Текст книги ""Фантастика 2024-67". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Ерофей Трофимов

Соавторы: Екатерина Лесина,Алексей Калинин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 158 (всего у книги 350 страниц)

Шевелиться.

Думать.

Ничего. Просто… просто быть, пока этот, заемный огонь, не погас.

– А это уже много… что ж, вполне возможно, дальше вам, юный барон, придется идти самому, – Карраго убрал руки, что разумно. – Не буду лгать, что этот вариант мне по душе, но право на жизнь он вполне имеет.

– Нет, – Ица явно была не согласна. – Я идти!

– Если получится, деточка… если получится… и если мы найдем способ обойти эту, как изволил выразиться наш дорогой друг, стену… впрочем, тут можно поработать. Начнем с простого. Сядь.

– Я?

Барон, так и не выпустивший из кулака полоски с мясом, уже, правда, пожеванной, подчинился. Поерзал, усаживаясь поудобнее. И сам глаза закрыл.

Огонь в крови догорал, зато возвращалась способность мыслить.

И наблюдать.

– Закрой глаза и попробуй сосредоточиться на мире вокруг, но так, чтобы не спалить его… ты его ощущаешь?

– Ну… вроде… того. Да. Наверное.

Там, в Городе, за подобный ответ пришлось бы платить шкурой со спины, ибо любой наставник, даже в забытой богами школе, счел бы его проявлением неуважения. Но Карраго расплылся в улыбке и произнес:

– И хорошо. Чудесно. Продолжим? А теперь постарайся… ощутить пространство. Найти в нем нас. Видишь?

– Ну… вроде, – повторился мальчишка. А потом головой дернул. – Ага! Как… как огонь вроде. Такой от…

Он и руку поднял, помотал кистью.

– Разползается… у неё – зеленый, а у вас будто пятнами какими заляпанный.

– Замечательно, – слова про пятна Карраго явно пропустил мимо ушей.

Пока.

– Сила воспринимает силу. А твой разум преобразует её в образы, понятные тебе. Сейчас важно, что ты видишь впереди…

– Силу, – мальчишка не задумался ни на мгновенье. – Как у вас вроде, но больше. Такой от… столп в небеса.

И руку вскинул.

– Толстенный. Как башня. а от него тонкие расходятся. Паутиной. Ну, навроде, я не уверен…

– Винченцо?

– Я ничего не вижу, – спустя мгновенье ответил Ульграх. – Я даже тебя с Миарой ощущаю с трудом, словно сквозь воду…

– Нет тут никакой воды! А башня есть… а я могу от так? – мальчишка вытянул руку и с ладони сорвался огненный шар, который устремился куда-то вдаль.

Туда, куда нужно было Ирграму.

Очень.

– Можешь, несомненно, – Карраго проявлял просто-таки нечеловеческое терпение. – Но пока не стоит. Давай сосредоточимся на восприятии…

– Ага… тут недалеко уже!

– Сидеть! – он все-таки рявкнул, когда мальчишка попытался вскочить. – Что недалеко, это хорошо. Это даже всецело замечательно… но не спеши. Пожалуйста.

– Извините, – мальчишка выпрямился и лоб наморщил. – Тут… тут вроде бы как там, но иначе.

Чудесное описание.

– Ну… то есть… тут вроде как… не знаю… там воздух, а тут вода. Да!

– Плотность выше.

– Чего? – уточнил Дикарь.

– Силы? Пространства? Того, что не позволяет нам двигаться вперед.

Меж тем мальчишка вдруг застыл. Щека его дернулась. Глаза закрылись. И открылись. И снова закрылись. Он покачнулся влево. Вправо, двигаясь медленно, словно во сне.

– Что… – Дикарь дернулся было, но Карраго покачал головой.

– Не стоит. Понаблюдаем.

– А если это опасно…

– Не похоже, чтобы это место стремилось навредить нашему юному другу. Вы же сами искали подсказку… вот она.

Ирграм, отряхнувшись, – внутри его еще таяли искры заемной силы, – тоже поднялся. Меж тем юный барон встал зачем-то на четвереньки. И пополз.

К сумкам, сваленным в стороне.

