Текст книги "Север помнит (СИ)"

Автор книги: SilverRavenStar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 193 страниц)

«Было бы неплохо, если бы я на самом деле была таким чудовищем, как обо мне говорят», - уныло подумала Дени. Ах, если бы Дрогон вернулся, если бы точно знать, что он послушается ее приказа. Она не верила, что он сможет причинить ей вред, но в бойцовой яме едва до этого не дошло. Она слышала, что Асшай - это средоточие знаний о драконах, и поэтому ей очень хотелось попасть туда, ведь она многого не знала о своих детях. Драконы обладают разумом, по меньшей мере не уступающим человеческому, и во взрослом возрасте они несокрушимы, но вековая связь ее предков с этими созданиями принесла миру столько же горя, сколько славы. Каждый раз, когда рождается Таргариен, боги подбрасывают монету, и мир следит, что выпадет – величие или безумие. Сир Барристан как-то рассказывал ей, что нечто подобное говаривал ее дедушка Джейехерис. Но родятся ли другие? Я последняя из своего рода, и я бесплодна. Моими единственными детьми стали драконы. Тем временем всадники расседлывали лошадей, разводили костры, обменивались грубыми шутками и без стеснения мочились. Посреди двадцати или тридцати тысяч человек Дени была совершенно одна. Мне должна улыбнуться удача, я знаю. Дени сердито смахнула слезы, повисшие на ресницах. Через некоторое время ей принесли поужинать. Она еле сдержалась, чтобы не швырнуть еду в лицо прислужницам, просто чтобы сорвать злость, но ей очень хотелось есть, к тому же ссора не принесла бы ничего хорошего. Поэтому она приняла кусок полусырой конины и молча принялась жевать. Ужин в кхаласаре уже подходил к концу, когда восходящую луну закрыла черная тень, и среди дотракийцев поднялся испуганный шепот. Дрогон сложил крылья и грациозно приземлился. Его чешуя дымилась, а в зубах был зажат обугленный труп. Он швырнул его на траву, словно собака, и Дени увидела, что это какое-то животное, а не человек или ребенок. Она облегченно выдохнула. - Дрогон, - позвала она, - ко мне. Дракон поднял голову, заслышав ее голос, и посмотрел на нее. Он еще не до конца оправился от раны, которую нанес ему в Миэрине Харгаз, распорядитель боев. Впрочем, рана почти затянулась и, казалось, не причиняла ему сильной боли. Дрогон несколькими взмахами крыльев пересек лагерь, заставив дотракийцев поспешно разбежаться, и приземлился у ее клетки. Раздался гневный ропот, и несколько дерзких молодых всадников обнажили аракхи. - Отзови его, ведьма, - сказал ей один. – Немедленно. Дени смерила его ледяным взглядом. - Я поступлю так, как сочту нужным. Не бойся, он уже поужинал. Молодой всадник пробормотал какое-то ругательство, но отступил. Однако дотракийцы по-прежнему смотрели враждебно и держали аракхи наготове, пока Дрогон снова не взмыл в воздух. Как всегда, Дени почувствовала укол разочарования. Она могла бы сказать «дракарис» и устроить новое Пламенное Поле, но теперь она знала планы Чхако и не хотела нарушать их. В любом случае, я не появлюсь перед ними пленницей, запертой и порабощенной. Они с Дрогоном убили Бессмертных из Кварта, когда те попытались подчинить ее; если красные жрецы Асшая повторят их попытку, их ждет та же участь. Дени слышала, что поклонники Рглора во время своих ритуалов приносят человеческие жертвы. Я покажу им, как это – сжигать людей заживо. Когда ее предок Эйегон завоевал Вестерос, Таргариены приняли веру Семерых и отринули языческие верования валирийцев, и, несмотря на восстание Святого Воинства, они были известны как стойкие защитники веры. Желание Дени наказать красных жрецов не имело ничего общего с религиозным пылом; она никогда не думала о богах всерьез. Ее молитвой был девиз Таргариенов. Пламя и кровь. Ночь становилась все темнее. Дотракийцы разбрелись по шатрам; было слышно, как внутри шатров люди разговаривают, ссорятся, совокупляются. Все это лишь усугубляло одиночество Дени. Она вновь попыталась представить лицо Даарио, но у нее ничего не вышло. Я была настолько глупа, что пустила его в свою постель, хуже того – в свое сердце. Если Даарио и остался в живых после того как его взяли в заложники, он наверняка поторопился покинуть залив Работорговцев в поисках нового прибыльного контракта. