Текст книги ""Фантастика 2024-67". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Ерофей Трофимов

Соавторы: Екатерина Лесина,Алексей Калинин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 172 (всего у книги 350 страниц)

Глава 20

Винченцо

Наемник стоял, скрестив руки на груди и вперившись взглядом в Миару. Та тоже стояла, и тоже скрестив руки, и смотрела с насмешкой. И в этих переглядываниях читалось что-то такое… непонятное.

Точнее понятное, но лишь этим двоим.

– Будешь плохо себя вести, – сказала Миара наставительно, – я тебе туда вообще доступ перекрою.

– Дорогая, мне надо начинать ревновать? – Карраго заглянул внутрь.

– Я столько не выпью, – Тень демонстративно отвернулся. И поведение это, почти детское, было столь нехарактерно для наемника, что Винченцо, пожалуй, удивился.

Сильно.

– А это уже обидно, – Миара выпятила губу. – Впрочем… как хочешь.

И плечиком дернула, отчего белая хламида едва вовсе не съехала.

– В общем, все живы, бодры и полны претензий, – сделал вывод Карраго. – А стало быть, в норме… жизнь продолжается.

Огляделся.

И добавил.

– Или почти в норме…

Дикарь сидел, прислонившись к стене, закрыв глаза и стиснув руками меч. Причем так, что костяшки пальцев побелели. Он определенно дышал, но и только.

– Миара! – рявкнул Карраго.

И та дернулась.

– Пока ты там глазки строила, у тебя пациент едва не отошел к богам…

Он оказался рядом и прижал пальцы к шее, причем на прикосновение это Дикарь никак не отреагировал.

– Он, наверное, там… – неуверенно произнесла Миара.

– Там – это где?

– Там… я сейчас… – она прикрыла глаза и сделала вдох, а потом замерла, явно находясь «там», в мире ли духов, на тонком плане, в этой, сотворенной Древними системе. Главное, что отсутствовала она недолго.

Глаза распахнулись.

Миара сделала резкий вдох и сказала:

– Там его нет!

– А ты…

– Потом, – отмахнулась она. – Вин, я расскажу, но… погоди, у него было такое… распад энергетических линий.

– Был. И стал. Да помоги ты… а ты, – палец Карраго ткнул в Тень. – Положи его куда-нибудь, а то неудобно…

– Кому?

– Мне! – рявкнул Карраго. – Посмотрю, ты как-то осмелел… я ведь могу решить, что ты нам не слишком нужен.

Тень молча подхватил Дикаря, правда, потом сказал что-то шепотом, на неизвестном наречии.

– Я помогу! – барон тоже сунулся. – Система… говорит, что рассинхронизация потоков… ага… сейчас… потоков… достигла подкритического уровня… изменения свойств носителя… необходимо вмешательство… в общем, если вкратце, то его надо стабилизировать и вылечить. А чтобы вылечить – подняться в медотсек. Там какие-то… псулы… капсулы… вот.

Карраго задумался ненадолго.

– До отсека далеко?

– Система пишет, что… ага… твоя энергия вызывает… способна вызвать… скачок… увеличить десинхронизацию… рассинхронизацию… потока. Поэтому не лечи его.

И добавил тихо.

– Пожалуйста. И я… я сам его понести могу!

– Куда нести-то?

– Носилки надо бы, – произнес Тень и отряхнулся, окончательно возвращаясь в себя прежнего.

А вот сын его странно тихий и несчастный. Приснилось что дурное? Или… во взгляде тоска… и Миара хмурится, пальцами щелкает. Дурная привычка, которую из нее выбивали.

– Система… предлагает… транспортную… тележку для доставки… ага… сейчас… она пришлет переносные… скорой помощи. Что такое скорая помощь?

– Это… – Винченцо не заметил, как и когда Дикарь пришел в себя. – Это… такая… приезжают целители, когда совсем плохо…

Голос его был сиплым.

– И везут… к другим целителям… в больницу… лечебницу… горло болит.

– Только горло? – поинтересовалась Миара, подвигаясь ближе. – А я вот… ничего не чувствую.

– Так у меня болит. И глаза… свет яркий очень.

Он поморщился и глаза закрыл.

Целители переглянулись.

– Плохо? – поинтересовался Дикарь. – Говорите уже… когда врач так молчит, значит, пациент совсем того…

– Не дождешься… мальчик, ты говорил про мою энергию. А её? – Карраго указал на Миару, которая впервые за долгое время выглядела… растерянной? Пожалуй. – Что ты скажешь? Твоя система? Миара, попробуй взять под контроль основной поток…

– Система…

Мальчишка запнулся.

