сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 193 страниц)
- Если я погибну, - прохрипела Вель, обращаясь к Алисанне. – Сожги меня. Немедленно сожги.
- Сожгу. – Медведица не отрываясь смотрела на бойню, творящуюся наверху. – Но ты ведь понимаешь, мы все здесь умрем.
Да. Еще бы не понимать.
- Скоро мертвяки доберутся вниз. – Алисанна смахнула с лица снег. – Выпусти Вун Вуна из его логова. Давай скорей.
Вель кивнула и побежала. Краем глаза она заметила – надо же, вот ведь какой герой выискался - оруженосца Атласа, мальчишку-блудника, который устроился на ступенях и расстреливал из лука напавших на клеть упырей, одного за другим. Но те жалкие искры, которые удавалось зажечь, были бесполезны, совсем бесполезны, и теперь им суждено…
А потом Вель увидела Мелисандру.
Красная жрица вышла из Королевской башни, за ней следовал ее юный паж Деван Сиворт. Мелисандра шла быстро, но не слишком торопясь, как будто на утренней прогулке. Рубин на ее шее пылал огненным светом, отбрасывая на снегу ослепительные блики. На ее лице было жестокое, почти торжествующее выражение – еще бы, ведь это миг ее триумфа, битва, которую она напророчила, о которой говорила каждый вечер, так же как предсказала кинжалы во тьме и кровь на снегу. Остается ждать героя с пылающим мечом.
Многие вороны, видя, какая судьба постигла их товарищей, спускающихся в клети, решили рискнуть и спуститься по лестнице, как Вель и Алисанна. Упыри шли за ними по пятам, и, если они доберутся до земли, это будет всеобщая погибель. И тут Мелисандра начала петь.
Она подняла руки и запела звучным медовым голосом, видимо, на языке Асшая. Тени шевельнулись, заколебались и заплясали.
Пока Вель окоченевшими пальцами открывала замок на клетке Вун Вуна, тени взметнулись вверх во все стороны, подгоняемые полыхающей фигурой красной жрицы. Сверху от Стены откололась огромная глыба льда и рухнула на упырей. Во все стороны полетели части тел и обрывки внутренностей. Чувствуя на губах вкус гноя, Вель изо всех сил толкнула дверь. Позади нее Мелисандра вся светилась, словно горела. Жар припекал Вель спину, а спереди терзала стужа.
Наконец замок поддался, и Вун Вуна не потребовалось просить дважды. Он выбрался во внутренний двор и встретил первого упыря, который соскользнул с цепи подъемника. Великан разорвал мертвяка надвое и запустил туловищем в остальных. Во дворе смешались живые, мертвые и ожившие мертвецы. Упыри напирали, лезли, рекой обрушивались вниз со Стены. Некоторые при ударе разлетались во все стороны, остальные шагали по ошметкам. Другие, как будто восстановив обрывки старой памяти, пробирались к воротам.
Нет. У Вель екнуло сердце. Если упыри раскопают выход… если они откроют путь сквозь…
Иные не могут пройти, Иные не могут пройти…
Начался рукопашный бой, которого она так боялась. Вель отчаянно огляделась в поисках Алисанны, но не могла найти ее, пока Медведица не вырвалась из толчеи, образовавшейся у ворот Королевской башни, и не помахала ей.
Холодные руки хватали ее, пока одичалая прорубала себе путь через двор к Алисанне Мормонт, сражаясь не на жизнь, а на смерть. Она почувствовала жгучую боль между лопатками, но не обратила на нее внимания. Башня Хардина уже горела, словно огромный погребальный костер, и Вель увидела Атласа, который лежал, выгнув шею под неестественным углом и вперив невидящий взор в пустоту. Два полувыпотрошенных мертвяка еще корчились рядом с ним. Словно из ниоткуда, с пронзительным карканьем из черного неба вылетели вороны.
Дверь поддалась, и Вель с Алисанной ввалились внутрь башни. Они схватили засовы, которые сами и сняли некоторое время назад, и заперли ими дверь изнутри, отпихивая мертвые руки, лезущие через дверную щель. Из-под порога потекла черная кровь. Девушки побежали наверх, их шаги громом отдавались по лестнице. С капюшонов и плащей сползал снег, оставляя мокрые следы.
Дверь затрещала. Засовы долго не выстоят.
Когда они добрались до своих покоев, Вель услышала, как плачет Чудовище. Леди Арья – то есть не леди Арья – на этот раз не плакала. Она стояла в темной комнате, словно бледное тощее привидение в окровавленной ночной рубашке, и смотрела на них с немой мольбой, а глаза у нее были размером с блюдца.
