сообщить о нарушении
Текущая страница: 167 (всего у книги 193 страниц)
С этой вдохновляющей мыслью Джейме полез наверх. После подъема по Башне Белого Меча ему было уже не так страшно, и он поднялся довольно высоко. Встревоженное лицо Томмена внизу становилось все меньше и меньше. Тяжело дыша и превозмогая боль в груди, Джейме осторожно перебирался со ступеньки на ступеньку. Наконец он добрался до самого верха. Дневной свет и улицы Королевской Гавани были уже на расстоянии человеческого роста. Однако чтобы вылезти, придется перепрыгнуть с одного края сточного колодца на другой, а между ними футов шесть, и места для разбега нет.
Джейме примерился, неустойчиво балансируя на ступеньках. Он глубоко вдохнул, весь подобрался, качнулся из стороны в сторону и прыгнул вперед, словно пьяница, вываливающийся из двери таверны.
На один страшный миг он завис в воздухе, но тут же врезался в благословенно твердый камень. После таких акробатических упражнений его с радостью примет любой вестеросский балаган – спешите видеть, неповторимый Цареубийца, падает на задницу всего за пенни! В очередной раз прокляв свое слишком живое воображение, Джейме, отдуваясь, поднялся на ноги. Ободряюще махнув Томмену, он отпихнул в сторону решетку, пошарил снаружи, уцепился за что-то и вытащил свою тощую задницу наверх, на улицу.
Джейме немного полежал, восстанавливая дыхание, потом перекатился на живот и с трудом встал. День клонился к закату, бледный свет начал тускнеть, на землю падали длинные лиловые тени. Кажется, никто не заметил, что из выгребной ямы вылез один из самых разыскиваемых беглых преступников в королевстве. Все окна и двери были наглухо закрыты. Джейме поднял решетку и положил ее на место, пожалев, что ему нечем ее отметить. Хотя все равно без толку. В Блошином Конце – а это был именно он - улицы никак не называются, так что придется ориентироваться по памяти. Джейме чувствовал, что было крайне неосмотрительно оставить Томмена в подземелье, но он уже не мог вернуться назад.
Джейме выпрямился, пошел вперед и вдруг поймал себя на том, что даже грязный, раненый, голодный, в бегах, он все равно держится как рыцарь или благородный лорд. У него есть меч, однако будет лучше спрятать его под одеждой. По городским улицам шляются скучающие бездельники, которые придерживаются того же обычая, что и брави в Браавосе; любого, у кого есть оружие, можно вызвать на поединок без всякой причины. Обычно Золотые плащи хватают нарушителей порядка, но Джейме уже много недель не видел ни одного мало-мальски годного к службе, трезвого и вообще живого стражника. А сейчас, в отсутствие королевской власти, после того как город едва устоял после атаки Таргариенов, люди предоставлены сами себе и вынуждены сами себя защищать, поэтому здесь действует право сильного.
Сгорбившись и шаркая ногами, Джейме выбрался из лабиринта темных переулков и оказался на улице Сестер. На вершине холма Рейенис возвышались черные зловещие развалины Драконьего Логова. Джейме остановился, пораженный внезапной догадкой. Огромное здание, построенное по велению Таргариенов, сотню лет пустовало – его бронзовые ворота были заперты, мраморный купол обвалился… но во время Великого Весеннего Поветрия туда сбросили мертвые тела и сожгли диким огнем. Тогда ядовитое зеленое пламя осветило всю столицу. Более того, во время восстания Роберта, Россарт заложил по всему городу запасы дикого огня, но больше всего сосудов он поместил в Драконье Логово – Безумный Король считал, что там он сможет превратиться в дракона. Джейме убил их обоих, прежде чем они успели претворить свой план в жизнь, но что если?..
Твою ж мать. Есть еще один выход – вломиться прямо в Гильдию алхимиков. Джейме решил, что, если потребуется, обязательно навестит пиромантов, но лучше начать с Драконьего Логова.
Оставаться на улице Сестер было неразумно, - так Джейме был у всех на виду, - поэтому он, пригнувшись, вернулся в темную паутину переулков. Вдалеке слышался низкий рокот колоколов Великой Септы Бейелора, возвещающий о наступлении ночи. Джейме заметил несколько чумазых лиц, выглядывающих из-за ставен и из подворотен, но никто не попытался окликнуть его или остановить. Он явно не похож на легкую добычу; слишком высокий и держится прямо, а знаменитая золотая рука закрыта черной перчаткой. Иначе какой-нибудь отчаянный оборванец мог бы попытаться…
- Эй, ты! Куда пошел, говнюк?
