сообщить о нарушении
Текущая страница: 103 (всего у книги 193 страниц)
Час спустя Санса Старк проехала под крепостной решеткой Ворот Луны, сидя в седле позади рыцаря, который подобрал ее на горной дороге. Сир Годфри Уэйнвуд, дальний родственник леди Аньи, без сомнения, мечтал о том, что получит горы золота за оказанную услугу. Он уже послал вперед одного из воинов, чтобы сообщить новости, и теперь Санса пыталась подготовиться к неизбежной встрече. Даже когда сир Годфри спешился в людном внутреннем дворе и помог ей спуститься с коня, она не чувствовала себя готовой. В ней ничего не осталось от былой уверенности, только страх.
- Алейна! – Миранда Ройс энергично растолкала глазеющую толпу и вовремя подхватила падающую Сансу под локоть. – Дорогая, мы так за тебя волновались! После того как этот мерзкий хорек Шадрик… мы все слышали…
Санса безмолвно кивнула. Она заметила, что теплый прием, оказанный Мирандой, не нашел отклика у остальных жителей Ворот Луны; люди смотрели на нее кто недоуменно, кто враждебно. Один из слуг открыто осенил себя знаком рогов, а другой пробормотал:
- Что, вернулась позлорадствовать?
Миранда гневно взглянула на них.
- Держите свою грязную ложь при себе, - заявила она, почти неся на себе Сансу сквозь толчею в теплый замок. – Кто будет распускать язык, пожалеет.
- Распускать язык о чем? – еле выговорила Санса. – Что такое?
- Ничего, дитя. Никто на тебя не думает. – Миранда сделала паузу. – Никто из тех, кто имеет значение. – По натянутой непринужденности в ее голосе Санса поняла: о чем бы Миранда сейчас ни говорила, она лжет.
- Что случилось?
Ранда не ответила. Она поднялась вместе с Сансой по лестнице в ее покои, плотно закрыла за собой дверь, сняла с девушки мокрую одежду и уложила в постель. Санса изо всех сил старалась не уснуть, чтобы дознаться, что произошло, но это было свыше ее сил. Она немедленно провалилась в сон без сновидений, похожий на смерть.
Прошел час, а может, целый день. Санса приподняла отяжелевшие веки. Сквозь оконное стекло пробивался бледный солнечный свет. Санса не сразу осознала, что ее разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь. Она смутно надеялась, что это Ранда, но было ясно - это не она. Прежде чем Санса поняла, что это означает, дверь отворилась.
Она плотно смежила веки. Однако это не заставило его уйти.
- Милая, - наконец произнес лорд Петир Бейлиш. – Вернулась к нам из мертвых. Чудо-то какое.
Сансе потребовалась вся ее смелость, чтобы открыть глаза и посмотреть ему в лицо.
- Милорд.
Он шевельнул углом рта. Это нельзя было назвать улыбкой.
- Как всегда вежливая. Хорошо, очень хорошо. Это поможет тебе на суде.
- На суде? – Санса невольно повторила его последние слова и ощутила смертельную опасность. Ее сердце бешено заколотилось. – За что?
Мизинец подошел к ней и сел на постель.
- Дорогая, - сказал он, ласково коснувшись ее подбородка. – Тебе, конечно, известно, что твой кузен мертв. Да упокоят боги его невинную душу.
- Роберт? – Понятно, что речь могла идти только о нем, но для Сансы это все равно стало ударом. Ему было всего лишь восемь лет. Он был таким беспомощным. Он этого не заслужил.
- Да, Роберт, - подтвердил Мизинец. – Какая немыслимая трагедия. Люди Долины, как и следовало ожидать, вне себя от горя. Потерять последнего отпрыска рода Джаспера Аррена, да еще умерщвленного таким способом…
- Каким? – Санса попыталась отодвинуться, но двигаться было некуда. – Милорд… как вы осмелились… он был… он был отрав…
- Отравлен. – Мизинец наклонился и неспешно поцеловал ее в губы. – И это сделала та, в чьих интересах было убрать его с дороги, чтобы она могла объявить о своем происхождении и выйти замуж за нового наследника. Та, которая, как всем известно, убила короля Джоффри, та, которая теперь нуждается в лорде-протекторе еще больше, чем раньше, - если она хочет избежать обвинения в этом ужасном преступлении. Та, что сбежала с недостойным межевым рыцарем, после того как ее деяния были раскрыты. Теперь всему королевству известно, кто она и что она. – Его рука скользнула от ее подбородка вниз, по животу, и мягко легла на одеяло между ее ног. – Ты.
