сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 193 страниц)
Извиваясь и дергаясь, дракон поднимался все выше, пробивая собой дымовую завесу. Он покинул разрушенный храм, взмыл над золотым куполом, и Тирион почувствовал на лице дуновение свежего воздуха и увидел внизу горящие руины святилища. Чем выше они поднимались, тем дальше он мог видеть крыши Миэрина, но у него не было возможности насладиться видом. Острые края чешуи до крови резали пальцы, не говоря уже о жаре, обжигающем кожу; Тирион прямо-таки чувствовал, как тело покрывается волдырями. Дракон весь состоял из мышц, когтей и чешуи, и с каждым взмахом крыльев он с невообразимой скоростью поднимался все выше. Силы Тириона были на исходе, но, по крайней мере, он мог сказать, что справился. Он дожил до того дня, когда драконы вернулись в мир. Теперь можно умереть с высоко поднятой головой, а не как…
И в этот момент, прорываясь сквозь задымленный воздух, сквозь тьму, израненную тысячами огней, он услышал рог.
Этот звук словно пронзал насквозь. Казалось, тысячи страждущих душ, тысячи голосов кричат прямо ему в ухо. Их вопль становился то тише, то громче: иииИИИИИииииИИИИИИИИИИИиииииии. Никто в Миэрине не мог укрыться от него. Тирион понял, что рог призывает не его. Он призывает драконов.
Белый дракон тряхнул головой, словно отгоняя пчелу. Фыркая и выпуская дым из ноздрей, он сделал последнюю мертвую петлю и камнем упал вниз, сопровождаемый отчаянным воплем Тириона, потом выровнялся и принялся хлопать крыльями, как пьяный, преследуемый этим ужасным звуком. Оно выслеживает дракона. Оно хочет подчинить его себе. Что это за «оно», Тирион не знал, но его худшие страхи подтвердились – теперь ясно, который из братьев Бейлона Грейджоя приплыл в Миэрин одним богам известно зачем. «Молчаливую» знают и боятся в портах по всему миру. Только Эурон мог освободить эти темные чары. Только Эурон мог знать, как это сделать.
Вслух он только прохрипел:
- Твою ж мать.
Белый дракон – Тирион припомнил, что юная королева назвала их в честь своих покойных братьев; зеленого зовут Рейегаль, значит, этот – Визерион, - похоже, проигрывал борьбу с властным зовом рога. Кто бы мог подумать, я лечу на драконе, названном в честь идиота. Вот если бы Рейегаль почтил своим присутствием Храм Благодатей, тогда он мог бы… мог бы…
Впрочем, Тириону не удалось додумать мысль о том, что он мог бы сделать с Рейегалем. Визерион взмыл в воздух и вновь нырнул вниз. Отзвуки рога все еще разносились в затянутом дымом небе. Наконец дракон накренился, развернулся и стремглав полетел к Великой Пирамиде, откуда доносился звук.
Ветер выл у Тириона в ушах, глаза слезились. Он весь дрожал от напряжения, тело болело от ожогов. Но тем не менее он решил, что свалиться вниз – это не вариант, и собирался прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как Визерион дыхнет огнем Вороньему Глазу прямо в лицо. Посмотрим, как ему это понравится. Но если это какое-то колдовство, подчиняющее драконов его воле…
Эурон Вороний Глаз сам по себе жуткий человек. А Эурон Вороний Глаз, обладающий двумя драконами, - об этом и подумать страшно.
Может, было бы разумнее самому спрыгнуть вниз. Но пальцы у Тириона свело судорогой, так что он при всем желании не смог бы их разжать, поэтому ему ничего не оставалось как болтаться, словно осенний лист на ветру, на спине у Визериона, в то время как дракон летел по направлению к темной пирамиде. Ее террасы были охвачены огнем, люди поспешно разбегались в разные стороны, крики перекрывали свист стрел и грохот падающих камней. Визерион направился к самой вершине пирамиды, туда, где находился рог.
Дракон начал опускаться на вершину пирамиды, и люди, стоящие там, разбежались в поисках укрытия. Один из них – нет, двое, - остались на месте. Первый - высокий, мрачный воин, закованный в закопченную серую броню, на которой золотом выгравирован кракен, раскинувший восемь щупалец по широкой груди. Волосы длинные и черные, глаза глубоко посажены, нос – словно клюв хищной птицы. Это не Эурон, тот настолько же пригожий, насколько опасный. Это Виктарион. Семь преисподних.
