сообщить о нарушении
Текущая страница: 135 (всего у книги 193 страниц)
У Сансы сердце ушло в пятки. Она спустилась по лестнице и двинулась к Подрику. Ее сопровождал сир Хиль, заботливо ограждая от толпы. Однако чары, которые охватили двор при появлении Сансы, начали таять. Лорд Белмор, приспешник Мизинца, осмеял все, что сказала Санса, а Корбреи, в свою очередь, стали высмеивать его. Спор становился все жарче и, скорее всего, должен был закончиться новой дракой. А я так и не знаю, куда делся Мизинец. Санса не была уверена, что Мизинец решится на побег, ведь скрыться – это все равно что полностью признать свою вину, тем более что в холодной, заснеженной Долине ему некуда идти. Даже он не настолько безумен, чтобы попытаться вернуться в заброшенное Орлиное Гнездо. Хотя вряд ли кто-то осмелится преследовать его там.
Эта мысль тревожно кольнула Сансу, но сейчас у нее были другие заботы. Она подошла к Поду и едва удержалась, чтобы не тряхнуть его за плечи.
- Что? Что случилась? Где Бриенна?
- Мертв. – От этого слова у Сансы замерло сердце, и она едва не лишилась чувств, но оруженосец тут же выпалил: - Инквизитор. Не миледи. Не леди Бриенна. Мы спустились туда. И нашли его. У него горло перерезано. А печать и кольцо. Украдены.
Мертв. Сансе потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать это. По крайней мере, вот ответ на вопрос, каков следующий шаг Мизинца. Санса сбежала, к тому же прибыли нежданные и нежеланные свидетели, поэтому Бейлиш догадался, что она попытается использовать инквизитора в качестве козыря. Так что он вернулся в темницу и прикончил беднягу, а потом забрал его печать, кольцо и все прочие вещи, по которым можно определить, что это высокий посланник Веры. А теперь, даже если они спустятся вниз и вытащат на свет обескровленный труп, невозможно будет доказать, что это именно тот, о ком она говорила. Как и в случае с Лином Корбреем, Мизинец готов скорее сам упасть на меч, чем позволить кому-то обратить его против него.
Значит, он где-то здесь. Скорее всего, заперся в башне, в надежде, что лорды Долины погрязнут в распрях (и что Гарри умрет, не успев ничего рассказать), а потом он вновь явит себя людям и очистит свое доброе имя. Я этого не допущу. Санса не могла определиться со своими чувствами по отношению к Мизинцу. Нет сомнений, что его правление, основанное на обмане и убийстве, нужно прекратить, - и конечно, ей больше не хотелось терпеть его ласки, поцелуи и хитрые речи. Но стоит ли лишать его жизни? Сансе ни разу не приходилось выносить смертный приговор, и у нее никогда не было ни власти, ни желания вершить хладнокровные убийства.
И все же нужно его найти. Это решит множество вопросов, к тому же у него брачные бумаги. Конечно, Санса не собиралась сочетаться унизительным браком с Мизинцем, но указ о расторжении ее предыдущего брачного союза уже засвидетельствован Верой, и если она поставит свою подпись, - он будет действителен. Санса не могла подписать его при Бейлише, в темнице, ведь тогда ей пришлось бы сразу подписать и брачный договор, но теперь ей стало ясно, что это означает. Наконец-то она освободится от брака с Тирионом и больше не будет бояться, что ей придется отдать ему свою девственность, что в один прекрасный день он вернется из изгнания и предъявит на нее свои права. Я буду в безопасности. При условии, что Мизинец не разорвал оба пергамента. Однако Санса достаточно хорошо изучила Петира Бейлиша – его слабой стороной было тщеславие, а еще нерушимая уверенность, что она принадлежит ему, как замена ее леди-матери. Он не сможет столь быстро отказаться от попыток присвоить ее себе. А это означает, что он не уничтожит указ о расторжении брака с Тирионом.
Если так, нужно подумать о том, за кого ей следует выйти замуж потом. Санса понимала, что рано или поздно это придется сделать, особенно если она хочет не только вернуть себе Север, но и удержать его. «Уиллас Тирелл», - пусть и с неохотой, но Санса сделала свой выбор. Если у лордов Хайгардена после суда над Маргери останутся головы на плечах и хоть какая-то власть, самым верным решением будет объединить север и юг Семи Королевств. Союз Старков и Тиреллов настолько значителен, что лорд Тайвин поспешно выдал Сансу за Тириона, лишь бы не допустить этого. Уиллас добрый, обаятельный, благородный и уж точно не страшилище, - ведь он приходится братом сиру Лорасу. Если мы оба останемся в живых, я отправлю к нему послов с брачным предложением.