========== Вель ==========
Солнце не вставало над горизонтом уже четыре дня. В час, когда прежде наступал рассвет, холодный голубой свет лишь слегка развеивал тьму и приглушал свет звезд, порождая зловещие тени, гуляющие среди развалин Стены, но и только. Так проходили утро и день, а во второй половине дня свет из голубого быстро переходил в серо-стальной, постепенно превращаясь в черный, как плащ вороны или сердце Крастера. Дни становились все короче. Скоро наступит бесконечная ночь, и даже многоцветное сияние, танцующее на северном небе подобно развевающимся шелкам, исчезнет. Погаснут факелы в Черном замке, потухнут костры красной женщины, даже само воспоминание о тепле растает, словно дым. Смертным такое не вынести. И тогда из всех нас останется один только Джон Сноу.
Вель была все еще слишком потрясена возвращением Джона, чтобы разобраться, как такое могло произойти. Она сражалась против сотни упырей, Алисанна, мертвая, лежала у ее ног, рядом кричала Джейни Пуль, напуганная, но полная решимости остаться. Было ясно, что никто и ничто теперь не сможет их спасти. Вель услышала грохот падающей Стены; упыри тоже его услышали и тут же застыли на месте, повинуясь жуткому звуку, раскалывающему мир пополам. Вель была совершенно убеждена в том, что этот звук мог издавать только Рог Зимы. Но мы ведь не нашли его! Не нашли! Больше ничего не осталось, только предчувствие неизбежного конца.
А потом откуда-то появился алый меч, разрубающий упырей, расшвыривающий их в стороны. Вель готова была увидеть короля Иных – может, это он и есть? Прозвучал Рог, Стена пала, так что теперь в эту дверь мог войти кто угодно. Так и случилось. Появление Джона Сноу было столь же невероятно, как и появление любого другого. Законы природы здесь перестали действовать, поэтому не стоит удивляться тому, что Джон пришел из ниоткуда, сокрушая пылающим мечом из валирийской стали толпу оживших мертвецов. Да и сам он – оживший мертвец с руками из черного стекла… просто какое-то неправдоподобное, невозможное спасение…
Среди одичалых веками бытовал обычай - если мужчина хочет завоевать любовь женщины, он должен сперва ее украсть. Отчасти поэтому Вель так презирала поклонщиков и их желание присвоить ее, словно корову; она с радостью перережет глотку своему новому мужу, коли он ей не приглянется, особенно если после этого южане оставят ее в покое. Она – свободная женщина. Свобода - это наипервейший и величайший дар, данный Старыми богами человеку, и ни у кого нет права унижать, позорить, насиловать или убивать ее за это. Власть – это всего лишь игра воображения, обман. Если не думать о власти, не подчинять ей свои мысли и поступки, она перестает существовать.
Но теперь Вель обнаружила, что все ее знания о жизни искажаются, рушатся и превращаются в прах, как и все вокруг. Джон Сноу украл ее, присвоил ее себе – ни одному человеку такое не под силу, и отчасти это оттого, что Джон больше не человек. Раньше он был вороной, а теперь наполовину демон, наполовину бог, варг, порождение колдовства Мелисандры и древних сил. Чудовище. Вель благоговела перед ним и страшилась его, как и все остальные. Даже истеричка Селиса, которая наполовину обезумела после ужасной смерти дочери, не осмелилась и слова сказать против него. Когда Джон приказал снести Королевскую Башню – самое крепкое и мощное из оставшихся строений Черного замка – и предать ее огню вместе с телами Ширен и убившего ее шута, черные братья, которые когда-то подняли бунт против него, теперь поспешили выполнить приказ.
Дитя нечисто. Вель понимала, почему Джон велел снести башню, - в противном случае это место превратилось бы в рассадник заразы. И все равно нельзя быть уверенным, что пламя полностью искоренило серую хворь. Судьбы вольного народа и Ночного Дозора были тесно переплетены, и Вель с самого детства слышала жуткие истории о нескольких лордах-командующих, которые занимались черной магией и в конце концов были уничтожены ради блага Дозора и всего королевства. Джон Сноу стал еще более могущественным и еще менее похожим на человека, чем даже печально известный Король Ночи, но на этот раз он – их единственная надежда на выживание.
