сообщить о нарушении
Текущая страница: 102 (всего у книги 193 страниц)
- Матушка, - со слезами позвала Санса, свесившись вниз, насколько это было возможно, и хватая пальцами воздух. – Матушка, вот моя рука.
Леди Бессердечная слабо пошевелилась и подняла голову. Невозможно было сказать, какие чувства отразились в ее красных глазах, - и были ли в них какие-нибудь чувства. Медленно, судорожно она подалась вперед, но вдруг замерла. На повязках, которые чудом уцелели на ее ладонях, запеклась темная кровь; бледные мертвые руки безвольно лежали на камнях, а снег и ветер хлестали по ним что было мочи. Зима заключила леди Бессердечную в свои объятия.
Санса свесилась еще ниже, чудом сохраняя равновесие.
- Матушка! – снова крикнула она. У нее больше никого не осталось, и она ее не бросит. – Я здесь! Хватайся за меня! Прошу!
Леди Бессердечная, казалось, поколебалась. Она не пыталась спастись или ответить на мольбы дочери; в том создании, в которое она превратилась, не осталось желания жить. Даже если бы она ухватилась за Сансу, склон над ними был слишком крутым. Санса боялась, что им вдвоем не удастся подняться наверх. Девушка набрала в легкие воздуха, чтобы позвать Джендри или Джека…
И в этот миг – Сансе подумалось, что боги ответили на ее молитвы, - кто-то схватил ее сзади и рывком поднял в воздух. Решив, что это кто-то из Братства, она не сопротивлялась, ослабев от облегчения… но тут ее голову резко запрокинули назад, и она почувствовала у горла холодное прикосновение ножа.
Горцы. Они нашли нас. Но если они захватили Братство без нее – весь ее план, все ее надежды…
- Это девка! – гортанно выкрикнул ее похититель на общем языке. – Это девка!
С ужасом чувствуя, как лезвие ножа царапает ей шею, Санса все же ухитрилась приподнять голову, вдохнуть немного воздуха и придушенно пискнуть:
- Тиметт! Тиметт!
Воцарилась тишина. Потом ее повернули и швырнули на спину, выбив из нее дух в третий раз за последние несколько минут. В глазах заплясали искры, но ей удалось различить возвышающиеся над ней три или четыре массивные фигуры, закутанные в шкуры. Горцы разглядывали ее с нескрываемым подозрением. Между круглыми шлемами из вареной кожи и плохо подогнанными железными нагрудниками виднелись лица, заросшие густыми бородами. В глазах дикарей не отражалось ни малейшего намека на узнавание или сочувствие.
- Тиметт? – прорычал один из них и сапогом с костяными шипами пнул Сансу по ребрам за то, что она не ответила сразу. – Чего тебе надо от Красной Руки, малявка?
- Я хочу… поговорить с ним. – Санса пыталась уклониться от пинков. Я выдержу, я сильная. Меня били по приказу Джоффри, и я осталась жива, - но ей вовсе не хотелось проверять, хватит ли у нее сил. – Про Тириона. Полумужа. Пожалуйста!
Обгорелый явно усомнился в правдивости ее слов, но тут один из его товарищей кивнул. Видимо, имя ее лорда-мужа подействовало – впервые Санса была рада тому, что она пока еще может считаться леди Ланнистер. Она попыталась высмотреть мать или кого-нибудь из Братства, но ее подхватили под руки и потащили прочь, волоча ногами по камням.
Обгорелые обменивались возгласами, пробираясь сквозь усиливающийся снег. Из снежного марева, словно духи, появились другие дикари, - судя по их количеству, это был отряд налетчиков. В Орлином Гнезде Санса наслушалась историй о том, какими наглыми и кровожадными стали горные кланы. Теперь – или все, или ничего. Или она убедит Тиметта в том, что говорит правду, либо ее ждет ужасный конец, а Мизинец будет спокойно править Долиной до конца дней своих.
Санса сосредоточилась на единственном, что могла контролировать, - собственном дыхании, пока горцы волокли ее за собой. Странно, но ей совсем не так страшно, как должно быть; видимо, сильнее бояться уже невозможно. Она всем сердцем молилась, чтобы ее спутники остались в живых и чтобы ей удалось объяснить все Тиметту, до того как его соплеменники воспользуются приятным случаем. Лицо и губы у нее онемели от холода, ей и думать-то удавалось с трудом, не то что говорить. Но у нее нет другого выхода, это ее единственная…
Ветер резко прекратился; дикари втолкнули Сансу в щель между скалами. Каменные стены были оплетены мерзлым лишайником, а расчищенная тропа вела к относительно защищенной от непогоды костровой яме. У огня на высохшем бревне сидел человек и жевал мясо какого-то неизвестного животного. Сансу подтащили к костру и швырнули лицом вниз перед вождем. От запаха жареного у нее заныло в желудке. Санса с трудом встала на четвереньки, сморщившись от боли; при падении она повредила запястье. Встретив взгляд мужчины, сидящего по другую сторону костра, - один глаз темный и блестящий, а вместо второго – выжженная глазница, - Санса вооружилась единственным доступным ей оружием - вежливостью.
