Текст книги ""Фантастика 2024-67". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Ерофей Трофимов

Соавторы: Екатерина Лесина,Алексей Калинин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 170 (всего у книги 350 страниц)

Глава 17

Миха

Так вот ты какая, Матрица.

Миха удержался и не произнес это вслух, хотя, признаться, желание было. И случай, если так, то весьма подходящий.

Только…

Не поймут же шутку юмора.

Да и самому, положа руку на сердце, не сказать, чтобы смешно. Местечко… пробирает до костей. И главное, особой жути нет. Никаких тебе кораблей со щупальцами и биованн, в которых дозревают неподвижные человеческие тела.

Чистое пространство.

И столпы.

Точно струны, соединяющие несуществующий пол с таким же несуществующим потолком. И момент осознания того, что опоры нет, заставляет разум скорчиться от ужаса. Тело готово к падению, только… падения тоже нет.

– Что? – Миара поворачивается резко. И темные волосы, взлетая, повинуются её воле, собираются в косы. И те уже падают на спину.

Белая хламида становится платьем.

Да и сама Миара меняется.

– Ты не могла бы пол сделать? А то как-то… напрягает.

– Погоди… – она оказалась рядом, хотя движения Миха не уловил. А еще он вдруг понял, что здесь, на этой стороне, где бы она ни находилась, клятва не сработает.

И его смерть ничего не будет значить.

Более того, она вполне способна убить его здесь и сейчас.

И…

И она не может этого не знать.

– Так… вот так будет определенно лучше. Сейчас… – руки её ложатся на плечи. Странно, но прикосновение это воспринимается вполне обыкновенным, человеческим. Хотя руки цифровые.

Миха сам тоже… не лучше.

Кто там в мире прошлом мечтал оцифровать разум? Или аватары… или это тела его физические – аватары. Или вообще все вокруг – затянувшийся бред разума.

– Странно то, что тут не должны работать мои обычные методы, но они работают. Хотя, подозреваю, дело в восприятии, – произнесла Миара презадумчиво.

Пол все-таки появился.

А еще зуд исчез.

– Теперь ты мерцаешь меньше, – сказала Миара и пояснила. – Ты как будто… мерцал. То появлялся, то исчезал. И этому месту ты не слишком нравишься. Ты чужд. Неправилен.

– Какой уж есть. Каким сделали.

– Да, пожалуй… теперь я вижу.

Прищурилась так, словно собиралась вскрыть его здесь и сейчас.

– Вообще-то… – сказал Миха. – У нас тут дело. Нам надо дозваться до наемников. Или хотя бы найти их.

– Точно.

Она широко улыбнулась. А потом огляделась, протянула руку, выхватив из пустого пространства нить. Вторую руку подала Михе. А он коснулся.

И…

Больше не было цифры.

Пустоты. Зеленоватых тускло светящихся столпов.

Трава была. Зелененькая. Но нормально зелененькая, безо всякой там люминесценции. Цветочки. Бабочки. Дерева вот… дорожка, которая вела к дому. И сам дом, аккуратный и милый, какими бывают дома на праздничных открытках. Этот не сказать, чтобы новый, скорее уж напротив. Его построили не один десяток лет тому, а потому на крыше освоился мох. Плющ облюбовал стены, поднимаясь с одной стороны до второго этажа. Но это только придавало дому уюта.

Как и кадки с какими-то цветами, что стояли по обе стороны дорожки.

Сад.

Качели.

Девушка на них. Юноша, в котором Миха не сразу узнал Красавчика. Юноша красив, да и девушка не хуже…

– Запросы у него, однако… – протянула Миара. – Это же младшая дочь советника Юстициана…

– И что?

– У нее, как слышала, весьма… сильный дар. И род еще не определился, готов ли отдать её в жены… хоть кому-нибудь. Не говоря уже о мальчишке-наемнике.

Сказка.

Очередная воплощенная сказка. В ней нет уродства, шрамов и боли, но одна лишь любовь, с которой девушка смотрит на юношу. А он, в свою очередь, на нее.

И толкает цепь.

Качели взлетают, распугивая бабочек, а те кружатся, летят волшебным шлейфом… впору музыку пустить на заднем фоне, чтоб совсем уж, как в кино.

Миха потряс головой, пытаясь избавиться от избытка романтизму.

– Эй, – Миара махнула рукой. – Как там тебя…

– Миара! – девушка узнала её.

