Текст книги ""Фантастика 2024-67". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Ерофей Трофимов

– Как ночь прошла?

– Тихо все было, княже.

– А в долине?

– Тоже. Похоже, ухорезы наши словно мыши прошмыгнули, – ехидно усмехнулся казак. Ухорезами пластунов стали называть с легкой руки самого Руслана. Однажды, вспылив на их бестолковость, при пояснении очередного разведывательного приема он так и обозвал. В итоге прозвище для пластунов прижилось, и очень скоро следопыты и сами так представлялись.

– Муэдзин на рассвете пел? – подумав, уточнил Шатун.

– Горланил, – кивнул кашевар. – А чего это ты про него вспомнил?

– Не помню, есть у местных мусульман такое или нет, но вроде как, ежели что случается, то каждый правоверный сам решать должен, когда ему молитву читать. В общем, если муэдзин не запел, значит, случилось что-то.

– Ага, у нас, значит, в колокол набатный бьют, а у них молчат, – сделал казак вывод.

– Вроде того. Вот только не вспомню никак, где именно такое имеется, – кивнул Шатун, орудуя ложкой.

Постепенно проснулся весь десяток и, позавтракав, снова расположился на своих спальных местах. Ждать. Ничего иного придумать было невозможно. Ну не устраивать же на тропе занятия по строевой подготовке. Тем более что оружие у казаков тщательно вычищено и уложено в специальные кожаные чехлы с хитрой застежкой. Дернул за кожаный ремешок – и хватай уже заряженную, готовую к стрельбе винтовку. Все остальное оружие, включая револьверы, казаки держали при себе. Не снимали они днем и разгрузки с подсумками. В общем, десяток был готов к бою в любую секунду. Руслан слишком хорошо знал своих бойцов, чтобы сомневаться в этом. Для перехода в боевой режим им требовалось не более полутора секунд. Жизнь в этих местах изначально приучила их всегда быть готовыми к драке.

Глядя на своих бойцов, Руслан так же развалился на кошме и, попивая чай, изредка расспрашивал сменяющихся наблюдателей. Но доклады разнообразием не отличались. Аул жил своей обычной жизнью, никто никуда не скакал и оружием не размахивал.

В таком режиме десяток прожил четыре дня, и Руслан уже начал подумывать о том, чтобы отправиться на поиски пластунов, когда они объявились сами. Глядя на усталые, чумазые лица разведчиков, Шатун мысленно ликовал. Просочиться там, где противник знает каждый кустик, и при этом не попасться, сумеет не каждый. Дождавшись, когда следопыты поедят и немного передохнут, Шатун жестом подозвал к себе командира группы и, указав на кошму рядом с собой, приказал:

– Докладывай, что видели?

– Все видели, княже, – усмехнулся Роман в ответ. – Есть гости в ауле. В самой большой сакле, что рядом с мечетью, обосновались. Там коней много и кони все не горские. Сразу видно, породистые. Да и седла дорогие. Не наши. Не казацкие, – пояснил следопыт.

– Так вы что, засранцы, в аул ходили? – растерянно ахнул Руслан. – Совсем сдурели?! У тебя какой приказ был, Рома?

– Не шуми, княже, – отмахнулся пластун. – Не ходили мы в аул. Там за мечетью кладбище у них. А оно все кустами заросло. Вот мы в тех кустах и засели. А в биноклю твою все отлично видно было. Ну, сам посуди. Горцы ведь собак только при отарах держат. В аулах их не бывает. Близко мы не подходили, так что и кони шума не подняли. Вот и высмотрели все.

– Понятно, дальше, – взяв себя в руки, кивнул Шатун.

– Нет другой тропы с этой долины. Точнее, тропа-то имеется, но ведет она на ту сторону. Сначала на перевал, а после уже к осману. Ну, мы пару мин в самом узком месте и заложили. Как ты учил, на веревочку. В общем, соберутся гости обратно, и сильно удивлены будут. Ажно до смерти, – ехидно закончил следопыт.

– М-да. Учудили вы, – растерянно проворчал Шатун, быстро обдумывая ситуацию.