Он двигался довольно уверенно, несмотря на закрытые глаза. А руки сноровисто ощупывали то одну, то другую сумку, пока не нашли нужную.

– Конечно, – пробормотал Винченцо. – Как мы могли забыть…

Венец баронов де Варрен лег на голову мальчишки, чтобы камни на нем вспыхнули, сливаясь в одну сплошную полосу света. Алого, как кровь.

И такого же манящего.

Глава 37

Глава 37

Верховный

Свет вспыхнул сразу и со всех сторон. Он пробивался сквозь каменные плиты, и камень, светясь изнутри, будто истаивал.

Задрожал Акти.

И готов был упасть на колени. Как бы он вовсе не лишился разума, ибо все же не всякий человек способен принять то количество чудес, которое выпало на долю несчастного.

– Успокойся, – голос Маски звучал так, что не повиноваться ему было невозможно. И Акти задышал ровнее. – Вот так. Идешь следом.

Нужен ли он вовсе?

– Нужен, – ответила Маска уже так, что слышно сие было лишь самому Верховному. – Я не уверен, что нынешняя оболочка твоя выдержит. Лучше, если рядом будет кто-то, кому ты доверяешь.

Верховный сдержал смешок.

Доверяет ли?

Акти полезен.

У него мягкие руки. И знает он многое из того, что надлежит знать домашнему рабу, приставленному следить за стариком. Но разве может идти речь о доверии?

– Не суть важно. Идем.

– Там… ядовитый газ, – счел нужным предупредить Верховный.

– Система фильтрации активирована, – Маска положил руки на дверь, и та отворилась.

Чудо ли?

Очередное?

Правда, по сравнению с иными, это выглядело мелковато.

– На вас не угодишь. То чудесно, то недостаточно чудесно.

– Прости.

– Ничего. Люди должны оставаться людьми. В вашей хаотичности и бестолковости скрывается огромное преимущество, дающее вашему виду надежду на выживание.

За дверью пахло иначе.

Цветами?

И слегка гарью. А еще – кошачьим туалетом, который давно стоило бы вычистить.

– Газоароматические соединения не несут вреда здоровью, – заметила Маска. – Но если хочешь, я могу уменьшить чувствительность обоняния.

– Да… благодарю. Было бы неплохо.

– Тебе не обязательно произносить слова вслух. Я воспринимаю и так.

– Как ты читаешь мысли?

– Это не совсем верно. По сути твой мозг, в котором эти мысли рождаются, а заодно контролируются все процессы, проистекающие в теле, а их, поверь, огромное количество, все это сводится к набору энергетических импульсов разной частоты. Импульсы, сколь бы слабы они ни были, рождают возмущение энергетического поля. А моя чувствительность позволяет считывать их на малых расстояниях.

Все это звучало… странно.

Весьма.

– Когда-то меня понимали, – это прозвучало печально. – Но потом…

– Что случилось?

– Катастрофа. И регресс цивилизации, как я понимаю. К сожалению, информация утеряна. Подозреваю, имел место сбой в моих параметрах, вследствие чего моя личность развивалась по новому, незаложенному программой вектору, что в конечном итоге и привело к частичной деструкции.

Запахи отступили.

А вот остальное… пожалуй, ничего не изменилось. И это постоянство давало надежду, что здесь, под землей, можно спастись.

Пусть не Верховному, но…

– Ты и вправду был другим, – он шел, и теперь Маска не мешала управлять телом. Правда, само это тело сделалось несколько неудобным, будто бы Верховный взял и примерил чужое платье.

Кресло.

– Отлично, – Маска обрадовалась. – Стабилизирующий модуль… и погоди.

Верховного отодвинули в сторону, причем весьма бесцеремонно. Пожалуй, это могло бы обидеть, но Верховный, кажется, сумел преступить через обиды.

Ну или ему хотелось так думать.

Он наблюдал, как его, но в то же время, чужие руки, смело трогают кресло, поворачивают. Затем ощупывают машину, застывшую над ним, и та отзывается на эти прикосновения.

– Картриджи почти разряжены… кто бы ни использовал, он делал это весьма варварским методом. Я обнулю данные. Здесь где-то должны храниться запасные, но где именно…

Вереницы полок уходили в глубины хранилища.