А что потом? Даже если предположить, что они выдержат сокрушительный натиск Иных, – эта первая атака была лишь пробой, легким касанием пальца в темноте, - что станет с Джоном потом? Его объявят героем и спасителем человечества, но согласится ли он повесить свой меч на крюк и удалиться в туман? К тому времени его сила возрастет многократно, и он сможет сокрушить любого, кто осмелится ему противоречить. Как долго природные доброта и порядочность – Вель знала, Джон сполна наделен этими качествами, - смогут противостоять соблазну, ради которого воины и короли сражались, убивали и погибали с самого сотворения мира? Эта власть не будет подделкой или галлюцинацией. История этого правления будет написана кровью.
Поэтому Вель столкнулась с тяжелым выбором. Должна ли она попытаться спасти Джона, воззвать ко всему человеческому, что в нем еще осталось, в надежде удержать его, после того как битва окончится? Или это отвлечет его от борьбы с Иными – а эта задача, конечно, сейчас самая важная. Но если он будет становиться все сильнее, не встречая возражений или соперников и слушая шепот Мелисандры, тогда он может превратиться во второго Рглора, алчного огненного бога, жаждущего человеческих жертв…
От этих мыслей ей стало в тысячу раз холоднее. Вель стояла на полуразрушенном крепостном зубце, неся свой дозор. Она надела черный плащ на время битвы, и что гораздо более важно, осталась жива, поэтому могла считать себя такой же вороной, как и остальные. Даже оставшиеся люди Селисы сняли с себя цвета Баратеона и надели черное. Даже несчастная Джейни Пуль. Она тоже произнесла клятву и в кои-то веки не тряслась и не заикалась. Сейчас она спала в одном из немногих оставшихся теплых мест – на кухне, где помогала Трехпалому Хоббу с готовкой. Старый повар был единственным мужчиной, при виде которого Джейни не пыталась спрятаться.
Дозорный на стене. Это про меня. Вель ходила туда-сюда, чтобы согреться, хотя иногда ей приходилось вставать на четвереньки и карабкаться по перевернутым глыбам льда. На ней были черная кольчуга, черный плащ, черные сапоги и меховые перчатки, а из оружия - меч. Она должна была следить, чтобы факелы на ее участке не погасли; хоть Стена и была разрушена, Джон все равно приказал патрулировать ее днем и ночью, как и прежде. Иные могли вернуться в любой момент; как выяснилось, именно Джон и обрушил Стену. Это был единственный способ пробудить его силу и помочь ему вернуться, но все равно – жертва была огромна.
Пару раз Вель подумывала о том, чтобы сбежать куда-нибудь в более безопасное место, но она понимала, что это бесполезно. К тому же это трусость. Поэтому она по доброй воле осталась здесь – сестра Ночного Дозора, охраняющая царство людей. Ты смеешься надо мной, Далла? Или плачешь?
Она повернула обратно. Висящий на поясе меч непривычно замедлял движения; Вель владела клинком не хуже любого мужчины, но раньше ей приходилось обращаться с кинжалами из кости или бронзы – излюбленным оружием одичалых. Хорошо хоть снегопад прекратился, правда, хмурое небо не предвещало ничего хорошего. И лучше, наверное, уже не будет. После недавнего светопреставления Вель перестала удивляться или бояться; теперь, открывая глаза по утрам, она каждый миг ожидала, что мир опять перевернется с ног на голову. Это уже не жизнь, а тяжкое, медленное ожидание, которое нет никаких сил выносить.
Дверь башни отворилась, и во двор вышел один из черных братьев. На первый взгляд ничем не примечательное событие, но когда мужчина подошел к лестнице, вырубленной во льду, Вель заметила, что на нем нет перчаток, а от его черных рук исходит холодное голубоватое свечение. Это Джон. Он направлялся к ней.
Она подавила нежданный приступ тревоги. Прежде она его не боялась – когда восхищалась, когда презирала, когда сочувствовала, а когда он просто ее бесил, - но она никогда его не боялась, и теперь не знала, как с этим быть. Вель отвернулась, изо всех сил стараясь удерживать на лице маску холодной вежливости, которую прежде всегда надевала, когда Джон заговаривал с ней. Но сейчас ее сердце колотилось, как у неопытной девчонки. Она слышала, как он поднимается по ступеням. Перед его лицом не было видно пара от дыхания.
- Миледи, - раздался его голос, тихий, но четко слышимый в окружающем безмолвии. – Доброе утро.