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Дени было хорошо в его объятиях, она наслаждалась его касаниями и поцелуями. С ним она чувствовала себя юной девушкой, которой и была, а не старухой, которой ей надлежало стать. Разве это преступление? Я исполнила свой долг, я оставила его, когда вышла замуж за Хиздара… хотя, правду сказать, если бы Даарио сам не уехал, она могла бы и поколебаться. Не стоит снова думать об этом. Следует сосредоточиться на том, как выбраться из этой клетки, – теперь, когда кхаласар заснет. Чхако не поставил рядом с ней стражу, справедливо полагая, что сама по себе Дени не представляет угрозы и не стоит лишний раз подвергать людей опасности быть поджаренными Дрогоном. С Дени неплохо обращались, поэтому с чего бы ей пытаться сбежать и искать возмездия? «И правда, с чего бы?» – мрачно подумала Дени, засовывая пальцы в просвет между прутьями клетки и дверью. Дотракийцы сами не ковали железо, за исключением аракхов и подков, поэтому кузнечное мастерство у них было совсем не развито. Ее темница была сделана из переплетенных прутьев, покрытых какой-то смолой, делавшей их твердым как камень. Может быть, если хорошо раскачать клетку, можно перевернуть ее и уронить на землю – но прутья все же слишком мягкие, чтобы переломиться от удара. Она получит лишь несколько синяков, но не свободу. Дени прокляла упрямство Дрогона. Я в момент бы освободилась, если бы он подпалил им косы. Но Дрогон ее не слушался. Дени уселась на пятки и тихо выругалась. Во всем лагере у нее был единственный союзник – Зари, да и та ненадежна. Девочка никогда не рискнет выпустить пленницу самого кхала Чхако, и ее трудно в этом обвинять. Если она поможет мне, то судьба Ероих покажется ей милостью. Милосердие никогда не входило в число достоинств дотракийцев. А если они обнаружат, что Дени пытается освободиться, то… Подождите-ка. Факела и костры уже погасли, поэтому единственным источником света для Дени был лишь неверный лунный свет, но она разглядела крупную фигуру в плаще с капюшоном, пробирающуюся через лагерь прямо по направлению к ней. Она замерла и на мгновение даже решила, что это Даарио наконец пришел за ней. Но Даарио был более элегантным, гибким, и одет роскошнее. Не то что этот… этот… Затаив дыхание, Дени наблюдала, как незнакомец подошел к ее клетке – достаточно близко, чтобы коснуться рукой. Он достал длинный бронзовый нож, и она подумала было, что он собирается убить ее, но вместо этого он начал пилить прутья. Его тяжелое дыхание показалось ей знакомым. Не может этого быть, сказала она себе, а даже если и так, то Чхако и его кровные всадники приговорят их обоих к ужасной смерти. Один прут был уже отрезан, а за ним и другой. Я знаю его запах. И запах, и дыхание, и грубые черные волосы на мозолистых руках, покрытых шрамами. Этого просто не может быть, в это невозможно поверить. Кхаласар трудно не заметить, а Дрогон, возвращающийся в лагерь, явно указывал на ее местонахождение, но… Я прогнала его прочь. Я прогнала его прочь, это просто сон наяву, как и раньше. А если нет? Дени не знала, что страшило ее больше. Уже три прута были выпилены; мужчина тяжело дышал, пот струился по его лицу. Они оба молчали. Еще один прут был вынут, и в клетке образовалась дыра, достаточная, чтобы Дени могла вылезти наружу. Незнакомец протянул ей руку, и она приняла ее. Ошибки быть не могло. Дейенерис Таргариен вывалилась из драконьей клетки прямо в объятия Джораха Мормонта. В первый момент она могла лишь беззвучно плакать, цепляясь за него обеими руками. Ее ноги так ослабли и болели, что она не могла стоять. Ее медведь крепко держал ее. Как он оказался здесь, словно ответ на ее молитвы, как же он оказался здесь, рядом с ней, именно сейчас… Дени вырвалась из его рук и едва не упала. Он подхватил ее, но она вырвалась снова. Тяжело дыша, почти ничего не видя из-за слез, она ударила его по лицу с такой силой, что его голова мотнулась в сторону. Вместо того чтобы перехватить ее руку или уклониться, Джорах с глухим стоном принял пощечину. Он опустился на одно колено и положил к ее ногам нож, которым перерезал прутья клетки. - Моя королева. – Это был его голос, но такой