Если отойти отсюда сейчас и выбрать более удобное место для засады, то получится и горцев отогнать, и людей уберечь. А если они не пойдут, то и сидеть там будет проще. Ну, а взрыв на тропе к перевалу послужит еще одним уроком. Вас самих мы не трогаем, а вот гостей непрошеных знать не желаем.

* * *

Уйти они не успели. Лагерь уже был свернут, когда горное эхо донесло до бивака отголоски яростной перестрелки. Не сговариваясь, весь десяток похватал винтовки и помчался к выходу в долину. Добежав до наблюдателей, Руслан с разбегу запрыгнул на давно присмотренный козырек, нависавший над тропой, и, выхватив из сумки бинокль, приказал:

– Докладывай, чего видел?

– А ничего не видел, княже, – спокойно протянул казак, не спеша убирая в подсумок подзорную трубу. – Это в ауле, похоже, стреляют.

– Да уж, похоже, и вправду зря всполошились, – проворчал Руслан, всматриваясь в происходящее в ауле.

Выстрелы все еще раздавались, но кто в кого стрелял, было непонятно. В ауле действительно что-то происходило. То и дело бегали какие-то люди, кто-то седлал коня, а кто-то спешно проделывал движения, которыми заряжают дульнозарядные ружья. Рассмотреть точно не позволяло расстояние и возможности бинокля. Потом перестрелка вспыхнула с новой силой, и примерно десяток всадников, вырвавшись из кривых улочек аула, помчались по долине куда-то вглубь.

– Шо там, княже? – не удержавшись, поинтересовался хорунжий.

– Похоже, гости хозяевам крепко нахамили, и те попросили их на выход, – ехидно прокомментировал Руслан увиденное. – А ежели серьезно, примерно с десяток всадников куда-то в ту сторону поскакали. О, а вот и погоня за ними, – добавил он, увидев очередной десяток бойцов, вылетевших из аула.

– От нас пошли? – с интересом уточнил Роман.

– Угу.

– Значит, к перевалу кинулись, – ехидно усмехнулся следопыт. – А там им гостинчик от нас припрятан.

– Интересный расклад получается, – задумчиво протянул Руслан. – Думаю, нам придется еще немного подождать.

– А чего ждать-то, княже? – не понял следопыт. – Они на тропу выйдут, да взорвутся.

– Хочу посмотреть, что местные после этого делать станут, – пояснил Шатун, спрыгивая на тропу. – Возвращаемся в лагерь. Зря только собирались, – ворчливо пробурчал он, убирая бинокль.

– Ты бы полегче прыгал так, княже. Тропа узкая, не приведи господи, подвернешь ногу, – вдруг заворчал на него хорунжий.

– Постараюсь, друже, – кивнул Руслан, принимая его замечание. Для подобных выходок было не время и не место. На его попечении было два десятка человек, плюс к ним еще куча народа, за которых он, так или иначе, нес ответственность.

– Наблюдать теперь будем по двое. Чтобы, случись что, один тропу перекрывал, а второй успел добежать, тревогу поднять. И самое главное, у каждого наблюдателя, чтобы всегда гранаты под рукой были. Что с ними делать, вы знаете, учить не стану.

– Добре, княже. Сполним, – решительно кивнул хорунжий и, быстренько что-то прикинув, ткнул пальцем в двух казаков, которым пришлось сменить прежнего наблюдателя.

Десяток вернулся обратно и снова принялся разбивать бивак. Благо все уже было знакомо и много времени это не заняло. Уже через полтора часа в яме весело потрескивал костерок, над которым кипятилась вода для чая. В горячем питье Руслан бойцов не ограничивал. Здоровье его людей было ему гораздо дороже, нежели любые другие соображения. Да, по меркам его прошлого это было совсем не профессионально, ведь дым от костра запросто мог выдать их, но в этом мире к таким вещам еще не были привычны. А самое главное, здесь не было материалов, способных уберечь человека от простуды только за счет своих собственных свойств. Вся амуниция казаков была изготовлена из того, что в этом мире было привычно и доступно. А дым… Ну, всякое бывает. Может, караван какой остановился на отдых, а может, чабаны остановились, чтобы дать отаре передохнуть. К тому же ветер в горах понятие практически постоянное. Иногда сильный, а иногда едва заметный, но он есть, и дым от костра уносился, едва поднявшись.

