Текст книги "Север помнит (СИ)"

Автор книги: SilverRavenStar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 193 страниц)

Арианне нечего было ответить, потому что девочка сказала правду. И все-таки она попыталась подобрать слова: - Ваше величество… нет, это не совсем так. Вы в Дорне, и вы старше Томмена. По нашим законам, у вас есть все права. Вы станете хорошей королевой, и… - Нет. – Мирцелла раньше никогда не повышала голос. – Это нужно было только вам. Или вы думали, я не догадаюсь? Глупо чувствовать, что не можешь связать и двух слов, разговаривая с девчонкой, которая даже еще не расцвела, но Арианна действительно не знала, что сказать. У Мирцеллы острый ум, к тому же Тристан пересказывает ей все, что слышит от своих родных и принца Дорана, так что не удивительно, что она знает много такого, чего бы ей знать не стоило. Я просто хочу оградить ее от опасности, но как теперь заставить ее мне поверить? Действительно, она хотела короновать не Мирцеллу, а себя. Это была ее вина, и обвинения Мирцеллы справедливы. - Ваше величество… - беспомощно начала Арианна. - Пожалуйста, уходите, - услышала она тихий вежливый ответ. – Я уже не сержусь на вас. Но я не хочу больше вас видеть. Арианне и так за этот вечер уже не раз приходилось удаляться с позором, но и сейчас у нее не было другого выхода, поэтому она кивнула и ушла, столкнувшись в дверях с разгневанным Тристаном. Теперь они оба меня ненавидят. На их месте она бы тоже себя ненавидела. Она вспомнила своих друзей - кого заточили в темницу, кого отправили в изгнание, кого поспешно выдали замуж, и голову Бейлона Сванна, которую ей пришлось вытащить из грязи, чтобы отдать Обаре. У нее на душе было неспокойно - ее обуревали сожаление, скорбь, неуверенность, собственная бесполезность; ее глубоко ранили отчужденность Мирцеллы, смерть Ариса и даже смерть Квентина, то, что она совершила, и к чему в результате пришла. У нее подкосились колени; она прислонилась к стене и, рыдая, бессильно опустилась на пол. Арианна не знала, сколько времени прошло. Она плакала, чувствуя, что сгорит со стыда, если кто-нибудь ее увидит, но все равно не могла остановиться. Сгорбившись, она стояла на коленях; ее черные кудри выбились из бронзовых заколок и в беспорядке упали на лицо. Арианна хватала ртом воздух и плакала, издавая громкие невнятные звуки, и, когда легкая рука коснулась ее спины, принцесса едва не подскочила на фут от пола. Она резко обернулась, и ей на мгновение показалось, что перед ней мать, хотя леди Мелларио уже много лет не жила в Солнечном Копье; после того как муж отверг ее, она вернулась на родину, в Норвос. Но конечно, это была не она. Эта женщина была ей все равно что тетя: Эллария Сэнд, возлюбленная ее дяди Оберина. Взгляд ее темных глаз был полон участия. - Ах ты, моя милая, - сказала Эллария. – Ну-ка, вставай. У Арианны дрожали колени, но она позволила Элларии помочь ей встать и взяла протянутый платок. Она терла глаза, сморкалась и отчаянно старалась придумать какое-нибудь объяснение своим слезам, но Эллария не задавала вопросов. Она просто терпеливо ждала, когда Арианна справится с собой, а потом сказала: - Ты завтра уезжаешь. Это был не вопрос, а утверждение, но Арианна все равно кивнула. У нее мелькнула мысль – интересно, каких басен наплела Обара ее отцу насчет преследования и предполагаемой поимки Герольда Дейна. Принц Доран искренне намеревался предать его правосудию, да и Арианна была бы разочарована, если бы Темная Звезда сбежал в Вольные Города, не получив ни единой царапины. Она уже решила, что рано утром обо всем расскажет отцу. Вдруг она заметила в руке Элларии скомканный клочок пергамента, исписанный, как ей показалось, изящным почерком Тиены, и ее разобрало любопытство. - Что это? Эллария заколебалась, раздумывая, может ли довериться Арианне. Наверное, это новости о деле Вестерлингов; похоже, события развиваются с невероятной быстротой. Но Эллария вздохнула и сказала: - Я очень надеюсь, что написанное здесь - неправда. - Почему? - Потому что, - произнесла Эллария, тщательно взвешивая каждое слово, - в таком случае это издевка над бесчисленными уверениями и обещаниями, да к тому