И всплеснула руками, спрыгнула, устремилась навстречу, чтобы обнять.

– Это и вправду ты! Такое место… волшебное! Представляешь! Я уснула, а проснулась уже здесь… и я не знаю, где это, но тут так хорошо…

Она выглядела совершенно настоящей, эта девушка с золотыми волосами, с блестящими заколочками в них.

– А это твой друг? Или… папа говорил, что хочет сделать мне телохранителя, но я пока отбиваюсь… – Миху ущипнули, и он ощутил этот треклятый щипок, заставивший усомниться, что вокруг них и вправду иллюзия.

Не настолько же она материальна.

Или настолько?

От девушки пахло цветами. И еще какой-то туалетной водой или чем-то вроде… но запахам этим, сладковатым, нежным, чего-то не хватало.

Пота.

Даже прекрасные девы потеют.

И магички.

Миха знает. Нюхал. Эта конкретная, что-то щебетавшая, была по́том не пахла. Травой вот, деревом, железом от качелей…

– Мы поженимся, – сказал парень, который вот совершенно не воспринимался тем знакомым мальчишкой. – И будем жить тут…

– Ты понимаешь, что этого места не существует? – поинтересовалась Миара.

В ответ получила раздражение.

И злость.

И сжатые кулаки… нет, с ним говорить бесполезно. Ему плевать, где он находится, ведь место-то хорошее. Замечательное место. В нем его тайная любовь перестала быть тайной. И более того, вот она, рядом, оборачивается, смотрит восхищенным взглядом, обещая счастье оптом и в розницу.

И до самой смерти.

Что еще подростку надо?

А сам бы Миха? Раньше? До того, как попал… разве отказался бы от такого?

– Когда ты её встретил-то? – Миару взгляды не впечатлили.

– Да… случайно. Отца нанимали… пригласили… и я с ним. Он о деле говорил, а я в саду гулял. Там она… она красивая.

Безумно.

Магички все красивы, а эта, пожалуй, даже Миары покраше будет. Главное, только вслух не ляпнуть. И то магичка что-то этакое ощутила, если обернулась, полоснув раздраженным взглядом. А вдруг да в этом месте она и мысли читает?

В общем, так себе девица.

И черты лица плосковаты, и задница не особо… в общем, свет мой зеркальце, заткнись и лучше думай о чем-нибудь ином. Скажем, о том, насколько реален этот реалистичный мир и как долго его реалистичность простирается.

– Отец твой где? – спросил Миха, глядя, как Миара склоняется к этой вот… как её зовут-то? Склоняется и что-то говорит. Со стороны ни дать, ни взять – две подружки встретились после долгой разлуки. И теперь не нащебечутся… и бабочки над головами радужным сонмом.

Кажется, Миха начинает понимать тех, кто опасается бабочек.

И вправду стремные насекомые.

– Там, – мальчишка указал на дом. – Проводить? Они с мамой… и не говори, что она умерла! – это парень выкрикнул, сжав кулаки. А вот магички, что характерно, на вопль этот внимания не обратили, как и бабочки.

Миара вот голову чуть повернула и кивнула, мол, иди.

– Не буду… это мир такой. Духов, – Миха уцепился за первое объяснение, которое в голову пришло. И заработал благодарный кивок.

– Вот… мир духов. Маги здесь бывали. И мы теперь.

– Как ты сюда попал?

Дорожка вилась к дому.

И ведь как сделана. Идеально почти. Камни… камни разные все, никаких штампов и повторов. Кусты тоже, слева, справа… можно потрогать и ощутить жесткость ветвей, неровность листьев. Некоторые с пятнами или ожогами. А в траве, если приглядеться, ползает что-то.

– Да… просто… устал зверски. Прилег и уснул. А потом раз и тут. Сперва не понять, что было… потом вдруг дом наш увидел. Я же помню его.

Значит, дом не из местной библиотеки, если таковая имеется. Система, чем бы она ни была, вытащила строение из памяти мальчишки, наверняка доработав, но воплотила, что сказать, с душой.

– Иду… сам не поверил. А тут мама… сперва. Мы сидели, говорили, говорили… она нас ждала. Давно. Я даже решил, что умер. Но мама сказала, что нет. Что это просто…

Рай.

Почему бы и нет?

В верования местных Миха не особо вдавался, но должно же в них быть какое-то понятия рая или посмертия, или просто места, куда уходят души. Почему бы и не этого вот?