При этой мысли сердце неприятно кольнуло. Но Санса уже поняла, что ей не суждено выйти замуж по любви, и она даже не была уверена, что ее чувства можно назвать любовью. Мужчина, по которому она так тоскует, никак не годится в мужья королеве.
Санса невольно взглянула на обожженную руку. Кожа оставалась все такой же черной и потрескавшейся, ожог все еще сильно болел, но в суматохе Санса почти не обращала на это внимания. Наконец она встряхнулась и переключила свое внимание на сира Хиля и Пода, которые с беспокойством ожидали ее приказов.
- Заберите оттуда Бриенну. – Санса не сомневалась, что воительница сможет одолеть Мизинца в открытом поединке, но если он все еще внизу, ждет, когда кто-нибудь придет за инквизитором… - А потом возвращайтесь ко мне как можно быстрее. В замке все ополчились друг против друга. Будет чудом, если до ночи не начнется война. – Ждать осталось недолго. Хмурое холодное небо окрасилось в серо-голубой цвет, мороз усилился.
- Вам не надо, - вмешался Под, - оставаться одной, миледи. Только не здесь. Я буду с вами, а сир Хиль пойдет за миледи. За леди Бриенной.
С этим не поспоришь. Однако Санса сомневалась в том, что тощий мальчишка-оруженосец сможет ее защитить. Она хотела было обратиться к сиру Хилю за советом, но рыцарь опередил ее:
- Знаю, в это невозможно поверить, миледи, - криво улыбнувшись, произнес он, - но юный Подрик в дерьмовых ситуациях обнаруживает неожиданную ловкость. Дайте ему кинжал, и он вас не подведет.
- Только у меня его нету, - сказал Под, - В смысле, кинжала, а не дерьма.
- К счастью для всех нас, у меня есть. – Сир Хиль снял с пояса кинжал и вручил Подрику. – Постарайся сам себя не заколоть.
- Когда я должен пустить его в ход? – Подрик трясущимися руками принял клинок, еще больше усилив сомнения Сансы в его способности защитить ее.
- Ты сам это поймешь, - ухмыльнувшись, ответил сир Хиль, - поверь мне. А теперь прошу прощения, я вас оставлю. Пойду вызволять прекрасную деву из неприятностей, которые она сама на себя навлекла. Увы, от этого я не сильно выиграю в ее глазах. Подозреваю, скоро здесь опять станет весьма оживленно. – С этими словами он поклонился и поспешно скрылся в сумерках.
Подрик и Санса остались во дворе. Сансу пробрала дрожь; на ней было разорванное платье с накидкой, мокрое и грязное. Подрик был одет в рваные обноски, которые явно видали лучшие времена. Мальчик робко предложил ей руку, и Санса позволила ему обнять себя за плечи, с удивлением обнаружив, что ей хотелось бы, чтобы он ее утешил, - она уже очень долго не осмеливалась хотя бы немного расслабиться. Но нужно еще столько всего сделать, и ей нельзя показывать слабость. В другой день, может быть, завтра, она позволит себе поплакать и вновь почувствовать себя девушкой, которой нет еще и пятнадцати лет, но не сегодня. Не сегодня.
На парапетах Ворот Луны зажглись факелы. Из переходов, с амбразур и укреплений доносились разгневанные голоса. Подсыхающая кровь на лице Пода казалась зловеще черной. Санса позволила себе еще несколько мгновений помедлить в его неуклюжих объятиях, а потом отстранилась. Нужно войти внутрь.
- Идем.
Послушно, словно верный пес, Подрик потрусил за ней по обледеневшим ступеням, ведущим в Большой Чертог. Внутри было еще темнее и холоднее. Санса остановилась, тревожно вглядываясь в тени; на нее нахлынули воспоминания о том, как ее захватил сир Шадрик. Подрик кружил рядом, всем видом демонстрируя храбрость.
- Миледи? – прошептал он, и его шепот прозвучал неестественно громко. – Куда теперь?
- Не знаю. – Замок разделен враждующими сторонами, осажден снаружи и изнутри. Тревожная тишина не предвещала ничего хорошего. Где же Обгорелые? Придут ли они, или вылазка Гарри увенчалась успехом и они все мертвы? Если так… значит, опасный переход через Лунные Горы сквозь метель, ее обожженная рука, Братство, леди Бессердечная, все это…
С этими мыслями Санса шагнула назад… и наткнулась на человека, стоящего в темноте прямо позади нее. Тот обхватил ее за талию и прижал нож к горлу.
