сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 193 страниц)
- Что про ребенка?
- Она знает про Чудовище, - Вель понизила голос. – Клянусь, она знает о том, что сделал Джон. Но это был единственный способ… иначе бы Далла мне никогда не простила…
Атлас не понял, о чем она говорит. Похоже, сейчас не очень подходящий момент, чтобы представлять женщин друг другу.
- Миледи… это Алисанна Мормонт и леди Арья Старк. Они некоторое время поживут с вами. – Комнаты достаточно просторны; тут довольно места для троих, чтобы можно было не докучать друг другу. – А это Вель, невестка Короля-за-Стеной.
Злая шутка. Если Манс-налетчик еще не умер в вороньей клетке, то наверняка мечтает о смерти.
- М’леди, - грубовато сказала Алисанна. – Очень приятно.
Вель уставилась на Медведицу остекленевшим, лихорадочным взором, похожим на взгляд леди Арьи.
- Ты ведь не шпионка? Это она вас подослала?
Что здесь делала Мелисандра? Вель сказала кое-что интересное. При чем тут ребенок? При чем тут волк? Что сделал Джон?
- Миледи… - осторожно начал Атлас. Он поймал взгляд Алисанны. К счастью, она поняла, чего он хочет, и потянула безвольную леди Арью прочь из комнаты. – Я должен спросить вас. Волк… вы говорили о Призраке? – Глупо надеяться, но все же…
Вель не ответила. Он уже разочарованно повернулся, чтобы уйти, когда ее пальцы железной хваткой сомкнулись на его руке.
- Волк, - выдохнула одичалая. – Белый волк. Я видела его с ней прошлой ночью.
Его словно молнией ударило.
- Где?
- Под моим окном. Они шли через двор. Одни. Волк хромал. Он ранен. У него на шкуре кровь. Больше я ничего не видела. Она знала об этом. Пламя ей сказало.
«Мелисандра, - подумал Атлас. – Она знала, где был Призрак все это время. Готов поклясться, она знает, где Джон».
- Спасибо, миледи. – Голос его звучал странно: низкий, хриплый, незнакомый. – Не буду вас больше беспокоить.
Он спустился по ступеням вниз. Голова шла кругом. Мне следовало догадаться. Мелисандра проявляла интерес к Джону и до его смерти. Насколько Атласу было известно, этот интерес был не взаимен. Джон держал красную жрицу на расстоянии, он жаждал узнать ее пророчества о будущем, но в то же время совершенно не доверял им. О жрецах Рглора рассказывали странные истории, и Атлас, как и все остальные, не сомневался в могуществе красной женщины. Что она с ним сделала? Чего она хочет? Она что, не может оставить его покоиться с миром?
В староместский бордель, где он родился и вырос, частенько захаживали охочие до любви мейстеры. Многие из них выбирали Цитадель, потому что не хотели жениться по воле родителей, но не имели желания становиться септонами. Могли бы поступить в Ночной Дозор. Школяры любили поболтать, похвалиться перед ним, смазливым черноглазым пареньком, который за плату им отсасывал, как много они могут, как много они знают. Хотя некоторым следовало бы держать рот на замке, особенно тем, кто ковал для своей мейстерской цепи звено из валирийской стали, кто изучал высшие тайны. Атлас слышал и видел слишком много необычного, и в прошлой жизни, и в этой, чтобы теперь не верить чему-либо.
Нужно найти красную женщину и поговорить с ней наедине. Атлас решительно стиснул зубы. И как можно скорее. Я не дам ей добраться до Джона. Не дам.
Проход под Стеной был запечатан еще до сумерек. С приходом темноты пошел снег.
========== Мира ==========
- В залах наверху появились мертвецы. – Листочек казалась скорее опечаленной, чем напуганной. – Их холодные руки терзают корни, ветви и деревья, принося с собой лед, страх и тьму. Ночь очень голодна, Мира, дочь Хоуленда. Ты должна идти.
Мира вскочила на ноги.
- О чем ты говоришь? – воскликнула она. – Ты же сказала, что холм зачарован, что следопыт будет охранять вход. Как же…
Дитя леса лишь молча посмотрело на нее золотисто-зелеными глазами. Потом она снова сказала:
- Пойдем. Мы должны уйти под холм.
Под холм. Мира слышала сказки о людях, которые однажды набрели на вход в волшебную страну и исчезли на сотни сотен лет. Они остались молодыми и сильными, в то время как те, кого они любили, умерли, да и весь мир изменился. Она знала историю и о потомках Гендела, которые веками ищут во тьме путь наружу и не могут найти. Мира старалась думать, что жизнь в этом странном месте не так уж плоха: они сыты, в тепле, в безопасности, и даже могут исследовать пещеру, главное – соблюдать осторожность. Листочек предупредила, что даже Дети Леса не дошли до конца проходов, которые ведут к сердцу земли. Но факт остается фактом: чем глубже спускаться, тем дольше путь назад.