– … мир духов. И в нем все возможно. Она отца хотела увидеть. А он все не шел. Зато я подумал, что если так, то могу встретиться с Юцианой… и вот она тут! Она красивая…

– Это да, – согласился Миха. – А ты с ней раньше… разговаривал?

– Я? Немного… там, в саду. Но больше слушал. Она гуляла. С рабынями… здесь ей немного непривычно, но я думаю, что рабов тоже можно создать. Позже.

И говорить, что рабы эти будут ничуть не более настоящими, чем его Юциана, бесполезно.

Мальчишка просто не услышит.

Ни про ненастоящесть, ни про опасность. Он, наконец, дома и счастлив, и счастье грозится стать вечным. Кто от такого в здравом уме откажется?

А вот Тень…

– Я… – парень оглянулся. – Ты, может, сам? Там по дорожке. Мама на стол накрывает… а то Юциана не любит оставаться одна. Она еще не привыкла, капризничает немного.

– Конечно. И Миаре скажи, чтобы шла…

Порог.

И дверь. Игрушка на полу. Кукла с тряпичным телом и фарфоровым лицом. Страшноватая с виду, или просто Миха там, дома, привык к другим игрушкам? У куклы темные волосы, заплетенные в две косы, и платье, обшитое кружевом.

С костяными пуговицами.

– Это моя… – из темноты коридора появляется девчушка лет пяти и тянет руки. – Отдай!

– Конечно, – Миха возвращает куклу хозяйке. – А где твоя мама?

– Папа пришел. Они там… папы давно не было.

И протягивает руку.

А Миха… Миха берет. От девочки снова пахнет цветами, чуть – соломой и деревом, и пылью, и вареньем. Но не пахнет человеком.

Только…

Кажется, все будет сложнее.

Тень и вправду на кухне. Кухня тут большая, светлая. И снова отличается от привычных Михе. Печь. И медная посуда. Шкафы. Выскобленный добела стол. Тяжелые стулья.

Тень…

В простой рубахе, в штанах и босой. И счастливый… до того счастливый, что становится не по себе. Стыдно, ведь Миха пришел это счастье разрушить.

Женщина…

Женщина сидит напротив Тени, подперев щеку рукой. Она не сказать, чтобы красива. И не молода. И морщины есть, как и седина в темных волосах. Но это все не имеет значения.

Не для него.

– Мамочка! Вот! – девочка забирает руку и бросается к женщине. – У нас гости, гости, гости…

И кружится.

Легкая рубашонка её тоже кружится.

И…

Тень сам встает.

– Поговорим? – произносит он устало. И в голосе звучит эхо боли.

– В саду? – Михе почему-то не хочется, чтобы их слышали.

Потому что…

Не может все это быть иллюзией! Слишком оно настоящее. А что люди людьми не пахнут, так может, у Михи с обонянием проблемы. И вообще, он ведь не всех нюхал.

Вдруг некоторые люди людьми и там, в мире яви, не пахнут.

Женщина с улыбкой поворачивается спиной к ним. Она что-то говорит девочке, а потом они начинают весело звенеть кастрюлями, принимаясь то ли за обед, то ли за ужин.

Сад же огибает дом…

– Его сожгли, – Тень оборачивается. – Сад. Дом…

– И… её?

– Их. Она действительно была… в положении. Мне так сказали. Я нашел тех, кто это сделал. Я убил всех… убивал… и заказчика в том числе. Не сам. Он был из числа магов, но у магов хватает врагов. И я нашел того, кому нужно было немного помочь.

Шелестел ветер.

Бабочки порхали.

– Я знаю, что это все – не настоящее.

– Знаешь?

– Ты же за этим пришел? Выдернуть меня… хрен его знает, что это за ловушка, но ставил её мастер. Мне не хочется возвращаться.

– Понимаю.

– Да ни хрена ты не понимаешь, – Тень дотянулся до ближайшего куста, чтобы сорвать круглую крупную ягоду.

Желтую.

Он сдавил её. И ягода лопнула.

– Я всю жизнь что-то делал, куда-то рвался… к чему-то… бежал, из шкуры вон лез… сперва ради них вот. Потом из мести. Теперь вообще не понимаю, для чего… потом только и осталось, что… а тут тихо. И покой. И я знаю, что он будет длится и длится. День за днем, год за годом. Насколько бы я ни задержался, все будет… вот так вот. Эя, которая жива… сын, дочь… может, еще дети появятся. Там это невозможно, а здесь – почему бы и нет? Сын женится на этой своей… и она не станет смотреть на него свысока, потому что наемник не пара дочери мага. Нет. Она будет его любить. И они поставят дом, где-нибудь неподалеку. И я увижу внуков…

Дерьмо.

