сообщить о нарушении
Текущая страница: 107 (всего у книги 193 страниц)
Волчица бежала уже несколько часов, и ее силы были на исходе. Боль от раны, нанесенной пылающим мечом, прожигала до самого сердца, а порезы и ушибы, которые она получила, сидя в клетке на деревенской площади, до того как ее спас высокий человек в капюшоне, еще сильнее замедляли движения. Она ушла уже довольно далеко на юг и восток от Винтерфелла, но бесплодные леса все еще скованы бесконечной зимой. Окутанное облаками солнце казалось тусклым бледным пятном, висящим над самым горизонтом, а ветер с каждой минутой хлестал все больнее. Кровь замерзла на густой шерсти, превратившись в алые сосульки. Но рядом, где-то совсем рядом…
Вода. Волчица слышала ее шум. Вода – это хорошо; река или ручей, сделать несколько глотков, смыть запах, чтобы те, кто охотятся за ней, ее не учуяли. На переднюю лапу не наступить; плоть вспорота и прорезана до кости. Волчица попыталась сделать еще один шаг и едва не упала.
Скуля, волчица продолжила путь на трех лапах. Прихрамывая и тяжело дыша, она соскользнула вниз по заснеженному берегу к воде – нескольким ручейкам, струящимся из-подо льда, который окружал и защищал их, словно жесткая шкура, в которой люди сражаются. Еще немного, и она сможет попить… И прилечь на минутку. Она так устала бежать, здесь ей ничто не угрожает…
Но там оказался другой волк.
Ослепленная усталостью и болью, волчица сперва его не заметила. Но потом учуяла запах, вскинула голову и увидела его за ручьем. Она издала низкое рычание, а тот прижал уши и огрызнулся в ответ. Волк казался темным пятном на белом фоне – черная шерсть, зеленые глаза. Такой же крупный, как она, и гораздо сильнее. Он оскалил зубы, и она тоже. Ей придется с ним драться, это будет в последний раз… вряд ли она выживет, но…
Большой черный самец прыгнул. Она увернулась, вся подобралась и прянула ему навстречу. Они кружили по снегу, огрызаясь и щелкая зубами. Бесполезная передняя лапа вся горела от боли. Волчица чувствовала, как от волка несет падалью; он тоже питается человечиной. Кусок мяса, всего один кусочек… так хочется есть…
Они боролись, терзая друг друга зубами и когтями. Волчица чувствовала на языке вкус его крови. Она ударила его здоровой лапой по морде, почувствовала, как под их весом затрещал лед. В этот миг они оба погрузились в студеную воду и, яростно взвизгнув, тут же отскочили друг от друга. И когда она приготовилась к следующей атаке…
Вот оно. Она почти ухватила воспоминание. О мертвой матери, лежащей в летнем снегу со сломанным рогом в горле, и об остальных. Пятерых. Старший, золотоглазый, уже давно погиб, к его голове прибили железную корону. Милая серая сестра тоже мертва. Брат, говорящий с призраками, один из тысячи шкур. Большой белый с красными глазами – он тает, уходит все дальше, а позади него в темноте стоит пылающая фигура. И младший, самый дикий из всех, большой черный охотник.
Волчица застыла на месте, поджала хвост и заскулила.
Заподозрив уловку, самец дернул головой и огрызнулся. Но когда она не последовала за ним, он пробежался по берегу, потом вернулся к ней. Его рычание превратилось в низкое протяжное урчание. Он недоумевал. Сестра. Они так долго не виделись, разве такое возможно?
Волк тоже заскулил, легонько куснул ее за шею, а потом, когда передняя лапа совсем отказалась служить ей и она упала, он покружил вокруг нее, а потом исчез в снегах. Его запах остыл и волчица решила, что он ушел насовсем, но волк вернулся, таща за собой нечто белое и разодранное. На покрывающих это нечто лохмотьях был изображен человек, сжимающий трехконечный коготь.
Мандерли. Это подумала девочка, не волчица. Герб дома Мандерли. Значит, они где-то в лесах к северу от Белой Гавани. Выходит, эти люди мертвы, растерзаны в снегах ее братом или кем-то еще… Ей не стоит… но она раньше уже ела такое мясо, и она так голодна…
Она оторвала кусок мяса, жилистого и промерзшего, но все равно сладкого. Откусила еще, захлебываясь слюной и жадно глотая, а ее брат настойчиво подсовывал ей под нос остатки трупа. Она чувствовала нечто странное, голубое и неестественное, какое-то воспоминание, которое не принадлежало ей, о том, как ее брат ел эту не живую и не мертвую плоть и чувствовал, как она шевелится у него внутри…
Но этот труп не пробудился, а она была слаба и умирала с голоду. Она съела почти все, оставив только кучку окровавленных костей, а потом брат оттащил ее к ручью и она попила. Тогда он толчками и покусываниями заставил ее добраться до небольшой рощи, где он из поваленных стволов устроил себе логово, и начал вылизывать ее раны.