- Доброе утро. – Вель заставила себя улыбнуться. В нескольких футах от нее стоял Джон собственной персоной: длинные каштановые волосы, серые старковские глаза, мрачно сжатый рот, шрам на лбу – орел Орелла едва не выклевал ему глаз. Вель знала, под черной одеждой скрываются раны на животе и спине – следы от ударов Марша и его приспешников. Но что еще он скрывает? Иногда Джон выпивал несколько глотков подогретого вина вместе со своими людьми, но Вель никогда не видела, чтобы он ел. Иногда он удалялся на несколько часов в свои покои, но спит ли он – в этом у нее не было уверенности.
Как будто прочитав ее мысли, Джон поднял бровь.
- Наверное, мне не стоит говорить тебе, что здесь жутко холодно, - сказал он, подойдя к ней и разглядывая усеянное обломками пустынное поле по другую сторону Стены. – Впрочем, ты отлично справляешься. Я всегда знал, что ты станешь хорошим дозорным. Гораздо лучшим, чем многие.
Вель внезапно почувствовала гордость оттого, что он ее похвалил, но тут же разозлилась, что он назвал ее хорошей вороной.
- Внизу уж точно теплее, - осторожно согласилась она. – Хотя и не сильно. Обходишь людей на постах?
- Потом обойду. Я пришел к тебе. – Ветер дул прямо в лицо, и Джон рассеянно отбросил волосы с лица таким естественным жестом, что у Вель защемило сердце. Полубог-получудовище, он все-таки украл ее. Он все еще – хоть и в меньшей степени – оставался той вороной, которая спасла ее народ и ее жизнь. Он все еще оставался Джоном Сноу. И теперь, к своему ужасу, Вель поняла, что, кажется, влюбилась.
У нас нет будущего. У нас нет ничего общего. Запомни это. Эта любовь может существовать только в ее сердце. Вель не могла позвать Джона к себе в постель, чтобы ночами он дарил ей удовольствие и тепло, как она это делала с Ярлом и другими парнями, которые ей нравились. Это неправильно, неестественно, если не-мужчина и женщина сойдутся вместе. Скорее всего, он сожрет меня. Мое сердце и душу, а может, и тело.
- Ко мне, - сказала Вель, словно опровергая свои мысли. Интересно, понял ли Джон что-нибудь? – Зачем?
- Джейни Пуль. – Джон так нерешительно произнес это имя, в его голосе было столько сожаления и боли, что Вель едва не разрыдалась. – Я хочу, чтобы ты все мне рассказала.
- Не стоит. – У Вель неожиданно сдавило горло, а ветер сдул соленые капли с ее глаз. – Я… я знаю, ты думал, что это Арья. Из-за Арьи все и случилось, этот бунт… Джон, прости. – С чего мне извиняться? Тут нет моей вины. И все-таки ей было горько.
- Да, - сказал Джон, мягко, но настойчиво. – Из-за Арьи все и случилось. Поэтому я и хочу знать.
Выхода не было, разве что прыгнуть со Стены.
- Эта история не из приятных.
- Все, что связано с Болтонским Бастардом, нельзя назвать приятным. – Джон крепко сжал ледяную сосульку и с треском переломил. – С одной стороны, я очень рад, что это все-таки не моя сестра, и те мерзости, которые Рамси Сноу творил с женщинами, не коснулись Арьи. Но если так… где же она? Глупо теперь надеяться, что она еще жива. В конце концов, я и сам уже не жив.
Вель неосознанно шагнула к нему.
- Джон… - Она потянулась к его руке, но не коснулась.
Джон горько улыбнулся. После бесконечного молчания он едва слышно произнес:
- Она мне даже не сестра.
Вель нахмурилась.
- Что?
- Я… - Джон, по-видимому, боролся с чем-то слишком страшным, что не облечь в слова. – Когда я был мальчишкой, еще в Винтерфелле, я все гадал, как я появился на свет. Я думал, что это случилось из-за того, что лорд Эддард поддался слабости и нарушил брачные обеты. Но… это не так. То же самое и с Арьей. С одной стороны, я рад, а с другой стороны, я чувствую себя преданным, злюсь и горюю одновременно.
Вель подошла еще ближе. Так близко, что если бы от него исходило тепло, она бы его почувствовала.
- Что ты имеешь в виду?
Джон повернулся и посмотрел ей в лицо. В его серых глазах Вель увидела лишь зиму.
- Лорд Эддард мне не отец.
Такого Вель не ожидала.
- Что ты говоришь… конечно, он твой отец. А зачем же тогда он признал тебя и запятнал свою драгоценную честь? Вы же, поклонщики, так боитесь заделать баст… - Вель осеклась, увидев его застывшее лицо. – В смысле, вечно трясетесь над чистотой крови, чтобы ребенок был рожден в браке…