Миха только подумал.

– И главное, что все это такое вот настоящее…

– Там, – Миха кивнул головой. – Вас собирается сожрать некая тварь…

– Пускай. Боли, подозреваю, мы не ощутим, а умрем счастливыми. Может, вообще не умрем, а останемся в этой вот сказке.

– И как долго ты выдержишь?

От ягод пахло травой. Но как-то так… усредненно, что ли? Оказывается, запах травы тоже бывает разным. Миха вот не задумывался, а теперь четко ощутил разницу.

Не может от ягод пахнуть так же, как от листьев. Или самой травы.

– Сколько понадобится, столько и выдержу, только… ты прав. Я не останусь. Я… стар и понимаю, что эта вся сказка… что хрень она.

– Локус, – Миара возникла прямо на дорожке. – Система обозначила это место, как индивидуальный локус. Но предупреждает, что возможности развития ограничены. Я могу сохранить.

– Локус…

– Своего рода кусок мира, – пояснил Миха. – Твоего или вашего… в общем, если он и вправду сохранится, ты сможешь вернуться сюда. И не один ты.

– В ловушку…

– Может, это не совсем и ловушка… – Миара провела ладонью по воздуху, и следом её прикосновения появилась широкая зеленая полоса. Миара пальцем вывела на ней знаки. – Система… говорит, что рамки размыты. Что… проникновение несанкционировано, но разум распознан и получен ключ доступа. Как я поняла, когда они уснули, то провалились в этот вот… локус. А он уже сам под них подстроился. Может, дело в кроватях тех…

– Или в самой башне. Но выбираться отсюда надо.

Из сада донесся счастливый девичий смех, который заставил Миару поморщиться.

– Она совсем не похожа на настоящую. Но и к лучшему… настоящая Юциана – редкостная тварь. А эта… такая, глупенькая, восторженная… просто чудо.

Трещина никуда не делась.

– Но если ты и вправду хочешь сохранить все это… – улыбка Миара стала донельзя очаровательной. – Придется оторвать жопу от скамьи и кое-что сделать…

– Не здесь, – Тень оборачивается на дом. И по лицу видно, что ему страшно. Поверить. И отпустить. Это как по памяти и наживую.

И Миха вдруг понимает.

А если… если какой-нибудь из этих вот, существовавших некогда мирков, вдруг оживет для самого Михи? Почему, собственно говоря, и нет? И развернется, превратится…

В кухню?

Ту, в которой мама давно уж собиралась ремонт делать. Лет пять точно, а может, и того дольше. Ту, в которой, несмотря на мамины желания, все было… как всегда.

Плита.

Кастрюля. Чайник.

Кружки-ложки. Ваза на подоконнике, в которой вместо цветов свернутая трубочкой газета. Разноцветные чехлы на табуретках. И вечная ложка в умывальнике.

Мама.

Отец… или, может, общага. Витек с его пост-субботним похмельем. Девчонки. Пары… разве он не хотел бы вернуться? И разве не согласился бы, даже зная, что все это – не взаправду. И может, особенно зная…

Миха потряс головой.

– Тварь, – сказал он. – Пока мы тут – она там.

– Тут время иное, – Миара ничуть не смутилась. – И тварь уже не столько там, сколько тут. В этом и дело… я её чувствую. Идем.

Где удобнее всего биться с неизвестной поганью? Все былины сходятся, что в чистом поле. Нынешнее было достаточно чистым. Во всяком случае единственное дерево, видневшееся где-то там, у линии горизонта, Миара стерла легким движением руки. А потом снова расчертила воздух и, вцепившись руками в края светящейся полосы, решительно их раздвинула.

– Здесь… миры… они как бы в оболочках. Как яйца. Или яблоки. А она там… точнее то там, то тут. Но в межмирье больше… там сложнее, а вот если здесь, то у меня больше прав. Сейчас!

Она скривилась, явно пытаясь дотянуться до чего-то. И когда вышло, кивнула и резко дернула, втянув в мир нечто, весьма походившее на клубок грязных волос. Впрочем, стоило твари осознать, что она внутри, и клубок распался.

