сообщить о нарушении
Текущая страница: 73 (всего у книги 193 страниц)
Сотни вопросов терзали мозг Миры, едва не оставляя синяки, но она понимала, что нет смысла задавать их. Она конвульсивно сжала руку Брана, и он в ответ сжал ее ладонь. Мира чувствовала, как дрожат его холодные пальцы. Она вслушалась в темноту и впервые услышала Белых Ходоков, которые ждали у входа, ощутила холод, проникающий в сердце холма. Они всего в сотне ярдов отсюда. В сгущающейся тьме она видела их горящие голубые глаза.
- Они здесь, - Красный Ворон говорил печально, но почти с удовлетворением и совсем без страха. – Будем надеяться, что твой кузен быстро поймет, что он должен сделать, иначе…
Иначе мы погибли. Мира крепче сжала руку Брана.
- Ходор, - хрипло прошептала она. – Где он?
Голос Брана дрожал, как и его пальцы.
- Не знаю.
Время, казалось, ускорилось и одновременно замедлилось. Мира судорожно всхлипнула и услышала, как Бран всхлипнул в ответ. Она почувствовала, как теплая соленая капля упала на их переплетенные пальцы. Это последнее тепло, которое мне довелось ощутить. Боль пронзила ее, словно копье, когда Иные попытались сломить заклятья, созданные на ее крови, попытались прорваться внутрь. Когда прозвучит рог…
Она знала, что не выдержит. Ей суждено умереть. Теперь смерть казалась облегчением, благодеянием. Говорят, каждая душа в загробной жизни находит путь домой.
- Нет, - она обнаружила, что произнесла это вслух. – Нет…
- Нет? – переспросил Красный Ворон, тихо и мягко, словно шелест листьев, – это и был шелест листьев. И тут Мира все поняла. – Нет. Сейчас.
В это время зазвучал рог.
Словно ледяное дуновение зимы, этот звук прорвался в самое сердце холма и эхом отдался в каждом зале, в каждом темном уголке, хотя сам рог находился во многих лигах отсюда. Мире показалось, что его услышали все, кто жил, живет и будет жить на земле. Рог призывал древние непознанные силы, которые поднимались, пробуждались по велению того, кто их звал. Рог в руках Джона Сноу – но он не был ни Сноу, ни Старком.
«Пламя, - подумала Мира Рид. – Лед».
Со всех сторон начали беспокойно двигаться Иные – но они шли не к ним, а от них. Красный Ворон резко вскрикнул, то ли в агонии, то ли в экстазе, и на глазах у Миры его смертное тело, пережившее свое время, хрустнуло и превратилось в прах. Кучка пепла взметнулась над корнями, и Бринден Риверс наконец занял свое место среди Старых богов. Последним исчез его красный глаз, сгоревший в огне, который озарил пещеру и высветил жуткие лица вокруг них. Пламя с треском взметнулось к потолку. Древние силы наконец вырвались на свободу.
Мира всем телом ощущала близость конца. Она чувствовала, что Стена, по которой она однажды, шаг за шагом, карабкалась у Твердыни Ночи, вот-вот падет. Она чувствовала, как рушатся заклинания и исчезает волшебная защита. Она услышала над головой треск; холм раскололся, словно упавшее яблоко, и внутрь ворвался обжигающий холод зимы. Она увидела звезды, немыслимо далекие. Ветер на моем лице. К ней наконец вернулась память.
- Мира, - прошептал Бран ей в ухо, нащупывая ее руку. Они обняли друг друга, два маленьких человечка посреди гибели всего сущего. – Я люблю тебя.
Она хотела ответить ему, но время для слов прошло. Вместо этого она протянула руку, взяла его за подбородок и легонько, нежно прижалась губами к его губам.
Бран на мгновение застыл, а потом потянулся к ней. Это был мальчишеский поцелуй, легкий, сухой и отчаянный, на вкус отдающий солью, снегом и звездным светом. Мира поняла, что угасает, что ее душу, словно шелковую ленту, уносит ветер, и этот последний поцелуй был для нее слаще всего на свете. Она почувствовала, что падает; ей стало ясно, что теперь она будет падать вечно, никогда не достигнет земли и навсегда останется во тьме. Последнее, что она услышала, был крик.