До следующего утра они прожили спокойно. А с рассветом, едва только отряд успел проснуться и позавтракать, от тропы примчался один из наблюдателей с вестью, что к тропе движутся всадники. Велев ему привести к лагерю напарника, Руслан объявил по десятку тревогу. И спустя пять минут лагерь превратился в укрепленный редут.

Проводя время в ожидании, казаки не баклуши били, а выкладывали из камня укрепления. Еще минут через двадцать на тропе застучали копыта коней, и на площадку у тропы выехало шесть человек. Четверо мужчин азиатской, точнее, ярко выраженной семитской внешности и двое европейцев. Едва рассмотрев направленные на них стволы винтовок, всадники замерли, понимая, что крепко влипли. Двигаться по тропе верхом можно было только в колонну по одному, да и то только шагом. Хвататься за оружие тоже было особо хитрым способом самоубийства. Противнику достаточно было нажать на спуск. Нависшая над площадкой тишина нарушалась только тихим посвистом ветерка и звяканьем конской сбруи. Наконец, Руслан решил попробовать взять эту банду живьем и, перейдя на английский, громко крикнул:

– Господа, прикажите своим сопровождающим бросить оружие и сдавайтесь. В этом случае мы сохраним вам жизнь.

– Кто вы, мистер? Представьтесь! – быстро о чем-то пошептавшись, потребовал европеец постарше.

– Вы не в том положении, мистер, чтобы диктовать мне условия. У вас есть тридцать секунд. По их истечении вы все будете уничтожены, – огрызнулся в ответ Руслан, беря говоруна на прицел.

Заметив его движение, казаки тут же разобрали цели, и турки поняли, что дело запахло керосином. Английского они явно не понимали, но направленные на них стволы в пояснениях не особо нуждались. Один из турок, судя по одежде, самый главный, негромко что-то скомандовал и первым снял с себя перевязь с саблей. Дальше последовали штуцера, пистолеты и прочее оружие. Англичане, наблюдая этот стриптиз в стиле милитари, только кривились и презрительно фыркали. Вспомнив, что Роман умеет говорить по-турецки, Руслан велел ему скомандовать, чтобы турки слезли с коней и отошли в сторону. Следопыт с грехом пополам выдал нужную фразу, и османы, не делая резких движений, покорно выполнили все указания.

– Теперь ваша очередь, господа. Не заставляйте меня проливать лишней крови, – надавил на них Шатун.

Сообразив, что теперь проявлять характер глупо, европейцы не спеша бросили все оружие и так же спокойно отошли от коней к стене скалы. По кивку Руслана шестеро казаков оставили свои винтовки на месте и, выскользнув из укрытий, принялись быстро собирать оружие. Навесив все найденное на седла коней, они подхватили животных под уздцы и увели за линию редута, к своим лошадям. После все остальные бойцы быстро окружили пленных, и казаки принялись обыскивать их. Европейцы тут попытались проявить гонор, заявляя, что, мол, они офицеры и не должны подвергаться подобному унижению от нижних чинов, потому как являются дворянами. На что Руслан, презрительно усмехнувшись, от чего пленным вдруг сразу стало неуютно, спокойно ответил:

– Ваше дворянство и благородство еще требуется доказать, господа. Но даже в этом случае я точно знаю, что вы не постесняетесь выстрелить в спину. Так что лучше помолчите. Не усугубляйте свое положение.

Очень скоро стало ясно, почему эти двое так старательно пытались избежать обыска. У обоих нашлось по маленькому кинжалу, что-то вроде мизерикордии, и по двуствольному капсюльному «дерринждеру». Чтобы сбежать ночью, вполне достаточно. Держа в ладонях это оружие, Руслан презрительно усмехнулся и, повернувшись к хорунжему, спросил:

– Точно все нашли? Эта сволочь глотку перережет, чуть зазеваешься.