– Куда! – взвыла Миара, хлестанув наотмашь огнем.

И волосы поспешно склеились.

– Чтоб тебя… – Тень ткнул в них мечом, на что клубок ответил низким утробным шипением. А затем выплюнул треклятые волосы прямо в лицо.

Тени.

Тень взвыл.

А тварь дернула, подтягивая добычу поближе. Она продолжала втекать в трещину, становясь больше, заполняя пространство. Пространство при этом словно выцветало, будто существо это высасывало из него… силы?

Энергию?

– Да не стой! – рявкнула Миара. – Я не могу все сама… погоди…

Миха попытался дотянуться до существа, которое все же выплюнуло Тень, сосредоточившись на попытках вырваться из цепких рук магички.

По тонким нитям прошла судорога.

И нити сплелись воедино.

– Руби…

– Чем⁈ – Миха ударил когтями, пытаясь прорвать, но лишь увяз. А тварь становилась больше и больше. И разрыв ширился. Из него тянуло уже тьмой, а главное, что на той стороне, кажется, кто-то был.

– Погоди… сейчас, – Миара вдруг разжала руки и именно в тот момент, когда существо рвануло прочь. И потому едва не упала. Миха успел подхватить магичку.

А тварь, получив свободу, кажется, уверилась, что теперь добыча никуда не денется.

Она втянула себя в расщелину.

А потом начала надуваться. Больше и больше… вот уже не волосы, но червь из нитей, махровая, мать его, игрушка из тех, что порой вяжут. И не червь.

Змей.

Здоровый такой… и главное, явно знающий о своем превосходстве. Он медленно поднимался, позволяя любоваться величием своим.

– По-моему, – Тень потрогал лицо, словно стертое с одной стороны. – Нас сейчас сожрут.

– Подавятся, – хмуро бросила Миара, встряхнув руками. – Я тут главная… и…

Тварь качнулась, готовясь обрушиться на людей.

И рассыпалась в клочья, когда с небес ударила молния. Вот такая, чтоб его, обыкновенная молния. Она разорвала тварь на куски, а куски разбросала по полю.

Чистому.

– Вот так… – Миара произнесла это с чувством глубокого удовлетворения. И не отказала себе в удовольствии пнуть кусок.

Кусок шевелился.

И пытался уползти.

Молния снова шибанула, левее, выжигая особенно крупный. От него только и осталось, что пятно обесцвеченной травы. Второй…

– Знаешь, – Тень поглядел на небеса, которые радовали глаз чистотой и отсутствием облаков. Но молниям это обстоятельство не мешало. – Мне действительно кажется, что мы тут лишние.

– Ага! – Миара пальцем указывала на недобитые куски. – Получай! Кто тут самый сильный маг⁈

– Определенно, лишние, – согласился Миха. – Слушай, а чай тут…

– От настоящего не отличить.

– Тогда пойдем, попьем, что ли… пусть развлекается.

Особо резвый ошметок, превратившись в нового червя, сделал попытку скрыться в разломе. И ему даже позволили, но лишь затем, чтобы с радостным визгом запустить в разлом руку.

– Куда⁈ – вопль Миары сотряс окрестности. – От меня не уйдешь…

– Женщины порой пугают, – Тень поежился.

– Это да… ей давно хотелось кого-нибудь убить.

– Тогда да… пускай.

И Миха подумал, что это хорошо, когда можно вот так взять и реализовать давнее желание. А с остальным он позже разберется.

Чай и вправду был таким, что от настоящего не отличить.

Глава 18

Верховный

Акти теперь ехал в седле с одним из воинов. И тот весьма бережно придерживал юного раба, ни словом, ни жестом не показывая своего недовольства. Напротив, во взгляде воина, который удалось поймать Верховному, ему почудилось… уважение?

Страх?

Чувство, которое человек свободный не может испытывать по отношению к рабу.

– Иные времена. Иные рамки, – отозвалась Маска.

– Что это было вовсе? – Верховный был далек от мысли о божественном чуде. Вернее, верно, изменилось его собственное восприятие того, что может называться чудом.

– Сложно сказать, – Маска ответила не сразу. – В старом мире восставшие мертвецы считались сказкой. О них снимали фильмы… это вроде представления, но более яркого, что ли… модулировались миры.

– Зачем?

– Для игры. Для остроты ощущений.

Все же Древние отличались немалыми странностями.

