если он прознает, что принц с остатками флота скрывается в устье Путеводной… - Мадд не договорил, и зловещее окончание фразы повисло в воздухе.