же над самими законами природы. Потому что если это правда, то Обара помчится по Костяному Пути, изрыгая огонь. Весь Дорн восстанет, и прольется кровь. Арианна почувствовала, что ее желудок словно ухнул вниз. Ним и Тиена в Королевской Гавани, одна в совете, а другая в лоне Веры, Сарелла занята в Староместе, значит, Обару некому сдерживать, - и, как нынче подтвердилось, она жаждет раздуть пламя войны. Четырем младшим Песчаным Змейкам, дочкам Элларии, нужно еще несколько лет, чтобы у них выросли ядовитые зубы. - Весь Дорн и так вот-вот восстанет, - заметила она. – В поддержку Эйегона. - Да, но… тут другое. – Эллария отвела глаза, и Арианне показалось, что та все-таки решилась ей рассказать. Она уже хотела подбодрить ее, когда возлюбленная его дяди сказала: - По словам твоей кузины, сир Грегор Клиган не умер. Арианна ожидала услышать что угодно, но только не это. - Что? Песчаные Змейки были совершенно уверены в смерти Клигана; им был известен яд, которым их отец смазал копье. Сира Бейлона Сванна послали сюда, чтобы доставить череп, и этот череп был такого внушительного размера и такой тяжести, что чрезвычайно трудно найти другой такой же. Но если это обман… значит, Красный Змей погиб зря, и Обара со своей идеей убить Мирцеллу найдет множество сторонников. Но как такое возможно – и возможно ли? - Тиена пишет, что, конечно, может ошибаться, - сказала Эллария, увидев выражение лица Арианны, - но ей кажется, что она права. Как тебе известно, ей удалось завоевать доверие Серсеи. Королева похваляется, что на суде за нее будет сражаться непобедимый чемпион. Говорят, его зовут Роберт Сильный. Великан восьми футов роста, носит полный доспех и кольчугу, никогда не поднимает забрала, не разговаривает, не ест… Тиена поспрашивала насчет экспериментов ложного мейстера Квиберна и узнала, что Квиберн присматривал за сиром Грегором, когда тот умирал в подземелье. А еще этот Квиберн интересуется, и даже больше чем просто интересуется некромантией и темными искусствами. - Боги милостивые, - невольно пробормотала Арианна. – И это все, что ты можешь сказать? Чудовище, которое убило твоего Оберина, живет, и ты даже не… - Когда я впервые услышала об этом, я захотела немедленно отправиться в Королевскую Гавань и собственными руками вонзить копье в этого нелюдя, а потом сжечь его дотла и развеять пепел по ветру, чтобы он уже точно не вернулся, - сказала Эллария, и голос ее слегка дрожал. – Но судя по тому, что о нем говорят, ничего путного из этого не выйдет. Я погибну, а потом и мои девочки, ведь они захотят отомстить за меня. Я уже говорила, что ненавижу войну и все, что с ней связано. Может быть, я единственная во всем королевстве, кто не желает кровопролития, - пусть так. В наше время любить свою родину означает лишить жизни как можно больше мужчин, женщин и детей, находящихся на другой стороне. Если ты отказываешься, тебя всячески поносят и называют слабаком, дураком и изменником, слишком глупым, чтобы понимать цену славы и жертвоприношения. А что если я понимаю? Что если я слишком хорошо понимаю, какова эта цена? В «Семиконечной Звезде», в Книге Матери, написано, что дух, который сплачивает весь мир, который наполняет глубочайшим смыслом наши души, не сила, а милосердие. Мы часто превозносим мужчин за то, что они достаточно храбры, чтобы ненавидеть, но мы принижаем женщин за то, что они достаточно храбры, чтобы любить. А я всего лишь мать и женщина. Забудь о мести. Все кончено. Арианне нечего было ответить. Она отдала Элларии ее платок и молча пошла прочь, но не прошла и десяти шагов, как услышала оклик тети: - Арианна. Она обернулась: - Что? Эллария спокойно и доброжелательно смотрела на нее. - Ты и так уже натворила достаточно бед, - сказала она. – Прошу тебя, не говори никому. Арианне с трудом удалось сохранить невозмутимый вид. У нее уже не осталось сил защищаться, поэтому она просто отрешенно кивнула и уже в третий раз за этот вечер пристыженно удалилась. Следующим утром, как и было запланировано, Арианна уехала, пережив бессонную ночь, полную мучительных раздумий. Она не чувствовала в себе сил еще раз встретиться с отцом, поэтому решила сообщить ему правду