сообщить о нарушении
Текущая страница: 124 (всего у книги 193 страниц)
На вершине отвесной, источенной приливами скалы возвышался огромный замок, и в самом деле похожий на льва, готовящегося прыгнуть на врагов. Его опоры были сложены из светлого песчаника, а карнизы и крепостные зубцы казались бледно-кремовыми – светлее, чем остальные стены. Холодные волны Закатного моря омывали фундамент, а башни исчезали среди хмурых облаков. На высоких парапетах, с которых открывался вид на залив, не было ни души, - без Тайвина, Кивана, Джейме, Серсеи и даже Тириона-Беса, хитроумно разгромившего Станниса у Черноводной, могучий Бобровый Утес, похоже, лишился когтей и зубов. Но Джона Коннингтона было не так-то просто одурачить. Легенды гласили, что еще никому не удавалось захватить этот неприступный замок. Правда, то же самое говорили и о Штормовом Пределе, и именно поэтому Коннингтону было тревожно. Как следует из истории Штормового Предела, боги не любят, когда им бросают вызов. А если бросить им вызов дважды…
Коннингтон покачал головой и отвернулся, разминая покалеченную руку, скрытую перчаткой. После того как он отрубил себе пальцы, серая хворь замедлила свое продвижение, но без пальцев рука была так же бесполезна, как если бы он отнял ее целиком. Придумать правдоподобное объяснение тому, почему он хочет отплыть с флотом Аурана Уотерса на осаду Бобрового Утеса, а не отправиться на штурм Королевской Гавани с Эйегоном, оказалось непростой задачей. В конце концов он был вынужден продемонстрировать окровавленные обрубки пальцев и промямлить какую-то ерунду о том, что он якобы получил ранение в одном из сражений в Штормовых землях, рана воспалилась, и ему пришлось отрубить пальцы, чтобы рука не загнила.
Надо сказать, в этой истории была доля правды. Но в результате Коннингтон имел неприятный разговор с принцем, который разгневался оттого, что лорд Джон не позволил Халдону Полумейстеру обработать рану и из-за собственного упрямства сам себя покалечил. В Коннингтоне взыграла оскорбленная гордость, отягощенная нечистой совестью, и он заявил, что Эйегон сам иногда проявляет тупоголовое упрямство. До самого отъезда из Штормового Предела они друг с другом не разговаривали. А еще это известие о гибели принцессы Мирцеллы, и в довершение всего – сир Лорас Тирелл, который отправился с Эйегоном и дорнийцами в столицу, намереваясь спасти свою сестру Маргери, чего бы это ни стоило…
Воспоминание об этом постоянно бередило душу Коннингтона, и даже тяготы путешествия не могли вытеснить невеселые мысли. А путешествие выдалось действительно тяжким. Мир и Тирош снова развязали войну за Спорные Земли, и в результате Ступени, что находились неподалеку от дорнийского побережья, стали настоящим гиблым местом. Если легкие ладьи еще можно было поднять на берег и волоком дотащить до реки Зыбкой и Мандера, то большие двухпалубные галеры с глубокой осадкой, несколькими рядами весел и боевыми таранами были слишком велики, и даже речные лорды Мутон и Ригер, опытные в таких делах, признали, что тут ничего не поделаешь.
Поэтому им пришлось на свой страх и риск выйти в открытое море и отправиться мимо Ступеней далеко на юг, в Летнее море; они не осмеливались держаться близко к берегу, пусть даже этим берегом была Дорнийская пустыня. Ходили зловещие слухи о том, что железнорожденные разбойничают на всем пути от Щитовых островов до Каменного берега и даже зашли далеко на юг, до самой Медовички. Они совершили нападение на Старомест, а учитывая, что у руля стоит Эурон Грейджой, нужно ждать второй атаки. Конечно, славно было бы разгромить этих кальмарьих ублюдков, но это отняло бы драгоценное время и силы, которые нужны, чтобы уничтожить последний оплот Ланнистеров. Лорд Джон хорошо помнил слова сира Лораса о том, что Вороний Глаз заключил нечестивый союз с древним врагом… Коннингтон подумал, что у него и так полно недругов среди живых. Не стоит добавлять в этот список еще и демонов.