хриплый и придушенный, что его еле можно было узнать. – Делайте со мной что хотите. Дени была в таком состоянии, что почти готова была согласиться на его предложение. - Как ты посмел! – прошипела она. – Как ты посмел… вернуться ко мне, как ты смел подумать… - Что вас нужно спасать? – Он насмешливо кивнул на клетку, сверкнув глазами из-под капюшона. – Если я ошибся, моя королева, прошу меня простить. - Замолчи. Я не разрешала тебе говорить. – Дени сжала кулачки, желая обнять его, ударить его, поцеловать его, убить его. Он всегда был самонадеянным, всегда слишком многого хотел от нее. Мой медведь. Как вообще получилось, что он здесь? Почему у него не хватило благоразумия оставаться в изгнании, куда она его отправила? Но с тех пор как она прогнала его, вся ее жизнь, все ее царствование превратились в сплошные промахи и несчастья. Сир Барристан – храбрый и верный человек, он старался помочь ей, но Джорах, Джорах… Рыцарь склонил голову. - Мой язык принадлежит моей королеве. Дени задумалась. Ноги отказывались держать ее, и она ухватилась за свою бывшую темницу, чтобы не упасть. Какая роскошь – ходить по земле, чувствовать кожей ночной ветер, вытягивать руки и наклоняться, распутать все петли и узлы, стеснявшие ее. Свобода. Мир снова открылся перед ней. Тем не менее, Дени была недовольна тем, что не смогла освободиться самостоятельно, как будто она провалила испытание. А где Дрогон? Нужно скорее улететь отсюда и оставить Джораха в лагере. Дотракийцы знают его еще с тех пор, когда он ехал рядом с ее солнцем и звездами, возможно, они отнесутся к нему по-дружески. А может, и нет. Мне-то что. Но именно он вернулся за ней. Не Даарио, не сир Барристан и уж точно не ее благородный лорд-муж, Хиздар зо Лорак. Это Джорах в одиночку пересек Дотракийское море, выследил кхаласар, наблюдая за драконом. Милый мой безумец. Что же ты с нами делаешь? Джорах все еще молча стоял на коленях, не двигаясь. Похоже, он ждал ее решения. Я могла бы взять нож и убить его. Дени сделала шаг вперед. - Сними капюшон, - сказала она. – Хочу посмотреть на тебя. Джорах вздрогнул, словно не мог или не хотел противостоять эмоциям, которые вызывал у него ее голос. Наконец он протянул руку и убрал капюшон. Дени отпрянула. Конечно, это был Джорах, но его лицо было сплошь покрыто синяками, шрамами и рубцами, так что его едва можно было узнать. Она сначала подумала, что ударила его так сильно, что остался след, но потом поняла, что это клеймо в виде жуткого демона. - Что с тобой случилось? – вырвалось у нее. – Чьих это рук дело? - Еззана зо Каггаза, мудрого господина из Юнкая, - ответил сир Джорах. – Точнее, его надсмотрщиков. Знак непокорного раба. В Астапоре, Юнкае и Миэрине Дени узнала все о рабах. У нее перехватило дыхание, когда она осознала всю иронию судьбы. Сир Джорах был изгнан с родного острова за то, что продал своих людей работорговцу, а теперь его самого продали в рабство. Воистину, боги безжалостно восстановили справедливость. И снова она задумалась о том, что люди изо всех сил пытаются встретить предсказанную им судьбу, или наоборот, избежать ее, и ей пришлось признать, что у судьбы нет ни малейшего шанса против Джораха Мормонта. Если он был достаточно глуп, чтобы добраться сюда, он может быть достаточно глуп, чтобы перебороть судьбу. Дени все еще пылала гневом, и она не собиралась так легко прощать рыцаря. Даже несмотря на то, что сейчас ночь, она окружена ордой дотракийцев, готовых либо убить ее либо обменять, а ее дракон неуправляем. Если Дрогон решит, что сир Джорах представляет для нее угрозу, даже ей не под силу будет остановить его пламя. Как же я по нему соскучилась. Дени сделала еще один шаг. Без сомнения, ее медведь понес наказание за свои преступления. Сир Барристан говорил, мой отец ничего не забывал и не прощал. Она изо всех сил старалась избежать предначертанной ей судьбы, ей хотелось идти своим путем. Я больше, чем дочь Эйериса Таргариена, запуганная младшая сестра Визериса, которая при появлении на свет убила свою мать. Клянусь. Она давным-давно отбросила эту часть себя, но призрак маленькой испуганной девочки всегда оставался с ней, как и дом с красной дверью и большие руки сира Виллема Дарри. Мой