сообщить о нарушении
Текущая страница: 183 (всего у книги 193 страниц)
Потрясенные люди Баратеона уложили тело Станниса на носилки, вложили ему в руки меч и накрыли знаменем. Лагерь быстро разобрали, шатры и палатки свернули, подготовившись к отходу. Давосу казалось, что все происходит будто во сне. Он запоздало понял, что остался за командира, и едва узнал собственный голос, отдающий приказ отступать. Войско выстроилось в две длинные колонны. Тормунд тащил волокуши с Ашей, горцы – с лордом Мандерли. Они направились на восток, туда, где русло Плачущей Воды расширялось и становилось судоходным, пусть и перекрытым большими ледяными глыбами, - там стояли ладьи дома Мандерли, пришедшие из Белой Гавани. По пути они не встретили препятствий; Рог уничтожил Иных и упырей везде, где его зов был слышен, хотя те, что толпились у Стены и заполонили Вестерос, остались. Можно ли их уничтожить? Должно быть, в этом и есть долг лорда Сноу. Но вдруг Давоса посетила страшная мысль – до него дошло, кем стал Джон Сноу и что он должен сделать. Или не сделать, если захочет. Там скрыта великая сила. И все, что ему требуется, это получить ее, а потом повергнуть мир во тьму.
Войско Баратеона так поредело, что ладьи вместили всех, хоть и низко осели над студеной водой. Давос стоял на носу, глядя на флаг с водяным дома Мандерли, развевающийся на резком ветру. Все-таки я возвращаюсь. Перед ним открылись воистину устрашающие возможности. Он мог бы объявить себя королем вместо Станниса, или снова заняться контрабандой, или вернуться домой, на Мыс Гнева, и найти Марию, Стеффона и Станни, - а может, они ему только приснились. Он мог бы отправиться на поиски Эдрика Шторма. Мог бы поплыть на Летние острова, в Яшмовое море, туда, где на карте значатся лишь драконы, на край света, и, упав с водопада, очутиться в обители богов. А мог бы сесть у очага и ждать, когда настанет конец света.
Небо было сине-багровым, как кровоподтек, на севере клубились зловещие свинцовые тучи, а от мороза кровь стыла в жилах. Давос окинул горизонт взглядом бывалого моряка, хотя даже и сухопутной крысе ясно – надвигается шторм. Ему стало еще холоднее, даже несмотря на то, что он и так весь закоченел. Корабли подняли якоря и двинулись вниз по течению. В сгущающихся сумерках мерцали факелы, словно падающие звезды. Давос взглянул на тело Станниса, покоящееся на палубе. Золото на знамени ярко сверкнуло. Милорд, простите меня.
Ветер гнал их прямо в Студеное море. Давос наконец спустился вниз. Он не думал, что ему удастся уснуть, но когда лег, его словно накрыла огромная тяжесть. Всю ночь его преследовали странные, безумные сны. Когда он наконец проснулся, то понял, что плачет, но не знал, почему и о ком. Он просто лежал, безмолвно вздрагивая, чувствуя себя безмерно усталым, и тупо смотрел в потолок тесной каюты. В его голове теснились смутные мысли и планы, но когда он пытался ухватиться за какую-нибудь мысль, она тут же ускользала.
Нужно отвезти короля домой, в Штормовой Предел, в этом Давос был уверен. Несмотря на то, что Станнис всегда желчно и язвительно отзывался об этом замке, он наверняка хотел бы упокоиться там – или погребенным в семейной крипте Баратеонов, или сожженным по рглорианскому обряду и развеянным над заливом Губительные Валы, где на его глазах утонули его родители. Давосу не хотелось отдавать короля Красному богу, но он должен был исполнить последнюю волю Станниса. Ему не понравилось бы лежать запертым в темноте, словно в ловушке. Как будто он снова держит осаду и вынужден ожидать, когда луковый рыцарь проникнет сквозь кордоны и привезет ему продовольствие. Спасет его. Но я не уже не смогу спасти его. Давосу хотелось заплакать, но глаза были сухи. Мир изменился и уже никогда не станет прежним. Только богам известно, начало это или конец.
Ветер завывал, словно призрак, в небе готовилась разразиться буря. Бурное течение несло корабли на юг, мимо Вдовьего Дозора, вдоль удаленного каменистого берега. Давос вновь поднялся на палубу и невольно оглянулся, пытаясь предсказать, что происходит в Черном замке, добрался ли туда лорд Сноу, и не сулят ли облака нечто более зловещее, чем просто шторм. Небо казалось плоским и хрупким, словно оконное стекло, которое в любой момент может разбиться, и тогда весь мир канет во тьму и небытие. Что-то не так. Все не так.
