Текст книги "Север помнит (СИ)"

Автор книги: SilverRavenStar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 193 страниц)

- Все позади, дитя, - сказала Алисанна. – Трехпалый Хобб прислал для тебя баранье рагу. Он говорит, тебе нужно больше есть. Выбирайся из постели и садись у очага. Там тепло. Я принесу тарелку и хлеб. Леди Арья заколебалась. Лицо у нее было бледное, как у привидения, большие карие глаза запали. - Я… не голодна. - Конечно, ты голодна. - У меня живот… я не могу… - Давай, - Алисанна приподняла крышку с горшка, и по комнате разлился аппетитный запах. – Всего один кусочек. - Лучше поешь, девочка, - сказала Вель. – Не стоит тратить еду. Мы не знаем, удастся ли поесть завтра. Леди Арья, казалось, готова была снова скрыться под одеялами, но все-таки отбросила их в сторону. Она спустила одну ногу с постели, затем вторую, и встала на ноги. Девочка двигалась медленно и неуклюже; она сломала ребро, падая вместе с Перевертышем со стены Винтерфелла. Вель и Алисанна заметили на подоле ее рубашки расплывающееся алое пятно. - Дитя, - сказала Медведица. – Снимай это, и я тебя вымою. - Что? – леди Арья вздрогнула, обхватив себя руками. – Где? – Она обернулась, посмотрела вниз, увидела кровь и разрыдалась. Вель почувствовала раздражение. - Это всего лишь лунная кровь, девочка. Я принесу тряпку. Хватит ныть, слышишь? Иначе королева поклонщиков опять будет недовольна. Алисанна мрачно взглянула на нее. - Знает она, что это лунная кровь. Потому и плачет. Это значит, что она не носит ребенка Болтонского Бастарда. - Вот оно что. – Вель должна была признать, что не думала об этом в таком ключе. Болезненное любопытство заставило ее спросить: - Неужели он был так плох? Лицо леди Арьи превратилось в маску ужаса. - Я… он… нет, Рамси Болтон – мой законный лорд и муж, истинный лорд Винтерфелла и Дредфорта… и я… я люблю его всем сердцем… - Тебе не нужно больше лгать. – Алисанна убрала темные волосы с лица девочки. Кончик ее носа был отморожен и почернел, но пятно могло еще сойти. – Расскажи нам. Давай. - Он… - леди Арья оцепенело смотрела на них, как загнанный олень. – Иногда он… хотел, чтобы я делала это… ртом или рукой… и с его… его собаками… и слизывала это… а иногда он хотел… чтобы собака… пока он смотрел… Алисанна тихо выругалась. Вель пожалела, что спросила. - Тебе бы следовало родиться одичалой, девочка, - сказала она. – Тогда бы ты перерезала ему горло и отрезала ему язык и яйца. Но все уже в прошлом. Этот перевертыш спас тебя, и… - Теон, - прошептала леди Арья. – Его зовут Теон. Он хороший, он такой храбрый, он спас меня. Он был Вонючкой лорда Рамси… но он спас меня. А теперь его сожжет лорд Станнис. Он спас меня, но все равно должен умереть. Они сожгут его, и я больше никогда его не увижу. – Она снова начала всхлипывать. - Успокойся, не плачь. – Вель боялась, что если дело пойдет так и дальше, их затопит. – Ты Арья Старк. Ты на севере. Твои братья были храбрецами. И ты должна быть храброй. Тише, хватит плакать. Довольно. Однако эта попытка внушить девочке храбрость, казалось, совсем расстроила ее. Она упала на пол в окровавленной ночной рубашке и зарыдала так сильно, что ее едва не стошнило. Медведица сгребла ее в охапку и начала укачивать. Вель беспомощно стояла, не зная, что делать. - Что не так, дитя? – спросила Алисанна Мормонт, когда леди Арья наконец перестала плакать. – Эта девушка сказала что-то не то? - Я… - Леди Арья подняла покрасневшие, воспаленные глаза. – Я… не… Арья… Старк. За этими словами воцарилась тишина. Это было настолько нелепо, что Вель подумала, что ослышалась. Это совершенно невозможно, такого не может быть. Тут какая-то ошибка. Страх за младшую сестру заставил Джона Сноу отправиться ей на помощь, поэтому он хотел покинуть Черный Замок и был убит, из-за этого Манс заперт в вороньей клетке. Все было завязано на леди Арью, абсолютно все. И все это время они страдали, сражались и истекали кровью ради самозванки… - Что ж ты, мелкая… - зарычала Вель и шагнула вперед. - Стой, где стоишь, - в ответ зарычала Медведица; в этот момент она как никогда оправдывала свое прозвище. – Кто бы ни была эта