Джейме застыл на месте. Он уже хотел было стащить с себя капюшон и спросить у наглого ублюдка, знает ли он, с кем разговаривает, но такой поступок привел бы его прямиком к королевскому палачу, – кто бы ни исполнял нынче эту должность, - так что Джейме прикусил язык. Тут он заметил полдюжины вооруженных людей с охотником дома Тарли на плащах, выходящих из ближайшей таверны, – не иначе, они там оказались по долгу службы. Зная лорда Рэндилла, это вполне вероятно; он как раз из тех, кто с жаром поддержал план Станниса Баратеона запретить бордели и обложить налогом продажу выпивки. Седьмое пекло, неужто он здесь? Пока Джейме томился в заключении, он ничего не знал о том, что происходит в мире, но если бы он знал, что лорд Рогова Холма прибыл в город, чтобы поддержать осажденное войско короля…
Слишком поздно. Стражники направлялись прямо к нему, и надежда на то, что они вышли в город просто поразвлечься, тут же испарилась.
- Лорд Рэндилл издал указ, что любой, кто окажется на улице после вечерних колоколов, будет повешен. Ты попал, мудила.
Джейме уже готов был сообщить им о том, куда лорд Рэндилл может засунуть свой указ, но снова сдержался. Его могли узнать по голосу, поэтому он промолчал.
- Ты что, оглох? – Эти раздувшиеся от самодовольства придурки уже почти добрались до него. – Ты нарушил комендантский час, так что пойдешь с нами. Уже давно пора навести здесь порядок, не то… Эй!
Джейме не обратил внимания на эти слова. Он быстро прикинул, какова вероятность того, что его узнают, свою способность сразиться сразу против шестерых, а также степень наказания, которая постигнет его в Красном Замке, учитывая приверженность лорда Рэндилла Тарли к беспощадному правосудию, и сделал вывод, что он в смертельной опасности. Джейме улучил удобный момент и пустился бежать. Он несся по узким переулкам, поворачивая то туда, то сюда, и все сильнее углубляясь в дебри Блошиного Конца. Джейме знал это место не лучше, чем люди Тарли, но, по крайней мере, он выглядел как местный, а стражники – определенно нет, и он надеялся, что это сослужит ему хорошую службу. Он бежал все быстрее. Наверняка его уже потеряли из виду, в этих трущобах невозможно выследить беглеца. Кажется, ему удалось сбежать…
Повернув за угол, Джейме наткнулся прямо на стражников.
Те заорали. Джейме выругался. Кто-то ткнул в него мечом, едва не попав в цель. Джейме толкнул одного из стражников на телегу, подставил подножку второму, и это, естественно, разозлило третьего и четвертого. Пятый и шестой где-то замешкались, но уже почти догнали своих товарищей, и это не сулило ничего хорошего. Более того, при таком раскладе ему точно не…
И в этот момент какой-то житель Блошиного Конца, с дьявольской точностью подгадав момент, с грохотом отворил ставни и выплеснул содержимое ночного горшка прямо на трех воинов Тарли. Те покачнулись, отплевываясь, а двое их товарищей разразились угрозами. Возмущенный горожанин выразил свое недовольство тем, что вышвырнул наружу и сам горшок. Похоже, боги, несмотря на убедительные доказательства обратного, все-таки любят Джейме Ланнистера; горшок с лязгом приземлился прямо на голову его ближайшему преследователю и сполз ему на глаза, словно самый дерьмовый в мире шлем.
У Джейме отвисла челюсть. Несколько мгновений он просто пялился на стражников, думая о том, поразит ли его дерьмо, падающее с небес, если он засмеется и покажет пальцем. К счастью, это дурацкое желание быстро прошло, и он со всех ног побежал прочь.
Становилось все темнее. Джейме пробирался на север города, пытаясь найти дорогу в свете случайных факелов. Он остановился лишь тогда, когда понял, что вокруг никого нет. Ощутив пульсирующую боль в боку, он взглянул вниз и обнаружил, что значительная часть его и без того грязной рубахи окрасилась темно-алым.
Джейме осторожно приподнял ткань и скривился. Судя по всему, тот стражник, который ударил его мечом, все-таки не промахнулся; от ребер до бедра шла длинная рваная рана. Теперь, когда он понял, что ранен, стало еще больнее, на ладони оказался мокрый след от крови. Нужно либо перевязать рану и все-таки добраться до Драконьего Логова в надежде напасть на след Серсеи, либо признать поражение, украсть какую-нибудь еду, пока воины Тарли приходят в себя, спуститься обратно под землю и найти Томмена.
