сообщить о нарушении
Текущая страница: 121 (всего у книги 193 страниц)
- Простите меня, - задыхаясь, прошептал Сэм книгам. – Я больше не могу вас нести. Простите. – Ему была ненавистна мысль о том, что он бросает их на верную смерть; на миг ему даже показалось, что они плачут, словно дети. Он осторожно положил книги поглубже на темную полку. За ним гнались железнорожденные, и ему было страшно, но, как ни странно, не так страшно, как в прошлый раз, когда он бродил здесь совсем один. Сэм был уверен – совершенно уверен, - что узнал стену полок перед собой. Его лица коснулся холодный воздух. Это не к добру. Совсем не к добру.
Но все же он бросился вперед.
Сэм с грохотом выбежал из-за стеллажей и, споткнувшись, кубарем влетел в свободное место перед окном, чудом не напоровшись на валяющиеся повсюду осколки драконьего стекла. Все канделябры были сброшены на пол, но вокруг не было темно. Из россыпи черных осколков, пульсируя, струился зловещий свет, а холодно было оттого, что высокие окна были разбиты. Видимо, кто-то взобрался на башню, перелез через стену и вломился в окно.
Не было нужды искать виновного. Он стоял перед кафедрой из черного дерева, бегло перелистывая бесценную историю Цитадели, «Хроникон», который Сэм нашел всего несколько часов назад, рискнув пробраться в запретный отдел библиотеки. Грабитель невозмутимо вырывал страницы и рвал их на мелкие кусочки.
Сэм не мог стерпеть такое наглое неприкрытое зверство. Он присмотрелся к злодею: один глаз закрыт повязкой, другой - неестественно голубой, гладкие черные волосы, пригожее лицо, синие губы, кривящиеся в безумной улыбке, золотой кракен на черном плаще, - и ему стало ясно, что это не простой разбойник, не бездумная скотина. Нет, этот человек ищет нечто конкретное и уничтожает остальное, и если позволить ему уйти с этим знанием, весь мир погибнет.
Как только Сэм понял это, до него дошло, что он - единственный, кто может помешать Эурону Грейджою завладеть ужасной тайной, как убить последних трех драконов. Огонь уничтожает Иных. Как только Грейджой узнает про серую хворь, его будет не остановить. Он сможет повелевать драконами или убить их. Это конец.
«Пусть явится герой, пусть свершится чудо», - в отчаянии подумал Сэм. Конечно, герой не явился и чуда не произошло. Он препоручил свою душу богам, разбежался и, словно дикий зверь, набросился на Эурона сзади.
Вороний Глаз был так увлечен своим занятием, что никак не ожидал нападения. Но он тут же развернулся и с чудовищной силой сбросил с себя Сэма. Грейджой зарычал, сверкнув ослепительно белыми зубами, и выхватил кинжал, но Сэм увернулся и схватил тяжелый том «Хроникона». Ему хотелось попросить прощения у фолианта за то, что собирается использовать его не по назначению, но на это не было времени. Эурон был уже готов совершить змеиный бросок, но Сэм со всей силы размахнулся и ударил его книгой по лицу.
Раздался хруст; Сэм надеялся, что ему удалось сломать Эурону нос. Он выставил перед собой «Хроникон», словно щит, закрываясь от удара кинжалом. Клинок застрял в коже и пергаменте, и Вороний Глаз, изрыгнув такое проклятие, что у Сэма волосы встали дыбом, вынужден был потратить драгоценные мгновения, чтобы высвободить его. Сэм отчаянно пошарил вокруг в поисках какого-нибудь оружия, но драконье стекло было слишком далеко, а он не мог, ради спасения собственной жизни и всего человечества, выпустить «Хроникон» из рук и позволить Грейджою завладеть им.
Они яростно боролись. Эурон обладал нечеловеческим даром и, судя по всему, еще и нечеловеческой силой, но Сэм был тяжелее по меньшей мере на шесть стоунов, да еще и во власти паники. Свободной рукой он нашарил канделябр и перехватил им кинжал Эурона, зажав клинок между рожками. Сэм с силой повернул канделябр, и кинжал полетел через весь зал.
У Сэма не было времени, чтобы восхититься результатом. Он прижался спиной к кафедре; Эурон рычал ему в лицо, его голубой глаз горел демонической яростью. Грейджой заставлял Сэма поднимать руки все выше и выше над головой, и «Хроникон» вот-вот готов был выскользнуть из потных онемевших пальцев. Эурон сделал молниеносное движение, и Сэм увидел вспышку стали. В следующий миг бок пронзила немыслимая боль. Эурон нажал сильнее - боль стала невыносимой. Сэм понял, что ранен.
