Текст книги "Север помнит (СИ)"

Автор книги: SilverRavenStar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 193 страниц)

- Потом. – Манс вскарабкался на крепостной зубец. – Вниз? - Да. – Теон перегнулся через край стены. Он видел внизу Торегга Высокого, который яростно махал им, чтобы они поторопились. – Я скажу… ты скажешь, а потом мы… Где-то совсем рядом раздался свист, а потом звук удара. В прежней жизни Теон был искусным лучником. Он понял, что это, еще до того как Торегг Высокий замер, а потом медленно коснулся стрелы, которая до оперения вошла ему в плечо. Теон оторвал от стрелы взгляд и увидел в тридцати ярдах от себя лучника в цветах Болтонов, который уже наложил на тетиву следующую стрелу. А потом он снова посмотрел вниз и увидел, что эта стрела вонзилась Тореггу в живот. Тот застонал, пошатнулся и упал. Теон побежал. Он перекинул руку Манса через плечо, и они оба поковыляли по стене, словно пара пьяных калек, убегающих от стражи. Слепой ведет слепого. Он почти нес на себе Манса; король одичалых, похоже, не мог наступать на правую ногу. Прыгай, Перевертыш, прыгай. Но под ним были только жадные руки деревьев. Я не умею летать. Не умею. Падение со стены убьет одного из них, а может, сразу обоих. Внизу во дворе раздавались крики. У него над головой пролетела стрела, потом другая. Они знают, что мы здесь. Было слишком легко добраться до клетки. Слишком легко. И все же они еще бежали. Они, должно быть, уже достигли восточных ворот, и он все еще поддерживал Манса. Его прачки отдали жизни за меня и за Джейни, и я умру за него, если придется. Вдруг перед ним оказалась башня Великого Замка, окно и дверь. Теон всем весом навалился на дверь. «Помоги мне», - крикнул он Мансу, и король одичалых подчинился. Они вдвоем вломились в дверь и провалились в почти кромешную тьму. Осколки льда вонзились в шею и плечи. Дверь над ними со стуком захлопнулась. Теон ощутил во рту вкус крови и желчи. Он лежал неподвижно, слыша, как хрипит Манс. Вдруг рядом раздался знакомый голос: - Кто здесь? Теон перевернулся и подался вперед. - Лорд Виман? – хрипло спросил он. – Виман Мандерли? - Кто здесь? Кто вы? - Это… - Я? Виман Мандерли вряд ли обрадуется внезапному появлению ободранного уродца лорда Рамси. – Это… Теон. Молчание. - О боги, - только и смог вымолвить лорд Белой Гавани. - Я знаю. Мы… нам нужно… выбраться, я был… одичалые… - Леди Арья, - перебил Виман Мандерли. – Арья Старк. Семь преисподних, Теон-Перевертыш, скажи мне, что девочка спаслась. Больше меня ничего не волнует. - Она… - Нет, я не могу, не могу сказать ему, что она не Арья. – Она… спаслась. Он услышал, как толстяк облегченно вздохнул. Потом лорд Виман зажег свечу, и Теон увидел его лицо. Он думал, все будет намного хуже. Хостин Фрей почти перерезал лорду Мандерли горло после убийства Малого Уолдера. Рана заживала, но медленно и плохо. Мандерли сильно похудел за время заточения, кожа висела на нем складками и мешками, глаза ввалились, и по меньшей мере половина подбородков исчезла. Одежда на нем была рваная и грязная, правда, пахло от него не так, как от Вонючки, но тоже не очень приятно. Лорд Виман сидел на кровати и разглядывал их. - Ты, - наконец произнес он. – Ты и Абель. Но его настоящее имя не Абель, не так ли? Манс-налетчик даже не попытался подняться с грязного, застланного тростником пола темницы. Он посмотрел на лорда Миногу снизу вверх. - Нет, не Абель. Виман Мандерли покачал головой. - Вы оба глупцы. Просто глупцы. Особенно ты, Перевертыш. Если ты сбежал, чего тебе втемяшилось вернуться? Не могу назвать ни одной причины. Теон открыл было рот в жалкой попытке объясниться, но прежде чем успел сказать хоть слово, они услышали торопливые шаги в коридоре снаружи. Лорд Мандерли вышел из ступора. - На кровать! С неожиданным для Теона проворством он соскочил со смятой постели и подтащил их обоих к кровати, придержав Манса, когда король одичалых едва не рухнул вновь. Затем он прикрыл их одеялами, и как раз вовремя. В следующий миг