– Все, княже. Обыскивали, как ты учил, – уверенно кивнул казак.

– Тогда сворачиваемся и уходим отсюда. Такую добычу грех потерять, – зло усмехнулся Руслан.

Пленных связали и оставили под присмотром пары бойцов. Казаки же снова принялись сворачивать лагерь. Отряд уже выстраивался в походную колонну, когда на тропе из-за поворота появился отряд горцев. Первым, к огромному удивлению Руслана, ехал тот самый горец, с которым он бился на ладони Аллаха. Велев бойцам держать оружие в руках, но никого на прицел не брать, Шатун вышел навстречу горцам.

– Ас-салам-алейкум, Ахмад, – едва заметно улыбнулся Шатун, встретившись взглядом с воином.

– Алейкум-ас-салам, Лютый, – склонил голову горец, едва справившись с удивлением. – Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Слух прошел, что к вам в гости приехали люди с той стороны перевала, вот я и решил посмотреть, куда они потом поедут, – пожал Шатун плечами.

– И давно смотришь? – иронично хмыкнул Ахмад, всем своим видом показывая, что не очень верит в эту версию.

– Почитай неделю уже. Ты же знаешь, я традиции чту. Помню, что в ауле их закон гостеприимства хранит. Вот и решил подождать, когда обратно поедут.

– Про тебя все говорят, что ты умный, князь, – качнул горец косматой папахой. – Люди в твоем караване наши враги. Я должен вернуть их обратно в аул.

– Гости превратились в кровников? – удивился Руслан. Его реакция была вполне понятной. Чтобы такое случилось, гость должен очень сильно оскорбить хозяина. – И кто именно из них тебе нужен? Инглизы или османы? – чуть подумав, уточнил он.

– Сделали все турки, но командовали ими инглизы, – зло выдохнул боец. – Отдай, князь. Знаю, что я и так тебе должен свою жизнь, но теперь речь идет о моей чести.

– Из аула их ушло примерно с десяток. На тропе к перевалу случился взрыв, и их осталось шестеро, – задумчиво протянул Руслан.

– Значит, это ты устроил, – понимающе кивнул Ахмад. – Я вспомнил о тебе, когда узнал, что на тропе был обвал. Но не подумал, что ты посмеешь прийти в эти горы.

– Ты плохо меня знаешь, Ахмад. Я приду туда, куда мне будет нужно, и никто меня не остановит. Но речь сейчас не о том. Раз уж так сложилось, я предлагаю разделить пленных. Османы твои, инглизы мои. И мы спокойно уйдем, не разрушая за собой тропы. Я могу забрать всех, ты и сам это видишь, но я не хочу ссоры с тобой и твоими людьми. Мы не враги. Враги у меня в плену. Согласен?

Сгрудившиеся за спиной воина горцы явно не все понимали из этих переговоров, поэтому кто-то, лучше всех знающий язык, негромко переводил, а остальные передавали его слова другим, стоявшим дальше. В итоге над тропой стоял негромкий гомон. Ахмад, недовольно покосившись на своих подчиненных, вздохнул и, махнув рукой, усмехнулся:

– Ты давно доказал, князь, что умеешь находить нужные слова. Я согласен. Это лучше, чем терять людей в дурной драке.

– Турок сюда, – коротко скомандовал Руслан, оглянувшись через плечо.

Казаки ловко сдернули пленных османов с седел и, не развязывая, подтащили к парню. Повинуясь жесту Ахмада, трое молодых горцев тут же слезли с коней и потащили их дальше. Чуть шевельнув поводом, горец проехал вперед и, приложив ладони к груди, склонил голову.

– Я благодарен тебе, Лютый. Второй раз ты даришь мне мою жизнь. Я дал слово, что виновник случившейся беды получит свое наказание, и теперь могу сдержать его.

– Все в руках Всевышнего, друг мой, – усмехнулся Руслан. – Знаешь, я только что понял, что в этих местах у меня есть друзья, есть враги, даже свой кровник был. А вот кунака, который стал бы таковым по всем обычаям, нет. Я помню, что обещал тебе надежную шашку. Приезжай в город. Я подарю тебе ее.