Глаза его опять задвигались, будто он читал какой-то текст, не видимый прочим. Потом прикусил губу. Вздохнул.

– Система говорит, что… эта энергия… обладает… высокой степенью сродства… капсула уже готова, медицинская… тележка почти… прибыла.

– Отлично. Значит смотри…

– Куда⁈ Здесь… полный хаос!

– На него и смотри. Успокойся, дорогая. Ты, несмотря на отвратительный характер, отличная целительница. Не пытайся одолеть хаос, это бессмысленно, как и попытка его упорядочить. Попробуй услышать его… понять. Вот так, возьми его за руку. И за вторую… установи связь. Точнее она у вас есть, как я знаю… и это хорошо. Это вам повезло.

Спина похолодела.

Винценцо вдруг понял, что произойдет, если у них не получится. Связь. Связь никуда не делась. Его. Миары… и обидно вот так.

– Не стой, дорогая, не стой… не делай вид, что ты глупее, чем есть. Вот… правильно. Доверься себе. Закрой глаза и не отвлекайся… как только связь будет установлена, точнее как только ты начнешь её ощущать, нужды в прикосновении не будет. Дай ему энергию… он её и так тянет, но ты попробуй её направить. Вычлени в этом хаосе ведущий поток, дополни его своей силой. Любой организм, поверь, стремится сохранить себя. Свою целостность. И его тоже будет…

Миара кивнула.

Внешне ничего не происходило, но когда она протянула руку, Винченцо молча вложил свою. Сила. Силы, если он понимал правильно, понадобится много.

– Там… там затор, – раздался голос мальчишки, нервный, взбудораженный. – Там… тележка… платформа… встала! Надо посмотреть…

– Тень, окажи любезность, если, конечно, ты бросил обижаться…

– Это не обида. Прошу прощения, – наемник отвесил сыну подзатыльник. – Подъем… там было не по-настоящему.

– Но…

– Мир остался, мальчик, – Миара соизволила ответить, впрочем, не оборачиваясь и не разрывая прикосновения. – Все… осталось. И ждет, когда ты вернешься. А вот вернуться ты сможешь, если я буду жива. А я буду жива до тех пор…

Второй подзатыльник заставил Красавчика подняться и в целом завершил уговоры.

– Ты с нами, – велел Тень. И Джер кивнул. Ица со зверем молча вышли.

– Дурдом, – Карраго покачал головой. – Миара, девочка моя, не отвлекайся… и так, поток… и структура. В ней всегда есть основа. Центральный, так сказать, элемент… у меня он звучит громче прочих. И музыка всегда гармонична… и вот на поддержание этой гармонии ты должна направить силы. Справишься – умница…

– А нет? – сквозь зубы произнесла она.

– Ты не представляешь, до чего сложно в наши времена найти подходящую невесту…

– Начинаю думать, что подохнуть будет проще и в целом… оно не звучит! Цвета! Краски… и это красиво… почти, но вот тут…

– Не лезь! – рявкнул Карраго. – Запомни, нельзя править самому.

– Но…

– Нельзя, – это он сказал много мягче. А Винченцо ощутил, как отток силы ускорился. – Дорогая моя… запомни… мозг человека – сложная структура, и потому редко какие целители соглашаются с ним работать. Но вот суть человека в разы сложнее. Ты видишь лишь малую часть. И любое, самое слабое твое вмешательство, нарушит куда более глубокие слои. И к чему это приведет, предсказать невозможно…

– Вин…

– Держусь. Бери.

– Просто смотри, чтобы сила уходила в центральный элемент…

– Это его излечит?

– Нет, – Карраго не стал лгать.

– Спасибо за честность, – отозвался Дикарь и, поерзав, высвободил руки, чтобы сложить их на груди. – Может… связь разорвете? Ты же знаешь, как…

– Ну…

– Знаешь, – перебил он Карраго. – Древний. Мудрый. Опытный…

– Лесть давно уже не действует на меня.

– Это они уверены, что связь неразрывна, но способы должны быть…

– Они требуют смерти… всех троих. Но их я смогу вернуть к жизни. Я почти уверен в этом.

– Вот…

– Не спеши, – Карраго покачал головой. – Пока… ты выглядишь уже лучше.

– Плечо жжется… – пожаловался Дикарь. – Тут… Вин, помнишь… ты мне штуку такую давал?

– Слезу неба? – вспомнил Винченцо, признаться, не сразу. Само событие это казалось невероятно далекими. И совершенно незначительным.

– Хрен его знает. Она была тут… теперь жжется.