Но теперь, раз Листочек говорит, что заклятия Детей Леса разрушены, не имеет смысла думать об этом. Легким касанием Мира разбудила Ходора; здоровенный конюх храпел, прикорнув с другой стороны костра. Он проснулся, беспокойно посмотрел на нее и спросил: «Ходор?»
- Вставай скорее. Нужно идти глубже в пещеру. Мертвяки уже внутри.
Ходор заворчал и неуклюже поднялся на ноги; Листочку пришлось пригнуться, когда он махнул рукой прямо у нее над головой. Мира подошла к куче шкур, которыми был укрыт ее брат, опустилась на колени и ласково потрясла его.
- Жойен, Жойен, вставай. Мы идем под холм, к Брану и лорду Бриндену.
Прошло некоторое время, прежде чем он открыл глаза цвета болотного мха и устало спросил:
- Что случилось?
- Нужно идти. – Мира подтолкнула Ходора ближе. – Ходор, давай. Возьми его. – Жойен за эти дни слишком ослаб, чтобы ходить. Он проводил большую часть времени во сне, терзаемый зелеными снами, о которых он отказывался рассказывать. Что с ним такое? Почему ему одному не стало лучше?
- Не беспокойтесь обо мне, - прошептал Жойен, когда Ходор взял его на руки. – Я обречен. Оставьте меня.
- Не говори так. – Мира поспешила за Листочком, за ней следовал Ходор с Жойеном на руках. Пригнувшись, они вошли в узкий проход, ведущий под землю – точнее, пригнулся только Ходор, а Листочек и Мира были достаточно малы ростом, чтобы идти свободно.
С потолка свисали целые леса хрупких сталактитов, на стенах белел гипс. Один раз они прошли мимо бассейна, вода в котором была неподвижной и ясной, словно зеркало. Ходор увидел свое отражение, довольно произнес «Ходор!» и попытался плеснуть водой, крепко удерживая Жойена. Но Листочек резко обернулась и велела: «Не трогай воду!», и Ходор тут же испуганно отскочил в сторону.
Наконец они спустились в подземный зал, где на троне из чардрева восседал лорд Бринден; извилистые корни обвивали его и прорастали сквозь него. Вокруг собрались Дети Леса, тревожно переговариваясь на своем древнем языке, напоминающем шум листьев, ветра и воды. Когда Листочек подвела людей ближе, лорд Бринден приоткрыл единственный красный глаз.
- Хорошо, - мягко сказал он. – Садитесь. Мы все здесь в безопасности.
Мира не стала садиться.
- Где Бран? – спросила она. – Где Следопыт? Что происходит?
Лорд холма скользнул по ней усталым взглядом.
- Бран с деревьями. Скоро и я к ним отправлюсь. Корни растут быстро и глубоко. Они не дадут этому злу пройти дальше.
- Но заклятья… - запротестовала Мира. – Вы же говорили…
- Это лишь один уровень защиты, дитя. Все заклятья хрупки. Нельзя доверяться колдовству, оно словно клинок без рукояти. Поднимается тьма.
- А раньше случалось, чтобы закляться разрушались?
- Да, - ответил лорд Бринден с еле уловимой улыбкой. – Задолго до меня и до тебя, задолго до людской памяти… но Дети Леса помнят, как это было.
Мира похолодела.
- Долгая Ночь?
- Я этого не говорил, дитя.
- Задолго до людской памяти… - Внезапно Мира вспомнила обрывки песен и сказок, легенд и слухов и, похолодев, догадалась. – Лорд Бринден, - выпалила она. – Если бы вы были смертным, сколько бы вам сейчас было лет?
Глаз закрылся. Вопрос Миры, казалось, позабавил Лорда Бриндена.
- Моложе, чем самый младший из Детей Леса, - ответил он. – Я лишь дитя для них.
- Прошу вас, ответьте мне.
- Хорошо. – Корень обвился вокруг его груди. – Не так давно я отметил сто двадцать пятые именины.
- Сто двадцать пятые… - Брат, которого я любил, брат, которого я ненавидел, женщина, которую я желал. Королевский бастард, воин, чернокнижник, десница короля, лорд-командующий Ночного Дозора, Трехглазый ворон. Таргариен. Лед и пламя.