– В любом случае их существование столь же ненаучно, как… как существование богов.

Эти слова Верховный счел возможным пропустить мимо ушей.

Маска определенно богов недолюбливала.

– Поэтому я затрудняюсь сказать что-либо, кроме того, что этот юноша на интуитивном уровне оперирует энергиями, в том числе и теми, которые… скажем так, несут деструктивный элемент. И представляют опасность при поглощении большого их количества. Во всяком случае, тебе я бы не рекомендовал повторять его опыт.

– Но как ты понял… что он сумеет справиться?

– Никак.

– То есть?

– Такую энергию можно поглотить. С этим ты бы справился. Но вот держать её в себе… не самая лучшая идея.

– И ты решил…

– Мальчик явно чувствовал силу, а следовательно, имел к ней сродство. Кроме того, признай, он довольно бесполезен. И использовать в качестве вместилища деструктивной силы, тем самым лишив подпитки мертвецов, весьма логично.

– А если бы он не справился? Он бы умер?

– Сложно сказать. Но не сразу, несомненно.

Что ж, стоит ли ждать милосердия от того, кто не является человеком?

– Не стоит, – подтвердила Маска. – Кроме того милосердие – это эмоция. А в данный момент времени поддаваться эмоциям неразумно. Если уж ты взял на себя заботу о благе человечества, то будь готов пойти на жертвы. Или принести жертвы.

И Верховный не нашелся с ответом.

Показалась деревня.

То, что осталось от этой деревни. И разрушил её вовсе не небесный дождь, ибо падение огненного камня оставило бы след наподобие того, что они уже видели в лесу, пусть и издали.

На въезде в деревню стоял столб, а на нем, на примотанной к столбу перекладине, висел человек. Он был еще жив, пусть и изуродован до крайности. Грудная клетка его вздымалась, из многочисленных ран сочилась кровь, а темный ворох кишок, вываленных под столбом, привлек мух и муравьев.

У ног его виднелось тело.

Кажется, женщины, но Верховный сомневался.

– Боги… – произнес кто-то.

Догорали дома, тесные, жалкие, покрытые листьями рогоза, они все еще стояли. Бродили куры. И дергалась, пробитая копьем, давно издохшая собака.

Сюда явно пришли люди и не затем, чтобы помочь селянам.

Верховный остановил лошадь.

– Тот, кто поднял их, – произнес маг тихо. И Ицтли потянулся к оружию.

– Нет. Погоди, – Верховный остановил его.

– Даже я не понимаю, что ты хочешь сделать, – проворчала Маска, но, благо, больше ничего не стала говорить. Верховный и сам не знал.

Но ему было важно подойти.

Человек…

Был силен. Очень силен, если все еще жил.

Возможно, когда-то он служил. Возможно, даже воевал, снискав себе не только славу, но и землю… давно. Окровавленные волосы его были цвета серебра. Да и глубокие морщины выдавали возраст.

– Как тебя зовут? – спросил Верховный.

– Гх…р.

Верховный заставил золото сосредоточиться на кончиках пальцев. Это было непросто, но получилось. Если у него вышло с той женщиной, то почему не получится сейчас?

– Потому что в нем нет нужной крови, – Маска все же не удержалась. – Но какой-никакой жизни ты ему дашь. Надо ли? Ему больно.

– Снимите, – велел Верховный. И пара воинов перерезали веревки. Они не позволили телу упасть, но уложили его осторожно.

– Ты… кхто?

– Не важно. Сюда пришли? Кто?

– Н-не знаю… боги гневаются. Люди теряют разум, – он дышал кровью, но все же дышал. – Они… убивали… на глазах… смеялись… я предлагал взять то, что они хотят… и уйти. А они убивали…

– И ненависть его стала столь сильна, что он силой воли поднял умерших, – произнес маг. – О таком я тоже читал. В этом человеке жил дар. И он очнулся. Вот так…

– Никто… не уйдет… никто… пока не свершится… суд… богов нет… пусть судят они…

Он захрипел.

А Верховный привычным жестом вскрыл грудную клетку. Такое сердце заслуживало того, чтобы стать даром.

Сердце осталось в руке.

Верховный оглянулся в поисках блюда или чаши, но затем вспомнил, где находится. А потому, когда к сердцу потянулись смуглые руки, просто молча отдал его.

И поклонился.

Да будет…

Императрица взяла сердце, и тот вздрогнуло на её ладонях. Застучало, выплевывая черную кровь, которая потекла сквозь пальцы, чтобы упасть в черную же землю.