– Странный ты человек, князь, – растерянно усмехнулся Ахмад. – Называешь другом человека, который должен был убить тебя. Почему?

– Ты пришел, чтобы свершить волю Всевышнего, а не убивать. И дрался ты честно. Без подлых уверток. Это был бой чести, и я не могу сердиться из-за этого. Все случилось так, как решил Господь, и никак иначе. А честным воинам всегда найдется о чем поговорить и о чем помолчать. Я знаю, что ты человек чести, и потому приглашаю быть моим гостем. Ну, а принимать мое приглашение или нет, решай сам, – спокойно произнес Руслан, глядя горцу в глаза.

– Я запомнил твои слова, князь. Я подумаю над ними. Крепко подумаю, – ответил горец и, коротко поклонившись, развернул коня.

* * *

В такую задницу лейтенант-коммандер Спенс еще не попадал ни разу. Это определение как нельзя лучше подходило к сложившейся ситуации. Нет, вначале все шло, как и планировалось. Их встретили на тропе, сразу за перевалом и проводили в местный центр сопротивления. Именно так, по документам, проходила эта дикарская деревня, с некоторым подобием молельного дома в центре. Местные дикари очень гордились этим сооружением, и Спенсу даже пришлось сделать вид, что он восхищен увиденным архитектурным убожеством. Переговоры с вождями не задались с самого начала. Похоже, русские нашли способ, как накинуть узду на эту вольницу. Они попросту уничтожили несколько троп на плато, которые занимали особо воинственные кланы, поставив горцев на грань вымирания. Это крепко отрезвило особо горячие головы и заставило остальных задуматься. Кроме того, местные, решив, что могут диктовать русским свои условия, выбрали среди своих бандитов самого ловкого фехтовальщика и, недолго думая, устроили настоящий поединок с офицером, придумавшим этот самый план. Офицер оказался не промах и сумел победить своего противника. Но самое неприятное, что проделал он это по правилам самих горцев, что заставило этих дикарей задуматься о правильности их прежних действий. Внимательно слушая весь этот религиозный бред, Спенс не мог отделаться от мысли, что дикари одинаковы во всех концах света, независимо от цвета кожи. Нечто подобное он слышал и в Африке, и Южной Америке, и даже в бывшей Оранжевой Республике. В общем-то, на этом встречу можно было и заканчивать. Ему было все ясно. Но начальство требовало не просто разобраться, в чем причина затухания активности местных бандитов, но и сделать так, чтобы все вернулось на круги своя. А вот как это сделать, лейтенант-коммандер пока не представлял. Переубедить этих религиозных фанатиков, если они уже что-то решили, было практически невозможно.

Впрочем, вывод напрашивался сам собой. Повторить вызов, и уничтожить того офицера, чтобы показать горцам, что и их Господь может передумать. А на самом деле в поединке все зависит от мастерства бойца. Но пока он предавался размышлениям, сопровождавшие их с помощником турки успели накуриться гашиша и принялись наводить свои порядки. Спенс сначала не обратил на возникший шум внимания, погруженный в собственные мысли, но, когда за стеной раздался выстрел, ему стало не до размышлений. В одно мгновение мирная беседа превратилась в местный филиал ада. Горцы схватились за оружие и с гортанными воплями принялись штурмовать комнату, в которой находились турки. В переговорах они не участвовали. Благо сам Спенс прекрасно говорил по-арабски, а среди местных нашлось пару человек, совершавших паломничество на Аравийский полуостров, где хранилась какая-то их святыня. Сам Спенс, хоть и бывал в тех местах, подробностями не интересовался. В то время у него были другие задачи. Турки, сообразив, что их принялись убивать, сумели каким-то образом проломить внешнюю стену и вырваться на улицу.