Джейме поколебался. И то и другое одинаково скверно. Если он с открытой раной вернется в грязную клоаку, вряд ли это приведет к здоровью и долголетию. К тому же он сильно сомневался, что ему удастся защитить своего сына, умирая от какой-нибудь жуткой заразы, а если попытается там ухаживать за раной – сделает только хуже. С другой стороны, Джейме не мог избавиться от мысли, что Серсея где-то рядом, в темноте, и она с дьявольским упорством желает совершить то, чего он не позволил сделать Эйерису. Удивительно, но история повторяется. Правда, тогда ему было семнадцать, он был молод, красив и полон сил, принадлежал к одной из могущественнейших и богатейших семей Вестероса, и ничто не могло поколебать его уверенность в том, что он может взять от этого мира все, что захочет. А теперь он стареющий, седеющий, голодный и раненый калека, заблудившийся среди вонючих трущоб Блошиного Конца, и его имя не стоит ни гроша.
Джейме хотелось кричать от чувства собственной бесполезности, от отчаяния из-за того, что он превратил свою жизнь в дешевый фарс. Ему хотелось, чтобы все закончилось, хотелось вернуться домой – но не в Бобровый Утес, где его ждали призраки милой сестрицы, младшего брата и недовольного отца. Ему был нужен верный меч, ему был нужен друг, ему нужна была Бриенна. О боги, куда ты послал ее? Зачем ты поимел ее? Скорее всего, она лежит мертвая где-нибудь в забытой богами северной дыре, и вороны выклевали ее прекрасные голубые глаза. Из всех своих потерь больше всего Джейме скорбел по Бриенне. Она до самого конца была благородной. Именно такая судьба уготована тем, кто осмеливается верить в высокие идеалы, в благородство, честь и любовь.
Джейме издал долгий судорожный вздох и заставил себя собраться. Он, как смог, остановил кровь и пошел дальше. Нельзя оставаться на одном месте, к тому же он уже почти добрался до Драконьего Логова и глупо поворачивать назад. Хорошо это или плохо, но он всегда предпочитал действовать.
Наконец Джейме поднялся на вершину холма Рейенис. Над ним возвышались полуобвалившиеся руины огромного здания, закрывающего собой звезды. Вход в Логово был огорожен забором и цепями, чтобы отвадить любопытных зевак и охотников до острых ощущений, но и забор, и цепи были сломаны во многих местах. Застонав от усилия, Джейме протиснулся внутрь и двинулся вперед, в кромешную тьму.
Вытянув руки и отчаянно моргая, он медленно брел вперед, словно слепой попрошайка, и вскоре почувствовал, что где-то рядом находится огромный пустой зал. Наконец его глаза привыкли к темноте, и ему удалось кое-что разглядеть. Богатое золотое убранство, бронзовые статуи и мраморные колонны давным-давно были разломаны на куски и растащены бесчисленными мародерами; все здесь говорило о чрезвычайном великолепии, на смену которому пришло не менее чрезвычайное запустение и разорение. На полу, словно цветной снег, валялись осколки огромных витражей; на куполе, на котором некогда сияли золоченые звезды, теперь зияли дыры, а стены почернели от гари. Джейме невольно вспомнил истории о том, как сюда сбросили мертвые тела жертв чумы и сожгли их диким огнем, и его охватил детский страх, что их призраки могут до сих пор бродить здесь. Не оборачивайся. Не смотри. Но когда Джейме вышел на смотровую галерею, подошел к сломанным перилам и взглянул вниз, на огромную арену, где последние Таргариены тщетно пытались возродить драконов – символ их дома, огонь, облеченный плотью, - он не мог отвести взгляда.
На миг ему вспомнились черепа, которые висели в тронном зале Красного замка, пока Роберт не велел отнести их в подземелье. Сквозь ныне разбитые ворота Драконьего Логова могли проехать тридцать рыцарей в ряд, а Балерион Черный Ужас не мог высунуть оттуда даже морду. Хорошо, что все последующие драконы рождались более мелкими и слабыми, иначе у Эйериса был бы свой Балерион.
При этой мысли Джейме стало как-то легче. Впрочем, миг спокойствия был недолог. Краем глаза он заметил какое-то движение, и прежде чем в его воспаленном воображении возник жуткий призрак, горящий желанием разорвать его на кусочки и сожрать его внутренности, ему стало ясно, что настал тот момент, когда они с сестрой в последний раз стали одним сердцем, одной душой, одним разумом.