про Темную Звезду, отправив ворона из Грифоньего Насеста. Независимо от того, где находится принц Эйегон, Арианна сперва должна была посетить Грифоний Насест; после кампании на мысе Гнева лорд Джон Коннингтон вернулся домой. Было жизненно важно удерживать замок в качестве первой линии обороны против возможных атак со стороны Королевских земель, а посланники Мартеллов докладывали, что здоровье Коннингтона, по слухам, становится все хуже из-за какой-то неизвестной болезни. В числе прочих задач, Арианна должна была, по возможности, выяснить, что на самом деле с ним происходит. Путешествие прошло словно в бреду. Арианна все думала о заговоре Тиены, принес ли он свои плоды; свершилась ли казнь Вестерлингов и Рослин Талли, удалось ли обратить волну народного гнева в пользу Эйегона. Погода менялась; до побережья они добирались гораздо дольше, чем ожидалось. Всю дорогу дул встречный ветер, а в проливах Эстермонта их застал такой шторм, что мачта сломалась пополам, и им пришлось высадиться на необитаемом северном побережье острова, срубить дерево – к счастью, их там росло в избытке - и сделать новую мачту. Невдалеке показалась лиссенийская пиратская галея, поэтому им пришлось прятаться еще один день, а когда наконец они готовы были поднять паруса, ветер снова был неблагоприятным. Только через три недели после отплытия из Солнечного Копья их заметили боевые корабли, патрулирующие море рядом с Грифоньим Насестом, и сопроводили в гавань. Как только Арианна сообщила свое имя и цель приезда, ей пообещали, что принц примет ее тем же вечером. Эйегон пока еще находился в замке, но вот-вот должен был уехать в Штормовой Предел, чтобы поднять знамя Таргариенов над захваченным замком и разослать во все концы королевства письма о своем возвращении. Вестерлинги и Рослин Талли были казнены несколько дней назад, и принц не желал упустить удобный момент. Арианна всю дорогу страдала морской болезнью, она устала, замерзла, проголодалась и предпочла бы горячую ванну, плотный ужин и пуховую перину, прежде чем представиться царственной особе, но у нее было время только заплести косу и переодеться во что-нибудь не просоленное и не растрепанное ветром. Помня намек отца держаться поскромнее, она выбрала темно-синее закрытое платье с длинными рукавами; в нем она выглядела прямо как непорочная септа. Если понадобится, показать грудь можно будет и позже. Вряд ли удастся привлечь ею Коннингтона. Он никогда не был женат, и по Дорну ходили слухи, что его плохо скрываемая ревность и неприязнь к тете Элии были вызваны личным интересом. Впрочем, ей предстояло иметь дело не с Коннингтоном. Арианну и ее людей препроводили в полутемный чертог, освещенный факелами, со всеми почестями, насколько это было возможно при скромной обстановке Насеста. Лорд Джон и его соратники с боем выбили из замка предыдущих хозяев, и повсюду были заметны последствия сражения. Впрочем, Арианну приняли достаточно гостеприимно, дали чашу подогретого вина, чтобы прогнать холод, и заверили, что решение Эйегона повременить с визитом в Солнечное Копье ни в коей мере не связано с тем, что он невысоко ценит верность дома Мартеллов. Арианна выслушивала эти речи в третий или четвертый раз, когда дверь, ведущая в чертог, отворилась и внутрь вошли двое. Арианна не ожидала их увидеть, но сразу поняла, кто это, потому что все слуги вскочили на ноги и склонили головы. Она сделала то же самое, наблюдая из-под опущенных ресниц, как принц Эйегон и Джон Коннингтон шествуют по залу, обмениваясь приветствиями с Золотыми Мечами. Наконец они заметили делегацию Мартеллов. Разумеется, им сообщили о их приезде, потому что Арианна не заметила никакого удивления на их лицах. Эйегон подошел к ней, обнял и произнес: - Добро пожаловать, кузина. - Благодарю вас, милорд. – При одном взгляде на него у Арианны слегка закружилась голова и она едва не забыла о своих планах и планах ее отца. Да, принц был настоящий Таргариен. Его длинные волосы на концах голубые, зато у корней – цвета белого золота; локоны, обрамлявшие лицо, были собраны в две тонкие косички, чтобы не падали на темно-синие глаза. Он был почти на голову выше невысокой Арианны, а