Взбешенные горцы кинулись в погоню, а кое-кто решил обратить свой гнев на европейских гостей. Сообразив, что время разговоров кончилось, Спенс воспользовался кинжалом и, быстро расчистив себе путь, последовал за турками. Его помощник, прошедший с ним многое, успел оседлать двух коней, и Спенс, сумевший запомнить дорогу до тропы к перевалу, погнал коня к выходу с плато. Миссия был сорвана. Пытаться что-то исправить сейчас не было никакого смысла. Горцы в ярости, турки, обкурившись своей дряни, вообще ничего не соображают. Так что остается только уйти, чтобы повторить попытку через некоторое время, когда страсти немного улягутся. К удивлению самого Спенса, не все турки оказались обкуренными. Через некоторое время их догнали четверо солдат из группы сопровождения. Точнее, трое солдат во главе с десятником. Похоже, немолодой десятник свое дело знал и сумел увести своих подчиненных из-под удара горцев. Выскочившие из аула первыми турки первыми же добрались до тропы и начали подъем на перевал. Спенс давно уже научился доверять своему чутью и потому придержал коня, давая им уйти как можно дальше. Но едва только он собрался дать команду к началу подъема, как на тропе раздался взрыв, после которого случился сильный обвал. Растерянно посмотрев на то, что осталось от тропы, лейтенант-коммандер развернул коня и молча погнал его по краю плато в сторону тропы, выходившей на территорию русских. Там, в местных лесах, он планировал найти проводника и снова вернуться на территорию Турции, но уже через другой перевал. С погоней они разминулись на полпути. Его крошечный отряд, шедший рысью, чтобы не загнать коней, услышал грохот подков раньше, чем горцы вылетели из-за зарослей каких-то высоких кустов. Остановившись за этими зарослями, Спенс переждал, когда погоня пронесется мимо и снова пришпорил коня.

Они почти спаслись. Их отряд уже начал спуск с плато, когда, выехав на широкую площадку у поворота, вдруг оказался под прицелом сразу десятка винтовок. Дальше все было словно в кошмарном сне. Турки, вместо того чтобы атаковать противника и связать его боем, тут же сдались в плен, а потом сопротивление просто потеряло всякий смысл. Спенс надеялся на свой тайный арсенал, но как оказалось, пленили их не просто солдаты, а элитное подразделение русской армии. Казаки. К огромному возмущению Спенса, обыскали их профессионально, и весь арсенал, скрытый в складках одежды, был изъят. Связали их тоже профессионально. В этом Спенс разбирался прекрасно и сразу понял, что шансов на побег у них нет. Ни одного. Но то, что случилось дальше, вообще выбивалось из всяческих рамок его представления о том, как должны вести себя враги. Во всяком случае, такие, как местные дикари. Догнавшие их горцы, вместо того чтобы броситься в бой и отбить столь желанную добычу, вдруг вступили с казаками в переговоры. Точнее, разговор начал тот самый офицер, что приказал им сдаться. Говорил он на хорошем английском, но с каким-то странным выговором и необычными оборотами. Хотя для местного населения и это было сродни чуду. Офицер вышел навстречу горцам и несколько минут что-то обсуждал с их главарем. Потом казаки, по приказу офицера, стащили турок с коней и передали горцам. Главарь бандитов, к еще большему изумлению Спенса, коротко поклонился офицеру, и горцы просто ушли. Сообразив, что стал свидетелем чего-то необычного, Спенс принялся присматриваться к этому странному казаку. А он действительно был странным. Громадного роста, с широченными плечами, с украшенной шрамами физиономией и разноцветными глазами. Эта его особенность бросилась в глаза Спенсу первой. Такого властного, подавляющего взгляда лейтенант-коммандер в своей жизни еще не встречал. На ум случайно пришла мысль, что когда-то людей с такими глазами называли одержимыми дьяволом и старались уничтожить. Похоже, монахи ордена святого Доминика знали, что говорили и что делали. Перенести подобный взгляд было сложно. Даже ему. Покачиваясь в седле, Спенс впервые в жизни пожалел, что не знает русского языка. Ехавшие рядом с ним казаки что-то тихо обсуждали, но что именно, он не понимал. Но знал офицер британского флота только одно. Оказавшись в застенках местной тюрьмы, он не просто провалит свою миссию, он поставит крест на своей карьере как офицера разведки и офицера вообще. Таких провалов в их службе не прощали. Так что, как следует подумав, Спенс решил воспользоваться хоть и призрачным, но шансом. Окликнув офицера, он дождался, когда его коня подведут поближе к громадному зверю, на котором тот ехал, и, понизив голос, предложил:

– Сэр, у меня есть к вам деловое предложение.