Серсея Ланнистер вышла из-за накренившихся, покореженных каменных блоков в дальнем конце Логова, царственно ступая по разбитому полу. Она была такой же грязной, как и Джейме; платье порвано и испачкано, золотые волосы, остриженные наголо перед позорным шествием, отросли почти до плеч. Зеленые глаза сияли зловещим светом. Серсея шла, выпрямив спину, с высоко поднятой головой. Никогда прежде она не была столь прекрасной и никогда не была столь чужой. Джейме никогда ее так не любил и никогда так не ненавидел.
Серсея остановилась рядом с ближайшей колонной. Она держалась напряженно и выжидательно, словно ждала кого-то. Джейме гадал, сколько времени она провела здесь, скрываясь. Вряд ли долго. У нее никогда не хватало терпения ждать. Ей удалось выбраться из подземной клоаки, и она знала, куда идти, - никто не станет искать ее в обгорелых заброшенных развалинах Драконьего Логова, которое словно самой судьбой предназначено для поверженных королей и королев. Похоже, это ее первый и последний разумный поступок.
Джейме оперся левой рукой о покрытые плесенью мраморные перила и, перемахнув через них, спрыгнул вниз. До пола было десять или пятнадцать футов, и он вполне грациозно приземлился в нескольких ярдах от Серсеи.
- Добрый вечер, сестра.
Серсея резко обернулась и заметила его. Она, прищурившись, сверлила его взглядом, ничем не выказывая удивления или страха.
- А, это ты. Стоило догадаться, что в твоей пустой красивой головке созреет какой-нибудь идиотский героический план. Впрочем, вряд ли теперь к тебе можно применить слово «красивый».
- Называй меня, как хочешь. – Джейме встал перед ней, скрестив руки на груди, - отчасти чтобы показать свою решимость и непокорность, а отчасти чтобы скрыть кровавое пятно на рубахе. – Я не позволю тебе осуществить то, что ты задумала.
- То, что ты задумала, - передразнила Серсея, вложив в эти слова достаточно презрения, чтобы свалить взрослого дракона (неплохое сравнение, учитывая, где они находятся). – А ты вообще знал, чего я хочу? Ты никогда ничего не знал. Полагаю, сейчас ты жалеешь себя, не так ли? Будешь плакаться, что твоя беззаботная жизнь стала слишком тяжелой? Да уж, это нечестно, что золотой мальчик из дома Ланнистеров пал так низко. Хотя нет, подожди. Дай подумать. Ничего подобного. Еще как честно.
- Я здесь не за тем, чтобы спорить о прошлом. – Джейме сделал неуловимое движение, преградив ей путь. – Сдавайся, пойдем со мной по-хорошему, и у тебя будет возможность остаться в живых. Иначе…
Серсея расхохоталась. Звук ее смеха зловещим эхом отдался от высоких стен, и Джейме показалось, что тысячи призраков смеются вместе с ней.
- Сдаться? - сказала она. – Подчиниться? В который уже раз. Я вышла замуж за того, кого выбрал отец. Я старалась поддержать честь семьи. Я лежала, раздвинув ноги, когда мой пьяный олух-муж насиловал меня. Я держала рот на замке всякий раз, когда мне хотелось высказаться. В моей жизни не было никого, кроме детей, но и тех у меня отобрали. Ты был единственным, кого я хотела, Джейме. Только благодаря тебе я могла смотреть на себя по утрам, только благодаря тебе я знала, что я – человек, а не просто тень, призрак, не просто вечно ноющая глупая баба. А теперь даже ты отвернулся от меня.
- Ты сама в этом виновата. – Джейме старался говорить холодным и жестким тоном, но он чувствовал, как грудь сдавило от боли. Ему невыносимо было видеть ее такой. – Но тебе не обязательно заканчивать все вот так, ты можешь…
- Что я могу? – спросила Серсея, и холодная расчетливость в ее голосе пугала даже больше, чем безумный смех. – Ждать, когда Вера устроит подставной суд и в любом случае признает меня виновной, а распутная дочка Мейса Тирелла чистенькой выйдет на свободу? Она тоже сбежала, поэтому во всем обвинят меня одну. Ждать, пока меня закуют в цепи, запрут в клетку и вырвут когти? Мне плевать, что все думают, будто со мной покончено. Мне вообще плевать, что обо мне думают. Я оставила свой знак, свое наследие. Теперь все будет по-другому. Может быть, люди запомнят хотя бы одну из женщин дома Ланнистеров. Матушка была бы довольна.
- Матушка? Ты смеешься? Наша мать пришла бы в ужас от того, что ты…