К счастью, ветер и погода оказались благоприятными, и путешествие через Перебитую Руку, мимо Бора в Летнее море прошло почти без задержек и неприятных происшествий. Правда, однажды они попали в сильный шквал, и их едва не выбросило на мель у бесплодных предгорий Западных земель. Одна галера перевернулась и затонула со всем грузом, но это была самая большая неприятность за все время пути. Коннингтону пришло в голову, что если штурм Королевской Гавани увенчался успехом, война уже закончилась, и все, что им теперь нужно сделать, - это пару-тройку раз припугнуть Ланнистеров, как дворняжек. Впрочем, не стоит полагаться на то, что все пройдет гладко. Львы, как и другие звери, наиболее опасны именно тогда, когда ранены, и даже если принц каким-то чудом ухитрился с помощью Золотых Мечей, дорнийцев и слонов пробить городские стены, теперь ему предстоит удержать столицу – а это само по себе тяжкое испытание. Как показал пример первого Эйегона, выиграть битву - это только первый шаг для завоевателя.
И все-таки успехи принца не стоит недооценивать. Как только станет широко известно, что Эйегон Таргариен не просто жив, но еще и захватил Штормовой Предел, Королевскую Гавань и – если боги будут милостивы – Бобровый Утес, тогда у тех лордов, что еще не присягнули Эйегону, будут все основания встать под его знамена. Грядет переломный момент. Ни Станнис, ни Томмен не могут рассчитывать на любовь или верность народа, а их сторонников становится все меньше и меньше. Ни один человек в здравом уме не признает королем Эурона Грейджоя. Север, конечно, будет не согласен, но когда наступит весна, северяне выберутся из-под снега и обнаружат, что на Железном Троне восседает законный сын принца Рейегара с (опять же, если боги будут милостивы) тремя большими драконами. Тогда им ничего не останется, как последовать примеру Торрхена Старка и преклонить колено. А если нет…
Коннингтон снова покачал головой. Не стоит заглядывать так далеко. Нужно сосредоточиться на том, чтобы захватить Бобровый Утес и держать его, если можно так выразиться, мертвой хваткой. Стараясь не обращать внимания на колющую боль в руке, он сглотнул, чтобы избавиться от постоянно преследующего его привкуса желчи, и отправился на бак к Уотерсу. Коннингтону претило получать приказы от простого наемника, но за долгие годы под личиной Грифа он хорошо изучил особенности речных лодок, однако командовать целым флотом готовых к битве парусных галер, - это совсем другое дело.
- Что дальше, милорд? – спросил он, сквозь зубы произнеся титул. Может, Уотерс и был когда-то мастером над кораблями у королевы Серсеи, но Бастард из Морского Рубежа – не лорд.
Ауран Уотерс вскользь взглянул на него со своей вечной наглой усмешкой. Как только Коннингтон смог отбросить мысль о том, что молодой человек поразительно похож на Рейегара, все в нем стало его раздражать. Но лорд Джон сделал этот выбор ради Эйегона. Словно прочитав мысли Коннингтона, наемник сказал:
- Не стоит так утруждаться ради меня. Если вам сложно выговорить «лорд Ауран», сойдет и «Уотерс». Но тогда я буду называть вас Грифом, не возражаете?
- Ладно. Хорошо. – Коннингтон не собирался торговаться из-за титулов, к тому же за долгие годы он привык к своему прозвищу; оно напоминало ему о счастливых днях, когда Эйегон был его сыном, пусть даже и названным, и им не нужно было думать о битвах, тронах и коронах. – Так что вы посоветуете, Уотерс?
Уотерс грациозно взмахнул рукой, словно уступая.
- Думаю, прежний десница короля Эйериса должен высказаться первым.
Коннингтон расслышал насмешку в этих словах, но предпочел пропустить их мимо ушей.
- Что ж, я скажу. У нас двенадцать кораблей… нет, одиннадцать, - поправился он, вспомнив, что одна галера затонула. – Даже Эйегон Завоеватель знал, что нельзя недооценивать мощь Утеса. Нужно отправить половину кораблей в Львиную Пасть; если Утес действительно не защищен, вы сможете легко проникнуть внутрь. Остальные высадятся на берег, возьмут штурмом Ланниспорт и обойдут Утес с другой стороны, чтобы вы не оказались в ловушке, если что-то пойдет не так.
Уотерс обдумал этот план, поскребывая серебристую бородку.
- А кто возглавит атаку на суше? Вы?
Коннингтон покраснел. Он спланировал нападение, по привычке исходя из того, что способен держать меч, и его глубоко уязвило то, что Уотерс бесцеремонно опроверг это допущение.