Второго Тирион тоже узнал. Не могло быть другого человека с такой же гривой белых волос, угольно-черной кожей и татуировками, вытравленными на лице. Вместо красных одежд своего ордена он был одет в рясу, пошитую из знамени с кракеном. В последний раз Тирион видел его падающим за борт «Селасори Кхорун» во время шторма… проклятье…
- Приди же, - воздев руки к небу, воззвал Мокорро низким, мрачным, гулким голосом. – Приди же, как предназначено. Приди к мужу, который скоро будет править небесами и повелевать пламенем.
«Нет, - беспомощно взмолился Тирион. – Нет, не надо».
Слишком поздно. Визерион опускался все ниже и ниже, и Тирион заметил еще двух несчастных, приглашенных на этот безумный праздник. Один, кажется, был из людей Грейджоя, в дымящейся руке он сжимал изогнутый черный рог. У него изо рта текла кровь; Тириону не нужно было заглядывать ему в глаза, чтобы понять – он мертв. Чтобы подуть в эту проклятую штуку, нужно заплатить жизнью.
Второй стоял на коленях, опустив голову. Его руки были связаны за спиной, по лицу текла кровь из рваной раны на голове. Узнать его было легче легкого. Сир Барристан, что вы сделали? Только то, что я вам посоветовал. Хоть Селми и не был Тириону другом, от этой мысли ему стало не по себе.
Кажется, Тириона никто не заметил. Он задумался, стоит ли привлекать к себе внимание. Вряд ли это разумно, но…
- Дракон здесь. – Мокорро повернулся к Виктариону. – Ты должен кровью привязать рог к себе, иначе второй не придет и этот не останется. Когда ты станешь повелителем рога, драконы станут твоими и тебе не нужно будет приносить в жертву человека каждый раз, когда ты будешь им приказывать. Запомни это. Запомни, что я сказал тебе.
На миг Виктарион остался неподвижен. Затем он согнул пальцы – Тирион сначала подумал, что у него на руке перчатка, но рука была черной, как оникс, и, казалось, слегка дымилась… впрочем, может быть, это просто отражение от бесчисленных огней, – и достал меч.
Хоть меч и не предназначался для него, но Тирион был сыт по горло людьми, размахивающими оружием у него перед носом. Особенно когда он понял, что железный капитан намеревается сделать. Виктарион шагнул вперед и встал перед Барристаном Селми.
- Вы достойный человек, - сказал Виктарион. – Вы храбро сражались. Но сейчас вы послужите высшей цели. Когда мы с королевой объединимся, мой Железный флот и ее драконы, мы будем править миром. Это произойдет благодаря вашей жертве.
- Нет, - Селми закашлялся, выплевывая кровь. – Нет. Если вы отберете у нее власть над драконами, вы отберете…
Виктарион Грейджой рассмеялся, и этот звук был похож на раскат грома, разнесшийся над поверженным Миэрином.
- Все, что я беру, – мое. Мы не сеем. Сидя по мою правую руку, юная королева наконец познает истину своего девиза. Пламя и кровь. Мы сожжем все города, стоящие на нашем пути; мы впишем свои имена в предания и легенды. Я слышал, вы уже сделали ее вдовой. Благодарю вас за это. Своей смертью вы дадите ей жизнь.
- Я предпочел бы жить, чтобы служить ей. – Селми бесстрашно смотрел Виктариону в глаза. – Вы поймете, что совершили ужасную ошибку. Но я ни о чем не прошу.
- Я и не ждал, что вы попросите. – Виктарион обеими руками поднял клинок. – Мокорро.
Красный жрец вышел вперед. От его парусиновой рясы отлетали искры, в глазах горел огонь. Он раскинул руки и заговорил на каком-то загадочном языке, и Тирион, все еще оцепенело хватаясь за спину дракона, понял, что чудовище все еще под властью заклятья, – но он-то свободен. Виктарион сказал, что Барристан убил Хиздара… по моему приказу… Гарпия мертва, вместо нее приплыли кальмары… пламя и кровь… он вспомнил, как кричала Галазза Галар, увидел перед собой лицо Пенни в тот миг, когда упавшая стена разделила их.
У меня начались припадки героизма. Но в конце концов, что еще делать, сидя на спине дракона, как не жечь все, что стоит на пути?
Тирион открыл рот, чтобы крикнуть.
Виктарион Грейджой опустил меч.