– Не важно, после подключения проведем инвентаризацию. Итак. Ты садишься, а дальше я попробую управлять системой. Остатков хватит на первый цикл, возможно, что и полной регенерации, а дальше будет видно.

Маска обернулась к Акти.

– Ты, – она указала на него. – Стоишь здесь. И следишь. Если кто-то подойдет и пожелает… освободить нас, скажешь, что делать этого нельзя.

– А если меня не послушают, господин? – Акти втянул голову в плечи. Все-таки он как-то чрезмерно трусоват.

– Скажи, что любой, кто пресечет эту линию, – Маска провела рукой, и на полу вспыхнула бледная линия, – погибнет. И ты предупредил.

Он помолчал и добавил.

– Ибо такова воля богов.

А для Верховного чуть тише:

– Люди скорее прислушаются к воле богов, нежели к здравому смыслу.

И с этим нельзя было не согласиться.

Верховный опустился в это странное то ли кресло, то ли все-таки ложе, почти не сомневаясь, что и нынешняя попытка будет столь же пуста, как и предыдущие. Но теперь поверхность показалась теплой, и даже горячей, будто песок, нагретый солнцем.

Жар от него проникал сквозь одежды.

Может, они помешают?

– Нисколько. Закрой глаза… хотя, что это я.

И глаза послушно закрылись. А тело обмякло. Верховный вдруг осознал, что совершенно его не ощущает. Ни рук, ни ног, ничего.

Исчезли давно ставшая привычной боль в суставах, такая вот ноющая, раздражающая. И зуд под кожей. И нехорошее тянущее нечто в боку.

Тяжесть.

И многое иное, чего он, оказывается, не замечал. А теперь, освобожденный от груза, испытал… страх? Пожалуй. Страх был безотчетный и подавляющий. Верховный, если бы мог кричать, закричал бы всенепременно, но его тело…

У него больше не было тело?

Или же оно все-таки не выдержало? Верховному случалось видеть людей после мозгового удара, таких, в которых теплилась жизнь, однако видна она была лишь в глазах.

Да и та…

Он так не желал!

– Успокойся, – голос Маски звучал ясно. – Принудительная регенерация затрагивает все системы и органы. Изменения зачастую воспринимаются на субъективном уровне как болезненные. Поэтому я просто убрал твое сознание.

– Куда?

– Пока никуда. Разъединение – лишь первый этап.

– А дальше?

Действительно, чего он испугался? Нет, не смерти. А жизнь Верховного в беспомощном теле вряд ли была бы столь долгой, чтобы доставить настоящие неудобства.

– Дальше… дальше система проводила анализ с определением формирующих личность точек, по которым было бы возможным восстановление данной личности в случае деструкции. Разрушения, – поправилась Маска. – Также производилась дефрагментация сознания и очистка от мусора.

– Мусора?

– Избыточные воспоминания. Лишняя информация, не имеющая яркой эмоциональной окраски и не связанная с формирующими личность точками. К чему, к примеру, тебе знать расстояние до светила? Или константу Вирмаха? Если, конечно, ты не используешь её в профессиональной деятельности, но такие блоки информации просто структурируются и дополняются согласно индивидуальным запросам.

Верховный подумал, что же можно считать лишней информацией в его жизни.

Имена прислужников? Они меняются часто.

Запах хлеба, от той горбушки, которая досталась ему в приюте, после… он не помнил, после чего именно, главное, что к тому времени Верховный был достаточно голоден. Но все равно не набросился на хлеб. Он отламывал по кусочку, клал под язык и рассасывал, вбирая в себя вкус.

– Это как раз эмоционально-значимое воспоминание, причем четко связанное с процессом становления твоей личности, – заметила Маска.

– Это? Но… ведь ерунда, если разобраться.

– И да. И нет. В разрезе личности происходящее с данной личностью имеет куда большее значение, нежели глобальные процессы. На самом деле технологии развивались. Первой появились корректирующие методики Ун-Тхар. Весьма известный инфо-психоаналитик.

– Прости, я снова тебя не понимаю.

– Пожалуй, точнее будет описать его душеведом. Так понятнее?

– Несомненно.