========== Уиллас ==========
Даже несмотря на прощальные поцелуи осени, грозящие перейти в суровые объятия зимы, на всем белом свете не было места прекраснее, чем Хайгарден. Огромный замок, светлый и воздушный, был выстроен из белого камня и окружен мраморными колоннадами, клумбами, рощами и фруктовыми садами, украшен гобеленами и фресками, статуями и фонтанами, в садах было полно укромных беседок для отдыха и удобных тропок для прогулок. С вершины холма открывался вид на тусклую серебряную ленту Мандера, по которому летом сновали прогулочные лодки, а сейчас река была почти пуста. От замка расходились в разные стороны Океанская дорога и Дорога роз, тянущиеся до самого горизонта. Деревня тоже была тщательно ухожена: беленые домики с красными черепичными крышами, узкие мощеные улочки. И лорда, и простых людей защищала прочная крепостная стена, извивающаяся вверх и вниз по зеленым холмам Простора, которые были покрыты ковром из роз всех видов и цветов. Над холмами плыл чарующий аромат.
Когда-то давно, еще до поединка с Красным Змеем, после которого Уиллас Тирелл покинул ристалище калекой, он проводил бесчисленные часы, играя среди этих роз с родными и двоюродными братьями и сестрами, крича, бегая и изображая разных героев из прошлого. А теперь Гарлан уехал отвоевывать Щитовые острова у железнорожденных, Лорас умирает или уже умер, Маргери арестована по подозрению в любодействе и блудодействе, а сам Уиллас сидит здесь и наблюдает, как его семья борется с волнами, которые день ото дня поднимаются все выше. Он готов был осуждать своего лорда-отца, хотя понимал, что не представляет, как сам бы поступил на его месте. Буквально за одну ночь все исчезло – только что они твердой рукой управляли Семью Королевствами и освобождение Маргери было уже решенным делом, а теперь вынуждены отчаянно доказывать разгневанному суду Веры, что не имеют ничего общего с чудовищным обманом и кощунственными убийствами. И что еще хуже, речные лорды и Фреи все равно не поверят. Они решили, что Тиреллы и Ланнистеры сговорились, чтобы ограбить и унизить их.
От лорда Мейса уже две недели не было вестей, и Уиллас готовился к худшему, изо всех сил стараясь не верить зловещим слухам, поступающим из столицы. Он считал, что пример Неда Старка должен удерживать любого правителя от публичных казней, если обвинение основано на слабых доказательствах, и ни в коем случае не казнить никого в святом месте. Но люди никогда не учатся на чужих ошибках. Теперь можно называть то, что происходит, Войной Двух Королей, потому что остались только двое – Томмен и Станнис. И скоро останется один, а может, совсем никого.
Эта мысль повергала Уилласа в глубокую печаль. Томмен Баратеон на самом деле не Баратеон, плод обмана, мошенничества, кровосмешения и убийства, но ребенок за это не в ответе; он милый мальчик, бесхитростный и добрый, в нем нет ни капли фамильной подлости. Нам стоило это предвидеть, как только Джоффри испустил последний вздох. Уиллас все думал – может быть, бабушке и не следовало уезжать из Королевской Гавани. Он любил коварную старую каргу, от ее присутствия ему становилось легче (хотя нельзя сказать, что у Королевы Шипов легкий характер), но именно она была самым проницательным и искушенным дипломатом дома Тирелл, и именно она могла предвосхитить или хотя бы облегчить весь этот фарс с судом, подстроенный, чтобы погубить Маргери. Впрочем, город едва не пылает, так что, может, и хорошо, что мы увезли ее оттуда от греха подальше. Как она говорит, ей уже за восемьдесят, самое время держаться подальше от того, что может ее убить.
Уиллас не питал иллюзий насчет игры, которую вели его бабушка и сестра, – и отчасти его отец. С того момента, как Тиреллы предложили руку Маргери Ренли Баратеону и признали его королем, все члены семьи понимали, что ступили на путь, в конце которого лежит либо победа, либо смерть. Уилласа не покидали дурные предчувствия; ему вполне хватало лошадей, гончих, соколов и книг, он хотел прожить долгую жизнь и умереть в своей постели в окружении жены и детей. Но он был явно в меньшинстве, а его отец был сам не свой от мысли о том, что его внук займет Железный Трон. Зачем? Это даже с виду чертовски неудобное сиденье, а чтобы его занять, нужно заплатить огромную цену, и не только кровью. Но все же зерна соблазна упали на благодатную почву, поэтому его сестра вышла замуж за любовника его брата, и всех их вынесло в открытое море.