- Мне жаль, дитя, - сказала ей Алисанна, едва дыша. – Мне очень жаль, но они идут.
В подтверждение ее слов дверь снова затрещала, так далеко и так близко.
- Я буду сражаться за тебя до конца. Знай это. – Медведица крепче сжала окровавленный клинок. – Но… ты иди, дитя. Иди. Беги наверх, к королеве.
- Нет. – Джейни Пуль не двинулась с места. – Я останусь с вами. Вы были добры ко мне. Я умру вместе с вами.
- О боги. – Алисанна повернулась лицом к двери и спиной к девочке, словно не могла смотреть на нее. – Это твой последний шанс. Обороняйтесь стойко, и, может быть, кто-нибудь из вас доживет до рассвета.
- Мне все равно, – спокойно сказала Джейни. В самом деле, чего ей еще бояться, если хотя бы половина из того, что она рассказала о своем браке с Рамси Болтоном, правда? – Я буду обороняться здесь. Я тоже северянка.
- Ты храбрая девочка, - сказала Вель. – Вы обе. – Она повернулась к Алисанне. – Не думала, что скажу это, но для меня честь погибнуть рядом с вами обеими.
- Да будет так. – Алисанна не отводила взгляда от двери. Было слышно, как упыри тяжелыми хлюпающими шагами поднимаются вверх по ступеням.
У Вель было непростое детство, в нем не было места богам. И все же она взмолилась всей душой, думая о сестре, о родителях, которых едва помнила, о Ярле, о Мансе, о Тормунде, даже о лорде Сноу, о всех достойных мужчинах, которых она знала. И о достойных женщинах тоже. Она расправила плечи и стала ждать смерти так, как подобает любому вольному человеку: с улыбкой на устах и с песней в сердце.
В нос ударил трупный смрад. Шум и крики во дворе стали стихать. Видно, живых осталось слишком мало, кричать некому. Вель хотелось, чтобы Иные побрали леди Мелисандру за ее вранье и притворство, чтобы они разорвали ее на мелкие кусочки, но теперь она поймала себя на том, что ищет взглядом свет, исходящий от красной жрицы. Вель помнила ее слова. Ночь темна и полна ужасов.
Вель встала рядом с Алисанной и приготовилась к бою. Ужасы – не единственное, что есть в мире. Я отдаю свою жизнь и честь... я - меч во тьме; я – Дозорный на Стене… я – огонь, который разгоняет холод; я – свет, который приносит рассвет; я – рог, который будит спящих; я – щит, который охраняет царство людей. Невероятно, но похоже, так и есть. Теперь я спокойна.
Джейни Пуль стояла позади них, не двигаясь, и ждала.
Мертвые глаза невидяще уставились на них. Мертвые ноги пустились бегом. Мертвые руки потянулись вперед. Одичалая и Медведица вступили в бой.
Я рождена для этого танца. Вель чувствовала бы себя белой вороной на любом южном балу, но в глубине души она жалела, что не доживет до того, чтобы побывать хоть на одном таком празднике. Просто из любопытства. Чтобы потом встретиться с Даллой и рассказать ей, что я видела. Вель колола, рубила и отражала удары. Огня в очаге хватило лишь на то, чтобы зажечь пару факелов, и они с Алисанной воткнули их упырям в лицо, круша гнилые зубы.
Вель стало интересно, где сейчас Боуэн Марш, – небось, заперся в арсенале и считает минуты до конца. Она уже перестала бояться. Она просто сражалась, намереваясь умереть с оружием в руках. Пульсирующая боль в плечах мешала поднимать и опускать топор, кровь и пот стекали по нижнему белью. Но это все пустяки. Они неприкасаемые, о них будут петь песни. Печальные, как песня о Данни Флинт. Манс иногда пел ее. А сейчас…
Алисанна Мормонт издала тихий, придушенный стон, как будто удивившись, и медленно упала на колени, сжав ледяное копье, которое проткнуло ее от живота до позвоночника. Клинок выпал из ее руки.
Медведица неловко подняла факел и взмахнула им над головой. Она подобрала с пола свой меч, но едва могла удержать его. Кровь заливала ее черный плащ, но ей удалось снести голову одному из упырей, подбирающемуся к Джейни. И еще одному.
- О боги, девочка, - выдохнула она, и на ее губах показалась кровь. – Беги.
- Нет, - прошептала Джейни Пуль. – Я буду храброй. Теон тоже был храбрым.