- Красный Ворон, - выдохнула Мира. – Вы Бринден Риверс, лорд Красный Ворон, Великий Бастард Эйегона Недостойного. Брат, которого вы любили, - это Дейерон Добрый, вы сражались за него во время восстания Черного Пламени. Брат, которого вы ненавидели, - это Эйегор Риверс, Злой Клинок, который лишил вас глаза. А женщина, которую вы оба желали, - Шира Морская Звезда. Вы дракон. Дракон в ледяной клетке.
Бринден поднял бледные руки и один раз хлопнул в ладоши.
- Все болотные жители такие умные, Мира Рид?
- Я слышала истории. Я слышала песни.
- Вижу. – По комнате прошел шорох, как будто подул ветер, но никакого ветра не было. – Всегда должно быть три. Три головы у дракона… Эйегон, Висенья и Рейенис. Балерион, Вхагар и Мираксес. Пламя и кровь. Однажды ты рассказала одну историю, Мира Рид. Ты вспомнишь ее. Ты споешь свой куплет в этой великой песне.
- Я рассказывала много историй, лорд Бринден.
- Да, - он вздохнул. – Это правда. Но была одна особенная… загадочный рыцарь, Рыцарь Смеющегося Древа, принц-дракон с пурпурными глазами, который пел печальные песни, и девушка-волчица, которая стала королевой любви и красоты. Молодой лев, одетый в белое… ложная весна… турнир…
Мира вздрогнула.
- Да, я рассказывала моему принцу о турнире старого лорда Уэнта в Харренхолле, когда Джейме Ланнистер был принят в Королевскую гвардию, а Рейегар Таргариен выиграл турнир.
- А почему ты рассказывала ему об этом?
Вопрос привел ее в замешательство.
- Я удивилась, что он никогда об этом не слышал. Ну и… Бран просил историю, он любит, когда рассказывают. Кроме того, он Старк, и ему следовало бы...
- Вот именно, Старк, - сказал Красный Ворон. – А значит, лед. Огонь сжигает деревья, даже чардрева. Но он очищает, так же как и разрушает. – Его голос перешел в свистящий шепот. – Знамения о дыме, огне и соли. Каждый видит это по-своему, каждый знает… о Принце, который был обещан, об Азоре Ахаи, о комете, сулящей кровь и пламя… открой глаза, дитя. Открой уши. Ты охотница. Ты умеешь дышать илом и летать сквозь воду. Ты знаешь.
Мира внезапно почувствовала себя очень маленькой, очень юной и очень напуганной.
- Что я знаю, лорд Бринден? – услышала она собственный голос. – Что я знаю?
Еще один корень обвил шею Красного Ворона, словно ожерелье.
- Лето, которое длилось годами, зима, которая длилась целые поколения… так было не всегда. Когда-то весна, лето, осень и зима приходили по очереди, сменяя друг друга в течение одного года. Что это за сказка, Мира Рид? Ты знаешь ее?
- Нет, - призналась Мира, - не знаю.
- Иные. – Глаз Красного Ворона открылся, его взгляд пронзил ее насквозь. – Вот что движется в залах наверху. Это остатки того, что однажды нарушило равновесие. Как их убить, Мира Рид?
- Огнем, - неуверенно ответила Мира. – Драконьим стеклом.
- Драконьим стеклом. – Красный Ворон улыбнулся. – Но под силу ли человеку столкнуться лицом к лицу с Иными, что пробудились и восстали из-подо льда? Даже если каждому дать по факелу, каждому мужчине, женщине и ребенку, разве смертные смогут победить их?
- Нет, - сказала Мира. – Не смогут.
- Не смогут. – Корень нежно скользнул в рот Красному Ворону. – Драконы, - прошептал старик и умер. Его опустевшее тело осело на троне, а дух перешел в дерево или в птицу, чтобы присоединиться к битве наверху. Он был хозяином многих тел, Трехглазым вороном.
Мира огляделась. Она была взволнована и подавлена. Во всей пещере только она, слабоумный великан и ее больной брат были теплыми и живыми. Со всех сторон на нее смотрели нестареющие глаза, бронзовые и золотые, цвета пшеницы и янтаря, листьев и воды, камня и снега. Снег. Мира вспомнила, что когда Бринден Риверс был жив, он был в составе эскорта, сопровождающего его родича, мейстера Эйемона, на Стену. Впоследствии он стал лордом-командующим Ночного Дозора. Без сомнения, в те времена дракон столкнулся с безбрежной тьмой и холодом, он многое узнал об Иных, о сосуществовании льда и пламени. Бастард. Таргариен не по имени, а по крови. И если он и был потомком Эйегона Недостойного, он отрекся от этого.