- Да, я могу возглавить атаку, - сухо ответил он, не желая отступать. – Благоразумному командующему следует держаться позади и не принимать прямого участия в сражении. – И где было твое благоразумие во время битвы в Каменной Септе? – Иначе…
- Это было бы правильно, милорд Гриф, - сказал Уотерс, снова с необычайной проницательностью прочитав его мысли, - если бы нам требовалось одно лишь благоразумие. Чтобы взять Бобровый Утес, даже ослабленный и покинутый хозяевами, нужно нечто большее.
- Если вы предлагаете отправить все боевые корабли в львиную глотку, то я против. Слишком большое войско только стеснит нас в темных тоннелях Пасти, и во время высадки нам не удастся избежать беспорядка. – Коннингтон начал сомневаться, что Бастард из Морского Рубежа хоть сколько-нибудь понимает в тактике ведения морского сражения; Уотерс вел себя как юнец, играющий с деревянными корабликами. Так же, как и Эйегон, но Коннингтон отбросил эту предательскую мысль прочь. – Кроме того…
- Я командую этим флотом, - заявил Уотерс. Его самоуверенная ухмылка исчезла. – Поэтому…
- Может, и так, но вы с сиром Лорасом принесли присягу принцу и делу Таргариенов. В отсутствие Эйегона я говорю вместо него, и я не позволю вам рисковать стратегической победой лишь для того, чтобы с шумом и блеском показать Серсее Ланнистер, как сильно она ошиблась, доверившись вам. Так что…
- Если вы уже все продумали, зачем тогда спрашивать мое мнение? – с оскорбленным видом спросил Уотерс.
Коннингтон недоверчиво взглянул на него.
- Вы сами назвали причину. Вы командуете флотом. Я надеялся заручиться вашим согласием. Однако нам нужно принимать решение быстро. Как только часовые заметят корабли, они тут же поднимут тревогу. Если мы хотим использовать преимущество неожиданности, мы должны быть готовы начать атаку.
- А я-то думал, что мы собираемся осадить замок, - процедил Уотерс. – Это было бы благоразумно. Особенно для калечного старого…
Для лорда Джона эти слова стали последней каплей. Схватив молодого наемника здоровой рукой за воротник, он развернул его лицом к себе, заставив его встать на колени и, стащив зубами перчатку, ткнул забинтованными обрубками в лицо Уотерсу.
- Слушай ты, ничтожество, - рявкнул он, - если хочешь назвать меня калечным старым трусом, отрежь сначала сам себе пальцы, вот тогда твои слова будут что-то значить. А если нет – держи свое слово и делай то, за чем мы сюда явились, иначе можешь сразу прыгнуть за борт. И я не стану прыгать следом, чтобы спасти тебя.
Бастард из Морского Рубежа, как с удовлетворением заметил Коннингтон, такого не ожидал. Если бы парень знал, какой болезнью на самом деле были поражены его пальцы, он бы залебезил и забегал как миленький, но лорд Джон не мог раскрыть свою тайну даже ради того, чтобы смешать Уотерса с грязью. Вместо этого он отпустил трепыхающегося адмирала и неуклюже натянул перчатку.
- Кстати, вы сами ответили на свой вопрос. Я возглавлю атаку на суше. – Чего мне терять? Коннингтона душило чувство вины за то, что он не смог отправиться с Эйегоном на штурм Королевской Гавани, за то, что едва не заразил его серой хворью, за то, что спас проклятого карлика… Лорд Джон злобно взглянул на родной дом Тириона Ланнистера, величественно возвышающийся на отвесной скале. Скоро я сведу с ним счеты.
Уотерс, заметно присмиревший, поспешно удалился, чтобы отдать необходимые приказы. Коннингтон окинул взором стремительно темнеющие пурпурные воды океана и черные силуэты галер; полупрозрачные паруса и двойные ряды весел делали их похожими на огромных водяных жуков. На носах кораблей горели факелы, барабаны мерно отбивали команду общего сбора. Лорд Джон видел, как маленькие черные фигурки Золотых Мечей – примерно половина отряда – готовились к битве. Вторая половина, опытные воины, которые совершали набеги на замки по всему Мысу Гнева, отправились с принцем в Королевскую Гавань. Среди них были и те, кто до недавнего времени предавался плотским наслаждениям на Летних островах, и Коннингтон истово надеялся, что недостаток дисциплины не сослужит им плохую службу.