Комментарий к Тирион
Да! Я знала, что Тирион полетит на драконе! Он все-таки очень обаятельный и шебутной персонаж. Одно удовольствие переводить его главы.
Жалко, жалко сира Барристана, но в этом фике автор явно отвел ему второстепенную роль - видимо, было изначально запланировано, что старый сир погибнет :(
========== Джорах ==========
Даже видимый издалека, Край Теней наводил на мрачные мысли. Мейстеры и маги написали бесчисленные манускрипты с рассуждениями о том, что же случилось с этим местом в дни, когда мир был еще молод: то ли нечто похожее на Рок, разрушивший Валирию, то ли эти земли так и были сотворены богами. Город Асшай ютился на единственном клочке побережья, пригодном для проживания. Его окружали опасные черные пески, клокочущие вулканы и кипящие серные источники. Ходили слухи, что в этих мрачных горах водятся жуткие твари: пауки размером с лошадь, каменные змеи с огненными глазами, всевозможные демоны, призраки и духи. Джорах относился к таким байкам скептически: он считал, что их придумали сами заклинатели теней, чтобы отпугнуть любого, кто осмелится нанести им нежданный визит. Правду сказать, сам он не горел желанием проверять, так ли это.
Сидя на спине Дрогона, Джорах прикинул расстояние: по меньшей мере пятьдесят миль. Слишком далеко. Сегодня им удалось пролететь меньше, чем вчера, а вчера – меньше, чем позавчера. Они летели уже две недели, спускаясь на землю только по крайней необходимости, и это для всех стало тяжким испытанием.
На разорванном храккаром крыле Дрогона образовались воспаленные красные рубцы, следы когтей на спине у Дени выглядели ужасно, а у Джораха, кроме ран, нанесенных зверем, после бесконечных дней, проведенных на спине дракона, зад и бедра покрылись саднящей гноящейся коркой. Штаны заскорузли от крови и гноя, любая попытка сменить положение причиняла невыносимую боль, а охлаждающие примочки, которые Дени сделала для него из грязи, травы и мокрых тряпок, практически сразу же высохли. Одним богам известно, когда теперь они решатся спуститься на землю и смогут сделать новые.
При условии, что им удастся найти воду. Они летели через юго-восточную часть Красной Пустыни, которая оказалась еще более непригодной для жизни, чем помнилось Джораху. Губы у них растрескались и кровоточили от сухости и жажды. Когда боль чуть ослабевала, Джорах изредка дремал, но он боялся, что Дени не сможет удержать его, если он начнет падать, а привязать себя к Дрогону было нечем. Мысли путались, а в глаза словно песку насыпали.
Дени спала больше, чем он. В те недели, которые она, покинув Миэрин, провела в Дотракийском море с Дрогоном, ей приходилось вести полуживотный образ жизни, а потом, во время своего пленения и путешествия с кхаласаром, у нее не было другого способа скоротать время. Джорах не возражал и не завидовал, ведь, когда Дени спала, только тогда она позволяла ему дотрагиваться до нее – их вынужденная, лишенная удобств близость не оставляла другого выхода.
Он крепко обнимал ее обеими руками, стараясь сохранять равновесие, и иногда она прижималась к нему всем телом или зарывалась лицом в его грудь. В эти краткие моменты Джорах уносился мыслями в те дни, когда она подсознательно искала у него утешения и совета, напуганная четырнадцатилетняя девушка, уже выданная замуж и уже овдовевшая. Ему не хотелось вернуть те времена – она рождена, чтобы быть королевой, чтобы летать на драконах и править королевством. Но от горько-сладких воспоминаний у него щемило сердце, особенно из-за отчужденной вежливой холодности, с какой Дени обращалась с ним, когда бодрствовала.
Наверное, он должен быть благодарен хотя бы за то, что она больше не кричит на него, что она по своему выбору или по необходимости доверила ему свою жизнь, и Джорах был благодарен. Но он так боялся потерять ее снова, что ему приходилось тщательно взвешивать каждое слово, каждый поступок, каждый жест – это было все равно что ходить по яичной скорлупе. Именно поэтому он до сих пор не сказал ей, что никак не может понять, зачем они подвергают себя такому риску. Джорах считал, что было бы безопаснее отправиться в Браавос, в Пентос, в Вестерос, – куда бы она ни решила поехать. Куда угодно, лишь бы подальше от этой проклятой миэринской трясины, куда-нибудь, где они могли бы спокойно отдохнуть и залечить свои раны. Но она упрямо настаивала на том, что их путь лежит в Асшай, а из-за ее бездарной политики в отношениях с Квартом им придется обойти стороной единственный безопасный город в Красной Пустыне.
