сообщить о нарушении
Текущая страница: 110 (всего у книги 193 страниц)
Дени целеустремленно направилась к пылающему камню. Она вспомнила, как ей казалось, что она может пройти сквозь огонь и очутиться в замерзшей пустыне вместе с Рейегалем или в мертвом городе с Визерионом, кракенами и дотракийцами. Миэрин. Выбор сделан.
- Дрогон, - позвала она, и дракон, рассекая горячий воздух, подлетел к ней и сел на постамент. Камень под его весом задрожал и начал рушиться; Дени забралась Дрогону на спину и заставила развернуться. Миэрин. Нужно пролететь сквозь огненные врата и забрать то, что принадлежит ей по праву.
Взглянув вниз, она увидела Ниссу-Ниссу, все еще безмолвно наблюдающую за происходящим, и сира Джораха, который бежал к ней, выкрикивая ее имя. В этот момент ей не было до них дела. Храм вот-вот рухнет, а вместе с ним и весь Асшай… они погибнут, все погибнут…
Она – Таргариен и может поступать, как захочет…
«Чья это кровь? Чья?» - раздался голос короля, который погиб на ее глазах. Безумный голос безумного короля. И вновь она услышала ответ: «Россарта».
Я не мой отец.
Дени повернула Дрогона и заставила его низко опуститься над разливающимся озером огня. Она отчаянно ухватилась рукой за драконью чешую, протягивая вниз другую руку. Хватая, ловя, крича: «Джорах! ДЖОРАХ!»
Она не видела его. Нет, неужели слишком поздно, этого не может быть. Ее медведь, ее любимый медведь...
- ДЖОРАХ!
Пальцы нащупали нечто живое, твердое, и рыцарь схватил ее за руку. Она потянула с неожиданной, неведомой доселе силой и втащила его на спину Дрогона. Дракон набирал высоту, описывая головокружительную спираль, и Дени закричала, обращаясь к Ниссе-Ниссе:
- Спаси их!
На одно жуткое мгновение ей показалось, что женщина, раньше известная как Куэйта, исчезла навсегда, ведь спустя многие века ее задача наконец выполнена.
- Жителей Асшая! Моряков с «Пряного Ветра»! Спаси их!
Среди всеобщего хаоса наступил миг тишины. Наконец Дени увидела Ниссу-Ниссу, гордо стоящую посреди огня. Жрица медленно подняла руку и сняла красную лакированную маску.
Вспыхнул ослепительный свет, словно рядом взорвалась звезда.
Дрогон влетел в пламя.
После этого Дени перестала понимать, что происходит. Их трясло, кружило и переворачивало; с грохотом, будто галька падает по железной трубе, они прорывались сквозь сумасшедший вихрь, такой сильный, что плоть едва не сдувало с костей. Дени казалось, что ее вот-вот разорвет на части, она хотела крикнуть, но не могла. Снова и снова, кувырком и вниз, вниз, вниз. Наверное, это никогда не закончится. Дени не знала, где они, но совершенно точно не в Асшае.
Раздался громкий, отдающийся эхом треск. Дени, изо всех сил стараясь не упасть, вдохнула иссохшим ртом раскаленный воздух, нащупала сира Джораха и крепко ухватилась за него, а Дрогон сделал вираж и начал пикировать вниз, словно черная смерть. Перед воспаленными глазами все мутилось и плыло, но Дени увидела песчаные холмы, разграбленный город, гавань, в которой стояли корабли с кракенами на парусах. Невероятно, но кажется, у них получилось. Они в Миэрине.
Ее легкие все еще горели, и вдохнуть удалось не сразу. Дени несколько раз ущипнула себя, но это был не сон и не иллюзия. Мой город. Она не была здесь с тех пор, как улетела на этом же самом драконе из бойцовой ямы, где Хиздар пытался убить ее и где она, сама того не ведая, спасла жизнь Тириону Ланнистеру. Наверное, все они мертвы.
Не важно. Нужно приземлиться и выяснить, что случилось за время ее отсутствия. Судя по всему, здесь разверзлись семь преисподних, а когда она покинула Асшай, там было примерно то же самое. Неужели получилось? Неужели красные жрецы повержены, их нечестивая связь с северными демонами разрушена? Только в этом случае она сможет победить того, кто поработил Визериона, и полететь в Вестерос. Я спасу своих детей. Я не дам им погибнуть.