Взгляд девочки был задумчив.

А уж то, что она запихнуло сердце обратно в рану, почти и не удивило. Палец скользнул, смыкая края. И человек, было отошедший к богам, раскрыл глаза.

Сделал вдох.

И… не выдохнул. Лицо его исказила мука. Губы изогнулись, а из горла донесся рык.

– Нельзя! – маг хотел подойти, но копье преградило ему путь. – Он же… он уже не живой! Он был не живым…

– И не станет ни живых, ни мертвых, – произнес кто-то из воинов. – Небеса изольются огнем. А мир очистится от всякое скверны. И лишь праведные духом сохранят свои жизни…

– Всегда так, – Маска заговорила глухо и раздраженно. – Одна из наиболее устойчивых идей… лишь праведные спасутся. И если желаешь спасения, нужно стать праведным.

Довольно логично.

Верховный вслух ничего не произнес, но лишь смотрел, как меняется лежащий человек. Тело смыкало раны, но они оставались на поверхности его уродливыми шрамами, напоминавшими прилипших к коже червей. Искореженная рука дотянулась до внутренностей, запихав их в живот.

Смотреть на это было жутко.

– Пожалуй, соглашусь… напрочь противоестественный процесс. Это создание… не думаю, что к нему применим термин «человек», – Маска наблюдала за происходящим с интересом. – Но оно и не идентично тем, что встретились нам раньше. Ты видел подобное прежде?

– Не только видел, – Верховный потер грудь. Сердце вдруг заныло, напоминая, что и оно некогда принадлежало другому человеку. – Сила Дарительницы жизни велика…

– И необъяснима…

К счастью, Маску никто не слышал.

Меж тем человек поерзал, вытянул руки, и переломанные кости встали на место. Плоть просела, облепляя их серой паутиной.

Он же…

– Лич… мертвец, обладавший при жизни даром, восставший… – бормотание мага было слышно всем. – Проклятый… и сильный. Если он поднимется, я не справлюсь. Я не воин… я никак не воин… это неразумно.

Мертвец перевернулся на живот.

И поднялся.

Глаза его ввалившиеся стали черны. Лицо его еще сохраняло некоторое свойство с человеческим, однако весьма скоро оно изменится.

Верховный видел.

Как и видел нить, что связала мертвеца с той, кто вернул его к жизни. И мертвец это чувствовал. Он сделал шаг. И воины потянулись к мечам. Впрочем, Верховный подозревал, что против мертвеца они будут бесполезны.

Но он остановился.

И упал на колени, а в следующее мгновенье вовсе распростерся ниц пред той, что вернула ему жизнь.

– Встань, – сказала Императрица. И повернувшись к Ицтли, добавила. – Ты говорил, что у нас нет войска. И что идти будет небезопасно. Что веры нет живым, тех, кому ты веришь, ты взял с собой, но их мало.

Мертвец лежал.

– А ход интересный… – Маска произнесла это задумчиво. – Как интересно и то, что вряд ли девочка додумалась до этого сама…

Лицо Ксочитл выражало лишь гордость.

И радость.

– Он не обманет. Не предаст…

– Он мертв, – с некоторым сомнением произнес Ицтли. – И… вам он верен. Но не случится ли так, что он… будет опасен для людей?

– Для тех, кто покорен моей воле, – нет, – Императрица ответила это с абсолютной убежденностью. – Встань… как тебя зовут?

– То… имя принадлежало… другому человеку. Тому, кто был слишком слаб, чтобы защитить… свой дом и семью, – мертвец поднялся. Он говорил с трудом и продолжал меняться. – Дайте мне иное имя, госпожа…

– Чимолли, – после небольшой паузы произнесла Императрица. – Щит. Ты станешь моим щитом. И да подчиняться мертвые силе твоей!

Нервный детский голос все же сорвался. И получилось вовсе не так торжественно, как должно бы… но кто станет обращать внимания на подобные мелочи?

– Это все одно опасно… – произнес маг шепотом. – Очень и очень опасно… разумная нежить…

– Нам пора в путь, – Ицтли точно знал, как разрешить сомнения. – Дорога… только лошади для него нет, госпожа… точнее лошади его не примут.