Джорах не рвался возобновить знакомство с Ксаро Ксоан Даксосом – подозрительным типом, у которого нос украшен драгоценными камнями, который вечно проливает крокодиловы слезы и засматривается на юных танцоров, но Кварт спас их от пустыни, и Даксос даже хотел дать им корабли, чтобы отправить домой. Слишком просто было бы утверждать, что если бы Джорах был рядом с Дени, то переговоры с Квартом прошли бы лучше, но резня и разрушения в Миэрине и те лишения, которые им приходится терпеть сейчас, помогли ему сбросить романтические и идеалистические покровы, которыми он в своих мыслях окутывал Дени. Конечно, она хотела как лучше, и часто, делая выбор, поступала так, как правильно, а не как проще, но во многом она все равно оставалась наивным и упрямым ребенком.
Впрочем, теперь это не имело никакого значения. Они сделали ставку на Асшай, хотя этот город казался ненадежным убежищем. Джорах, не обращая внимания на пересохшее горло, на беспрестанную мучительную боль и кровавые волдыри, на то, что он был так голоден, что, казалось, желудок переваривает сам себя, издал долгий утомленный вздох и пришпорил Дрогона.
- Сколько еще? – через несколько часов спросила его королева. Голос у нее охрип и сел; уже два дня как у них закончилась пресная вода. Если они начнут пить морскую воду, конец будет неминуем, но им удавалось урвать по паре глотков из луж, остающихся после прилива, – там вода была не такая соленая.
- Недолго. – Джорах постарался говорить бодро. – Вон там, видите, на горизонте – это Асшай. – Он указал в мутное марево, молясь, что не ошибся в расчетах, что они залетели достаточно далеко на северо-восток, что это не Кварт. Нет, не Кварт; эти черные песчаные холмы ни с чем не спутать. – Мы будем там самое позднее к вечеру.
Дени взглянула на него, и ее фиалковые глаза омрачились беспокойством:
- Думаешь, Дрогон справится?
Они оба видели, что черный дракон на пределе: он конвульсивно молотил крыльями, из его ноздрей вырывались клубы дыма, пока он изо всех сил старался удержаться в воздухе. Джораху не нужно было быть варгом, чтобы понять – дело плохо.
- Любой конь бежит быстрее, если чувствует близость дома.
Дени слабо улыбнулась, положила ладонь Дрогону на шею и закрыла глаза, молча побуждая его лететь вперед. Казалось, между ними было что-то большее, что-то помимо той связи, которая была между Дени и ее драконами, рожденными в ревущем пламени погребального костра, на котором сгорел ее муж. Джораха это не удивляло. Он лишь надеялся, что в Асшае им удастся больше узнать о драконах и получить то, чего она хочет, – Джорах догадывался, что именно ей нужно, - чтобы лишения, которые им пришлось вытерпеть, были не напрасны. Это была часть урока, который он должен выучить: отпустить ее, не мешать, не противоречить, охранять.
А я предал ее. Ему никогда не выдернуть из сердца острый шип вины. Да, она потеряла контроль над Миэрином, нажила себе врагов в Кварте, в Астапоре, в Юнкае и еще много где, но глупо думать, что он мог бы это изменить. Когда-то он сделал ей предложение и повторил бы его вновь, если бы она позволила, но он просил согласия у королевы, а не у женщины. Раньше Джорах мечтал о том, чтобы она отказалась от своей мечты завоевать Железный Трон, чтобы она хоть на день смогла вернуть себе детство и покой, которых была лишена, но теперь он понимал, что все это пустые мечты. Этот урок он так и не смог выучить: он был слишком гордым, слишком хорошо знал, кто он такой, - как и она. То, чего я хочу от нее, – кем ей быть, что ей делать, кем ей стать, - не имеет значения. Джорах понемногу начал мириться с этим, поэтому и передумал убивать Даарио. Он злился, что она выбрала не его, а другого мужчину, да еще этакого напыщенного павлина, он не одобрял те поступки, которые Дени совершила после того, как прогнала его, но у него больше не было права судить ее. Он питал отвращение и ко всему, что сотворил сам. Может быть, Асшай – это его единственный способ искупить свою вину перед ней.