– Он занимался изучением деструктивного поведения. Искал причину, почему люди убивают других людей.

– А её надо искать? Голод. Страх. Жажда наживы. Зависть.

– Все это – то, что лежит на поверхности. Если отбросить первичные раздражители, такие, как тот же голод, остаются вещи куда более сложные. Он первым выдвинул теорию, что поведение деструктивной личности может быть изменено посредством вмешательства в цифровые параметры. И написал первый код, призванный ограничить ряд устремлений.

А все-таки это довольно странно, быть в нигде.

И времени здесь нет.

Наверное, нечто похожее испытывают души после смерти. До того, как предстанут они пред ликом богов. Да, определенно…

– Результаты его работы повлияли на социальное восприятие факта психо… душевных изменений. Бороться с недостатками личности стало проще. И если раньше изменения были результатом долгого и упорного процесса работы психолога… душеведа, то теперь достаточно было внесение дополнительного кода. И не важно, о чем идет речь. Депрессивные расстройства или же гиперэмоциональность. Скрытая агрессия. Склонность к абьюзивному поведению… все то, что мешает человеку жить можно просто изменить.

– Звучит страшно, – признался Верховный, хотя вновь же, подозревал, что понял лишь малую часть сказанного.

– Что именно тебя пугает?

– Все, пожалуй, – Верховный задумался, пытаясь четче сформулировать мысль. – Допустим… Владыка Копий склонен применять силу. Он самолюбив. И самоуверен. Он не дрогнувшей рукой свернет мне шею, а потом вполне искренне будет раздирать себе грудь на похоронах. Но отбери у него его злость и его силу. Разве останется он собой?

– Возможно, что и нет. Но он не убьет тебя. И не предаст. Разве не лучше жить в мире, где люди одинаково добры друг к другу? Участливы?

– Лучше. Но когда они добры сами. И по собственному выбору. А не потому, что кто-то влез им в душу и изменил её сообразно своим представлениям о том, что есть правильно.

– Возможно… мы неверно поняли друг друга. Принудительная психокоррекция применялась лишь в отношении преступников и по приговору суда. То есть редко. А все остальное – исключительно по желанию. И дело отнюдь не только в ограничениях. Бывало и наоборот. Скажем, индивид желает расширить границы восприятия и получить новый опыт. Он выбирает модуль и дополняет свою личность.

Звучало все одно донельзя странно.

И страшно.

– Боги каждого одарили по-своему, – возразил Верховный. – И один, вдохнув божественного дыма, научился складывать слова так, чтобы отзывались они в душе. Другой – слышит музыку мира и облекает её в звуки инструментов. Третий становится великим воином, ибо и тело его, и дух подобны звездному железу…

– А четвертый просто выбирает заданные параметры. И становится по желанию поэтом, музыкантом… да кем угодно. В сочетании с возможностью трансформации биологического носителя, возникают весьма удивительные комбинации. В моей памяти сохранены файлы инфрамузыки, доступной для восприятия с помощью модификантов.

– Это…

– Нормальный человек со стандартным слуховым аппаратом ничего не услышит. А вот измененное тело воспримет мелодию. А вот какую – зависит от типа модификации.

Спорить бесполезно.

И говорить о том, что душа, данная богами, не должна перекраиваться, как… как старое платье. Верховный осознавал, что его стенания будут звучать по меньшей мере смешно.

Или глупо.

– Были и те, кто думал примерно так, как ты сейчас, – Маска был снисходителен. – Они отказывались от принудительной модификации разума, а многие – и тела, делая исключение лишь медицинских манипуляций…

Он замолчал.

– Процесс практически завершен.

– Я все еще ничего не чувствую.

Маска будто не услышала эту жалобу. Или не сочла её достойной внимания? Верховному даже стыдно стало. Ему предоставлена такая удивительная возможность, узнать о том, что было до… а он жалуется на то, что не чувствует старого больного тела.

– С возможностью переноса сознания и его модификации вне биологического носителя дальнейшая эволюция пошла по пути изменения именно этого сознания в искусственной среде.

– Люди утратили тела, – сказал Верховный.