- Лорд Тиметт.
Тот фыркнул, удивленный и столь церемонным обращением, и тем, что она назвала его по имени.
- Я тебя знаю?
- Она спрашивала о тебе, - доложил вождю один из налетчиков. – Мы решили, лучше сначала выяснить, что к чему, а уж потом с ней развлекаться. Ничего себе малышка. Надеюсь, ее щелка не отмерзла напрочь. Она что-то говорила о Полумуже.
Санса подумала, что, видимо, Обгорелые очень боятся своего вожака, к тому же Тириона здесь хорошо знают, раз ее привели сюда, а не изнасиловали на месте. Она надеялась, что до этого все-таки не дойдет.
- Нет, вы меня не знаете, - сказала она, - но я знаю вас. Мы вместе были в Королевской Гавани, но вы уехали оттуда, после того как геройски помогли спасти город от Станниса Баратеона. Это было до того… до того, как я вышла замуж за человека, которому вы служили.
Тиметт нахмурился, ничего не понимая.
- Какого хера? Бес женился на такой цыпочке? Ты что, одна из его шлюх?
- Нет, - ответила Санса, - я его леди-жена.
- Я слыхал, Полумуж женился на дочке Старка, - вставил один из Обгорелых. – Она отравила короля, а потом превратилась в крылатую волчицу и улетела.
Ах, если бы так.
- Это я и есть. Но я не улетела, и я не убивала короля. Лорд Петир Бейлиш увез меня сюда, в Долину.
Горцы обменялись мрачными взглядами; у них не было причин любить Мизинца, который за несколько месяцев усилил защиту Долины так, как не удалось Лизе Аррен за полдюжины лет. Но они определенно ей поверили. Один из дикарей схватился за нож.
- Мы больше не прислуживаем мелкому льву. Мы – свободный и могучий народ. Зачем нам слушать эту сучку? Давайте убьем ее и отправим ее голову Бейлишу. Такое послание он сразу поймет.
Среди горцев раздался одобрительный ропот, и даже уголки тонких губ Тиметта, казалось, приподнялись в одобрительной улыбке.
- Полумуж не с тобой? – спросил он Сансу.
- Н-нет.
- То есть, мы должны поверить, что ты и есть его жена, дочка Старка? От Беса нам уже нет никакой пользы. Мой брат прав. – Тиметт обвел взглядом своих людей и безучастно, словно речь шла о погоде, сказал: - Трахните ее. Убейте ее. В любом порядке, как сами захотите.
Вокруг раздался злорадный рев. Дикари, отпихивая друг друга, ринулись к ней, и у Сансы перехватило дыхание от ужаса. Все, что она видела сейчас, - это нож, который Тиметт оставил у костра, и его выжженная глазница. Обгорелые. Санса поняла, что ей нужно сделать.
Один из дикарей схватил ее за лодыжку, но Санса рванулась вперед. Она потянулась изо всех сил и, отчаянно вывернув руку, ухитрилась схватить нож Тиметта, но вместо того, чтобы использовать его против нападающих, закатала рукав, обнажив гладкую белую кожу.
- Обгорелые! – крикнула она. – Я клянусь! – И приложила раскаленное докрасна лезвие к тыльной стороне руки.
Сансе никогда в жизни не было так больно, даже во время многочисленных развлечений Джоффри. Она чувствовала, как огонь пожирает ее плоть, как шипит и обугливается кожа. Она думала о том, каково было Псу, когда его собственный брат сунул его лицом в раскаленные угли, - вот почему он оставил ее и уехал в Королевскую Гавань, чтобы отомстить. Кажется, теперь я его понимаю. У нее свело пальцы, и она не могла выпустить нож. Обожженная рука с шипением дымилась. Санса, будто со стороны, услышала собственный крик, и почувствовала, что вот-вот потеряет сознание, но кто-то забрал у нее нож и отшвырнул в сторону. Девушка, дрожа, упала на землю, и ее стошнило в снег.