Лишь одно хорошо, полагал Уиллас, – они избавили благодарный мир от короля Джоффри Баратеона, первого носителя своего имени. Ни его отца, ни Гарлана, ни Лораса не посвятили в заговор. Лорда Мейса леди Оленна считала олухом, Гарлан был слишком благороден и счел бы это дело постыдным и недостойным рыцаря, а Лорас заявил бы, что травить ядом – это банально, въехал бы на белом коне в тронный зал и швырнул Джоффри перчатку прямо в лицо. Из трех сыновей Мейса Тирелла бабушка любила Уилласа больше всех, и бесславная кончина Джоффри затронула и его тоже. Леди Оленна пообещала ему, что перед тем, как подложит асшайский черный аметист в брачную чашу, она под предлогом дружеского визита привезет сюда Сансу Старк и устроит их брак. По ее задумке, когда Уиллас и Санса поженятся, Джоффри умрет, а Маргери соединится с его более управляемым младшим братом, у них будет королева, десница и права на Север, а Ланнистеры будут посрамлены и уничтожены.
Набросав план широкими мазками, они привлекли к делу Петира Бейлиша, мастера дворцовых интриг, чтобы он доработал детали, но, по мнению Уилласа, это был опасный маневр. Только богам известно, чего на самом деле хочет этот человек, а поскольку с тех пор, как он весьма своевременно уехал в Долину, о нем ничего не было известно, у него, по-видимому, были свои планы. Может быть, именно он и обвинил Тиреллов в убийстве лорда Тайвина Ланнистера, но Уиллас не был в этом уверен. Просто удивительно, как легко Бейлишу удалось обвести их вокруг пальца.
Разумеется, Маргери знала о заговоре с самого начала, с того момента как леди Оленна выяснила правду о том, каков Джоффри на самом деле. Она никогда бы не стала для него покорной женой, и Лорас никогда бы не смог стоять рядом и смотреть, как ее избивают. Маргери была бабушкиной любимицей, и, судя по тому, что Уиллас знал о последних громких свадьбах, которые пошли не так, как намечалось, она отлично сыграла свою роль. Но это ее не спасло. Может, и хорошо, что я не женюсь на Сансе, ведь шансов дожить до брачной ночи становится все меньше и меньше.
Тем не менее Уиллас чувствовал сожаление. Он никогда не встречался с дочерью Эддарда Старка, но как наследница Винтерфелла она была одной из немногих молодых леди, обладающих подходящей родословной, чтобы составить ему пару. Учитывая, что он – наследник Хайгардена, а Маргери – жена Томмена, вместе они могли бы снова объединить королевство. Но важно не только это - его сестра в письмах описывала Сансу Старк, ее красоту и учтивость, ее тихую храбрость, которую не могли уничтожить даже бесконечные месяцы заточения у Ланнистеров. Уиллас не сомневался, письма несколько приукрашивали правду, чтобы он дал свое согласие на брак, но Маргери отлично разбиралась в характерах, и у нее не было причины лгать ему.
Уиллас хорошо понимал, что как жених он не так привлекателен, как его младшие братья, хотя Гарлан уже был женат, а Лорас не имел интереса к женитьбе. Ему досталась толика красоты Тиреллов – каштановые кудри и карие, отливающие золотом глаза, - но он был вдвое старше Сансы, да к тому же калека, а его репутация мягкого, благочестивого, скучного дурака отпугивала людей, которые в ином случае из кожи бы вон лезли, лишь бы отдать своих дочерей в жены наследнику самого богатого, владетельного и могущественного дома на Юге. Уиллас в свои тридцать лет все еще оставался холостым, и это давало почву для гнусных слухов о том, что он разделяет те же предосудительные сексуальные предпочтения, что и его брат. Но главная причина - его бабушка, которая заявила ему, что не потерпит, чтобы его охомутала какая-нибудь дочка захудалого межевого рыцаря, и что она найдет ему самую лучшую невесту, которая будет достойна имени Тиреллов. Санса не только красива, сказала бабушка, у нее все задатки королевы, хотя она еще глупенькая, застенчивая и наивная, что для ее возраста вполне естественно. Подобная характеристика из уст леди Оленны Редвин была весомой похвалой.