– В каком-то роде. На самом деле уход в искусственную реальность, которая во многом отражала и развивала уже существующую, изменил многое. Содержание биологических носителей требовало существенных ресурсов. Питание. Одежда. Лекарства. Жилье…

– Душа в этом не нуждается.

– Именно.

– И… тогда исчезли все? Селяне, которые выращивали зерно и скот, охотники и рыболовы? Те, кто выделывал шкуры и ткал полотна? Те кто шил, те кто торговал…

– Последние не исчезли. Сменили сферу. Но в остальном ты прав. Физическая сфера воздействия общества на мир существенно сократилась. Тогда было принято решение об утилизации ряда объектов. Процесс происходил согласно запущенной программе, с привлечением механомов. И контролировался искусственным разумом. Впрочем, оказалось, что от некоторых объектов физического мира отказаться невозможно. Это станции хранения информации. Связи.

– Как… эта?

– Малое хранилище. Скорее даже дополнительное, резервное.

– А большие…

– Отклика нет, но во многом, подозреваю, в силу нарушения и разрушения самой связывающей сети.

– Что… – Верховный задал вопрос, который мучил его давно. – Что случилось?

– Сбой, – ответила Маска. – Глобальный сбой системы.

Глава 38

Глава 38

Миха

Джер медленно поднял руку, касаясь короны. Потом уставился на другую, в которой пульсировал алый шар света. И у Михи появилось подозрение, что эта, все ускоряющаяся пульсация, ни к чему хорошему не приведет.

– Брось его, – сказал он.

Но мальчишка покачал головой, медленно так, затем губы его шевельнулись.

– Он… прирос, – и пальцы-таки разжал. Шар лежал на ладони, пробив эту самую ладонь насквозь. С другой стороны выглядывали полупрозрачные иглы.

И главное, крови не видно.

– Больно?

Выглядело это жутко.

– Нет. Нисколько. Странно только. И тут, – Джер потрогал венец.

А Михе подумалось, что если такие вот иглы пробили и голову, то парень должен был бы умереть. Длина-то приличная.

– А голова как?

– Мутно. Как… как будто много пил. Такое вот…

По виску поползла капля крови.

– Когда еще не дурно, даже хорошо, но перед глазами все кружится… кружится…

– Дыши ровнее.

Что ему сказать, если про иглы спроси? Парень ведь не дурак. Далеко не дурак. Сидит… качается со стороны в сторону. И вопроса не задает, хотя должен бы. Миха вот точно не удержался бы.

Миару, которая опустилась рядом, Джер отталкивать не стал. Правда и Миара не рискнула прикасаться к шару. Она развернула другую, свободную руку мальчишки ладонью вверх. И сдавила запястье.

– Опасных для жизни повреждений не чувствую, – сказала она спустя пару мгновений. – Так… слегка ускорено сердцебиение. Но это нормально. Не нормально, что он еще жив.

– Тебе стоит поработать над чувством такта, – заметил Миха.

– Ничего. Лучше пусть правду говорит, – Джер повернулся к магичке. – А то тот, который при папеньке… он всегда говорил много, красиво. И теперь понимаю, что отец путался в этих словах. Что слышал совсем не то, что ему говорили.

– Случается, – Карраго все еще сидел, не делая попыток приблизиться. – Великое искусство речи…

– Заткнись, – рявкнула Миара. – А ты постарайся двигаться не слишком резко. Я не знаю, что это такое, но теперь этот венец просто так снять не выйдет.

– И не надо, – Джер все же потрогал его. И кровь с виска смахнул, чуть поморщившись. – Он сейчас… он привыкнет. Да.

– Ты…

– Я ему нравлюсь. Хотя он помнит других. Да. Что такое расширенный доступ?

Он моргнул.

Нахмурился. Прищурил глаза, будто пытаясь разглядеть что-то, видимое лишь ему. И затряс головой.

Рука взметнулась к глазам, но была остановлена.

– Полегче. То, что ты не умер пока, еще не значит, что это в принципе не опасно. Посиди спокойно…

– Перед глазами такое вот… как будто пленку зеленую повесили. И на ней картинки. И буквы. Смешно. Буквы незнакомые, а я их понимаю. Как такое возможно?

– Как-то возможно. Как и существование мальчишки, которому в череп вогнали дюжину игл, а он все одно жив…

– Постарайся мысленно отодвинуть этот экран от себя… – произнес Миха.