Дрогон был так же напуган проходом сквозь огненные врата, как и Дени, и ей не сразу удалось заставить его лететь прямо. Она направила его к относительно нетронутой части городской стены. Дракон отчаянно хлопал крыльями; раненое крыло вот-вот откажет. Значит, так. Освободить Визериона. Вылечить Дрогона. И чем скорее, тем лучше.
Они преодолели последние несколько футов и с треском и грохотом приземлились на стену. К счастью, Дрогон принял на себя основную часть удара, и, несмотря на протестующий вопль, кажется, сильно не пострадал. Его седоки освободились и тут же одновременно упали на землю.
Дени лежала, чувствуя под собой кирпичи. Миэрин. Наконец-то она вернулась. Она королева своего народа, но кто теперь ее народ? Ей предстоит сразиться по меньшей мере с тремя армиями, однако на это нет времени. А на ее стороне лишь один могучий, но сильно израненный рыцарь и столь же сильно израненный дракон.
Превозмогая слабость, она села. Время в Миэрине было не такое, как в Асшае, и алая полоса на востоке предвещала рассвет. Небо красно поутру, моряку не по нутру. Королеве, без сомнения, тоже.
Когда Дени почувствовала, что уже не разваливается на части, она с трудом встала на ноги и повернулась к Джораху, который приходил в себя гораздо медленнее. В слабой утренней дымке было видно, что загорелый рыцарь бледен как полотно.
- Дайте мне минутку, моя королева. Одну минутку.
Нервы у Дени были напряжены, словно струны арфы; ей отчаянно хотелось убраться отсюда в какое-нибудь более укромное место, но она не собиралась уходить без Джораха. Далеко внизу были видны мечущиеся факелы и слышны отдаленные выкрики на дотракийском. Их эффектное появление, конечно, не осталось незамеченным, и Дени подумалось, что дотракийцы, должно быть, теперь считают ее богиней. Она появилась из воздуха верхом на драконе – кто же она еще, как не богиня?
Дени обернулась.
- Вы готовы, сир?
- Да, моя королева, иду. – Сир Джорах с мучительным усилием поднялся на ноги. Он неловко шагнул к ней… и замер. – Дейенерис…
- Что? – Она взглянула ему в лицо, и его выражение ей совсем не понравилось. – Что такое, мой медведь?
- Дейенерис, - простонал он и медленно, медленно упал на колени. На его груди сквозь грубую ткань рваной рубахи проступило красное пятно. – О боги… бегите…
- Джорах! – вскрикнула Дени. – Нет!
- Вот уж действительно, нет. Не это имя ты выкрикивала в порыве страсти, моя милая королева, - раздался голос. Знакомый голос. Его обладатель, словно призрак, появился из мрака, сверкая золотым зубом и улыбаясь распутной улыбкой, которую она когда-то так любила. – Ты выкрикивала мое имя. И скоро ты будешь выкрикивать его вновь, как только я сдержу обещание, которое дал твоему безобразному другу, - что убью его при первой возможности.
Медленно и бережно, словно художник, меняющий кисти, Даарио Нахарис выдернул из спины Джораха Мормонта стилет с золотой рукоятью. Сталь была влажной и красной, такой красной.
- Добро пожаловать домой, в Миэрин, любовь моя. Мы так тебя ждали. – Он снова улыбнулся, перешагнул через поверженного рыцаря и направился к ней.
Дейенерис Таргариен со всех ног бросилась прочь.
Комментарий к Дейенерис
Черт. Черт. Этот гад все-таки его убил. Рыдаю.
========== Джейме ==========
Его разбудила тишина. В последнее время в городе непрерывно раздавался колокольный звон - гудели огромные бронзовые колокола Великой Септы Бейелора, бренчали маленькие в башенках и двориках Красного замка. Он так привык к этому звону, что уже почти не замечал его. Впрочем, пару раз он прислушался, недоумевая, – по кому звонят, по Тиене? Возможно, но Джейме не был в этом уверен. Может, она и была ценна для Веры (или ей так казалось), но в Красном замке должен остаться хоть один здравомыслящий человек, который понимает, что происходит, и которому теперь надлежит прошерстить весь двор Томмена в поисках доказательств организованного Мартеллами заговора.
