сообщить о нарушении
Текущая страница: 118 (всего у книги 193 страниц)
Сандор с мрачным удовлетворением вспомнил, как сражался с Сынами Воина и людьми Аррена в той жалкой харчевне у Пасти, и подумал, что как-то это странно – сражаться теперь с Сынами Воина бок о бок. А потом времени на то, чтобы думать, не осталось. Он рубил и колол направо и налево; клинок окрасился красным, когда он вытащил его из трупа какого-то сукина сына с солнцем и копьем Мартелла на плаще. Удар, выпад, еще удар. Сандор пробивался сквозь густую снежную пелену, ни о чем не думая, просто убивая врагов одного за другим. Слон застрял в обломках Грязных Ворот, и Сандор взобрался по его дергающейся туше и сплеча рубанул вопящего погонщика, запутавшегося в балдахине. Удар получился хорошим, потому что бедолага захрипел и затих. А потом, прежде чем ему удалось решить, хорошая это идея или нет (идея была плохая, просто самоубийственная), Сандор оказался на другой стороне стены и побежал к берегу.
Вот это он хорошо понимал - в открытой схватке он всегда был несокрушим. Сандор убил человека, стоящего перед ним, потом второго, напавшего сзади, и тут же прикончил третьего. Кровь шумела в ушах; назад пути уже нет. Краем глаза Сандор заметил Честных Бедняков, выбирающихся наружу из-за мертвого слона, и впервые обрадовался их присутствию. Какого хрена, где Рендилл Тарли? Если лорд Рогова Холма все никак не может явиться на суд, где Сандор должен сразиться с Грегором, он мог бы, по крайней мере, остановить продвижение Эйегона. Если, конечно, не свалил куда подальше. Может, это все одна большая подстава.
Сандор забыл обо всем, кроме сражения. С каждым вздохом в рот попадала ледяная крошка, но он не обращал на это внимания, просто дышал в такт взмахам меча, словно сросшегося с рукой. Сандор отбил режущий удар, направленный в плечо, развернулся и убил того, кто напал на него, а потом бросился на землю и перекатился через себя, еле успев увернуться от ног слона, бегущего со стороны ворот. Обезумевший зверь крушил и друзей, и врагов, он промчался так близко от Сандора, что тот слышал, как вздрагивает земля, а затем потопал прямо к одному из горящих баркасов.
У Сандора похолодело в животе. Он был зажат между двумя наемниками – по слухам, это были Золотые Мечи, - и не мог освободиться вовремя. Он не мог вмешаться, не мог вообще ничего сделать – только смотреть. Слон налетел на пылающее судно, превратив его в груду щепок, и тут же громогласно затрубил от боли. Во все стороны полетели горящие угли, некоторые упали в снег и с шипением погасли, но какие-то разгорелись, и вскоре берег окрасился огненными всполохами. Один, другой, третий – в воздух взмывали фонтаны искр, попадая в спину Сандору. Жар и холод, перемешиваясь, порождали воздушные вихри, разносящие огонь повсюду.
Путь к воротам был отрезан. Сандора обуяла жажда крови. Он прорубался сквозь толпу, превращая людей в трупы. Обернувшись, он прикончил наемников, пытающихся обойти его сзади. Умирающий слон отчаянно трубил, и Сандору показалось, что перед ним разверзлось седьмое пекло. Он не знал, каков расклад сил в этой битве, кто выигрывает, а кто проигрывает; наверное, нападающие уже прорвались в город. Но, взглянув через плечо, Сандор обнаружил, что отряд Честных Бедняков выстроился на мелководье почти у самой гавани; один ряд - лучники, поспешно выпускающие стрелу за стрелой, а второй ряд образовал живой щит, обороняясь от пешего войска Таргариена, которое высаживалось с кораблей на берег. Это был тяжелый, жестокий рукопашный бой; повсюду мелькали копья, мечи и топоры, люди налетали друг на друга и падали, словно спелые яблоки. Но наемники как будто высматривали кого-то, и Сандор вскоре увидел тоже.