– Я… её чувствую! – Миара вскинулась. – Она… она источник… то, что нарушает! Ее надо вырезать!

– Резать я люблю… – Карраго склонил голову на бок. – Подвинься, дорогая… так… вижу потемнение… а это уже по моей части. Локальный некроз тканей. Ага… очаги уже пошли по кровеносной системе… но это мелочи, если так… любопытно… весьма… не ощущается с физической точки зрения, только эти очаги… почти равнозначные. Винченцо, будь добр, нож дай.

– Какой?

– Не важно. Хоть столовый. Будет больно.

– П-потерплю, – Дикарь поморщился, когда Карраго надавил на плечо. – Б-больно… в-вырезай…

Нож у Винченцо нашелся, обычный вполне, в меру острый. Впрочем, Карраго провел пальцами по лезвию, выпрямляя и заостряя его. Затем, примерившись, сделал крестообразный надрез, от которого Дикарь дернулся.

– А теперь… держи его. Миара, ты тоже. Но не переставай подпитывать… сейчас… вдыхаешь и на счет три я выдавлю… раз, два…

Он все же заорал.

Громко.

И дернулся было, и как-то умудрился вывернуться из рук. Винченцо полетел на пол. Миара отпрянула, впрочем, устояв на ногах, как и Карраго, который подошел и просто ткнул сзади в основание черепа. После чего Дикарь застыл.

И покачнулся.

– Вот так… – Карраго подхватил его под плечи, и тело мягко опустилось на ложе.

– А сразу нельзя было? – Винченцо увидел камень. Помнится, тот был поменьше. Да и не в размере дело. Маг наклонился и, вытащив второй нож, подвинул камень поближе. Затем дернул рубаху, чтобы сползла на плечо, накрыв руку тканью, и после уж решился поднять камень с пола.

Крови, к слову, на полу не осталось.

Ни капли.

И та, что коснулась рубахи, впиталась в белоснежную ткань. А потому Винченцо с чистым сердцем просто-напросто отер камень.

Определенно, тот, что он отдавал Дикарю, был куда меньше. Раза в два точно, а может, и во все три. Форма… неправильная, в одной части камень будто вздулся, в другой – истончился. Цвет снова нехарактерный, темный, в черноту, разве что прозрачность сохранилась.

– Ему определенно легче становится… – пробормотала Миара. – Но силы тянет…

– Мы вот! Тут… – мальчишка-барон отвлек от мысли, несомненно, важной.

Исключительной даже мысли.

– Успели, да?

– Успели, – Винченцо сжал то, во что превратилась Слеза неба, в кулаке. И пальцы кольнуло силой, чуждой и… неприятной. Надо бы положить, но… в треклятом балахоне карманов не было.

Как может нормальный человек без карманов обходиться?

Древние, чтоб их.

Сумку взять надо бы. И поискать нормальную одежду.

Мысль окончательно исчезла в недрах разума, и Винченцо вернулся к реальности. В ней был Джер с мальчишкой-наемником, и какая-то белая доска, парящая в воздухе.

– Сюда надо положить, – пояснил Джер. – Она подстроится… но тут нарушена эта… позици-о-нирование.

Произнес и выдохнул.

– Она тут внизу не идет, а там наверху дойдет… надо будет дотолкать.

Что ж, парящая доска, пусть не из дерева, но из металла, крашеного в опостылевший белый цвет, вполне себе альтернатива носилкам.

– Миара, если переложу, ничего там не повредится? – уточнил Винченцо на всякий случай.

– Нет, – она покачала головой. – Ему лучше, но… все равно. Мы не вытянем. Силы уходят, но почти ничего не меняется.

– Система говорит, что состояние стабильное… слушай, система предлагает расширить тебе доступ. Согласно текущей ситуации ввиду отсутствия… чего-то там… как понимаю, других таких, как ты. Ты как?

– Если в мозги не надо всовывать иголки или еще какую хрень, то давай, – Миара встряхнула руками. – Ну что встали? Перекладывайте! Я не уверена, что сил моих хватит, чтобы эту стабильность продлить надолго… Винченцо! Хоть ты не беси… и вы двое, придержите эту штуку, чтобы не рухнула…

Не рухнула.

И не перевернулась, как Винченцо подспудно ожидал.

Дикаря получилось переложить с первого раза. Белая доска чуть просела, принимая вес, затем внутри раздалось гудение, что-то мигнуло, и она вытянулась в стороны.

А сверху появился купол.

– Что за…

– Система считает необходимым изолировать… в общем, лучше его все-таки в медотсек доставить… ну, побыстрее, – Джер почесал один из шипов-отростков. – Тут, если так, недалеко… давай, раз-два и толкаем… побежали.