Теон услышал, как дверь отворилась. - Мандерли, - раздался голос. – Отскреби себя от дерьма и одевайся. М’лорд Болтон хочет поговорить с тобой о судьбе твоих дружков Фреев. - Я уже сообщил лорду Русе, - холодно ответил Мандерли, - что не имею отношения к прискорбной кончине Рейегара, Саймонда и Джареда. - Да что ты говоришь. Видишь ли, лорд Русе тут кое о чем подумал. Кое-что его очень насторожило. Три больших пирога. Три пропавших Фрея. И ты просил певца спеть песню о поваре-крысе. Тебе это ни о чем не говорит, ты, бурдюк с салом? Теон почувствовал, как Манс, который и был тем певцом, слегка вздрогнул. - Боюсь, что ни о чем, - ответил Мандерли. - Лжешь. Что ж, скоро мы узнаем правду. Ловушка наконец захлопнулась, так что его светлость вернулся. Уж он-то поможет нам расспросить тебя как следует. «Ловушка», - подумал Теон. – «Ловушка. Ловушка. Ловушка». Он закусил кулак, чтобы не закричать в голос. Мучительно долгая пауза. Наконец Мандерли сказал: - Да, понимаю. Что ж, не будем лишать лорда Рамси удовольствия от моего общества. И меня от его общества. Я приду. Всего одно слово, и Теон весь застыл. Рамси. Рамси здесь. Он вернулся, он просто сидел в засаде, ждал, когда кто-то попытается спасти Манса. Он знал, знал, знал. Он видел, как Теон лезет на стену к клетке. Весь мир исчез, сжался до вонючей груды тряпья, на которой спал Мандерли. Теперь он снова стал Вонючкой, хнычущим в темноте, Вонючкой, который даже не был мужчиной. «Нет», - подумал он, - «Нет, я Теон, я Теон…» Он дрожал так сильно, что конечно, конечно, стражник Болтонов должен был заметить. - Я должен привести себя в порядок, - спокойно сказал Мандерли. – Сейчас я к вам присоединюсь. – И Теон услышал, как дверь со стуком захлопнулась. Лорд Виман медленно выдохнул. Он знает, он знает, что это значит, так же как и я. И все равно перед лицом невероятных мучений Мандерли не позволил себе отчаиваться. Он для вида походил по комнате, двигая мебель, а потом низко наклонился над кроватью; Теон видел его широкую тень. «Короли Зимы», - шепотом сказал Мандерли. – «Баэль-Бард. Роза Винтерфелла. Они не смеют заходить туда. Бегите туда. Спасайтесь». Короли Зимы. Место погребения Старков, а я не Старк. Но Теон ухватился за эту мысль, так же, как за нож Тормунда. Баэль-Бард. Манс наверняка знает эту историю. Что-то смутно знакомое, но он никак не мог припомнить. Дверь открылась. Мандерли вышел. Дверь закрылась. «Он мертвец», - подумал Теон. – «Он уже мертв, и я скоро тоже умру». Но каким-то чудом, так же, как он взбирался по веревочной лестнице, он вылез из постели и вытащил Манса. Пришлось подождать, пока в коридоре все стихнет, прежде чем Теон осмелился открыть дверь. Мандерли оставил ее незапертой. Это наш единственный шанс. Пересечь весь замок, в котором сидит Русе Болтон и Рамси, Рамси, Рамси. Если он позволит себе думать о нем, все пропало. Они буквально вывалились из темницы в коридор и поковыляли вниз по ступеням. Руки Теона ныли от тяжести Манса, а ноги отказывались служить, но он не останавливался. У меня есть нож. У меня есть выбор. Они почти ползком вышли во двор замка. Рядом пугающе близко горели факелы. Они повернули за угол и уткнулись в запертую решетку, проползли обратно и тайком обогнули караульную. Теон увидел, что позади них открываются Восточные ворота, и над ними – насаженные на пики головы Сорена Щитолома, Харля Охотника и Торегга Высокого. Там нет Тормунда. И Аши. Только богам известно, что с ними стало. Беги. Твою мать, Грейджой, беги. Дверь из железоствола, ведущая под землю, была сломана. Из последних сил он оттолкнул ее в сторону и кубарем слетел вниз по ступеням, все еще держа Манса. Короли Зимы. Роза Винтерфелла. Здесь что-то есть, Мандерли хотел, чтобы мы это нашли… он сказал, что Болтоны не смеют ходить сюда. Старые боги знают, они все знают… Он лежал на спине, измученный, хрипящий и окровавленный. Баэль-Бард возвращается домой. Кругом была полная темнота, а камни, казалось, дышали ледяным дыханием Долгой