Поэтому Уиллас позволил себе мечтать о том, что Санса могла бы дать ему и что он мог бы дать ей. Нельзя сказать, что он менее галантен, чем Гарлан, или менее доблестен, чем Лорас, самая туманная звезда в блистательном созвездии Тиреллов. Когда они с Сансой поженятся, думал Уиллас, возможно, им удастся вернуть немного сказочного волшебства, которое они оба давно утратили. Он покажет ей шелка, песни и роскошь Хайгардена; ей наверняка понравится. Он никогда не обидит ее – говорят, бедняжка столько вынесла от Джоффри. Уиллас уже питал к ней расположение, узнав, что у нее доброе сердце, – нынче это редкий дар. Я буду любить ее, а она родит мне сыновей и дочерей. Может, это всего лишь романтические грезы, в то время как настоящий мир жесток, но Уиллас не стыдился мечтать. Он рожден знатным и богатым, а это значит, что у него есть время и деньги на то, чтобы быть романтичным. А если учесть, что потом пошли разговоры о его женитьбе на проклятой Серсее Ланнистер, то по сравнению с ней Санса Старк представлялась гораздо более желанной невестой.
Увы, теперь Санса стала еще одной из потерь, постигших его семью за последние гибельные дни. Чем выше забираться, тем больнее падать. «Вырастая - крепнем», - вот девиз дома Тиреллов, но с каждым днем Уиллас все чаще задавался вопросом, сколько еще им удастся протянуть, ведь их подсекли под самый корень.
Он бесцельно блуждал по крытой галерее, опираясь на костыль. Сегодня он шел медленнее, чем обычно, оглядывая окутанный туманом сад. По просьбе Уилласа отец велел сделать для него кресло на колесах (Уиллас не сказал лорду Мейсу, что эту идею подсказал Оберин Мартелл, с которым он состоял в переписке; Красный Змей как-то упомянул, что его брат Доран использует подобное приспособление), но он быстро невзлюбил это кресло из-за того, как на него все таращились, когда он выезжал в нем. К тому же в нынешние мрачные дни нужно демонстрировать силу, насколько это возможно, даже если речь идет о калеке и старушке.
Кстати, о старушке. Уиллас с радостью ушел бы с ледяного дождя и вернулся в теплый кабинет, но даже он был сыт по горло обществом своей бабушки. Вынужденная наблюдать со стороны, как ее семья и ее планы вот-вот канут в небытие, Королева Шипов стала еще более колючей, чем обычно, и в последнее время, раз уж больше никто не попадался ей под руку, она приобрела привычку колоть своими шипами Уилласа. Леди Алерия и леди Леонетта уехали в Ясноводный Чертог; крепость приходилось защищать от попыток Флорентов отбить ее обратно, но тем не менее Уиллас готов был им позавидовать.
Снаружи хлестал дождь со снегом. Уиллас стоял в конце галереи, смотрел на сводчатые окна библиотеки, в которых мерцал свет, и, как всегда, боролся с искушением. Дом Тиреллов владел богатым собранием книг, редких рукописей, трактатов, кодексов, рыцарских романов и историй, песен, сказок и саг, насчитывающим десятки тысяч названий, и хотя Уиллас в течение многих лет после несчастного случая не покидал Хайгарден, он прочитал лишь малую часть библиотеки. Он широко улыбнулся при мысли о том, чтобы сбежать из негостеприимного мира и углубиться в пыльные страницы. Может, стоит почитать трактат о том, как Молодой Дракон завоевал Дорн, эта книга была его любимой; ему определенно не хотелось тратить время на то, чтобы продираться через заумные правовые заключения давно почивших мейстеров. Они не помогут его семье и не заставят его думать, что можно отменить все, что было…
- Милорд?
Уиллас удивленно обернулся, едва не потеряв равновесие на скользких плитах, и был вынужден схватиться за колонну, чтобы не упасть. В дальнем конце галереи, всем видом выражая готовность ринуться на помощь, если его лорд вдруг грохнется на задницу, стоял один из телохранителей его бабушки – Левый или Правый; Уиллас не различал их, так же как и сама старая леди Тирелл. Кто бы это ни был, стражник с извиняющимся видом моргнул и сказал:
- М’лорд, простите, что беспокою, но вас ждут в покоях леди Оленны. Прилетел ворон и прибыл гость.
Уиллас застонал про себя, еле сдержавшись, чтобы не сказать что-нибудь недоброжелательное: он всего пару часов назад сбежал от нее, и теперь должен вернуться обратно? Однако тот факт, что наконец появились новости, с лихвой перевесил все мелочные сожаления.
- Вести от моего лорда-отца?
На обыкновенно невозмутимом лице Левого появилось странное выражение.
- Нет, милорд. Как я и сказал, это дело чрезвычайной важности. Мне послать за вашим креслом?
- Не стоит, - ответил Уиллас. – Дольше выйдет. Не будете ли вы так добры?