Вель перехватила мертвяка, подкравшегося к Алисанне сзади. Она встала над Медведицей и продолжала отбиваться от упырей, расчленяя одного за другим. Стоя на коленях, Алисанна все еще сражалась, пытаясь выдернуть из себя ледяной осколок и мучительно хватая ртом воздух при каждом рывке. Со всех сторон вокруг них смыкалось глухое кольцо из мертвецов.
Дыхание Алисанны стало хриплым и тяжелым.
- Вель…
- Что?
Медведица сурово посмотрела на нее.
- Здесь мы стоим.
С тяжелым сердцем Вель пожала Алисанне руку. Ни одна из них не отняла руки, и они продолжали держаться друг за друга. Так и должно быть. Другого выхода нет. А теперь наш дозор окончен.
Алисанна содрогнулась. Вель почувствовала, как силы покидают мозолистую руку, все еще крепко сжимающую ее ладонь.
- Нет, - сказала она, почти умоляя. – Не надо. Не оставляй меня с ними.
- Не бойся, - прошептала Алисанна, и кровь хлынула у нее из горла. – Я служила верно. Помни. Сожги меня. Развей меня на сильном северном ветру.
- Сделаю. – Огонь начал лизать стены в том месте, где упали упыри. Это будет погребальный костер для всех нас.
Медведица рухнула на пол. Она пыталась еще что-то сказать, но у нее не вышло. Тогда она улыбнулась и умерла так же храбро, как и жила.
Джейни Пуль издала отчаянный вопль. Все было кончено.
И тут Вель услышала рог.
========== Дейенерис ==========
Было бы быстрее, если бы они оба полетели на Дрогоне. Кровные всадники кхала Чхако преследовали их по пятам, а до надежного места, где они могли бы найти убежище или получить помощь, – бесчисленные лиги пересеченной местности. Дени не собиралась даже приближаться к Вейес Дотрак – городу старух и поверженных богов, а в глубинах Дотракийского моря больше не было городов. Джорах сказал, что они где-то рядом с юго-восточной границей, недалеко от Лхазара и песчаных холмов, и, чтобы спастись от преследователей, нужно как можно быстрее двигаться на восток.
Так что было бы намного быстрее преодолеть эти мили вдвоем на спине дракона. Но и Джорах, и Дрогон одинаково не доверяли друг другу, а кроме того, Дени не была уверена, что готова позволить рыцарю находиться так неподобающе близко, ведь она еще не вполне простила его. Если она будет в воздухе, а Джорах внизу, на резвом гнедом жеребце, которого им удалось увести из табуна Чхако, она всегда может пришпорить Дрогона и улететь от него навсегда. Может быть, так она и поступит, но не сегодня. Еще не время.
Конечно, у этого плана есть один существенный недостаток - в ясный жаркий день, такой как этот, их можно легко выследить и за сто миль, а ко кхала Чхако были гораздо ближе. Кхал погиб, так что теперь их единственная обязанность - отомстить за него, а потом с радостью проследовать за ним в ночные земли.
Их тоже следовало убить. Но у нее тогда не было времени - Чхако кричал, охваченный пламенем, Джорах сдерживал двух его кровников, а Дени взобралась на Дрогона и поднялась в воздух. Рыцарь получил легкое ранение, но ничего серьезного, что могло бы замедлить их побег, – хотя Дени подозревала, что рана доставляет ему больше страданий, чем он показывает. Передо мной он никогда не выкажет слабость.
Она гадала, что произошло в лагере после их бегства. Могучий кхаласар Чхако распадется так же быстро, как кхаласар ее солнца и звезд; сила – это всегда лишь видимость, а среди дотракийцев особенно. Если бы существовал способ удержать их верность, она уже сейчас была бы на пути в Вестерос. Но теперь вместо одного кхаласара образовалась дюжина, и они будут кочевать, сражаться и уничтожать друг друга.
Дени усомнилась, не слишком ли она поторопилась сжечь Чхако. Правда, обстоятельства не позволяли тратить время на раздумья – нужно было либо действовать, либо погибнуть. Без сомнения, он заслужил свою участь. Но кхал, который стал почти таким же могущественным, как Дрого, который хотел поехать в Асшай…
«Это не имеет значения, - сказала себе Дени. – Чхако предал мое солнце и звезды, когда тот умирал. Я не могу предать память Дрого и обращаться к этому человеку». И все же она слышала голос сира Джораха - она часто слышала его голос, после того как изгнала его: «Дрого мертв. Пусть он уйдет, принцесса. Вы ничего ему не должны. Однажды вы поклялись, что больше не станете рабыней».