Ночи. - Давай, - прохрипел Манс. – Давай, Перевертыш. Нас кто-нибудь заметит. Кто-нибудь может сюда зайти. Идем. Идем. Теон с трудом встал на колени. Каждая частичка его тела болела, будто его избили дубиной. Но вдруг Манс обхватил его за плечи и поднял, как он сам недавно поднимал его. Больше не было Абеля и Вонючки, были Манс и Теон. Они с трудом поднялись на ноги и побрели в темную глубину крипты. ========== Давос ========== Почти три дня он провел в кошмарном тумане снов, яви и холода, который обжигал словно пламя. Порой он видел красную женщину, а порой – свою Марию и четырех сыновей, которых он привел в водяную могилу на Черноводной. Он видел Девана на Стене вместе с Мелисандрой, но все не мог разглядеть его лицо, а когда сын наконец повернулся, его глаза были голубыми, словно смерть. Маленькие Стефф и Станни промелькнули как видения, от них осталось лишь смутное воспоминание. Наконец, напоследок он увидел короля. Станнис, как всегда, стоял, стиснув зубы, и когда он повернулся к своему деснице, его лицо было словно посмертная маска. «Что так долго, Луковый рыцарь?» – проворчал он. – «Думаешь, я могу ждать вечно?» - Нет, - лихорадочно пробормотал Давос. – Нет, конечно нет. – Чувство вины терзало его хуже, чем удар клинка. Иногда он приходил в себя и слышал шепот скагосских старух. Он вспоминал, где находится, и понимал, что еще жив, что ему удалось спастись. А потом темнота вновь накрывала его с головой, и ему грезился снег. О своем спасении он почти ничего не помнил. Помнил только, что наносил удар за ударом ножом из черного стекла, и некоторые из белых призраков таяли и превращались в ледяной дым. Внезапно Давос понял все, что лорд Мандерли рассказывал ему о кинжале, но в то же самое время со всей ясностью сознавал, что врагов просто слишком много и скоро ему конец. В какой-то момент он вспомнил о Станнисе, и ему захотелось плакать. Как может живой человек, даже тот, кого называют возрожденным Азором Ахаи, противостоять этому злу? Давос был уверен, что эта мысль станет для него последней. Но вдруг краем глаза он заметил вспышку, а потом – яркий огонь. И пока он смотрел, со стороны горы появилась одичалая, держа в обоих руках по факелу, а рядом с ней бежал огромный черный волк, который мог принадлежать только Рикону Старку. Они оба без колебаний ворвались в толпу упырей. Через мгновение ночь наполнилась пылающими мечущимися мертвецами. Давос опустился на одно колено, чувствуя холод в спине. Его посетила шальная мысль, что это Семеро услышали его и ответили на его молитву, но потом он вспомнил, что Семеро не имеют здесь силы. Он никогда не видел ничего более первобытного, чем огромный лютоволк, разрывающий упыря почти напополам, чем жуткое пламя, когда Мелисандра сжигала Семерых на берегу Драконьего камня, чем свет факела в его темнице, куда его заточили Овсянка и Угорь после попытки убить жрицу, – и все померкло. Когда Давос пришел в себя, он обнаружил, что лежит обнаженный под шкурами в шатре старух. Спина горела от холода. Он вспомнил, что был ранен стрелой, когда скагосцы взяли его в плен, но боль была совсем другая, куда хуже. От этой боли он потерял сознание, и это стало облегчением, но даже в бреду видениям не было конца. В моменты просветления он пытался утешаться тем, что если Оша не позволила ему умереть, то наверняка она захочет продолжить переговоры. Если же нет, то ей не стоило покидать безопасный круг факелов, она могла бы просто прийти утром к его расчлененному трупу и забрать стеклянный кинжал. Наконец к вечеру третьего дня Давос окончательно очнулся. Одна из старух, которая знала несколько слов на общем языке, сказала ему, сколько он пролежал, и велела не шевелиться. Один из упырей ранил его, поэтому он балансировал на грани жизни и смерти, и не было ни питья, ни снадобья, чтобы удалить лед из тела. Там был порез, покрытый холодной коркой, и когда Давос прикоснулся к ране, то тут же с шипением отдернул руку. Старуха неодобрительно покачала головой, что-то сказала на древнем