Боль вернулась – сильная, слишком сильная. Рана горела, словно тысяча солнц, красный клинок все стоял у нее перед глазами. А потом она почувствовала, что ее как будто ударили, она начала падать, падать, падать… Девочка обнаружила, что лежит на пороге дома сира Джастина Масси в Браавосе и совершенно не помнит, как там оказалась.
Наверное, я пришла сюда, пока была с ней. И снова она вспомнила имя. Нимерия. Она была в ее шкуре, и это не сон. Я видела его. Черного волка. Моего брата. Он спас меня. Но они ведь мертвы, мертвы, мертвы. Как и я.
Шатаясь, словно новорожденный жеребенок, девочка встала на ноги – две ноги, а не четыре – и огляделась в поисках своего излюбленного лимонного дерева, которое переросло стену дома, так что по нему можно взобраться, не привлекая внимания стражи. Она проскользнула за угол, подпрыгнула, ухватилась за ветку, подтянулась и, упираясь и извиваясь, перебралась через стену.
Разжав руки, девочка шлепнулась по ту сторону стены, во внутренний двор. Плечо вновь пронзила боль. Похоже, рана воспалилась. Девочка раз и навсегда уничтожила возможность выпить воды из фонтана и отделить себя от Нимерии, так что теперь ей придется вынести все, что происходит с волчицей. Мне нужен сир Джастин. И его рог. Рыцарь сказал, что этот рог подарил ему Феррего Антарион, но девочка помнила, что она убила Морского Лорда, а еще - что покойный был совершенно не заинтересован в деле сира Джастина, так что, возможно, тот просто украл рог. Но как? А может быть, Феррего – или Якен, его слуга и Первый Меч, вор, умеющий менять лица, - тоже его украл?
Слишком много вопросов. Слишком много. Девочка осторожно пошла по террасе, но как она ни старалась, быстро идти не получалось. Охраны нигде не было видно. Должно быть, они сейчас в башне, смотрят на горящий Дом. Каждый браавосец знает, что из себя представляют Безликие, и все, наверное, дрожат от страха при мысли о том, какие страшные кары теперь обрушатся на город. Девочке подумалось, что, может быть, она опоздала, что они уже пришли сюда и…
И в этот миг воздух прорезал короткий резкий вскрик. Не рядом, но и не далеко. Крик раздался из той части дома, где жила Летняя Дева.
Девочка остановилась. Летняя Дева наняла Безликого, чтобы убить Антариона, так что им нет нужды убивать ее… но их храм сгорел, святилище их бога и тысячи их тайн уничтожены. Правила, которые связывали им руки, больше не действуют.
«Мы убиваем только тех, о чьей смерти попросили», - всегда говорил добрый человек. Но в пламени… могло ли это считаться молитвой за всех на свете?
Нет времени думать об этом. Девочка побежала со всех ног.
Она бежала по коридору, так же, как в первый раз, когда искала куртизанку. Тиша, ее зовут Тиша. Но это имя давным-давно стерлось, теперь поверх него маска Летней Девы. «Никто», - девочка назвала это имя, прежде чем бросить факел в фонтан. Я имела в виду себя, но это может относиться и к ней.
Девочка повернула за угол и застыла как вкопанная.
На мраморном полу неподвижно лежал человек, из-под его головы медленно растекалась алая лужа. Над ним стояла Летняя Дева, сжимая окровавленный кинжал. Ее темные волосы растрепались и упали на глаза. При появлении девочки она окинула ее безумным взглядом.
- И ты тоже?
- Нет. – Девочка опасливо покосилась на тело. Невозможно было с уверенностью сказать, Безликий это или нет. Может быть, это просто наемник, нанятый одной из купеческих гильдий в отместку за смерть Антариона; при его правлении торговля процветала. Теперь к власти пришел более воинственный Фрегар, и, возможно, купцы боятся потерять барыши из-за войн. – Я… нет, я нет.