Он мог бы увидеть нож, торчащий между ребер, но он не мог позволить себе смотреть; он не должен думать о ране, ведь ему нельзя отпускать книгу. Сэм чувствовал, как по боку струится кровь, пропитывая рясу, но это было не важно. Вдруг он услышал, как кто-то бежит среди стеллажей, и понял, что это конец, - железнорожденные подоспели на помощь к своему капитану. Раздалось низкое гудение тетивы, и стрела вышла у Эурона между ключиц, а вторая вонзилась в шею.
Вороний Глаз еще рычал, еще боролся, но его движения становились все медленнее, как будто он замерзал на ходу. На его лице отразилось недоумение, он покачнулся и упал.
Сэм не мог понять, что происходит. И совсем растерялся, увидев, как из-за угла выбежала знакомая проворная фигурка, сжимающая лук из златосерда, на котором были наложены сразу две стрелы. Сэм хотел было произнести имя, но не мог, пока Сфинкс не подбежал вплотную.
- Аллерас, - Сэму показалось, что он сейчас потеряет сознание. – Аллерас, я ранен.
- Не смотри туда. – Юный дорниец помог ему встать, взялся за нож и с жутким хлюпающим звуком выдернул его из раны. – Тебе чертовски повезло, что ты такой жирный. Нож воткнулся в сало и не повредил ничего важного. Седьмое пекло, давай выбираться отсюда.
Сэм всей душой одобрил эту идею, но не мог забыть о том, ради чего он здесь.
- Подожди… Хроникон… мы не можем оставить его, не можем позволить… он заберет его…
- Я попал ему в шею, он уже не встанет. Давай же, Сэм, пойдем…
- Не встану? – раздался голос с пола. – Вы так в этом уверены?
Сэм и Аллерас застыли на месте. Не в силах шевельнуться, они смотрели, как Вороний Глаз перевернулся и сел. Казалось, смертельная рана разозлила его не более, чем укус пчелы. Он вытащил стрелы из шеи и спины, передернул плечами, разломил древки пополам и швырнул на пол. Усмехнувшись своей безумной улыбкой, он поднялся и протянул к ним руки.
- Давай, девочка. Выстрели в меня еще раз.
Сэм оглянулся в поисках девочки, но никого не увидел. Здесь был только Аллерас, у которого был такой вид, будто его сильно ударили по голове. Эурон не может говорить с… он же не…
- Ты, - сказал Эурон, с насмешкой глядя на школяров, раскрывших рты от изумления, - Сарелла Сэнд. Это все для тебя игра, не так ли? Что ж, малышка, для меня тоже. Обожаю игры. Честное слово. Давай. Стреляй. Если не выстрелишь, пожалеешь.
Сэму стоило бы обратить внимание на последние слова, но он все таращился на Аллераса. Сарелла? Да, если произнести «Аллерас» наоборот, получится «Сарелла», но почему Эурон называет его – ее – Сареллой Сэнд? Так могут звать только незаконнорожденную из Дорна…
Когда он просил Сфинкса помочь выполнить задание по ядам… «Похоже, твой отец был опасным человеком…»
«О да, и еще каким…»
«Все дорнийцы – змеи, а некоторые из них больше, чем другие…»
Песчаная Змейка, внебрачная дочь принца Оберина Мартелла, послушно подняла лук и спустила тетиву.
Эурон посмотрел на стрелу, торчащую из груди, и улыбнулся еще шире. А потом небрежно выдернул ее и сломал.
- И что вы двое теперь будете делать, хотел бы я знать? – спросил он. - Я обладаю величайшей мощью, за мной стоит сам Владыка Ночи и Ужаса. Хотите убить меня? Ваши стрелы для меня все равно что блошиные укусы. Стена пала, детки. Слуги Владыки теперь могут идти, куда пожелают. Цитадель и все, что в ней есть, принадлежит мне. Драконы за морем тоже принадлежат мне. А когда они сослужат свою службу… - Он улыбнулся синими губами, глядя на «Хроникон», - я убью их, превращу в камень, а потом они возродятся и будут служить Великому Иному. И волны льда затопят мир. Валирийский рог уже прозвучал. Они мои.
Сэм и Аллерас сами словно окаменели.
Эурон, кажется, был недоволен тем, что они не восторгаются его триумфом.
- Каждый раз, когда мой брат Виктарион использует рог, - продолжал он, - это убивает его. Думаете, я позволю ему забрать драконов себе? Мне отлично известно, что он замыслил убить меня и завладеть моей невестой. Виктарион не вернется живым из Миэрина, а драконы вернутся, покорные воле Владыки, моей воле, а потом послушно подставят шеи под мой клинок. Можете себе представить? Иной дракон, извергающий лед вместо пламени. Долгая Ночь уже наступила. Я поимею драконью королеву и наполню ее огненную утробу демонами - сыновьями, которые будут больше, чем просто смертные. Наконец-то лед и пламя воссоединятся.