девочка, она не виновата. Никто не виноват. Ты… - Она оглянулась на лже-леди Арью, как будто надеясь на то, что она откажется от своих слов. – Ты не… - По голосу Алисанны было ясно, что она тоже поняла всю тяжесть последствий. - Нет, - выдохнула девочка. – Нет, я… Я Джейни, Джейни Пуль, моим отцом был Вейон Пуль, он был стюардом, стюардом в Винтерфелле. Мы дружили с Сансой, ели лимонные пирожные и болтали… всех слуг лорда Старка убили в Королевской Гавани, а меня забрали… Мизинец меня забрал, я хочу сказать лорд Бейлиш, он отправил меня в один из своих борделей на о-обучение. Мне сказали… сказали, отправят меня на Север, чтобы выдать за Р-рамси, я должна была стать Арьей, и Теон тоже так сказал. Он сказал, что я всегда должна быть Арьей, иначе со мной поступят как со шлюхой, бросят умирать… наверное, мне отнимут кончик носа, но он сказал, что сотни мужчин все равно захотят жениться на мне, потому что я наследница Винтерфелла. Только это неправда, я Джейни, я не хочу выходить ни за кого, кроме Теона. Я не Арья, Арья умерла. Она умерла. Алисанна поднесла руку к лицу, но тут же опустила ее. - О боги, - наконец сказала она, и только. «Может, и хорошо, что Джон Сноу умер», - подумала Вель. – «Если бы он узнал, то это бы точно убило его. Красная жрица вновь солгала, она всех нас одурачила со своими тенями, своими «будет-не будет». - Кровь у нее закипела. – «Даже тебе не выстоять против Иных, леди Мелисандра. Ты заслуживаешь расплаты». В конце концов, уговорами и ласковыми словами, Алисанне удалось успокоить Джейни и усадить ее к огню с тарелкой бараньего рагу. Она разобрала девочке густые темные кудри, пока та ела, и заплела их в косу. - Ты хорошая девочка, - сказала она. – Мы с леди Вель никому не выдадим твой секрет. Теперь ты в безопасности. Все позади. А теперь я дам тебе чистую рубашку, и мы сменим белье. А потом… Ауууууууууу. - Что это? – Медведица тут же вскочила на ноги, оглядываясь. Звук был слабый и далекий, он шел снаружи, и издалека. Похоже, это со Стены. – Кажется, это рог. Рог дозорных. Один – разведчики возвращаются, но никто не посылал разведчиков. Значит, не… Аоууууууууууууууууууу. - Два – одичалые идут, - считала Алисанна. – Но и этого не может быть… они все прошли… леди Вель, они ведь все прошли за Стену? Да, все. Желудок Вель превратился в кусок льда. - Переоденься и возвращайся в постель, - сказала она, обращаясь к Джейни. – Алисанна, ты пойдешь со мной. Медведица взглянула на нее с подозрением. - И что мы будем делать там, в холодной ночи? Я хорошо управляюсь с луком, это правда, но… Аааооооууууууууууууууууу. - Три, - выдохнула Джейни. – Один – разведчики возвращаются, два – одичалые идут. А три, что значит три? Леди Алисанна, леди Вель, что значит три? Что значит три? Алисанна и Вель обменялись взглядами. Они хотели было сказать, но промолчали. - Снегопад, дитя, - наконец ответила Алисанна. – Три – это снегопад. А теперь ложись в постель. Давай, будь хорошей девочкой. - Да, - прошептала Джейни. – Я хорошая девочка. Я сейчас лягу. Желудок Вель провалился куда-то к ногам. - Запри дверь, когда мы уйдем, - сказала она. – Не дай огню погаснуть. Сегодня ночью… будет сильная буря. - Хорошо, - сказала Джейни. – Я… вы ведь вернетесь? Я… я буду спать, но я не… у меня бывают кошмары, и Алисанна, Медведица, она… «Да, дитя», - подумала Вель. – «Тебе будут сниться кошмары. А потом ты поймешь, что это не сон, что ты никогда не проснешься». И с этим последним жутким звуком рога, все еще сотрясающим замок до самого основания, она вышла из комнаты. ========== Эдмар ========== Эдмар Талли ненавидел Бобровый Утес всеми силами души; пожалуй, раньше он никогда и ни к чему не испытывал такой ненависти. Хотя если смотреть со стороны, все не так уж и плохо. У него свои покои, удобные и просторные, – кабинет, спальня и собственный дворик, а если утро выдастся тихим, можно услышать, как в сотне футов внизу волны Закатного моря бьются о скалы. К югу от замка находится Ланниспорт – портовый город с мощеными улочками, каменными башнями и бесчисленными лавками, в которых торгуют золотыми изделиями. При желании Эдмар мог позвать стражника и