Побежали.

Оказалось, что белоснежные хламиды без карманов и для бега не особо годятся. Штаны норовили съехать, полотнища ткани обвивали тело, сползали и не отпускало ощущение, что еще немного и Винченцо вовсе без одежды останется. Но побежали.

– Вин, – Карраго позволил себе отстать. Он окликнул не сразу, только за поворотом, на котором мальчишки отпустили доску, и она продолжила движение сама. – Винченцо… п-погоди… п-пожалуйста. Староват я стал для бега. Покажи.

– Что?

– То, что ты припрятал. И не делай вид, будто не понимаешь. Я видел… то, чем она стала. Маленькая прекрасная слеза неба…

Наверное, можно было бы соврать.

Сказать, что выронил.

Потерял.

И вообще…

Но Винченцо молча раскрыл ладонь. Слеза неба не исчезла, и не растаяла. Она лежала черным зернышком неизвестного растения.

– Может, позже? – Винченцо посмотрел на светящуюся полосу, что пролегла по полу, указывая, куда надо идти.

– Позже… с определенного возраста начинаешь понимать, что позже может и не быть, – Карраго разогнулся и прижал рукав к носу. – Сейчас… дела не стоит откладывать. Мир полон… неожиданностей. Далеко не все они приятны.

– Знаете, что это?

– Позволишь?

Камень упал в подставленную ладонь.

– Я слышал о таком, вернее читал… когда-то давно, когда Город не воевал с мешеками…

– А такое было?

– Было… впрочем, вряд ли кто об этом помнит. От мешеков и получили первые слезы неба, – Карраго ногтем перевернул эту на другой бок. – Форма не совершенна. Её бы огранить. Чем больше количества граней, чем идеальней они сами, тем больше силы способен вместить камень. Так вот, в той же рукописи было упоминание о черных слезах неба, которые якобы вмещают в себя душу.

– Разве…

– В старых рукописях много преувеличено. А порой и вовсе… скажем так, многие вещи, недоступные разуму писавшего, объясняются высшей волей, божьим провидением, и так далее… душа или нет, но там говорится, что силы черная слеза способна вместить куда больше обыкновенной.

– Насколько…

– «Ежели взять сотню раз по сотне камней, то и того будет недостаточно, чтобы наполнить один проклятый, с маковое зерно величиною…». Впрочем, – Карраго убрал руку. – Так что постарайся не потерять.

Винченцо постарается.

– «Только же сила та волею богов противна естеству человеческому, – продолжил Карраго, поправив переносицу пальцами. От этого голос его сделался слегка гнусав. – 'И проклят будет тот, кто пожелает пользовать её, сколь бы ни благи были его намерения. И душа его, исторгнувшись из тела, подчиниться камню, а безумие овладеет разумом»… за точность цитаты не ручаюсь, но как-то так.

Появилось желание камень все-таки потерять.

– Но говорю же, это преувеличение. Скорее всего.

Глава 21

Миха

Бабка как-то сказала, что кому повешенным суждено быть, тот не утонет. Тогда Миха – лет ему было около тринадцати – не очень-то понял. Он пребывал в том чудесном возрасте, когда народные мудрости не кажутся мудростями, а уж тем паче бабкою озвученные… и вообще, что она о жизни знать может?

А теперь вдруг понял.

Точно, не утонет…

И мертвецы не сожрут.

И чума обойдет.

А вот неведома зараза, от которой тело чесалось изнутри, она точно добьет. Причем понимание близости смерти было столь явным и оглушающим, что сама мысль о сопротивлении казалась… глупой?

Нелепой?

Впрочем, как он мог сопротивляться? Силой воли?

Миха дернул ту, другую часть себя. Силы воли у Дикаря было побольше, но тот не отозвался. Вот… хотя… когда Миха слышал его в последний раз? Ладно, не слышал, а ощущал? И не выходит ли так, что душа Дикаря обрела… покой?

Ушла?

А следом стало рассыпаться тело?

Нет, может, оно прямой зависимости и нет, но что-то подсказывало, что все-таки есть. В существование души Миха теперь верил, вернее точно знал, что та имеется.

А если…

Маги суетились. Он даже сказал им что-то, моменту соответствующее. И снова провалился, правда, заставил себя вернуться. В конце концов, хватит прятаться за чужую душу. Он, Миха, тоже не слабак.

И не ничтожество.

Может, не маг.

И не великий воин… и вообще, как был дома середнячком, так и остался. Славный парень? Это еще не профессия… а он действительно славный парень и только.