Он со смехом подбирался ближе.
- Думаете, вы способны остановить меня? Да вы можете только хныкать от ужаса. Клянусь, ваша смерть будет медленной, настолько медленной, насколько в моих силах. А потом вы оба возродитесь Иными и будете служить мне после смерти, но до ее наступления досыта успеете изведать, что такое мучения и безумие. Давай, дорогая, выстрели в меня еще разок. Это заставит мою кровь разыграться, а потом я тебя трахну.
Аллерас – Сарелла – лишилась дара речи. Ее рот открывался и закрывался, как у рыбы. Лук выпал из ее руки и со стуком упал на пол библиотеки.
Эурон с преувеличенно разочарованным видом проследил за его падением. И в тот момент, когда он отвел свой змеиный взгляд, Сэмвелл Тарли понял – нужно действовать.
Он рванулся вперед, схватил самый большой осколок драконьего стекла, оказавшийся в поле зрения, и даже не вскрикнул от боли, когда острый, словно бритва, край разрезал руку почти до кости. Скользкими от крови пальцами он покрепче ухватил свое оружие и бросился на Эурона. Он не поколебался, не дрогнул – о боги, как же больно, – и с размаху вонзил осколок драконьего стекла прямо в голубое око Вороньего Глаза.
Эурон Грейджой взвыл. Он схватился было за осколок, и его пальцы тут же задымились. Но он все равно оставался на ногах, все равно шел на них, словно воплощенный ужас, и Сэм отчаянно дернул Сареллу за руку, оставляя на ее темной коже кровавые следы.
- Беги! – прохрипел он. – БЕГИ!
Это вывело Песчаную Змейку из оцепенения. Они оба повернулись и побежали, но не к стеллажам с книгами, а к разбитому окну, выходящему на стену. Сэму от высоты и потери крови стало дурно, но он увидел слабо розовеющее небо и черные корабли у берегов Староместа. Гавань была освещена огнями пожаров, и в алом отсвете можно было разглядеть груды разбитых камней, оставшихся на месте зданий. Из некоторых башен Цитадели еще доносился колокольный звон, но остальные колокола молчали. Маяк Хайтауэров погас. Далеко внизу крошечные черные фигурки сражались, бежали, жили и умирали. Золотые кракены на парусах казались багровыми в свете занимающейся зари.
Сэм упал, но он знал, что тварь, в которую превратился Эурон Грейджой, все еще идет по пятам. Поэтому он поспешно встал, и боль пронзила бок, так что его едва не стошнило. Когда они добежали до маяка, Сарелла обрезала веревку, на которой висели знамена Цитадели, и сбросила ее за стену, но Сэм понял, что не сможет спуститься. До земли было пятьдесят футов, а его руки словно одеревенели. Смогу ли я когда-нибудь взять в руку перо? Раскрыть книгу? Коснуться лица Лилли?
- Иди, - прошептал Сэм. – Иди, оставь меня.
- Нет. – Сарелла обмотала веревку вокруг одного из немногих оставшихся крепостных зубцов и затянула узел. Она поспешно оторвала от своей рубашки две длинные полосы и обмотала ими руки Сэма, потом сорвала с себя пояс, и, с отчаянным усилием растянув его, надела на Сэма и пропустила через пояс веревку. – Постарайся. Земля мягкая. А теперь слушай меня. Беги к воронятнику, в богорощу, туда, где мы видели твоего друга. Там ты будешь в безопасности. Доверься мне.
- Но почему? – пискнул Сэм. – А как же…
- Просто поверь мне! – заорала Сарелла. Они оба услышали шаги – Вороний Глаз был уже близко.
И Сэм поверил. Не успев ничего сообразить, он неуклюже схватился за веревку израненными руками, оттолкнулся и начал нелепыми прыжками спускаться по стене. Боль была настолько невыносимой, что он отпустил веревку и рухнул с десяти футов – на счастье, как и сказала Сарелла, земля оказалась мягкой и топкой. Сэм отполз в сторону, ожидая, что Песчаная Змейка грациозно спустится вслед за ним, но не увидел ее.
- САРЕЛЛА!
Ему показалось, что он услышал ответ. А может, это только показалось. Наверху на парапете никого не было.
Беги в богорощу. Там ты будешь в безопасности. Там он видел Джона. Там старые боги. Там древняя сила. Они защитят его. Но он не хотел бросать Сфинкса. О боги, неужели Эурон схватил ее? Он что, бессмертный, и даже драконье стекло не может его убить? Владыка Ночи и Ужаса. Волны льда затопят мир. Чего бы это ни стоило, Вороний Глаз не должен вернуться в библиотеку и завладеть «Хрониконом». И не должен добраться до богорощи.