Джейме просто повезло, что он случайно узнал, кто такая на самом деле эта септа, - стражники, охранявшие его покои, решили почесать языками, думая, что он спит. Их меняли каждые несколько дней, чтобы он ни с кем не смог сдружиться, и Джейме не удалось разглядеть сплетников, - от мысли об этом у него было тяжело на душе. Значит, есть по меньшей мере два человека, кому платит этот проклятый дорниец, они ходят у всех на виду, имеют доступ к юному королю и, может быть, прямо сейчас рассказывают ему, что верная септа Тиена убита его вероломным дядей и поэтому он должен пойти с ними…
К горлу Джейме подступила тошнота. Он встал с грязной постели и подошел к окну, грубо заколоченному досками, – можно подумать, его недостаточно унизили, сделав пленником в его собственных покоях в Башне Белого Меча, а теперь, после того как он расправился с проклятой Песчаной Змейкой, эту комнату окончательно превратили в тюремную камеру. Все, что могло доставлять хоть малейшее удобство, отняли, а еды становилось все меньше и приносили ее все реже. Джейме никогда в жизни не приходилось думать о том, когда он поест в следующий раз, даже в вонючей тюрьме Хостера Талли под Риверраном, - по сравнению с теперешним заключением она казалась ему почти дворцом. Тогда он был слишком важным пленником, чтобы ему дали умереть с голоду, поэтому в черством хлебе и жестком мясе недостатка не было. А сейчас… Джейме не знал, что и думать, - то ли его решили таким образом сжить со свету, то ли просто в замке не осталось ни одного человека, кто захотел бы таскать еду Цареубийце, когда кругом и так полно опасностей.
Колокола по-прежнему молчали. Что-то происходит. Застонав от боли, Джейме как можно теснее прижался к окну, пытаясь увидеть город сквозь щели между досками. Уже перевалило за полночь, но даже ясным днем все равно много не разглядеть. Шпили, башни, холмы и улицы Королевской Гавани были окутаны едким, изнуряющим туманом, который нельзя было разогнать никакими факелами и маяками. Над Черноводным заливом сквозь мутную дымку просвечивала бледная луна, над гаванью, словно дым из преисподней, поднимались обрывки тумана. Трудно представить более мрачное и унылое зрелище.
Боги милостивые. Если бы ему поручили командовать войском, которое собирается напасть на Королевскую Гавань, Джейме именно сейчас и пошел бы в атаку, - сам Неведомый не выбрал бы лучшей ночки. Колокола смолкли впервые за неделю, и усталые, напуганные горожане, скорее всего, попытаются урвать хоть немного сна. Туман хорошо разносит голоса, и даже если на берег высадится маленький отряд, его легко принять за огромное войско, а плохая видимость сыграет только на руку атакующим. На улицах начнется паника, защитники города будут пытаться ее утихомирить и скорее начнут убивать друг друга, чем врага. Все, что нужно сделать этому Таргариену, - просто подойти к воротам. Королевская Гавань падет без боя, так же легко, как в тот раз, когда Эйерис приказал впустить в город лорда Тайвина и его армию.
Джейме прислонился к стене, пережидая приступ дурноты. Немного придя в себя, он подошел к другому окну, из которого открывался вид на Красный замок. Сомнительно, что там найдется хоть один верный человек, но Джейме все же надеялся увидеть огни, строящихся людей, пики на мосту Крепости Мейегора и арбалеты на стенах. Может быть, Мейс Тирелл и не воин, но даже самый недалекий Десница примет меры, чтобы защитить короля. Если только он не…
«Нет, - убежденно сказал себе Джейме. – Хайгарден и Дорн ненавидят друг друга. Скорее у меня отрастет новая рука, чем они договорятся о каком-нибудь пустяке, не то что об убийстве короля». Серсея – о боги, он не хотел думать о Серсее – постоянно твердила, что розы еще опаснее змей, что Тиреллы руками Тириона и Сансы Старк убили Джоффа, что именно они подстроили этот гнусный заговор с целью захвата власти. Но Серсея в каждом видела заговорщика и убийцу еще до того, как окончательно сошла с ума. В последний раз он видел ее в тот день, когда разделался с Тиеной, и тогда Серсея то бесилась, то пыталась изнасиловать его, то плакала… его сестра, его возлюбленная, его яростная львица…
«Нет. – Джейме стиснул зубы. – Я покончил с ней раз и навсегда, и если я еще раз ее встречу, мне придется убить ее, иначе она прикончит меня». Где бы она ни была, что бы она ни делала, она так же опасна, как нанятые Мартеллом стражники, разгуливающие на свободе. Джейме стоял, вглядываясь в темные, безмолвные укрепления Красного замка, и ему пришло в голову, что его надежда не напрасна. В окружении Томмена остался один здравомыслящий человек, который готов сделать то, что должно. К несчастью, этот человек – он сам.