Летняя Дева опустила клинок лишь на полдюйма, не больше. Она уверенно обращалась с кинжалом. Даже куртизанке, жемчужине Браавоса, иногда приходится бояться за свою жизнь, особенно если мужчина выложил за нее целое состояние и теперь чувствует себя вправе делать все, что захочет.
- Зачем ты вернулась, дитя?
- Я… я искала сира Джастина. – В данный момент лучше говорить правду. – Он мне нужен.
- Зачем?
Ответить на этот вопрос гораздо труднее. Главное – не выдать себя ни голосом, ни взглядом.
- Чтобы убедиться, что он вас освободил. Это ведь несправедливо. Ну, что трибунал считает вас виновной.
Летняя Дева издала короткий, безрадостный смешок.
- Справедливо? Кто говорит о справедливости, дитя? Разве справедливо то, что случилось со мной или с тобой? Я действительно подстроила, чтобы Антариона убили. Мне повезло, что половина судей в кармане у Фрегара. Скорее всего, меня приговорят к домашнему аресту на год-другой, не больше. А Масси здесь нет.
- Где он? В Железном Банке?
- Да, насколько мне известно.
- Значит, нам нужно пойти туда и найти его.
Куртизанка отнеслась к ее словам скептически.
- Неужели мое помилование настолько важно, что мы должны проникнуть в Железный Банк, самую неприступную крепость в городе, не считая Черно-Белого Дома, и…
Это не сработает, поняла девочка. Что ж, придется сказать ей.
- Черно-Белого Дома больше нет.
- Что? – Летняя Дева с изумлением воззрилась на нее.
- Черно-Белого Дома больше нет, - упрямо повторила девочка. – Я разрушила его.
На лице куртизанки появилось странное выражение. Она наклонила голову и пристально посмотрела на девочку, шевеля губами, словно шепча молитву, а потом отвернулась и, похоже, приняла решение.
- Очень… очень хорошо. Но меня обвиняют в убийстве, тебя тоже скоро обвинят. Мы не можем явиться туда открыто.
Как ни удивительно, но эта трудность оказалась легко преодолимой. Никто не задает вопросов куртизанкам, а у Летней Девы остались драгоценности, платья и вуаль, чтобы скрыть ее внешность, - к тому же она владела искусством менять цвет волос и черты лица. «Всего лишь капелька женской магии, - кажется, так сказал Якен, - Она не одна из нас». Но куртизанка явно многое знала о Безликих. По крайней мере, достаточно, чтобы новость об их уничтожении заставила ее действовать. Почему?
Замаскировать девочку оказалось труднее. Даже в самую темную безлунную ночь она не могла сойти за прекрасную изящную леди, и хотя очень немногие в Браавосе могли узнать ее настоящее лицо, она не хотела рисковать. Но потом девочка вспомнила, как выглядело ее отражение в черной воде фонтана: нечеткое, постоянно изменяющееся. Тогда она поняла, что если захочет, если попытается, то сможет изменить лицо по своему желанию.
По крайней мере, так ей казалось. Девочка сморщилась и изо всех сил сосредоточилась, но у нее получилось только сделать нос более крупным и скосить один глаз. Нужны годы тренировок, чтобы полностью и без усилий менять внешность, как это делал Якен, и с каждым преображением приносить в жертву часть себя. Девочка проделывала нечто похожее, переселяясь в Нимерию, и может быть, из-за этого у нее не получается изменять собственное тело. Наконец ее пришлось переодеть в пажа, и эта роль показалась ей странно знакомой. Пока она держит язык за зубами, смотрит в пол и держится в тени, никто не обратит на нее внимания.
Преобразившись, они вышли из дома. Никто из охранников не попытался их остановить, и в надвигающихся сумерках они казались не более чем тенями. В украшениях Летней Девы отражался свет факелов. Она оделась как можно роскошнее, словно готовясь встретиться с топором палача. Никто. Рамси Болтон, Якен Хгар, Никто. Получилось ли? Мертвы ли они? Может ли девочка считать себя в безопасности?
Они сели в гондолу, притормозившую по знаку Летней Девы, и вновь поплыли по лабиринту каналов. После смерти Антариона люди сидели в тавернах, делясь слухами и строя предположения, а сейчас город будто вымер. Двери и окна заперты на засовы, и даже фонари погасли. Ветер все еще пах дымом, и девочка поймала себя на том, что тревожно оглядывается в ожидании погони. Ей все казалось, что она слышит какой-то шум, но вокруг никого не было.