Он высадился на берег – точнее, выехал на берег, как полный дурак, на резвом вороном жеребце. На черных доспехах был выгравирован трехголовый дракон, а в украшающих панцирь рубинах отражалось пламя. Это же пламя окрашивало багрянцем клинок обнаженного меча, воздетого к небу и словно порождающего бурю. Хотя Сандор, как и все остальные, знал, что Рейегар Таргариен мертв, что все это – лишь иллюзия, уловка, подделка, у него екнуло сердце. Он вспомнил, как принц Драконьего камня проехал через ветхие ворота в замок Клиганов, опустил серебряный меч на плечо Грегора – восстаньте, сир Грегор, - и улыбнулся, как будто совершил что-то ценное для всего мира, хотя на самом деле – совсем наоборот. Он не бросил Грегора в темницу, не остановил его, как подобает истинному герою, и тем самым разрушил мечты Сандора навсегда. Нужно сделать это ради себя, ради Алиенор, ради них обоих… Огонь, снег и битва словно исчезли, оставив после себя лишь отдаленный гул.
Сандор мчался, как никогда в жизни. Он отшвырнул в сторону идиотов, которые пытались его остановить, разрубил их пополам одним ударом, увернулся из-под ног слона, появившегося словно из ниоткуда, и почувствовал резкий толчок, когда ему в бок попала стрела и застряла в кольчуге. Еще одна стрела со звоном отскочила от шлема. Одним прыжком он догнал жеребца, который попятился, завидев его. Пригнувшись, Сандор чудом избежал удара тяжелых копыт. Он выпрямился и, восстановив равновесие, вонзил три с половиной фута стали коню в грудь.
Жеребец дико заржал и упал на колени, горячая кровь мощной струей хлынула на песок, окрасив его в алый цвет. Всаднику явно раньше не приходилось прыгать с умирающего коня, хотя для первой попытки у него вышло неплохо. Ему даже удалось не потерять меч при падении, но это не помогло. Сандор обрушился на него, словно лавина.
Изукрашенный рубинами призрак Рейегара с большим трудом отбил первый сокрушительный удар. Он отступил и попытался отойти за труп коня, но Сандор налетел на него, тесня и заставляя отступать. Мечи со скрежетом ударялись друг о друга; вверх, вниз, вбок, вбок, вбок, вправо, влево, в центр, ложный выпад, удар, встречный удар, шаг, еще шаг, еще шаг и…
Сандор почувствовал неладное, и тут же ощутил ослепляющую, жгучую боль в больной ноге. Он понял, что вот-вот потеряет равновесие, и упал на одно колено. Юнец набросился на него, пытаясь воспользоваться преимуществом, но Сандор отбросил свой меч и перехватил меч противника латной рукавицей. Выиграв этим пару мгновений, он со всей силы впечатал кулак в забрало шлема. Один раз, и еще. Он почувствовал, как внутри левого наруча течет струйка крови, - видимо, кончик меча пробил сталь, - но даже не остановился. Он как следует ухватился за оплечье соперника, встал на ноги и ударил его оземь.
Сандор услышал стон – он явно вышиб из узурпатора дух, - и рухнул сверху, прижав того к земле. Они катались и боролись в темноте на заснеженном песке. Юнец предпринял смехотворную попытку пнуть Сандора коленом по яйцам, а тот снова всадил локоть в его шлем, сильно погнув его, а потом выхватил кинжал – кстати, хороший, - у противника из ножен. Прижав предплечьем горло Эйегона Таргариена, он кончиком кинжала поддел забрало.
Из глубины покореженного шлема на него смотрели испуганные глаза. Глаза мальчишки. В свете бушующих огней Сандор увидел, что они темно-голубого цвета, а не индиговые, как у Рейегара. Но спутанные, окровавленные серебряные волосы были точь-в-точь как у покойного принца, так же как и рубины, теперь уже выпавшие и расколотые на мелкие кусочки. Сандор не чувствовал ничего, кроме ярости. Он занес кинжал для смертельного удара.
Губы мальчишки зашевелились в мольбе. Одно слово. Самое ненавистное слово. Сир. Сир, прошу. Пощадите. Пожалуйста, я сдаюсь.
Сандор зарычал ему в лицо. Моя сестра тоже просила пощады, но это ее не спасло. Плевать, что это всего лишь сын Рейегара, а может, и не его сын вовсе. Рейегар не остановил Грегора, его никто не остановил. Поэтому нужно сделать это прямо сейчас. Отомстить за Алиенор, закончить битву…
Сейчас…
Его рука замерла в воздухе…
Он рычал на пташку, на Сансу, что истинных рыцарей не существует, а меч, украшенный лентами, убивает не хуже обычного меча…
Ему вспомнились слова Старшего Брата: «Ты должен стать рыцарем…»
А потом – слова Алиенор: «Но ты ведь однажды станешь рыцарем… Грегор не истинный рыцарь, он чудовище… когда придет время… когда придет время…»
Взревев от боли и гнева, Сандор с размаху опустил клинок.