съездить в город, но он ни разу не ездил. Ни гроша им не заплачу, пусть это и не мои деньги. Ему выдавали по тридцать серебряных оленей в месяц на личные расходы, и этого было больше чем достаточно. Если ему что-то требовалось, слуга тотчас это приносил. Он спал на пуховой перине под теплым одеялом, сытно ел трижды в день и все равно ненавидел, изо всех сил ненавидел это место. Лучше уж вернуться на виселицу. Какими бы мучительными ни были те дни, когда он стоял на эшафоте с петлей на шее, понимая, что сир Риман слишком глуп или слишком труслив, чтобы на самом деле повесить его, пока Риверран еще не пал, но по крайней мере, тогда он точно знал, где стоит. В буквальном смысле. А теперь я, опять же в буквальном смысле, рыба, вынутая из воды. Эдмар терпеть не мог надменные взгляды, смешанные с вежливой жалостью и неприязнью. Он ненавидел, как сплетники притворяются, будто не замечают его, когда он проходит мимо. Их лицемерная снисходительность раздражала еще больше – по его мнению, у Ланнистеров не было морального права радоваться победе. По крайней мере, их звезда закатывалась с поразительной быстротой. Бобровый Утес лишился хозяина; протухший труп лорда Тайвина был погребен в Чертоге Героев сразу же после того как его доставили из Королевской Гавани. Эдмар считал, что это чересчур роскошная могила для человека, лишенного жизни карликом в собственном нужнике. Сир Киван тоже мертв, королева Серсея – под домашним арестом в Красном Замке, а о сире Джейме уже много недель никто ничего не слышал. Что же до Беса, его имя даже вслух не произносили. Наверное, со временем я привыкну. В конце концов, это всего лишь на всю жизнь. Иногда Эдмар размышлял, на какое существование он может надеяться, если будет помнить, кто он есть. Останется ли его кровь темно-красной и небесно-голубой или он превратится в жалкого подхалима, который сидит на шелковом поводке и восхваляет своих хозяев за доброту и силу? Ни одного человека нельзя превратить в раба, если только он сам не решит стать им. Эдмар знал, что его дядя и Жиенна Вестерлинг спаслись, только это и утешало его. Он видел, как тщательно Ланнистеры охраняют младшую сестру Элению, чтобы королева Молодого Волка не ускользнула из их когтей, и едва сдерживался, чтобы не расхохотаться им в лицо. Я совершил лишь один достойный поступок, но, клянусь всеми богами, этот поступок удался. Эдмар всю жизнь оставался ребенком. Он родился через девять лет после Кейтилин и через семь лет после Лизы, когда лорд Хостер уже отчаялся увидеть наследника, и его рождение было встречено всеобщим ликованием. Через два года его мать скончалась, а с ней и второй сын, и из-за этого Эдмар стал еще более ценен. Пока его сестры обучались хорошим манерам в ожидании замужества, ему позволялось вести себя как вздумается. Если же он заходил слишком далеко, ему делали внушение Утерайдс Уэйн или Десмонд Грелл, но только не любящий лорд Хостер. Он рос обаятельным и добросердечным мальчиком, разве что капельку взбалмошным; по природе он был не злым, и если сердился, то быстро отходил. Единственным, на кого он затаил злобу, был тот проклятый певец. Дохлая рыба, чтоб его. Эдмара до сих пор коробило при мысли о том, как сир Джейме заставил этого балабона спеть «Рейнов из Кастамере», чтобы он, Эдмар, как следует усвоил, что с ним будет, если он не сдаст Риверран. Однажды я задушу тебя, Цареубийца. У меня две руки, а у тебя всего одна. Когда Эдмар стал старше, он постепенно понял – и был этим разочарован, - как на самом деле мало значит его жизнь. Его сестры вышли замуж за Неда Старка и Джона Аррена и стали влиятельными леди, а он все еще околачивался без дела в Риверране, пьянствуя, таскаясь по бабам и наблюдая, как его отец склоняется под натиском болезни, которая лишила его сначала памяти и достоинства, а затем и жизни. Когда началась война и Джейме Ланнистер стал пленником в их темнице, Эдмар надеялся, что это даст ему возможность проявить себя; его первая попытка встретиться с Цареубийцей в поединке закончилась тем, что Робб был вынужден его выручать. А потом Кейтилин отпустила Ланнистера, взяв слово с человека, у которого дерьмо