Наконец они проплыли под последним мостом и высадились у Железного Банка. Расположенный на отдельном холме, неподалеку от дворца Морского Лорда, банк представлял собой обширное нагромождение колоннад и башен, выстроенных из сливочно-белого камня и увенчанных коваными шпилями. У подножия холма была возведена невысокая стена, и через каждую дюжину ярдов ее охраняли вооруженные стражники. Через высокие ворота можно было разглядеть факелы и шатры, установленные в одном из внутренних дворов, - видимо, там и проходил праздник, на который был приглашен сир Джастин. Конечно, там присутствует и Тормо Фрегар, и все члены правления Банка. В конце концов, праздник устраивает главный казначей.
Летняя Дева заплатила гондольеру, он отсалютовал ей и исчез в вечерней мгле. Когда они подошли ко входу в Банк, куртизанка крепко схватила девочку за больное плечо и, наклонившись, прошептала:
- Будь очень осторожна. У Банка свои способы разоблачать нежеланных гостей. Если они решат, что ты представляешь угрозу для их хранилищ, то могут быть не менее опасны, чем Безликие.
Девочка послушно кивнула и, наклонившись, приподняла длинный подол кисейного платья Летней Девы. Минуя стражу, они беспрепятственно прошли внутрь, и девочка принялась высматривать сира Джастина, стараясь не привлекать к себе внимания. Здесь собралась браавосская знать самого высшего толка; вельможи прихлебывали из тонких высоких бокалов, гуляли по садам, некоторые обсуждали с банкирами в забавных шляпах какие-то важные денежные вопросы. Если они и знали о том, что сегодня утром Черно-Белый Дом канул в небытие, – как они могли этого не знать? – то не подавали виду.
Девочка задумалась, а не было ли между Безликими и Банком вражды. Нельзя сказать наверняка. Но сир Джастин здесь, и у него есть рог… а что если он украл его у Антариона, а Якен про это узнал?..
«Он умер, - убеждала себя девочка. – Погиб в пламени. Если бы он не мог сгореть в огне, то не просил бы выпустить его из клетки». Но как он оказался в клетке? Он приехал в Королевскую Гавань… зачем? Йорен нашел его в каменном мешке, там содержатся худшие из худших. Джендри говорил, он еще опаснее, чем Рорж и Кусака.
Рорж. Кусака. Йорен. Джендри. Девочка застыла. Откуда взялись эти имена? Она невольно попыталась проникнуть в тело волчицы, но не смогла. Перед ее глазами стоял образ парня с бычьими рогами – нет, в шлеме с бычьими рогами. И еще одного мальчика. С пирогом, горячим пирожком. Вот моя стая.
Она сморщилась изо всех сил, как будто пытаясь снова изменить лицо. Воспоминания не стали от этого яснее; наоборот, чем сильнее она пыталась удержать их, тем быстрее они таяли, словно волна, убегающая с берега обратно в море. Но боль от этих воспоминаний осталась. Почему моя стая бросила меня? И волки, и люди. Они исчезли. Может быть, она и их убила, пролила их кровь ради…
Неприятно пораженная, девочка вновь остановилась. На мгновение ей показалось, что она увидела на земле пятно крови. Это была всего лишь лужа, оставшаяся после сильного дождя, накрывшего весь Браавос… но она и вправду была красного цвета, и, подняв глаза, девочка поняла, что в воде отражается рубин, принадлежащий стоящему рядом человеку. Огромный рубин, вделанный в золотую цепь у него на шее, а на плаще – золотой знак Морского Лорда. Должно быть, это и есть Тормо Фрегар.
Девочка тут же сделала вид, что смотрит в сторону, но продолжала исподтишка изучать Фрегара. Это был крупный мужчина, могучий и крепкий, в нем чувствовалось высокомерие короля и развязность наемника. Он беззаботно попивал нектар, а рядом с ним с несчастным видом стоял посланник Банка в шляпе еще более смехотворной, чем у остальных. Девочка знала его имя. Тихо Несторис – тот самый, которого Масси так усердно обхаживал. Он где-то рядом.
Девочка оглянулась в поисках Летней Девы, но куртизанка бесследно исчезла в толпе. Если Фрегар узнает, кто она такая, он скорее поблагодарит ее, чем убьет… может быть, они оба сговорились убить Антариона. Но, подумав хорошенько, девочка решила, что вряд ли это так. Летняя Дева решила убить Антариона по одной-единственной причине – он не хотел оказать помощь Станнису, который сражался с Ланнистерами, а Летняя Дева ненавидит Ланнистеров. Но почему? Что за игры здесь ведутся?