- Осторожнее, дорогая, - раздался знакомый, слишком знакомый голос. – Бродить здесь по ночам небезопасно.
Инстинктивно, не успев даже подумать, Санса сделала то, что ей следовало сделать, когда на нее напал сир Шадрик. Она качнулась на каблуках и неловко ударила его локтем в лицо, чувствуя, как нож оставляет длинный болезненный порез на ключице, - к счастью, лезвие прошло вскользь и неглубоко. Вдруг из темноты появился Под. Рыча, словно раненый медведь, мальчик прыгнул на Мизинца, не позволяя тому подняться. В яростном смешении кинжалов, сапог, ударов, юбок, плащей, пинков и проклятий они покатились по полу, сцепившись друг с другом, словно уличные попрошайки.
Они вышибли дверь и покатились вниз по ступеням, обратно в морозную ночь. Мизинец с бранью пытался оторвать от себя Пода; оруженосец мертвой хваткой вцепился в него, молотя кулаками, словно пьянчуга, припоздавший к драке. От головокружительного спуска по лестнице у Сансы отшибло дух, и она просто лежала на земле, глядя на кружащиеся перед глазами звезды.
Мизинец и Подрик боролись рядом с ней. Санса, кашляя, попыталась отползти в сторону, но ее накидка оказалась зажата под дерущимися. С трудом расстегнув застежку обожженными пальцами, она высвободилась и вскочила на ноги, но тут же вновь упала на колени – у нее закружилась голова, перед глазами поплыли красные пятна.
Сира Хиля и Бриенны нигде не было видно. Зато стало совершенно ясно, что шумная свара, которую она так старалась предотвратить, разгорелась с новой силой. Внизу лежит мертвый инквизитор, и теперь никто не может подтвердить ее слова. Один раз ей удалось спастись, но на второй у нее не хватит везения, ведь…
И тут Санса увидела, как через крепкую стену Ворот Луны перелетел абордажный крюк. Перед ней забрезжил луч надежды. Она вгляделась в ночное небо, и увидела еще один крюк, и еще, и еще. Сверху во двор опустились веревки, а через мгновение, вопя во всю мочь, по ним спустились Обгорелые, с ног до головы закутанные в меха и шкуры, делающие их похожими на диких зверей. Свет факела отразился в молочно-белом глазу Тиметта Красной Руки. Сансе захотелось запрокинуть голову и расхохотаться.
Но ей нужны были не только Обгорелые. И боги наконец смилостивились. Санса увидела потрепанную рясу Тороса из Мира, зеленый плащ Джека-Счастливчика, рядом блеснул шлем с бычьими рогами…
…а потом…
Леди Бессердечная, закутанная в плащ с капюшоном, величественно поднялась над стеной. Ее бледные руки от холода стали еще белее, она двигалась медленно, как будто во время падения, от которого Санса пыталась спасти ее во время снежной бури, все ее мышцы порвались. В ней почти не осталось жизни. Санса взмолилась, чтобы ее леди-мать продержалась еще немного. Совсем немного.
Торос и Джендри помогли своей госпоже выбраться из веревок. Повсюду раздавался звон и скрежет стали – противоборствующие лорды Долины обнаружили, что на них напали их извечные враги – дикари. Вот самый быстрый способ вновь объединить их. Но если они узнают, что Обгорелые пришли сюда, чтобы грабить и насиловать, по приказу Сансы…
Нужно остановить их. Я тоже Красная Рука, они послушают меня. Не зря ведь она сожгла себе руку. Но прежде чем броситься наперерез кровожадным дикарям, Санса повернулась к матери.
Леди Бессердечная медленно, шаг за шагом, шла по двору, приближаясь к Мизинцу, который почти уже одолел Подрика. Лорд-протектор Долины с проклятием оттолкнул от себя оруженосца и поднялся на ноги. Его щегольская одежда была разорвана и растрепана, а от самодовольного выражения на лице не осталось и следа. Подрик все еще отбивался, но судя по тому, как он держался за плечо, Мизинец все-таки достал его ножом, – а может, и не один раз.
- Ах ты, блядский сукин сын, - тяжело дыша, прошипел Петир Бейлиш. Очевидно, все пошло не так, как он задумал. Мизинец уже повернулся, чтобы сбежать, но тут же застыл, словно громом пораженный.
Леди Бессердечная долго-долго, не отрываясь, смотрела на него, ее красные глаза злобно горели в зимней ночи. А потом она обеими руками опустила капюшон.