Эйегон попытался увернуться, и ему это почти удалось, но лезвие оставило кровавый шрам от глаза до нижней челюсти, и недоделанный таргариенский принц закричал от боли. Сандор почувствовал на языке вкус королевской крови; он ожидал, что она окажется более выдержанной и насыщенной…
Еще один удар, и он прикончит Эйегона…
…Сандор поудобнее перехватил кинжал…
…услышал за спиной шаги, получил сильный удар по голове…
…и увидел, как перед глазами взрываются белые звезды. Раздался звон шлема, пальцы Сандора обмякли, и он потерял сознание.
Наконец он пришел в себя. Даже сквозь закрытые веки глаза обжег яркий свет, и кто-то очень громко произнес его имя в двух дюймах от его лица.
- Твою мать… я тебя слышу, - прошипел он сквозь стиснутые зубы, отчаянно стараясь не сблевать. – Мать твою… заткнись и дай мне…
- Ты не умрешь, Сандор, - раздался смутно знакомый низкий голос. – Хвала богам.
- Боги… тут ни при чем. – Сандор набрал воздуха в грудь и тут же страстно возжелал снова вернуться в бессознательное состояние. – Моя голова… как же хреново…
- Думай что хочешь. – На лоб легла прохладная ткань. – Я снова здесь, чтобы подлатать тебя. Хочешь знать, что произошло?
- Почему бы и нет? – простонал Сандор. Судя по ощущениям, он лежал на спине, все еще в закопченных доспехах, на относительно ровной поверхности. Свет исходил от свечей. Который нынче час, утро или ночь, и сколько он здесь пролежал, неизвестно. Даже чуть приоткрыть глаза было невыносимо. – Только без… гребаных… загадок.
- Никаких загадок, - согласился Старший Брат, стирая засохшую кровь. – Ты едва не убил Эйегона, так что армия Таргариена была вынуждена поспешно отступить. Они вернулись на свои корабли почти без ущерба, если не считать потери слонов. Говорят, что они уплыли на восток, к устью Путеводной, чтобы в Королевском лесу перегруппировать войска. Но у Железного Трона нет сил, чтобы их там преследовать.
- Так… что? Снова ждем этого… мудака Тарли? – У Сандора не было причины радоваться такому повороту событий, если только это не приблизит его к Грегору. А я умудрился нахватать синяков. И, похоже, не только синяков.
- Лорд Рендилл – наша надежда на спасение, - признал Старший Брат, - но до нас доходят вести о том, что еще один флот осаждает Бобровый Утес, так что мы зажаты в клещи. Если войско Таргариена получит подкрепление, они могут предпринять вторую атаку на Королевскую Гавань от имени своего поверженного принца. Эта война далека от завершения, но Вера решила… - Он замолчал.
- Что?
- Вера решила, что суд над Маргери Тирелл может подождать до возвращения Тарли, но, тем не менее, следует воспользоваться неожиданной передышкой и привести дела в порядок. Они надеются заполучить благосклонность богов, если хочешь. Суд на Серсеей Ланнистер состоится завтра.
Еще один сильный приступ тошноты сдавил Сандору горло. Он рывком сел, и у него тут же закружилась голова. Старший Брат положил руку ему на плечо и попытался уложить обратно, но он спустил ноги с кровати и сделал три или четыре шага, прежде чем монах обхватил его сзади и заставил сесть.
- Сандор, ты куда собрался?
- Наверх, в долбаную септу. – Сандор попытался освободиться. – Пусть они… мать их… сделают меня рыцарем.
- Сандор…
- И не смей меня останавливать. Не смей, мать твою.
Наступила зыбкая тишина. Потом Старший Брат печально вздохнул и ослабил хватку, но тут же взял Сандора под руку и помог ему подняться.
- Идем, друг мой, - тихо сказал он. – Обопрись об меня.
Сандор хотел было сказать, что ему не нужна никакая помощь, но это была бы наглая ложь. Поэтому снова, нетвердым шагом, как в тот раз, когда монах нашел его в погребе, они пошли по коридору.
- Тебя не посвятят в рыцари немедленно, - напомнил ему Старший Брат. – Кандидат в рыцари должен провести всенощное бдение в септе.
- Который сейчас час?
- Только что наступила полночь.