широкие плечи после нескольких месяцев сражений казались еще крепче. На подбородке у него пробивалась молодая бородка, а улыбка была открытая и доброжелательная. Впрочем, возможно, принцу посоветовали при первой встрече очаровать гостей и оказать им радушный прием, поэтому Арианна решила пока не судить о его характере. Джон Коннингтон приветствовал ее более сдержанно. У него было обветренное, чисто выбритое лицо, в рыжих с проседью волосах тоже пробивалась синева, а вокруг светло-голубых глаз собралась паутина морщинок. Он коротко поклонился и, произнеся «миледи», рукой, затянутой в перчатку, взял ее руку и почтительно поцеловал. - Лорд Коннингтон. – Арианна кивнула. Прикосновение его пальцев показалось ей странным, как будто каменным, но она решила не обращать внимания. – Позвольте засвидетельствовать вам уважение от имени моего лорда-отца, принца Дорана из дома Мартеллов. – Вот. В точности как хотел отец. - И я рад выразить свое уважение, - сердечно произнес Коннингтон. – Принц приносит своему дяде самые глубокие извинения за то, что не может приехать в Солнечное Копье. Он обещает, что когда станет королем, то первый свой визит нанесет в Дорн, а также дарует Дорну иные привилегии и освобождение от налогов. Судя по тому, что Эйегон метнул на своего приемного отца вопросительный взгляд, по-видимому, он таких обещаний не давал, но решил не перечить. Вместо этого он еще раз улыбнулся. - Вдвойне жестоко с нашей стороны заставить вас проделать столь долгий путь и не попотчевать. Садитесь. Сейчас принесут ужин. Арианна была рада подчиниться этому приказу и, повинуясь жесту Эйегона, заняла почетное место за высоким столом по правую руку от принца. Во время ужина он был внимателен и учтив, его манеры были безупречны, а вежливость безгранична. Притворялся он или нет, но, по крайней мере, Эйегон был искренне рад встретить их и выслушать их рассказ. Один раз услышав их имена, он ни разу никого не перепутал, а потом попросил спеть несколько песен, которыми славится родина его матери. Начали с обычных песен, но, как это всегда бывает, постепенно перешли к похабным куплетам, и Эйегон удивил всех, подхватив один особенно непристойный куплет и ни разу при этом не сфальшивив. Заметив недоуменные взгляды, он пожал плечами и сказал: - Ну и что? Мне уже восемнадцать. Джон Коннигтон хмыкнул, вероятно, пытаясь скрыть улыбку, и произнес: - Если с вашим просвещением на сегодня покончено, ваша милость, я предложил бы позволить гостям отдохнуть. Они провели в пути несколько недель, а утром у нас будет долгий разговор. - Ну конечно. – Эйегон встал и предложил Арианне руку. – Миледи? Она взяла его за руку и не смогла удержаться, чтобы не бросить на него быстрый пылкий взгляд. По тому, как принц покраснел, Арианна поняла, что он понял намек. Что ж, он сам сказал, ему восемнадцать, и, судя по всему, он еще девственник. Еще одна тема для утреннего разговора. Однако Арианна не собиралась сразу ложиться спать, хотя ее одолела такая зевота, что она чуть не вывихнула челюсть. Принцесса незаметно вышла из чертога, подождала в полутьме приемной, пока остальные дорнийцы не разошлись, а затем тихонько пошла вслед за Эйегоном и Коннингтоном. Грохот их сапог по каменному полу заглушал тихую поступь ее изящных туфелек. Арианна прокралась за ними по коридору, увидела, как они вошли в дальнюю комнату, и как только услышала щелчок замка, прильнула к замочной скважине. - Ну что ж, мой принц, - говорил Коннингтон. – Я все же придерживаюсь мнения, что вам следовало съездить в Солнечное Копье. - Я так и понял, - ответил Эйегон, иронично хмыкнув. – Если бы я поехал, мне пришлось бы освободить Дорн от налогов на первые десять лет моего правления, вряд ли остальные шесть королевств были бы этому рады. Но теперь опасность миновала. Что вы о ней думаете? - О вашей кузине, милорд? Она такая… Мартелл. - Из ваших уст это не звучит как комплимент, - заметил Эйегон, и Арианна удивилась его проницательности. – Мой лорд-дядя Доран предупреждал, чтобы я был с ней осторожен. Интересно, почему? Арианна подавила очередной приступ злости на отца. Он даже не верил, что я справлюсь. Впрочем, чему тут удивляться?