– Эк… что?

– Пленку. Это как будто книга, только такая, которую видишь только ты.

– Когда человек видит то, чего не видят другие, это называется безумием, – проворчал Джер.

– Тебе еще рано становиться циничным, – Миара помахала перед глазами ладонью. – Это моя привилегия. Видишь?

– Руку твою. И этот… кран?

– Экран.

– Тоже… и да, кажется… а если… я могу его сделать большим и… – Джер растянул руки, и шар на ладони вдруг треснул, а затем развалился на две половины, каждая из которых выпустила пару серебристых лент. Ленты в свою очередь распались на нити.

А нити оплели ладонь и запястье, затем и выше поползли. При этом рукав грязной куртки помехой не стал. Скорее уж рукав этот рассыпался, а нити прижались к коже, сливаясь друг с другом. Досталось и пальцам.

– Ух ты… – Джер приподнял руку, отливавшую то ли сталью, то ли серебром, и пальцами пошевелил. – Это же ж…

А потом вытянул её и ткнул куда-то.

– Он предлагает принять какое-то… глашение.

– Соглашение?

– Ага! Похоже на то. Только как его принять? Клятву произнести? На крови? Или так? А слова какие?

– Погоди… потребуй вывести текст на экран, – Миха пересел ближе. Миара, снова завладевшая левой рукой Джера, ревниво покосилась, явно не собираясь расставаться то ли с пациентом, то ли с объектом изучения. – Мысленно…

Если все так, то венец будет своего рода… очками виртуальной реальности?

Чем-то вроде?

Венец виртуальной реальности. Хотя… кто их, Древних, знает, какие гаджеты им милее были. Может, они вовсе рептилоиды, у которых очки с носу соскальзывали.

– Ага…

– А можешь потребовать, чтобы текст стал виден?

– Э… – Джер ненадолго завис. – Тут это… внешний доступ к экрану?

– Попробуй.

Венец тоже преобразился. Он утратил угловатость, сделавшись одной сплошною лентой, опоясывавшей голову Джера.

Или не совсем лентой?

От ленты спускались те же нити, что уходили под кожу.

И смотрелось жутковато.

– Ага… тут настройки… это что? Погоди… ага, если так…

Воздух перед Джером замерцал. Экран оказался не таким и большим, ладони в две, хотя Миха подозревал, что размеры относятся к числу настраиваемых параметров. Но пускай так.

– Это… – Миара не удержалась и поднесла к экрану палец, но покосилась на Карраго, наблюдавшего за ней с милою улыбкой, и руку убрала. – Что?

– Экран, – ответил Миха. – В моем мире такие только создаются… точнее, может, где-то уже и есть, но не в общем пользовании. Текст?

Текст вышел.

Только в виде значков и символов, пусть вполне различимых, но от того не легче, поскольку ни один не знаком.

– Она тут… это… предлагает адап… дапти…

– Адаптировать?

– Да. Перевод на… местный язык согласно… как это вообще читать можно⁈ У меня голова болит!

– С непривычки, – заметил Карраго. – У многих молодых людей, не имеющих обыкновения читать, если вдруг случается необходимость таковая, начинает болеть голова. Мозг, мой юный друг, как и мышцы, надо тренировать.

– Соглашайся.

– Ага, – Джер спешно ткнул куда-то пальцем. И значки переменились. Он посмотрел на Миху. На Миару. И поняв, что никто-то читать не будет, вздохнул. – Я это… в общем… сейчас.

Читал он с запинками, то и дело спотыкаясь.

Но читал.

Вот ведь. мир другой. Время другое. А соглашение это… веет от него чем-то донельзя родным.

– И принимать, да?

– Да, – сказал Миха.

– А потом что?

– Потом… – Миха задумался. – Как минимум ты получишь доступ…

– К чему?

– Пока не знаю. Эти вещи созданы, чтобы управлять… чем-то. А вот чем именно… если повезет, то сможешь войти в систему. И открыть нам доступ. Дать разрешение на проход.