Но Бринден Риверс умер. Остался только Красный Ворон. Мира содрогнулась. Как он покинул Стену? Когда? У него не было жизни, он не мог препятствовать надвигающейся смерти. Только переселяться в чужие тела, в то время как его собственная оболочка все больше врастала в деревья.
Она снова оглянулась, но ее принца нигде не было видно. С Браном случится то же самое? Внезапно она ощутила настоятельную потребнось найти его, пробудить его от сна. Он станет древовидцем и отбросит свое бесполезное тело, как сделал его учитель. Сила старых богов войдет в него… лед и пламя, равновесие, и восстанет древовидец.
А Жойен угаснет.
Внезапно Мира поняла. Она поняла то, что Жойен уже знал, и оттого был так печален и замкнут, догадалась, отчего он становился все слабее, почему они все пришли сюда, в пустоту под холмом.
Она подбежала к Жойену.
- Нет! - вскрикнула она. – Нет! Ходор, опусти его, дай мне взглянуть на него. Давай. Пожалуйста, скорее.
- Ходор? – заныл Ходор, но тем не менее осторожно положил Жойена на землю. Ее брат тихо застонал, запрокинув голову. Мира ударила его по щеке, снова и снова.
- Нет, нет, Жойен, посмотри на меня, посмотри на меня!
Наконец он приоткрыл тусклые, подернутые дымкой глаза, с трудом сфокусировав взгляд на ее лице.
- Оставь меня, Мира, - прошептал он, едва шевеля бледными губами. – Слишком поздно. Все кончено.
- Нет! - снова вскрикнула девушка, пораженная ужасной догадкой. Она обеими руками отбросила меха и, замирая от беспомощности и дурноты, увидела то, что скрывалось под ними. Бледное иссохшее тело Жойена было покрыто шрамами, красными и синевато-багровыми, из ран сочилась кровь.
Словно сок чардрева. Такого же цвета. О боги… Бран пил сок чардрева каждый день…
Древовидец. Колдовство - это клинок без рукояти.
Мирой овладело безумие. Мы должны выбраться отсюда. Мы забрались слишком глубоко, слишком глубоко, и теперь наша задача – моя и Жойена – выполнена. Но над нами… деревья пробуждаются, а корни сдерживают мертвецов, которые проникли в огненные залы.
- Ходор? – всхлипнул Ходор.
Мира открыла было рот, но тут же его закрыла. Ей нечего было сказать.
В этот миг все Дети Леса, что были в пещере, поднялись на ноги. В их глазах зажегся неземной свет, и они начали петь.
Ходор съежился и свернулся в клубок, обхватив большими руками колени и дрожа всем телом. Песнопение проникало в самую душу, и над сильными и глубокими голосами поднялся один голос, высокий и чистый. Дети Леса раскачивались в такт. Корни извивались и переплетались. Красный Ворон на своем троне, казалось, стал еще больше и ужаснее, он сиял, словно луна. Даже камни печально вздохнули, и песня поднялась и разбилась в сердце Миры, словно набежавшая волна. Погребальная песнь.
- Хватит! – закричала она. – Не надо, прекратите!
Она могла точно так же приказать солнцу встать на западе и опуститься на востоке, горам превратиться в пыль, а ветру – унести их словно листья. Дрожа и плача, она подползла к Жойену и взяла его лицо в ладони.
- Посмотри на меня, - рыдая умоляла она. – Ты умрешь не сегодня.
- Нет, Мира. – Ее брат улыбнулся. Тонкие пальцы коснулись ее щеки и бессильно упали. Глаза цвета листьев и мха, глаза древовидца остались открытыми. – Сегодня.
========== Могильщик ==========
Тишину наступающего вечера нарушил звон колоколов. Заходящее солнце заиграло разными цветами в слюдяных окошках септы. Настало время завершить работу, зайти внутрь и прослушать пятую из семи служб, которую нынче поет проктор. Будет еще служба после ужина, и потом последняя, перед отходом ко сну. В полночь братья встанут на первую службу следующего дня, зажгут свечи в темноте и сотворят молитвы, тихие, как их души.
По крайней мере, некоторые. Могильщик вытер большие ладони о грубую бурую робу и, опираясь на лопату как на костыль, тяжело побрел на холм. Мимо проходили братья, некоторые из них кивали или поднимали руку в приветственном жесте, но никто не предложил помочь. Им давно известно: он никогда не примет помощь.
Могильщик остановился, чтобы перевести дух, и обвел взором Крабий залив; его отмели быстро заполнялись волнами вечернего прилива. Тихий Остров лежал в устье Трезубца, на севере виднелись отдаленные горные пики Долины, на юге – Речные земли, на востоке залив выходил в Узкое море. А на западе – Солеварни. Он никогда не смотрел на запад.