Тем не менее, к вечеру они добрались к Белой Гавани. Солнце за весь день так и не взошло над горизонтом. Рог Рассвета прозвучал, но рассвет так и не наступил. Маяк на Тюленьей скале не горел, город прижался к холму, словно защищаясь, в Снежной Септе низким, горестным звоном звонили колокола. Это был единственный признак жизни; город обезлюдел, в гавани не было ни одного корабля, в лавках и окнах не видно ни искорки света. Кругом было пусто и тихо. Куда все делись?
Люди Мандерли явно задались тем же вопросом – неужели они отправились на войну лишь для того, чтобы вернуться и обнаружить, что их дома разграблены и разрушены? Ладьи вошли во Внутреннюю гавань, мимо обгорелых остовов ланнистерских кораблей, уничтоженных сиром Вилисом в присутствии Давоса и леди Бриенны. Давос гадал, что стало с упрямой воительницей. Он помог ей выбраться из города, в отплату за то, что она отказалась от мести Станнису, но не имел представления, куда она могла отправиться. Впрочем, ему казалось, что все это было в прошлой жизни.
Корабли стали на якорь. Лорда Вимана бережно вынесли на берег – пожилой лорд наконец-то вернулся домой. К этому времени их прибытие заметили, и в гавани появился отряд немытых дикарей, что повергло всех в немалое беспокойство, пока не выяснилось, что это Обгорелые, которые приплыли из Долины по приказу леди Сансы Старк, чтобы защитить город от нападений Иных и упырей. Сир Джастин подтвердил рассказ дикарей, добавив, что он и его оборванный отряд, еле спасшись из тонущего Браавоса, приплыли сюда как раз после одного из таких нападений, и их приняла Винафрид Мандерли, правящая Белой Гаванью после смерти ее отца, сира Вилиса. При этих словах лорд Виман издал глухой стон и отвернулся; он притворился, что казнил Давоса, и пожертвовал всем для того, чтобы вернуть своего старшего сына из плена, после того как младший пал на Красной Свадьбе, – а теперь сир Вилис погиб. Те, кто выжил, сели на все корабли, которые могли держаться на плаву, и отправились на юг, навстречу неизвестности, а Обгорелые остались прикрывать их отступление. Они не ожидали, что проживут долго, и не думали, что в город прибудет кто-то кроме упырей, и поэтому очень удивились, увидев войско.
Сир Джастин принялся командовать высадкой. Давос взглянул в сторону – и замер, не веря своим глазам. Может быть, это от горя, усталости и вины, а может, просто призрак… но нет, глаза его не обманывали. Сердце гулко забилось в груди. Перед ним стоял Эдрик Шторм, только выше, сильнее и старше, без флорентовских ушей, с угольно-черными волосами и синими глазами. Без всякого сомнения – настоящий Баратеон. Молодой человек был такой же грязный и усталый, как все остальные, в руке он держал шлем в виде бычьей головы.
- Эй, парень, как тебя зовут? – обратился к нему Давос.
Юноша вздрогнул от неожиданности и смутился.
- Джендри, - ответил он. – Сир Джендри из Полого холма. Я был с Братством, а потом… приплыл сюда. Чтобы сражаться, как настоящий рыцарь. Защищать простой народ. Я поступил как велит долг.
- Да, уверен, что так. А до того… откуда ты родом?
- Из Королевской Гавани. – Джендри поскреб подбородок. – Во всяком случае, там я родился и прожил большую часть жизни. – Он нахмурился, словно заподозрил что-то. – А почему вы спрашиваете?
- Просто… ты знаешь, кто твой отец?
- Скорее всего, какой-то пьяница.
- Нет, парень, не пьяница. Хотя нет, он был пьяницей, но не в том смысле, в котором ты думаешь. Если ты захочешь уехать отсюда и поплывешь с нами, то узнаешь.
- Это еще почему? – заявил Джендри. – С чего вы взяли, что…
- Твоим отцом был король Роберт, парень, - без обиняков сказал ему Давос. – А его брат, король Станнис, недавно умер. Похоже, ты старший из наследников дома Баратеонов.
Как и ожидалось, это известие поразило Джендри до глубины души. Он стоял столбом, открывая и закрывая рот, но так и не нашелся, что сказать. У него явно в голове не укладывалось, как рожденный бастардом нищий межевой рыцарь может подняться до наследника одного из великих домов Вестероса. Впрочем, позже можно будет получить указ о признании его законным наследником, если для этого найдется время. Давос снова взглянул на северное небо; тучи выглядели еще более зловещими, чем раньше, в воздухе пахло снегом и дымом. Мир трещит по швам. Что же сделал Джон Сноу? Что? Что?