– Ага… – взгляд Джера расфокусировался, а экран, замерцав, побледнел. Но нет. Он снова стал ярче. И шире. Мальчишка чуть нахмурился. А потом протянул руку и просто раздвинул его за углы.

– Оно тут говорит, что… несанкционированное проникновение на… санкционировать? Или… ага… еще можно запустить программу ликвидации…

– Я тебе запущу! – рявкнул Миха.

– Да не дурак, понимаю… санкционировать… оно хочет… это… сканировать объекты для занесения в базу? Разрешить?

– Разрешай.

Джер кивнул и вперился взглядом в экран.

– Ага… оно того… этого…

– А точнее? – не выдержал Карраго. – Кого оно того, а кого – этого?

– Ну… тут… обнаружен объект с дефектным функционированием энергетических потоков. Его рекомендуется ликвидировать, как потенциально опасный.

Миха напрягся.

– А… это он про упыря… нет, ликвидировать не надо, – Джер пробормотал еще что-то под нос, совсем уж неразличимое. – Ага… дефекты энергетической оболочки… рекомендуется начать репликацию сознания для перемещения в другой носитель. Карраго… что такое репликация?

– Только ничего не нажимай! – попросил Миха.

– Я и не собираюсь… а у нее вон дефекты энергетических узлов вследствие деста… десто… дестбилизированной…

– Дестабилизированной?

– Я так и говорю. Этой самой… психо-эмоциональной сферы. А я знал, что она дура!

– Сам дурак! – огрызнулась Миара.

– Это не про интеллект. Это про эмоции, – поправил Миха. – Что еще?

– Рекомендуется внесение в эмоциональный профиль стабилизирующего кода… – рука замерла над экраном, а взгляд Джера стал задумчивым-презадумчивым. – Может, и вправду? Если она спокойней станет, всем же ж хорошо будет.

– Не мне!

– И тебе! – пообещал он.

– Нет, – Миха с трудом сдержался, чтобы не перехватить руку. Вдохнул. И выдохнул. – Эту вещь сотворили Древние. И времени с того момента прошло много. Нельзя быть уверенным, что она работает… адекватно. В смысле, что правильно. И что их способы подойдут нам. И что это вмешательство и вправду будет полезно. Может и наоборот…

– Свихнется окончательно? – кажется, подобный аргумент Джеру был понятен. – Ну да… нафиг, она и так истеричка долбаная, а тут вообще… кстати, у нее ранг оператора третьего уровня. И предлагает повысить доступ…

– Повышай.

– А…

Палец тыкнул куда-то в угол экрана. Но во взгляде Джера читался вопрос. И Миха пояснил:

– Доступ открывается внутри системы. Он никак не затронет саму Миару. Это как если… ты даешь ей ключи от дверей своего замка.

– Понятно, – мальчишка кивнул. – А у тебя это… рассинхронизация малых энергетических потоков вследствие… – он снова запнулся, проворчал что-то под нос и продолжил-таки. – Вследствие естественной разнородности биологического материала… это как?

– Это так, что его тело изменяли, – проговорил Карраго мягко. – Причем используя части других организмов. И тот, кто это делал, был неплохим мастером, но полностью синхронизировать течение энергии в разных тканях практически невозможно.

– А оно предлагает…

– Не стоит, – Миха подвинулся ближе к экрану. – Оно и будет предлагать. Если… когда убедимся, что в этом есть смысл, что эти изменения безопасны, тогда и попробуем. А пока нам нужно немного иное. Сдвинь личные карты… не закрывай, а просто в сторону.

Джер запыхтел.

– И вызови карту местности.

Если таковая имеется. А она должна быть.

Экран мигнул, пошел рябью.

– Ух ты!

Стало быть, получилось. Вот… все-таки в обычных стационарных мониторах есть свои преимущества. Там изображение видно не только хозяину монитора.

– А тут… речку вижу! И мост! Только… это… внешний проводящий контур… ага, высокая степень деструкции. Нарушение целостности силовых каналов. Рекомендуется проведение ремонтных работ. Она хочет, чтобы я дал разрешение…

– Погоди, – покачал головой Миха. – Найди на это карте нас. Можешь?

– Ага. Вот, – Джер ткнул пальцем в середину мерцающего экрана.

– А теперь найди башню…

– Запрос некорректен.