Сандор резко остановился, удивив Старшего Брата, и принялся раздеваться. Он снял панцирь, кольчугу, куртку, рубаху, сапоги и плотные штаны, и наконец остался лишь в нижней рубахе и бриджах. Каменный пол холодил босые ноги, темные немытые волосы свисали неопрятными прядями на впалые, небритые щеки – точнее, щеку, потому что ему не приходилось утруждать себя бритьем обгорелой половины лица. Сандор с вызовом посмотрел на Старшего Брата и издевательским жестом пригласил его идти дальше.
Наконец монах сдался. В пустых коридорах было тихо, как в могиле; после грохота битвы тишина казалась оглушительной. Старший Брат привел Сандора в маленькую часовню, в которой едва помещался алтарь и семь статуй богов.
- Да пребудут они с тобой, друг мой, - сказал он, отпуская руку Сандора. – Больше я ничего не могу для тебя сделать. Боюсь, что в этой жизни мы больше не встретимся. Прощай.
Сандор хотел было произнести в ответ какую-нибудь грубость, но не смог. Старший Брат ушел, занавесь тихо упала, и Сандор остался наедине с богами. Избитый, замерзший, голодный, измученный, сбитый с толку, глубоко несчастный. Вряд ли за ночь что-нибудь изменится.
Отец. Сандор возненавидел отца с тех самых пор, как сир Теодор стал лгать о том, что случилось с его лицом. Матерь. Он не помнил свою мать. Старица. Какую мудрость она может даровать ему? Кузнец. Бесполезный, как и все остальные. Разве изломанную душу Сандора можно починить? Лишь к двум богам он питал хоть какое-то уважение. Воин и…
Неведомый. Его старый друг. Его конь. Его вечный спутник.
И Дева.
У нее были глаза, как у Алиенор. А лицо – как у Сансы.
Сандор понял, что дрожит, и вовсе не от холода. Ногу жгло, в голове звенело; он медленно, неловко преклонил колени на холодном каменном полу. Зажег свечу, поставил ее в алькове Девы, защищая маленький огонек от наползающей тьмы. Склонил голову, чувствуя, как с тихим треском разбивается его сердце, и заплакал.
========== Зеленый принц ==========
Из низко нависшего черного неба сыпался снег; ветви чардрев, стеная, гнулись под шквальным ветром. Земля вся замерзла; изморозь проникла и под холм, так что даже глубоко под землей было холодно. Он сидел на троне из корней, по его жилам теперь тек алый сок чардрева, а крови почти не осталось. Он отчаянно пытался с помощью разума, чувств и души управлять ходом битвы. Сердце билось медленно-медленно, ведь он освободился от оков времени и своего смертного тела. И с очередным ударом, гулким, словно рокот боевого барабана, у него открылся третий глаз.
И тогда он с обреченной неизбежностью увидел Миру. Она была мертва, ее тело иссохло, словно охапка листьев. Ему захотелось плакать, кричать, подползти к ней и умолять, чтобы она проснулась, но он не мог. В последний миг, когда Красный Ворон превратился в дым, а древние заклятья разрушились и исчезли, так же как и лед Стены, она поцеловала его, так что он не сразу понял, что она погибла вместе с ними. Теперь он понял, как это произошло. Он увидел, как Дети Леса забирали бронзовым ножом ее кровь, создавая на этой крови новые заклятья, спасая его жизнь ценой ее жизни. Ему хотелось крикнуть, что они лгали, что они не сказали ему, что он не знал, но он с ужасом понял, что это неправда. Мира погибла.
Теперь он стал Трехглазой вороной. Он должен был ею стать. Против воли на него нахлынули видения. Он снова увидел Джона, вспомнил, как говорил с ним совсем недавно, перед тем как прозвучал Рог и настал конец света, как велел ему проснуться. Потом он почувствовал, как из-под земли выходят великаны, как горят Иные, а дальше – невыносимый хаос, обрушившийся на него, словно пылающие звезды, падающие с небес. Мира погибла.
Он в страхе сбежал из этого морока. А потом, словно из ниоткуда, появилась его сестра Санса, - она была далеко отсюда, под другим полым холмом, среди корней другого чардрева. Рядом с ней стояла мертвая женщина в капюшоне, а еще банда оборванных разбойников и высокий человек с обожженным лицом. Мира погибла. Он будто бы увидел своего брата Рикона, но уверенности в этом не было. Мира погибла. Его сестра Арья слишком далеко, чтобы можно было расслышать хотя бы эхо ее голоса. Мира погибла. Даже его волк Лето то появлялся, то исчезал, и разлука с ним была непривычна и тяжела, ведь он очень долго жил в душе Лета. Но Лето был волком Брана Старка. Для Трехглазой вороны он лишь одна шкура из многих.