– Говорите нормально. Мои бойцы не знают вашего языка, а подслушивать тут некому, – фыркнул в ответ гигант.

– Хорошо. Сэр, вы офицер, а значит, человек благородный. Я предлагаю вам заключить со мной сделку. Вы отводите меня с моим помощником к месту, которое я вам назову, и там вы получаете крупную сумму в английских золотых соверенах. После чего просто разворачиваетесь и уезжаете. Я не прошу вас даже дать нам нож, не говоря о чем-то огнестрельном. Просто доехать с нами туда, получить деньги и уехать. Даю вам слово офицера, тех денег, что вы получите, вам хватит, чтобы спокойно встретить старость. А своим людям можете сказать, что просто расстреляли нас. Все равно мы больше никогда не встретимся.

– И где же находится столь привлекательное место? – усмехнулся гигант.

– Мы еще не заключили сделки, – осторожно напомнил Спенс.

– А я и не спрашиваю у вас точного расположения вашего тайника, – пожал гигант плечами. – Но я должен знать, на чьей земле он находится и стоит ли игра риска.

– Стоянка на перевале, на тропе, что ведет к деревне Алагир.

– Знаю этот аул, – спокойно кивнул гигант. – И тропу ту знаю. Но дороги на перевал больше не существует. Мы завалили ее, – ехидно усмехнулся он.

– Есть один проход. Верхом там не проехать, а вот пешком пройти можно, – возразил Спенс, но тут же осекся, сообразив, что сболтнул лишнего. – Впрочем, дальше будут уже только наши проблемы.

– И вы хотите сказать, что устроили тайник прямо на площадке для отдыха караванов? – недоверчиво переспросил офицер. – Не считайте меня глупее моего коня, мистер.

– Хочешь, чтобы что-то не замечали, оставь это на виду, – пожал Спенс плечами. – Я даю вам слово, сэр, что тайник там есть, и вы получите все, что в нем находится. Ну сами посудите, что вы теряете? Я же не прошу вас освободить нас прежде, чем вы получите деньги. Не обнаружите тайника, отправите нас в вашу тюрьму. Все козыри у вас на руках.

– Почему вы так уверены, что я вам поверил? – вдруг спросил офицер. – Наверняка у вас имеется в рукаве какой-то джокер. Или там будет засада, или в тайнике найдется что-то, что позволит вам получить и свободу, и деньги.

– Я дал вас слово офицера, – возмутился Спенс.

– Не смешите меня, мистер, – отмахнулся гигант. – Честность таких, как вы, если и распространяется на кого-то, то только на тех, кто является выходцем с Туманного Альбиона. Все остальные для вас не более чем туземные аборигены. Даже если их внешность и цвет кожи ничем не отличаются от ваших.

«Похоже, этот дикарь очень плотно общался с кем-то из представителей нашего общества», – мрачно проворчал про себя Спенс.

– Хотите я угадаю, о чем вы сейчас думаете? – неожиданно спросил офицер.

– Хочу, – кивнул Спенс, даже не успев толком понять, что он предлагает.

– Вы сейчас мысленно ругаете того, кто уже успел меня как следует надуть, – зло усмехнулся гигант. – Но не тратьте свои проклятия понапрасну. Это был не один человек. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Они все этого не пережили. А теперь правду, сэр. И учтите. Или вы расскажете ее сами, или я прикажу сунуть вас пятками в костер. И мне плевать, что вы офицер, дворянин и так далее. Все ваши регалии давно уже не имеют для меня никакого значения. Тем более что вы никак не можете этого подтвердить. Бумаг-то у вас с собой нет.