========== Арья ==========
Из гавани был виден Браавос, окутанный густым черным дымом. Храмы горели уже почти неделю. Один за другим, они погружались в огненную преисподнюю, а потом с грохотом рушились, превращаясь в кучу шуршащих углей. В воздухе летали пепел и сажа, от которых слезились глаза и першило в горле. По крайней мере, здесь нет деревьев; в этом каменном лабиринте огонь не распространялся далеко, иначе самый древний и самый могущественный из Вольных Городов уже лежал бы в руинах. Из всех многочисленных святилищ и молельных домов огонь охватил лишь храмы красных жрецов. В городе говорили только об одном - все храмы в Браавосе, посвященные Рглору, от огромного здания на высоком холме до самого маленького алтаря на рынке, загорелись и рухнули, словно поглощенные Роком. За что боролись, на то и напоролись. Судя по всему, великая битва, которую предрекали верные слуги Владыки Света, началась. Близится конец всего сущего.
Арья смотрела на задымленный берег с верхней палубы. Корабль сира Джастина стоял на якоре недалеко от берега, в глубокой части гавани, где Студеное море быстрым потоком проходит между исполинских каменных ног Титана. Арья наблюдала, как рушится город, который почти стал для нее домом. Она не знала, что и думать. Она вообще ничего не знала. Она даже не была уверена, что ее зовут Арья Старк. Сир Джастин вынужден был открыть ей ее имя, и оно подошло, но не до конца, словно старая рубашка, из которой она выросла и которая трещит по швам, если попытаться натянуть ее через голову. В глубине души она ощущала себя мертвой девочкой, безымянной, растерянной, очнувшейся в доках Браавоса, чувствуя, как жжет горло яд Безликих. Ей удалось вернуть себе имя, но чуда не произошло. Арья лишь сильнее осознавала, как пусто у нее внутри, ведь она навсегда лишилась воспоминаний о людях, которых любила, о местах, в которых ей довелось бывать. Ожесточившаяся, израненная, всеми покинутая, одинокая… Она видела то, чего не следует видеть детям, сама стала наполовину чудовищем, выпила воды из фонтана смерти. Нет, она не воин-победитель. Теперь она ходячий призрак.
Арья старалась не думать об этом. Ей вообще не хотелось думать. Это невыносимо, когда в голове все перепутано, все не на своем месте и не за что зацепиться. Поэтому она изо всех сил старалась переселяться в кошек, в свою волчицу, в других животных, находящихся поблизости. Но чем отчаяннее она пыталась сделать это сознательно, тем быстрее эти шкуры ускользали, а ей оставалось лишь мучиться от бессилия. Давно нужно было уехать отсюда. Когда Масси спас ее от Тормо Фрегара, он сказал, что они уплывут с первым же отливом, но на самом деле все зависит от того, когда Морской лорд даст ему золото, корабли и воинов, которых он обещал предоставить в поддержку Станниса Баратеона. Однако в ту же ночь почти одновременно загорелись все храмы Рглора, и у Фрегара – ревностного приверженца этого культа – нашлись более важные дела, чем сир Джастин и его корабли. Поэтому они были вынуждены оставаться в гнетущей неопределенности, ожидая возможности вернуться в Вестерос.
Арью не удивляло, что Тормо Фрегар теперь так занят. Она хорошо помнила подслушанный ей разговор с Тихо Несторисом, как раз перед тем, как Фрегар поймал ее и Масси вынужден был вмешаться. Тогда новый Морской лорд гордо заявил: «Неглубокие умы всегда боятся перемен. Могу поклясться, никто не станет жаловаться, когда Браавос обретет мощь древней Валирии. Все-таки мы – ее наследники, и именно здесь Антарион допустил фатальную ошибку. Он хотел восстановить Таргариенов на Железном Троне. Но кому вообще нужны Таргариены? Валирия стала величайшей империей в истории благодаря огню. И благодаря огню, пламени Рглора, Браавос восстанет, чтобы занять ее место. Полдня назад Черно-Белый Дом загадочным образом сгорел дотла – Безликие пережили Рок, но они не смогли пережить пожар».
Арья гадала, было ли это частью плана Фрегара или просто трагическим совпадением. А может, я тоже сыграла в этом свою роль? В конце концов, ведь это она сожгла Черно-Белый Дом. Фрегар говорил, что очистит храмы от скверны, но Арье казалось, что он имел в виду святилища, посвященные другим богам. Весьма странно начинать с сожжения собственных храмов.