Один из горцев почти с благоговейным ужасом выругался. Последовало краткое и бурное обсуждение, за которым Сансе не удалось проследить, а затем раздался резкий голос:
- Эй, девочка!
Санса с трудом приоткрыла глаза, стараясь не смотреть на руку.
- Да?
Тиметт сын Тиметта потрясенно смотрел на нее, по-видимому, не в силах подобрать слова. Она сделала все, чтобы в буквальном смысле стать Красной Рукой, и он, без сомнения, понял и оценил это. Остальные горцы, которые только что жаждали изнасиловать и расчленить ее, держались на почтительном расстоянии и тревожно переглядывались между собой, словно опасаясь гнева какого-то местного божества. Все молчали.
Наконец Тиметт заговорил:
- Леди львица, - промолвил он. – Чего ты хочешь?
Я не львица. Санса с трудом села.
- Я со своими спутниками возвращалась в Долину, - произнесла она, подавив позыв рвоты. – Мы… собирались свести счеты с лордом Бейлишем, и я… я надеялась на вашу защиту и помощь… что вы проведете нас через горы… к горной дороге и Воротам Луны. Чтобы освободить Долину… и вернуть ее законным хозяевам. – Пусть думают, что речь идет о них.
- Мы никогда не подбирались близко к Воротам Луны, - сказал Тиметт, снова нахмурившись. – Этот долбаный щенок все время преследует нас. Он еще ссыт мамкиным молоком, но все равно достает нас хуже некуда. Однажды мы его поймаем и скормим ему его собственные причиндалы.
Долбаный щенок. Что-то в его словах насторожило Сансу. Несмотря на все бахвальство и воинственность дикарей, организованной конной атакой можно запросто разогнать их, как тараканов.
- Кто? – торопливо выпалила она. – О ком вы говорите?
- Об этом сопляке Хардинге, - отрезал Тиметт. – Он, да еще один рыцарь-молокосос. Хотя тот, второй, редкий гаденыш. Похоже, вместо материнского молока сосал чистый яд. Харлан Хантер.
Гарри и сир Харлан? Сансу мутило от боли, мысли путались, но при упоминании о сире Харлане в ее душу закралось подозрение. Харлана Хантера все считали (или по крайней мере, сильно подозревали) причастным к смерти его отца, а возглавить атаку на дикарей – весьма героическое и опасное дело, которое как раз по вкусу такому юноше, как Гарри. Санса поняла, что в связи с ее исчезновением планы Мизинца на Долину круто изменились. Кто бы сомневался. Для Мизинца она была ключом ко всему – конечно, если он говорил ей правду, когда обещал, что она и Гарри будут править Долиной и Севером, а он удовольствуется лишь тем, что бескорыстно вернет дочери своей возлюбленной Кэт то, что принадлежит ей по праву. Но Бейлиш ни одного вздоха не сделает бескорыстно. И вот как раз удобный способ устранить единственного претендента, способного оспорить власть Мизинца в Долине, ведь лорды Хартии неусыпно следят за каждым его шагом. Чистые руки, Санса. Что бы ты ни делала, удостоверься, что твои руки будут чисты.
За исключением дымящихся пальцев, Санса вся похолодела. Гарри и так должен был случайно погибнуть. Как только мы вступим в брак… а потом лорд-протектор, который поддерживал его во всем, женится на его вдове и установит надежное правление, как в старые времена. Никто и слова поперек не скажет. Это будет правильно, прилично, разумно…
Санса вовсе не была в этом уверена, но она с близкого расстояния наблюдала за Мизинцем многие месяцы. Совершенно ясно, что он все это затеял не ради благородного самопожертвования из любви к Кейтилин.
Обгорелые нетерпеливо переглядывались, и Санса попыталась подобрать слова.
- Мои спутники… - наконец произнесла она. – Если вы встретите их… я не хочу, чтобы они пострадали. – Она не знала, удалось ли ей своим поступком завоевать их уважение или поддержку, но нужно было пользоваться возможностью. – Приведите их ко мне… к Воротам Луны.
Горцы недовольно взглянули на Тиметта, очевидно, ожидая, что он воспротивится, но тот промолчал. Санса почувствовала что-то вроде облегчения – первое, что она испытала помимо боли. Вождь поднял голову и пристально посмотрел на нее.
- Ладно, - наконец сказал он. – Мы отведем тебя.