Самое время выбраться отсюда. Джейме принялся исследовать свою камеру в поисках трещин, слабых мест, любых зацепок, которые могли бы послужить оружием или помочь ему выйти на свободу, но стены и пол были удручающе гладкими. Дверь была заперта снаружи, замочная скважина заделана, но Джейме был не в том состоянии, чтобы попытаться выломать ее; несколько ударов, и свежий шрам на груди снова вскроется, а рана, нанесенная Лимом, начнет кровоточить. Уже не в первый раз Джейме цветисто обругал ублюдка в зассанном плаще, но чутье бывалого воина подсказало ему, что если он поддастся отчаянию, то не заметит что-нибудь важное прямо у себя под носом. Например…
…окно.
Сразу же прекратив свои излияния по поводу душевных качеств покойного Желтого Плаща, Джейме подошел к окну и пристально изучил его. Оно выходило на юг (предполагалось, что солнечный свет должен согревать покои лорда-командующего даже зимой), и если постараться – это даже хорошо, что в последнее время его почти не кормили, так что теперь он выглядит как настоящее привидение, - то можно пролезть сквозь него. Правда, из окна открывается вид на гавань, и ближайшая стена, на которую можно спрыгнуть, находится по меньшей мере в ста футах внизу. К тому же окно заколочено, а ему нечем выломать доски, разве что…
…рукой.
Впервые Джейме обрадовался, что к его правому запястью приделана эта чужеродная штуковина. Он сразу понял – это единственный выход. В последний раз тревожно оглянувшись на дверь – снаружи было тихо, похоже, стражников направили выполнять более важные поручения, - он подошел к окну, примерился и изо всех сил ударил золотой рукой по закаленному толстому стеклу.
Руку от культи до самого плеча тут же пронзила острая боль, и Джейме, скривившись, отшатнулся. Но на месте удара расползлась паутина трещин, и он не позволил себе тратить драгоценное время на передышку. Он покрепче перехватил обрубок здоровой рукой и, превозмогая боль, начал яростно колотить золотыми пальцами по стеклу. Наконец раздался громкий треск, посыпались осколки, и в комнату ворвался холодный воздух.
Начало положено. Несколькими ударами Джейме расширил дыру в стекле, потом вернулся к постели и плотно обмотал левую руку простынями и одеялами. Защитив себя таким образом от острых осколков, он просунул руку в дыру, пошарил за окном и нащупал гвоздь, удерживающий самую широкую доску. Как он и надеялся, гвоздь еле держался, и после недолгих стараний, сопровождаемых приглушенными ругательствами, ему удалось его выдернуть.
Доска повисла, держась лишь одним концом, и хотя второй гвоздь был прибит более тщательно, Джейме справился и с ним. Он осторожно вернул руку назад и, нащупав маленькую железную защелку на подоконнике, раскрыл окно настежь.
В лицо ударил промозглый соленый ветер. Впервые за удручающе долгое время Джейме сделал глоток свежего воздуха. Он с наслаждением вдохнул полной грудью, а потом перегнулся через подоконник, чтобы понять, каков будет его следующий шаг.
Ночью смотреть вниз было еще страшнее, чем днем. Но Башня Белого Меча стояла на углу между высокими толстыми стенами, выходящими на море. Если получится встать на окно и как следует уцепиться, можно вскарабкаться на стену – до нее всего шесть или семь футов. Но если я оступлюсь, падать придется долго.
Сперва он хотел было сделать веревку из простыней, но потом, по здравом размышлении, отказался от этой затеи, - ведь чтобы разорвать их на полосы и как следует переплести, уйдет уйма времени. К тому же, муслин так отсырел и прогнил, что вряд ли выдержит его вес. А кроме того, если кто-нибудь все-таки придет на шум, он просто перережет веревку, и Джейме отправится в полет. По крайней мере, в этом случае не нужно будет беспокоиться о саване.
Джейме покачал головой. Нет. Так не пойдет. Справлюсь и без веревки. Он освободил раму от битого стекла и высунулся наружу, словно ожившая горгулья, в любой момент ожидая услышать шаги на лестнице, почувствовать удар кинжала или толчок в спину.
Но ничего подобного не случилось. Джейме перекинул через подоконник сначала одну ногу, потом вторую. Пошарив снаружи, он нащупал трещину между камнями, достаточно глубокую, чтобы можно было упереться носком сапога, и как можно сильнее втиснул туда ногу. А теперь самое интересное. Нужно оттолкнуться, повернуться и опять ухватиться за окно – а если не получится, последствия очевидны.