первый медведь. Мой утраченный дом. - Встань, сир, - сказала она глухо. – Ты будешь щедро вознагражден за службу. Его взгляд словно обжег ее. Джорах смотрел так, словно ничто более для него не существовало, ни сейчас, ни прежде. Ей захотелось отвернуться, но одновременно захотелось и подойти ближе. - Дейенерис, - хрипло прошептал он. Ей хотелось подбежать к нему и обнять, но она все еще его королева. Он больше не должен касаться ее как женщины. И если он хочет вновь вернуться к ней на службу, ему нужно хорошо выучить этот урок. - Ваше величество, - поправила она его, как тогда на корабле, когда он поцеловал ее. – Мы можем уехать вместе… - в Асшай? в Миэрин? в Вестерос? - …но я не забыла твои преступления. Если ты допустишь хоть малейший промах, я предам тебя огню, и даже все боги наших предков не остановят меня. Ты меня понял? - Понял… ваше величество, - сказал он. - Хорошо. – К Дени вернулись силы. Она чувствовала себя почти неуязвимой. – Тогда мы отправимся… - Ты отправишься туда, где шлюхам вроде тебя самое место, и не дальше, - раздался холодный голос из зарослей позади нее. Сир Джорах оказался на ногах так быстро, что Дени почти не заметила, как он двигается. Он прикрыл ее собой и крепко сжал клинок. Он всегда так делал, всегда защищал ее, от всех, кроме самого себя. - Выходи, Чхако, - так же холодно ответил рыцарь по-дотракийски. – Ты, должно быть, скучал по мне так же сильно, как и я по тебе. Дени услышала смех. Трава зашелестела, и к ним вышел кхал Чхако, сопровождаемый кровными всадниками. - Джорах-андал, - сказал он. – Хочешь снова украсть мою добычу? Эта шлюха для красных жрецов. Видишь, какой я стал храбрый, после того как узнал о ведьме, которую сожгли заживо. Огонь убивает их, так же как нас. Огонь убивает всех. - Ты умнее, чем кажешься, - ответила ему Дени. Ее страх исчез, исчезли и сомнения. Она обогнула Джораха и встала между ними, между своей старой жизнью и новой. Завидев темную тень, низко стелющуюся в ночи, она приняла решение – Я кровь дракона, его мать, его душа – и позвала своего сына. - Дракарис, - пропела она. – Дракарис. Комментарий к Дейенерис Наконец-то мы встретили Дейенерис. Я рада, что Джорах все-таки нашел ее, потому что мне кажется, что у Мартина они так и не встретятся. Разминутся где-нибудь, пройдут совсем неподалеку друг от друга, а Джорах, конечно, погибнет, так и не увидев свою королеву. ========== Серсея ========== Из высокого окна в крепости Мейегора королева видела, как по Черноводной снуют баржи, груженные провизией и оружием из Хайгардена. Каждую баржу охраняли по меньшей мере два военных судна, потому что даже Жирный Розан понимал – появление такого изобилия в голодающем, напуганном городе может привести к катастрофе. Одним богам известно, сколько еды все равно исчезло в пути. Мейс Тирелл не был бы столь щедр к этим грязным попрошайкам, если бы его драгоценная дочурка не ожидала суда Веры. Показная добродетель стоит относительно недорого, а кроме того, это напомнит стаду овец в Королевской Гавани, как сильно им следует любить дом Тиреллов, который спас их от Станниса, кормит их и проявляет всяческую заботу, в то время как высокомерные львы заперлись в замке и ничего не делают. Идиоты. Королева резко отвернулась от окна и зашагала по комнате, как делала уже полсотни раз за последние несколько дней, проведенных в одиночестве. Лишившись королевских покоев, нарядов и власти, она получила тесную необставленную каморку, простое коричневое домотканое платье и общество слащавой септы. Серсея решила, что Тиена все же получше, чем эти прокисшие старые щелки Моэлла, Юнелла и Сколерия. По крайней мере, у этой есть мозги, хотя она такая приторная и наивная, что у королевы зубы сводило. Когда Серсея в гневе сказала Тиене, что Тиреллы – надушенные предатели, втершиеся ко двору и вершащие свои преступления у всех на виду, девушка понимающе улыбнулась и кивнула. С тех пор Тиена почти каждый день приносила ей слухи о мошенничествах, угрозах, подкупах и вымогательствах, совершаемых розами. По просьбе Серсеи септа принесла ей пергамент и перо, и королева записывала все, что услышала. Тиреллы отобрали у меня сыновей, королевство, отца и дядю. Я сожгу их всех.