Люди Мандерли устало высаживались на берег, явно намереваясь остаться здесь; это их город, их дом, и если это последняя ночь в их жизни, они проведут ее здесь, и нигде больше. Но Давос был здесь чужим, и, несмотря на соблазн остаться, он не мог задерживаться в Белой Гавани. На крыльях неба или в глубине моря, сколько бы времени ему ни было отпущено, он обязан исполнить свой долг.
Поэтому, вместе с людьми Баратеона, лордом Эдмаром и остальными, кто решил не оставаться в Белой Гавани, - включая сира Джендри, который был слишком потрясен, чтобы возражать, когда его взяли под стражу, - Давос вернулся на корабль. Его прощание с лордом Мандерли было кратким и тихим; они пожелали друг другу удачи и разошлись. Если он сможет отстроить город заново, если Север снова возродится… но это при условии, что здесь останется хоть кто-то живой, что солнце взойдет. Однако ночь, казалось, лишь стала темнее. Конец всего сущего.
И все же Давос Сиворт наконец обрел покой. Он сделал свой выбор, служил своему королю как мог, столкнулся с величайшим злом. Внутренним взором он видел, как его жена стоит на пороге их дома на Мысе Гнева, протягивая к нему руки, ее юбки развеваются на ветру. Он страстно хотел вернуться домой, встретиться с ней, и если повезет, если боги будут милостивы, состариться вместе с ней. Если нет, будь что будет. Все кончено. Все кончено.
Корабли вновь подняли паруса. Давос вдохнул бодрящий соленый воздух и вновь почувствовал себя молодым. Ветер в лицо, шторм за спиной – луковый рыцарь не жалел ни о том, что совершил, ни о том, что совершает сейчас.
Ладьи плавно двигались по черному морю. На небе не было ни звезд, ни луны, - лишь фонарь, раскачивающийся на носу, освещал морякам путь. Наконец-то Давос плыл домой.
Комментарий к Давос
Станнис, Станнис... Рыдаю.
========== Сэмвел ==========
От земли до самого неба, кругом было черным-черно. Ветер скребком проходился по земле, плача, словно потерявшийся ребенок. Сэм стоял, опершись на меч. Пот замерзал на затылке, застывал под одеждой, каждый глоток студеного воздуха ножом резал истерзанные легкие. Он настолько устал, что не знал, как еще держится на ногах, - даже сильнее, чем во время бегства с Кулака Первых Людей. Снег все падал и падал с угольно-черного неба, оседая на капюшоне и плечах. Сэм сражался, сколько себя помнил, и собирался сражаться, пока не забудет все остальное. Поднять меч, взмахнуть, опустить… не дайте факелам погаснуть… бледные руки скребут по огромным ледяным глыбам, а те немногие лучники, что остались, выпускают залп за залпом, обрушивая на упырей огненный дождь… пылающие стрелы со свистом падают на землю, словно звезды. Лучниками командовал Кожаный, но он мертв. Сэм не знал, как и когда это случилось. Уже не важно. Все они скоро погибнут. Но сейчас здесь командует он, Сэм, и ему нельзя умирать. Не теперь. Поэтому он, срывая голос, приказывал своим людям держать строй, держать, держать, держать.
И они держали строй. Кругом царило безумие, хаос, светопреставление, но они держали строй, даже когда первые Иные принялись терзать их разрозненное пестрое войско. Сэм уже видел конец и почти смирился. Он покрепче сжал меч; стертая окровавленная рука саднила. Ему было совсем не страшно.
Но вдруг в воздухе разнесся едва слышный звук - резкий, пронзительный, безжалостный. Сперва тонкий и слабый, затем он стал громче, чище, глубже, словно колокольный звон. Сэм никогда не слышал ничего подобного – и вряд ли кто-то из ныне живущих мог слышать этот зов раньше. «Это звук боевого рога», - подумал Сэм, хотя его можно было назвать так только за неимением более подходящего слова. Зов нарастал, и, казалось, ему не было конца, - а потом столь же быстро замолк, но его отзвуки продолжали разноситься среди холмов. В наступившей тишине Сэм слышал собственное дыхание, затрудненное, хриплое, клокочущее в груди. Неужели это… Рог? Рог Рассвета? Он не смел надеяться на это.