И тогда Сэм понял, почему Сарелла отправила его первым. А еще ему стало ясно, что она не придет. Задыхаясь, хрипя, почти ничего не видя от боли и слез, он побежал прочь.
Он бежал через мост, сквозь взорванные, разоренные развалины внутреннего двора Цитадели, даже не останавливаясь, чтобы посмотреть, чьи трупы валяются на камнях. Судя по всему, мейстеры оказали отчаянное сопротивление – мертвых железнорожденных было больше, чем мертвых школяров, которых тоже погибло немало. Все еще рыдая, Сэм вломился в дверь и побежал вниз по ступенькам, на остров, к воронятнику, где стояло чардрево.
Сэм упал на колени и последние несколько футов полз на четвереньках. За покрытыми мхом стенами поднимался столб густого дыма. Кровь – его кровь – заливала траву.
Ветви чардрева взметнулись и заскрипели, словно от сильного ветра. Корни поднялись, и Сэм увидел под ними темную нору, ведущую вниз. Под землю. Под дерево. Под холм.
Спасение или проклятие.
- Помогите мне, - прошептал Сэм, подполз к краю норы и рухнул вниз.
Комментарий к Сэмвел
А вот и Эурон :)
========== Жиенна ==========
После туманных болот Сероводья, где в воздухе витает холодная сырость, над головой свисают согбенные черные ветви, а блуждающие огоньки - единственный источник света в хмурой мгле, даже слабый свет зимнего солнца резал глаза. Как только челнок выплыл из камышей на открытое место, Жиенна с непривычки заморгала, словно сова. Сир Эдмар выпрыгнул из лодки и оказался по колено в торфяной воде; вспомнив ужасную смерть Черной Рыбы, Жиенна отвела взгляд, не в силах смотреть. Но, к счастью, рядом не оказалось ни одной гадюки, и Эдмар успешно вытащил челнок на относительно твердую землю. Лорд Хоуленд подал ей руку, и она неуклюже ступила на берег, прижимая к себе Робби, мирно спящего в перевязи у ее груди. Жиенна вся дрожала под плащом, вытирая слезящиеся глаза, а лорд Хоуленд в очередной раз расспрашивал Эдмара о выбранном им пути. В последнее время я только и делаю, что убегаю вместе с Талли. Жиенна надеялась, что теперь все будет не так, как в прошлый раз.
Когда Эдмар пообещал отвезти ее домой, Жиенна наивно подумала, что он имеет в виду Крэг. Она сомневалась, что ей хочется вернуться туда, ведь теперь в замке обитают призраки ее родных, но на земле больше не было места, которое она могла назвать домом. Вряд ли Эдмар говорил о Риверране, захваченном Эммоном Фреем с его вездесущим пергаментом, а Винтерфелл… в руинах, среди его стен бродят мертвецы…
- В Белую Гавань, - сказал сир Эдмар. – Доверьтесь мне. Сир… лорд Вилис Мандерли поклялся защищать королеву и ее дитя до последнего вздоха. Я видел, что он сделал с флотом Ланнистеров, так что ни в коей мере не сомневаюсь в его способности сдержать свое слово.
Лорд Хоуленд нахмурился.
- Вы раньше не упоминали ни о каком флоте Ланнистеров. Какое они имеют отношение к этому делу?
Эдмар смущенно поежился.
- Никакого, - заявил он. – Я дядя Молодого Волка, знаете ли, и никогда не подвергну опасности его вдову и сына.
Если бы Хоуленд Рид был более жестоким человеком, он мог бы припомнить Эдмару, что тот подверг опасности самого Робба, но лорд Сероводья был не из тех, кто растравляет старые раны ради удовольствия. Тем не менее, как преданный и добросовестный вассал, он еще раз задал вопрос:
- Так, значит, в Белой Гавани стоят корабли Ланнистеров?
- Стояли, - угрюмо ответил Эдмар, - но лорд Вилис уничтожил их и послал меня сюда, чтобы я привез к нему королеву Жиенну.
- И все же вы так и не рассказали, как же вам удалось оказаться на Перешейке, ведь вы были в плену в Бобровом Утесе, - настойчиво продолжал расспросы лорд Хоуленд. По-видимому, заметив, что шея Эдмара стала того же цвета, что и борода, он поспешно добавил: - Ни в коем случае не хочу задеть вашу честь, сир. Королева Жиенна должна покинуть Сероводье; здешний климат не подходит для маленького Робба. Но по той же причине я не могу позволить, чтобы она отправилась неизвестно куда.
- Я не собираюсь везти ее неизвестно куда, - убежденно ответил Эдмар. – В нескольких лигах отсюда, на побережье, нас ждут люди Мандерли. К тому времени, как стемнеет, мы уже сядем на корабль и поплывем в Белую Гавань.