вместо чести. Эдмар послал своих людей вернуть его, и те возвратились с известием о позорном провале. Эдмар решил было, что настал момент его триумфа, когда он защитил брод у Каменной Мельницы от войск Грегора Клигана, уничтожив всех Ланнистеров, осмелившихся ступить на западный берег Красного Зубца. Сир Аддам Марбранд трижды вынужден был отступить, лорд Леффорд утонул, Могучий Вепрь Кракехолл попал в плен – казалось, он одержал сокрушительную победу. Но потом Эдмару сказали, что на самом деле он, сам того не ведая, провалил всю кампанию. Ланнистеры и должны были перейти реку, гневно сообщили ему сир Бринден и Робб, тогда бы они оказались в ловушке между армиями Старка и Талли, а он все испортил. С тем же успехом он мог бы напасть на войско самого Робба. Чтобы поправить дело, я согласился жениться на Рослин, и теперь ни одна свадьба в Вестеросе не будет справляться по-старому. Эдмар недоумевал, как так вышло, что они с женой полюбили друг друга, учитывая обстоятельства их знакомства. В брачную ночь он был нежен с ней, как только мог, и не мог понять, почему она плачет. Когда они закончили, она стала плакать еще сильнее, и все умоляла простить ее. Он пытался сказать, что ей не за что извиняться, но тут двери спальни отворились, и к ним, нагло ухмыляясь, ворвались вооруженные Фреи. Эдмар в гневе вскочил с постели, заявив, что имеет право на уединение в своей брачной постели, пусть эта постель и находится под крышей сварливого лорда Уолдера, но они ухмылялись еще шире. А потом – при одном воспоминании Эдмару становилось дурно, - Рослин зарыдала, вскрикнула и упала в обморок, когда ему предъявили отрезанную голову его племянника. Ее швырнули на постель, она покатилась, а кровь все текла из перерубленной шеи. Эдмар смотрел в застывшие голубые глаза с ужасом, какого не испытывал ни в одном кошмарном сне. После этого все было как в бреду. По сравнению с убийством Робба его последующее заточение и осада Риверрана показались почти ничтожными событиями. Эдмара питала лишь ненависть, и она помогла ему продержаться последующие бесконечные дни, после того как оцепенение прошло. Когда Фреи, хохоча, сообщили ему, что Рослин беременна, и поздравили с тем, что он сумел справиться с делом, в то время как Старки и их союзники гибли в огне, он бросился на Черного Уолдера и попытался сломать ему шею голыми руками, но в результате получил такой мощный удар, что рухнул без сознания. На следующий день он оказался на эшафоте. А теперь – Бобровый Утес. Каждую ночь, отходя ко сну, Эдмар представлял, как он будет медленно, дюйм за дюймом, сдирать кожу со своих тюремщиков, и только это помогало ему заснуть. Гнев не выпускал его из своих когтей, но за ним следовала скорбь – и любовь. Он надел на Рослин свой плащ в знак защиты и должен сдержать свое слово, несмотря на то, как ее отец «защитил» своих гостей. Она носила его ребенка. Если родится мальчик, жизнь Эдмара ничего не стоит, ну да и раньше она стоила немного. Когда родится ребенок, будь то мальчик или девочка, они с Рослин приедут сюда, ко мне. Так обещал сир Джейме, но Эдмар скорее был готов поверить в то, что у него вырастут крылья, чем слову Ланнистера. Также как слову Фрея или Болтона. Он всех их ненавидел, так сильно, что его буквально тошнило от ненависти. Сегодня он опять проснулся до рассвета и вышел во двор посмотреть, как солнце медленно выползает из-за бастионов Утеса. Ночью опять были сильные заморозки; садовые деревья и виноградные лозы замерзли, и все кругом покрылось тонким мерцающим инеем. Дыхание Эдмара поднималось в воздух облачками пара. Он присел на край пустого каменного фонтана, чтобы перевести дух. Интересно, где сейчас дядя и Жиенна, подумалось ему. Если боги милостивы – что вряд ли, - тогда им удалось добраться до Хоуленда Рида, и Жиенна уже точно знает, носит ли волчонка. Но даже если это и так, вопрос о том, кто должен унаследовать Север, остается открытым. А значит, понадобится еще одна война, чтобы решить это дело. Смерть Роберта Баратеона показала даже самым тупоголовым жителям Семи Королевств, что значит умереть без взрослого законного наследника мужского пола.