Скоро все приготовления были закончены. К их кораблю вплотную подошел другой, и лорд Джон, не рискнув перепрыгнуть на его борт, ухватившись за канат, предпочел перейти по доске. Позади пылал кровавый закат, – «небо красно с вечера, моряку бояться нечего», всплыла откуда-то поговорка, - даже в нескольких сотнях ярдов от волнорезов водную гладь смущали беспорядочные короткие волны. Мутоны, Ригеры и другие речные лорды останутся на борту флагманского корабля вместе с Уотерсом, который атакует Утес с моря. И хотя их опыт в управлении небольшими судами очень пригодился бы при высадке, они жаждали причинить как можно больше разрушений замку, в котором еще недавно томился в плену их безвинно пострадавший сюзерен. А заодно они желали выяснить, что с ним произошло. Ходили слухи, что Эдмар Талли загадочным образом исчез из Бобрового Утеса, - он не был казнен вместе с его женой Рослин и Вестерлингами, во всяком случае, не публично, - а некоторые речные лорды были убеждены в том, что его кости гниют где-нибудь на дне морских пещер. Если им удастся найти доказательства тому, что лорд Эдмар был убит, даже сама Матерь не сможет воззвать к их милосердию, когда замок будет взят.
Впрочем, лорда Джона все это не интересовало. Его сердце билось часто и тревожно, и это раздражало. Ланниспорт был процветающим рыбацким поселением, но войску Эйегона доводилось брать штурмом и гораздо лучше укрепленные города без значительных затруднений. Да, Ланниспорт защищен стеной, но у Штормового Предела тоже были стены, и намного более мощные. Может быть, в город прибегут гонцы из Утеса и расскажут о надвигающихся с моря вражеских кораблях, а может быть, и нет. Возможно, жители Ланниспорта решат, что это просто ложная тревога, хотя у них есть все основания бояться набегов железнорожденных. В любом случае, смятение и паника будут только на руку Золотым Мечам.
Корабли разошлись. Весла поднимались и опускались; боевые галеры старались сохранить заданный курс вопреки усиливающемуся ветру. Корабль, на котором находился Коннингтон, вместе с несколькими другими судами двинулся к берегу, а остальные быстро исчезли в сгущающихся сумерках. Лорд Джон поднял глаза и с тревогой заметил, что тонкий месяц почти скрылся за быстро надвигающейся грядой облаков. В воздухе повеяло холодом. Приближается шторм. «Боги не любят, когда им бросают вызов», - снова подумал Коннингтон.
Палуба качнулась под ногами, и лорд Джон ухватился здоровой рукой за ванту, чтобы не растянуться во весь рост. Его мысли вернулись к Ланниспорту и его жителям, с каждым взмахом весел становящимся все ближе. «Если это будет необходимо, - напомнил он себе, - тебе придется убить их». Коннингтон не собирался доводить дело до резни, если этого можно будет избежать, но почти двадцать лет ему не давало покоя воспоминание о том, как во время Колокольной битвы, вняв голосу совести, он не сделал для Рейегара того, что должно. Нельзя точно так же подвести и Эйегона. Слишком много поставлено на кон.
Корабли набирали скорость. Слева – скалы, справа – черное море. Лорд Джон почувствовал, как что-то холодное легко коснулось его щеки, недоуменно коснулся ее покалеченной рукой и понял, что это снежинка. Невесомая сверкающая изморозь уже покрыла паруса и мачты, огни фонарей яростно заплясали. Барабаны выбили вечернюю зорю, и Коннингтона пробрала дрожь, причиной которой был не только холод. Откуда-то сверху донесся зов рога, высокий и тонкий, словно пронзающий насквозь. «Драконы, - возвещал он. – Драконы близко».
Галеры обогнули выступающую в море скалу, и перед ними открылся город. Ланниспорт был процветающим портом, поэтому им не пришлось задумываться о том, в каком месте высадиться на сушу. Если бы горожанам стало заранее известно о вторжении, они сожгли бы причалы и заперли ворота, но они ничего не знали. Поэтому для пяти галер не составило труда поднять весла, плавно пройти мимо волнореза, подать швартовы и причалить к пристани точно так же, как это делают обычные торговые суда. Но вместо лиссенийских торговцев тканями, волантийских стеклодувов, любителей вкусно поесть из Староместа или торговцев продовольствием из Хайгардена по сходням на берег спустились вооруженные до зубов Золотые Мечи, жаждущие крови.