Санса была слишком благодарна, чтобы задавать вопросы или противиться огромному волосатому горцу, похожему на тролля, который подхватил ее ручищами, больше смахивающими на окорока, и закинул себе на шею, словно ягненка. Тиметт что-то рявкнул ему, и тот переместил Сансу на плечо. Дикари отправились в путь, и Санса закрыла глаза. Я не могу вернуться одна… мне нужна мама, мне нужно Братство… но что если ее безумный поступок сохранил жизнь только ей одной?
Обожженная рука нестерпимо болела, а беспрерывная тряска и сильный дух, идущий от ее верного скакуна, не добавляли путешествию приятности, но Санса была так измучена, что провалилась в лихорадочную дрему. Сменяя друг друга, медленно тянулись часы; невозможно было определить, сколько времени прошло, потому что облака и снежная пелена закрывали луну. Впрочем, для горцев, похоже, это была приятная весенняя ночка. Снега намело по пояс, но они пробирались сквозь сугробы без малейших признаков усталости.
Когда забрезжил серый рассвет, снегопад наконец прекратился, и весь мир оказался закутанным в белую фату. Снег глушил все звуки, к тому же у Сансы кровь шумела в ушах, так что она почти ничего не слышала. Обгорелые, перевалив через вершину горы, стали спускаться по узкой тропе, и хотя из-за тумана мало что можно было различить, Санса увидела знакомые места и с удивлением обнаружила, что они оказались на пустоши как раз над горной дорогой в лиге или двух от Ворот Луны. А это означает, что горцы дальше не пойдут. Там могут быть люди Аррена, люди Ройса…
Только Санса подумала об этом, как ее догадка подтвердилась. Обгорелый, который нес ее на плече, сбросил ее в снег.
- Дальше не идем, - объявил он. – Отсюда пойдешь сама.
Ноги свело судорогой, но Санса медленно встала.
- Когда я спущусь в долину…
- Скорее всего, те ублюдки найдут тебя. – Тиметт буравил ее взглядом единственного глаза – даже двумя глазами вряд ли получилось бы смотреть столь пристально. – Если нет, иди четыре мили направо. Придешь к замку.
- Спасибо, - от всего сердца произнесла Санса. – Мои спутники…
- Мы запомним твои слова. – На мгновение ей показалось, что Тиметт хочет едва уловимым жестом выразить уважение, но эта мысль угасла, едва зародившись. Вождь Обгорелых резко отвернулся. – Удачи, Красная Рука. – И с этими словами дикари растаяли в тумане, будто их и не было вовсе.
Санса зажмурилась и осенила себя знаком звезды, подумав, что ей потребуется вся божественная защита, какую только боги смогут ей дать. Она не имела представления, как спуститься с горы, не говоря уже о том, как преодолеть четыре мили до Ворот Луны, но назад пути не было.
Собравшись с духом, Санса стала спускаться. Каждый шаг был для нее мучением; с каждым движением все тело пронзала боль, словно в спину втыкали нож, а обожженная рука отказывалась служить. Санса запела, сначала про себя, потом чуть шевеля губами, потом тихим шепотом. В зимней тишине ее голос казался тонким и надломленным. Она пела песни со счастливым концом, которые любила с самого детства, про прекрасных дев и красивых рыцарей. Она пела о своих мечтах и надеждах, о снежном замке, который строила в Орлином Гнезде, когда появился Петир и поцеловал ее, а потом тетя Лиза попыталась убить. Песни, за которые она так долго цеплялась и которым так долго верила. Теперь они ее единственные друзья.
В конце концов она вышла на горную дорогу. Солнца не было видно – оно скрылось за Копьем Гиганта. Санса вглядывалась в укутанные туманом вершины, пытаясь рассмотреть Орлиное Гнездо, но ничего не видела. И все же она здесь. Наконец-то. Она вернулась в Долину. Одинокая девушка, стершая ноги, измученная и обожженная. Одна-одинешенька против заговоров, интриг и ядов.
Санса стояла посреди заснеженной дороги, слишком усталая, даже чтобы упасть. Она не верила, что Обгорелые действительно ищут ее разбойников или что они вернутся, чтобы помочь ей. Она даже не могла представить, что Братству и горцам удастся заключить сколько-нибудь прочный союз. И что на это будет время.
Времени не было. Нужно идти дальше. Санса с трудом переставляла одеревеневшие и дрожащие ноги. Она почувствовала запах дыма, и наконец, уже теряя сознание, заметила, как навстречу ей что-то движется, все ближе и ближе. Она никогда в жизни так не радовалась при виде кремово-голубых знамен дома Аррен, даже несмотря на то, что они, скорее всего, предвещали ее смерть или пленение.