Дени сердито потрясла головой, сознавая, что смешно спорить с воображаемым Джорахом, когда настоящий Джорах едет внизу под ней. «Это ты посоветовал мне, - обвинила она его. – Это ты настоял, чтобы я отправилась в Залив Работорговцев – еще бы, ты ведь сам продавал рабов и сбежал от правосудия Неда Старка. Это ты посоветовал мне купить Безупречных, это ты продал меня, шпионил за мной, поцеловал меня… это все ты…»
Она снова тряхнула головой, ударила пяткой Дрогона в бок, схватилась за него изо всех сил, и черный дракон рванулся вперед, словно снаряд, выпущенный из катапульты. Ветер взвыл в волосах, горизонт качнулся и перевернулся, когда они резко упали вниз. Дени вцепилась в дракона так крепко, что костяшки пальцев побелели, смеясь и крича от ужаса одновременно. Она достаточно долго летала на Дрогоне и знала, что он делает это ради своей забавы и ради ее удовольствия, но еще и чтобы напомнить ей, что он здесь главный и что она прикасается к нему на свой страх и риск. Трех коней должна ты оседлать... один для похоти, один для страха, один для любви... Если Даарио – первый, а Дрогон – второй, то кто же тогда третий?
Вечером сир Джорах отчитал ее за безрассудство. Они сделали привал рядом с единственным источником, который удалось найти. Ручей вытекал из пещеры, достаточно большой, чтобы вместить двоих. Несмотря на это Дени настояла, чтобы сир Джорах заночевал в траве, и, по крайней мере, хоть в этом он ей не перечил.
- Моя королева, так летать опасно. Здесь повсюду есть глаза, ни один кхаласар не едет вслепую. Среди дотракийцев у вас и так много врагов, а теперь стало еще…
- На дюжину больше, знаю. – Дени опустилась на колени прямо в грязь и зачерпнула пригоршней тепловатую нечистую воду. Она еще не сказала Джораху, что собирается делать, – разумеется, у него найдется множество возражений. И тем не менее, у нее не было желания ехать к грозным повелителям теней без надежного меча, пусть даже и одного. «Мирри Маз Дуур говорила, что научилась там своему искусству, - припомнила Дени. – Если асшайцы захотят причинить мне вред, сир Джорах все равно их не остановит».
Но каждый раз, когда она думала об этом, зов становился все сильнее. Когда солнце взойдет на западе и сядет на востоке. Это лишь еще одна безумная надежда, но вдруг удастся найти способ, чтобы как-то отменить кровную магию, за которую она заплатила дорогой ценой? Вдруг удастся излечить бесплодие?
Тем временем сир Джорах хмуро смотрел на нее. Дени плеснула водой на лицо и руки и резко поднялась на ноги.
- Я тебе уже говорила. Я не хрупкая и слабая леди, которую нужно оберегать и нежить. Если мне понадобится твой совет, я спрошу тебя. Со мной был сир Барристан и не было недостатка в хороших советах.
- Это вы про Миэрин? – Мормонт присел на корточки и начал сдирать шкуру с кролика, которого он изловил. Даже в сгущающихся сумерках он выглядел мощным и звероподобным. – Что, хорошие были советы?
Его самонадеянность, как и раньше, приводила ее в бешенство.
- То есть, ты хочешь мне сказать, что, если бы я не поступила как взбалмошная женщина и не прогнала тебя, ничего этого не случилось бы? – огрызнулась она. – Ты бы один вычислил Гарпию, убедил моих драконов не убивать детей, утихомирил тех, кто рвался вновь открыть бойцовые ямы, и учуял, что саранча отравлена. Скажи, что это так, Джорах Мормонт, и тогда я назову тебя лжецом и велю убираться с глаз моих навсегда. Даже не думай, что у тебя будет еще один шанс.
- Нет, это не так, - ответил он хрипло. – В чем я точно уверен, так в том, что вам не нужно было выходить замуж за человека, который хотел убить вас, отобрать ваших драконов, вашу корону, все, за что вы болели душой, и потом нагло править от вашего имени.
- Другими словами, ни за кого, кроме тебя? – Дени все не могла успокоиться. – Я вышла за Хиздара ради мира.
- Какого мира? – спросил ее медведь. – Какого мира, моя королева?
Дени нечего было ответить, и чтобы скрыть это, она отошла прочь и подсела к Дрогону. Тот поднял голову и посмотрел на нее точно так же, как в тот раз, когда позволил Чхако заточить ее в клетку. Он выпустил из ноздрей густые клубы дыма, хлопнул несколько раз крыльями и поднялся в воздух. Дракон выглядел жутковато и первобытно на фоне голубовато-персиковых отблесков заходящего солнца. Птицы и мелкие зверьки в траве тут же затихли. Если правда то, что говорят, он еще и наполовину не вырос.