«Проклятье! Этот дикарь загнал меня в простейшую ловушку», – мысленно выругался Спенс.

Времена, когда можно было с первого взгляда определить в человеке дворянина, подходили к концу. Внешние различия между сословиями стирались все больше. Теперь уже каждый бродяга, сумевший напялить на себя дорогую одежду, вполне мог сойти за благородного, и чтобы подтвердить свое право на дворянство, требовалось или быть в мундире офицера, или иметь при себе соответствующие бумаги. Они же попались в руки этим дикарям в походной одежде, по которой его можно было принять за путешественника или простого охотника. Про бумаги же и вспоминать нечего. Само собой, никто в подобные поездки таких бумаг брать не станет. Задумавшись, Спенс не заметил, что ехавший рядом офицер то и дело бросал на него внимательные, пытливые взгляды, словно проверяя, какое действие произвели на пленного его слова.

– Что вы хотите знать, сэр? – помолчав, глухо спросил лейтенант-коммандер, сообразив, что влип куда серьезнее, чем полагал вначале.

– Расскажите мне о своей миссии, – не поворачиваясь к нему, приказал гигант. – О деньгах мы еще успеем поговорить. Но это будет зависеть от того, что вы расскажете мне о своей встрече с горцами. Правду или очередную байку. И не советую вам испытывать мое терпение. Я и так не слишком хорошо отношусь к выходцам с вашего острова.

– Это я уже заметил, – вздохнул Спенс и, собравшись с мыслями, принялся колоться.

* * *

В город они въехали вечером, перед самым закатом. Дежурный прапорщик на заставе, увидев их отряд с очередной добычей, только головой покачал, сообразив, что просто так связанных европейцев казаки возить не станут. Заперев пленников в камере, Руслан показал дежурной смене вертухаев свой увесистый кулак и, глядя пожилому уряднику в глаза, честно предупредил:

– Хоть одна тварь в те камеры без моего разрешения сунется, лично вам всем головы поотрываю. И не посмотрю, что православные. Пощады не ждите.

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство. Я сюда своих лучших людей поставлю, – истово заверил его урядник.

Кивнув, Руслан направился к выходу из острога, а урядник, глядя ему вслед, еле слышно проворчал:

– С тобой свяжешься, и вправду без башки остаться не долго. Ну тебя к бесу, с твоими арестантами.

– Это что же, Карп Семеныч, нам с тех арестантов никакого навару не ждать? – вдруг возмутился один из его подчиненных.

– Дурья башка, – огрызнулся урядник. – Тебе теперь не о наваре, а о животе своем думать надобно. Забыл, как офицера этого народ прозвал? Лютый! – медленно произнес он, воздев к потолку указательный палец с желтым от никотина ногтем. – Вот и думай.

– Да знаю я, кто это, – фыркнул нахальный солдат. – Так что ж теперь, их благородия станут дела свои делать, карьеры строить, а мы, значит, голодом сидеть должны?

– То-то у тебя с голодухи аж рожа трескается и ремень на брюхе не сходится, – презрительно скривился урядник. – Не дури, Савелий. У Лютого слова с делом не расходятся. Сказал, что башку оторвет, так и будет. Да и не простые там, похоже, сидельцы. Слышал, как он с ними говорил?

– Слышал, только не понял ничего, – скривившись, признался солдат.

– Так вот, не по-русски тот разговор был. Выходит, иностранцы это. А иностранцы, это политика. В общем, подальше держись, ежели не хочешь по тракту кандалами греметь. Не нашего ума это дело.

Назначив дежурных, урядник лично проверил замки везде, где они имелись, и на всякий случай погрозив выводным кулаком, направился в дежурку.

Сам же предмет этого спора в этот момент подъезжал к штабу. Увидев короткую кавалькаду, стоявшие на крыльце офицеры дружно замерли, настороженно глядя на поднимающегося по ступеням Руслана.

– Князь, как съездили? – не удержавшись, поинтересовался молодой, но уже начавший седеть поручик.

– Благодарю. Хорошо, – кивнул в ответ Руслан. – Даже без стрельбы в этот раз обошлось.