– Не стоит, – мертвец отвесил поклон. – Я найду себе лошадь…

– И все-таки мертвое должно оставаться мертвым. Я сейчас не могу с уверенностью сказать, что это создание мертво… – Маска не унималась. – Все они мертвы. Но продолжают двигаться. Говорить…

– Говорит лишь один.

Повелитель мертвых.

Тот, кто хранит путь в темнейшее из царств, туда, где ждут своего часа тени чудовищ и души преступников. Туда, откуда начнут они путь свой, чтобы пожрать мир и вступить в сражение с душами героев, пытаясь вновь определить судьбу Вселенной.

Так Верховного учили.

Нынешний Повелитель мертвых ничем не походил на бога. Тот, кого Верховный одаривал сердцами и иными жертвами, остался где-то на вершине пирамиды средь прочих богов. Он, вырезанный из камня, некогда восхищал и ужасал, но за многие годы поблек, лишившись позолоты, превратившись в одного из истуканов.

Этот…

Он и вправду нашел лошадь.

Мертвую.

Её пронзило копье, обломок которого торчал из дыры в боку. И хозяин ли, кто-то иной, но лошадь добили, освободили от сбруи, и теперь на спине коня лежало старое одеяло.

Конь был хорош.

Вороной масти, с подпалинами, он казался живым. Если не присматриваться. Не обращать внимания на мутные глаза. На то, что конь не дышит. Что грива его непостижимым образом свалялась, а шерсть местами потускнела. Но… это же мелочи.

– И это тоже странно. Полагаю, имеет место некоторая вертикальность структуры. Этот человек сумел каким-то образом поднять умерших, возможно, используя разлитую в воздухе энергию. Взрывы в высших слоях атмосферы сопровождаются выбросами её. А аномальность излучения метеоритов была известна и в мое время…

– Он просто мертв.

– Но жив. И поднял других мертвецов, подчинив их себе…

Поднял.

Прошелся по деревне, собирая свою армию. Лошадей им не хватило, но…

Мертвые не знают усталости.

Мертвые, оказывается, могут бежать довольно быстро. Они встают на четвереньки, меняясь, делаясь похожими на огромных обезьян, быстрых и весьма ловких. Так, что у живых поневоле начали появляться нехорошие мысли. Но их оставляли при себе.

Да и мертвые, то ли чуя этот страх, то ли повинуясь приказам своего Повелителя, отстали и держались в стороне от людей.

– У меня нет объяснения.

Кажется, данное обстоятельство весьма печалило Маску.

– Мертвые… порой встают, – заметил Верховный. – Не так часто сие происходит, но в хрониках мне встречались упоминания. Хотя маг должен знать больше.

Он сделал знак, приказывая магу подойти ближе.

Благо, живые лошади все же утомлялись, а потому ныне шли шагом, что позволяло вести беседу.

– Расскажи об оживших мертвецах, – попросил Верховный.

– К сожалению, господин, мне известно не так и много… искусство поднятия мертвого именуют некромантией. Дар этот весьма редкий… к счастью.

Верховный оглянулся. Лес остался позади, и выбравшись на луг, дорога поднималась выше. А потому вдали четко виднелись тени бегущих.

– Нас учили, что мертвецы по сути плоть. И с плотью этой можно оперировать. Те же големы во многом создают из мертвой плоти, скрепляя её силой. И питая силой же. Сила заставляет големов двигаться, а погонщик указывает им, что делать…

– И это тоже звучит весьма фантастично, – проговорил Маска.

Кто бы тут говорил… говорящие маски, способные захватить разум, тоже… не совсем обычны.

– Это другое.

Верховный хмыкнул.

– Понимаю, что звучит это… как некромантия. На самом деле ныне големы создаются иначе. Порой проще вырастить нужную тебе часть, нежели искать, где её можно взять. Хороший целитель может вырастить и кости, и мышцы, и нервы. Впрочем, все, кто занимается созданием големов, в той или иной степени задействуют целительский дар. Слышал, впрочем, что сейчас считается, что проще взять живую основу и затем видоизменять её, сохраняя при том именно живой. Созданные таким образом химеры во многом отличаются от обычных големов, – маг явно увлекся собственным рассказом. – Маги используют силу… источника. Некроманты – силу смерти. И она не привязана к источнику, однако требует много… иного. Крови, жертв… жертвоприношений. Зато обретая власть над смертью, некроманты способны поднять любое мертвое тело, поставив его себе на службу. И подобный мертвец будет неуязвим для огня и железа, а часто и невосприимчив к иной силе…