И тут, на их глазах, с Иными начало происходить нечто неуловимое, неотвратимое. Какая-то неведомая сила отбросила их назад, превратив в белую сверкающую пыль. Это было прекрасное зрелище. Хрустальные клинки падали и рассыпались на кусочки, фигуры Иных на мгновение застывали в воздухе, а потом исчезали без следа. Вскоре на Стене остались лишь последние потрепанные остатки Ночного Дозора, не осмеливающиеся поверить в избавление. Один из них, воин королевы, после падения Стены надевший черное, повернулся к Сэму.
- Милорд… неужели мы спасены?
- Нет. – Это слово застряло у Сэма в горле. С невыносимой печалью он снова вспомнил, что именно ему придется сделать, чтобы окончательно закрепить победу. Если Джон вернется. Он этой мысли у него все внутри перевернулось. Весь их рискованный план, их единственная хрупкая надежда держались лишь на том, что Джон согласится вернуться и отдать себя на заклание, - только это позволит уничтожить Великого Иного. Но Джон поделился с Сэмом своими опасениями, что чудовище в нем может пересилить человека. Я могу не вспомнить, я могу попытаться остановить тебя, я могу напасть на тебя, сойти с ума, призвать Иных. Ты не должен этого допустить. Поклянись, что убьешь меня Светозарным, несмотря ни на что. Я буду сражаться рядом с тобой до самого конца, но конец этому ты должен будешь положить сам. Но если так и произошло, если Джон нашел меч и погрузился бездну, полную тьмы и ужасов, тогда он может пойти куда угодно. Зачем удерживать себя, если можно владеть целым миром? Может быть, он даже будет думать, что действует ради блага всего человечества… но учитывая, во что он превратился, кем он стал…
- Нет, - повторил Сэм. «Когда я умру, ты станешь лордом-командующим Ночного Дозора», так сказал Джон. Поэтому он должен принять на себя командование. – Это только временная передышка. Есть еще пауки, вурдалаки, упыри, чардрева и много кто еще. И они на подходе.
Дозорные обменялись взглядями: их осталось от силы две дюжины, едва держащиеся на ногах, замерзшие, раненые, истощенные, изнуренные битвой. Некоторые их товарищи уже рухнули замертво, лишившись последних сил, и еще несколько вот-вот присоединятся к ним. Было ясно, что если передышка не продлится с год или больше, или если из воздуха чудесным образом не появится тысяча рыцарей подкрепления, им остается лишь ждать смерти, как приговоренному виселицы. Некоторые уже сомневались, что стоит тратить силы на сопротивление, ведь исход очевиден.
- Мы не справимся, - тяжело дыша, сказал один из дозорных, и другие поддержали его. – Если лорд Сноу не вернется… седьмое пекло, я даже не знаю, что нам может помочь.
Сэм, который знал, что будет, когда вернется лорд Сноу, старался сохранять невозмутимый вид. Несколько раз он уже хотел выговориться, разделить с кем-нибудь свою тяжкую ношу, ведь он был убежден, что любой другой человек лучше подходит для героических деяний, особенно столь значимых. Но в глубине души Сэм понимал, что если он не справится, никто не справится. Джон попросил именно его, и поскольку Сэм все еще здесь, возможно, его выбор был не так уж и плох. Поэтому он взял себя в руки и сказал:
- Только смерть может освободить братьев Ночного Дозора от их обязанностей, сир. Я притащу сюда колоду и казню любого, кто задумает дезертировать. Наказание осталось прежним.
Раздался недовольный ропот, и Сэм почувствовал, как вспотели израненные ладони. Матерь, молю тебя, только бы они не подумали, что я блефую. Однако, пусть и неохотно, ропот стих, и черные братья направились к развалинам Кремневых казарм. Внутри было не тепло, но, по крайней мере, не так холодно. Усталость пересилила даже голод; люди закутались в рваные одеяла и погрузились в сон, который только тем и отличался от смерти, что, предположительно, должен был закончиться. В караул выставить было некого, поэтому последнее, о чем успел подумать Сэм, прежде чем уснуть, - если Иные все-таки вернутся, то прирежут их во сне, так что не будет никакой разницы между сном и смертью. В следующий миг он погрузился в небытие, и ему уже было все равно, что с ним станет.
Наконец, через целую вечность, они проснулись, как это ни странно, целыми и невредимыми (впрочем, Сэм не был уверен, хорошо ли это). Все так оголодали, что готовы были съесть друг друга живьем, поэтому ближайшей задачей стало добыть себе пропитание. Зевая и пошатываясь, дозорные побрели в Сводчатый чертог, где Трехпалый Хобб и Джейни Пуль подали им баранье рагу, свежевыпеченный хлеб, сыр, сушеные яблоки и пряный эль. Повар и девушка забаррикадировались на кухне, ожидая окончания битвы, и, по словам Хобба, очень удивились, что кто-то вернулся.