– Попробуй иначе. Главный объект. Или как-то так…

– Контрольный пункт?

– Подойдет. И попробуй проложить дорогу. Скажи системе, она…

– Вот, – палец чиркнул в сторону. – Тут по ходу совсем рядом… и отключить охранные контуры? Внутренние. Внешние, наверное, пусть будут… это те, которые там…

– Пусть будут.

– И предлагает снять внешнюю визуализацию для перераспределения энергетического потока… это как?

Небо.

Нарисованное небо.

И хорошо, если только оно.

Миха ненадолго задумался. Если убрать, то… уберется ли только небо? Или все вокруг, это тоже ненастоящее? Вот как, находясь в созданной хрен знает кем игре, осознать, что именно является частью этой игры, а что – нет?

Он затряс головой.

– Потребуй детализацию.

– А… а, да… отключить массив данных… погоди, небо. Оно предлагает выключить небо⁈ Это… это как? Нет, маску с кодовым… «небо». У неба есть маски?

Джер отвернулся от экрана и заморгал часто, растеряно.

– Отключай.

– А если небо исчезнет⁈

– Не исчезнет.

– Ты… уверен?

Скажем так, Миха был почти уверен, но его опередил Карраго.

– Сидя в башне ты можешь смотреть в окно и видеть то, что за этим окном. То, что ты видишь, будет существовать. Не важно, горы, пропасть… селяне со стадом быков.

– Быков стадами не держат, – буркнул Джер.

– Я рад, что ты это знаешь. Но ты понял, о чем я. А теперь представь, что ты закрыл это окно картиной.

– Зачем?

– Допустим, не хочешь смотреть на селян. А хочешь на море. Или сказочный город. Или единорога видеть.

– Это ж будет видно, что он нарисованный! Хотя… погоди… хочешь сказать… – Джер задрал голову и уставился на небо. И Карраго. И все остальные. – Оно выглядит совсем настоящим. И зачем кому-то рисовать небо, если… если небо есть уже? Нормальное?

– А вот отключи, – Карраго прищурился. – И посмотрим.

– Ну…

Пальцы мальчишки дрогнули.

Он вздохнул.

И ткнул куда-то в центр пятна.

Несколько мгновений не происходило ровным счетом ничего. Затем облака поблекли, потеряли цвет, да и само небо сделалось мутным, серым, будто кто-то там, сверху, плеснул ведро грязной воды.

– Как-то оно…

Серость не таяла, скорее уж становилась более насыщенной, обретая характерный перламутровый отлив.

– Это на небо не совсем и похоже…

– Это и не небо, – Миха потер глаза, которые заломило. – Солнца нет, звезд тоже. Скорее всего так выглядит защитный контур…

– Ага. Силовой. Модели… тут какие-то цифры и много. Я столько считать не умею!

– И не надо, – стало легче от того, что он, Миха, угадал. – Что еще пишет.

– Специв… Специфк… короче, что степень однородности упала до шестидесяти семи процентов. Необходим ремонт третьей и шестой установок… и еще много чего пишет. Значит, это… вроде щита?

– Вроде, – согласился Карраго, разглядывая купол с интересом. – Полагаю, он подобен тому, который использовали в замке, но более сложный? Несомненно… интересно… магия Древних поражает.

– Не магия, – поправил его Миха. – Техника… что ж, что там еще отключить можно?

– Ну… маска дополнительной реальности… отключена. Это как?

– Это иллюзии, думаю, – Миара, притихшая было, поднялась. – Проклятье… как-то это действует на нервы, когда мир, который окружает, оказывается ненастоящим.

– Ага… можно включить навигатор… надо?

Свет, проникавший сквозь купол, тоже казался серым. И в этом свете и деревья, и трава, и люди словно подернулись невесомой пылью.

Дышать и то стало сложнее.

Иллюзия.

Просто еще одна иллюзия. Выверт психики, не согласной принимать такой вот, обрезанный мир.

– Ну вот, – Джер свернул экран. – Я теперь знаю, куда идти. Тут недалеко… тут на самом деле недалеко! Честное слово!

– Тогда, – Карраго дернул шеей и потер её. – Думаю, не стоит зря тратить время.