языке, а потом помахала у него перед лицом искривленным грязным куском кости. После неуклюжего обмена жестами Давос наконец уяснил, что это рог единорога, известный своими целительными свойствами, и что несколько молодых людей из племени отправились охотиться на единорога, чтобы помочь Давосу. Давос был тронут, услышав это. Какая необычайная забота о том, кого изначально собирались просто прикончить. Он спросил себя, знают ли скагосцы и Хьяльмар Бьернссон, какую роль в его спасении сыграли Оша и Лохматик. Может быть, пережив ночь на горе, он получил какой-то почетный статус, и теперь ему нужно как-то объяснить, что произошло, не разрушив их заблуждений. Он попытался было сочинить какую-то более или менее правдоподобную историю, но тут в палатку вошла Оша собственной персоной. Она отпустила сиделку, сказав ей несколько отрывистых слов, и подлила в жаровню побольше тюленьего жира, от которого повалил зловонный дым. Давос дрожал от холода даже под целой грудой шкур, и он подвинулся к огню поближе. Он заговорил только тогда, когда уверился, что они остались одни. - Спасибо. Наградой ему был недовольный взгляд. - Если б у меня была хоть капля мозгов, я бы оставила тебя умирать там. – Оша села на место старухи. Смотрела она цепко и внимательно, словно ястреб. – А вместо этого я вломилась в толпу долбаных Иных, словно я долбаная воительница. - Тем не менее, ты сделала это, - сказал Давос. – Почему? Одичалая тряхнула головой. - И правда, почему? Ты поклонщик, южанин, тебе не было никакого смысла приезжать сюда. Но ты здесь, и я не уверена, что хотела бы видеть, как ты умираешь от рук этих мертвых говнюков. А еще я думала над твоими словами. Мальчику не стоит проводить всю жизнь на Скагосе, и боги свидетели, Болтоны заслуживают наказания. Но даже если это и так, Рикон здесь счастлив, и… - В безопасности? – закончил Давос, усмехнувшись. – И давно упыри приходят по ночам? - Если он остается внутри огненного круга, ему гораздо безопаснее здесь, чем там. Но что здесь, что там, он лишь младший сын лорда Старка. По вашим поклонщицким законам, у него появятся права на наследство только если все остальные мертвы. На самом деле мертвы, а не прячутся, как он. И еще одно. Может, тебе удастся заманить Рикона в лодку – да, может, и удастся, если ты не боишься быть малость покусанным. Но хотела бы я посмотреть, как ты управишься с Лохматиком. Зверь совсем одичал, и он питается не только тюленями. Давос с беспокойством воспринял ее слова. В других обстоятельствах он предпочел бы повесить волка и забрать ребенка. Но в данном случае волк был так же важен, как и мальчик, если даже не важнее. Может, Рикон Старк и похож на свою леди-мать, но доказать его подлинность без волка невозможно. И все же Давос не намеревался сдаваться из-за каких-то пустяков. - Волк ведь делает то, что говорит ему мальчик? - Может, да, - сказала Оша. – А может, и нет. Лучше тебе взять на борт старых богов, контрабандист. Давос удивленно взглянул на нее. - Почему? Она криво усмехнулась. - Потому что твои ссаные семь богов не помогут тебе, если Лохматик решит, что ему что-то не по вкусу. Итак, я должен взять на борт пятилетнего ребенка, который сам стал наполовину одичалым, и вконец одичавшего лютоволка, который не брезгует человечиной. Мы отправимся на маленькой лодке в опасное плавание к Белой Гавани, питая слабую надежду, что лорд Мандерли еще жив и готов сдержать свое слово. Давоса посетила предательская мысль, что это просто не может, никак не может сработать. Но раз уж он зашел так далеко и вынес так много, он возьмет на борт хоть Иного, если понадобится. - Что ж, - наконец сказал он. – Надеюсь, наш нынешний разговор означает, что у меня есть шанс. Могу я увидеть мальчика? Оша внимательно посмотрела на него. - Ты упрям, беспалый сир, этого у тебя не отнять. Ну ладно, - Она швырнула ему длинную шерстяную рубаху, плащ из тюленьей шкуры, пару меховых унт со шнуровкой до колена и его потертые кожаные бриджи. – Одевайтесь, а там посмотрим.