Но если сдохнет, то…

Маги следом.

Миара уже сообразила, суетится, и у Винченцо рожа хмурая. В последнее время она у него перманентно хмурая, что, впрочем, обстановке соответствует, но сейчас как-то даже особенно.

И Миха выдал идею.

Нет, вправду, должно же быть средство связь разорвать, если не здесь, то там, в мире духов, где сил и возможностей у Миары куда побольше. Но его не слушают.

Опять не слушают.

Бестолковые.

И силой делятся. От нее только хуже. И зуд внутри представляется огнем, особенно на плече, где… правильно, надо выдрать эту штуку, которая раньше была полезной, а теперь явно вредила.

Но это было больно.

Настолько, что Миха, кажется, заорал. Нет, хреновый из него герой. С этой мыслью он отключился. Наверное, умер.

Или…

Мертвым не болит.

А болело все. Особенно почему-то стопы. Главное, Миха вдруг явственно осознал, что чувствует каждую треклятую косточку.

Пяточную кость.

Таранную.

Ладьевидну, кубовидную… когда анатомию сдавал, тяжело было запомнить, казалось, что вовсе невозможно. Ан нет, теперь вдруг оказалось, что мозг его прекрасно усвоил материал. На кой?

Не ясно.

Главное, теперь не просто болело, а так сказать, определенно. Осознанно даже.

Миха попробовал пошевелить пальцами. Если так, то он не умер? Надо полагать… кому суждено быть повешенным… так, нахрен народные мудрости. Какие-то они все с привкусом фатальности.

Вдох.

Выдох.

И ребра жмут на легкие. Он их, что характерно, тоже чувствует. И легкие, наполненные не воздухом… что? Точно не воздухом, какой-то жижей… и потому раздутые. И на ребра они давят от этой раздутости. И ребра норовят вывернуться под непредназначенным природой углом, тянут за собой мышцы, и те тоже болят…

Миха открыл глаза.

И закашлялся.

Одно дело, когда твой разум говорит, что ты погружен в какую-то жижу, и другое, когда ты сам убеждаешься, что так оно и есть. Жижа было темной и довольно плотной. Тело в ней парило. И от кашля внезапного, согнулось. Голова ударилась о что-то твердое, руки тоже коснулись.

Спокойно.

Если он до сих пор не захлебнулся, значит, это не грозит.

Значит… дышать надо спокойно. Даже если жижей. Вдох и выдох. Вдох и выдох… Миха сосредоточился на этом, пытаясь унять дрожь и панику. Разум бился в истерике, требуя немедленно выбраться. Но вдох и выдох.

И снова. И повторять до тех пор, пока паника не отступит.

Теперь влево. Дотянуться до преграды… прозрачная? Стекло? Пластик? Какой-то материал, не имеющий аналогов? Пусть так.

Вдох.

И выдох.

Слева стена рядом. Справа тоже. Изнутри… края загибаются куполом. Так, надо вспомнить… обрывки разговора.

Медицинский отсек.

Капсула.

И он, надо полагать, внутри. Если жив, то… то капсула работает, и медицина у Древних на высочайшем уровне. Странно, правда, почему в отключке сознание не выкинуло в мир духов или как там это по-научному называется.

Миха попытался оттолкнуться от дна. Благо плотность раствора, в котором он находился, явно превышала плотность воды. Насыщен солями? Но не настолько же. Будь концентрация солей выше физиологической нормы, легкие бы выжгло.

Значит, не в солях дело.

В чем-то ином?

В том, что оставляло Михе возможность дышать жидкостью. И боль унимало. Да, определенно, она уменьшилась.

Крышка оказалась рядом. Правда, мутная, потому и разглядеть, что за ней находится, Миха не сумел. То ли там тоже было темно, то ли сама она не отличалась прозрачностью. И дальше что? Надо, наверное, дать знак, что он жив.

И готов выбраться.

Если готов.

Миха постучал. Звук получился слабым, глухим. Он породил дрожание раствора и снова стало больно. Ненадолго.

– Эй… есть кто… – он и говорить пытался, но выходило откровенно плохо. А закончилось тем, что Миха снова закашлялся… раствор, к слову, отличался полным отсутствием вкуса.

Миха опять оттолкнулся от дна, стараясь впечататься в крышку руками…

Та не шелохнулась.

Нет, надо иначе. Крышка высоко, тут даже если ноги задрать, они лишь касаются поверхности. А от удара тело уходит ниже, на дно конструкции. Следовательно, надо изогнуться так, чтобы бить в боковину. Со стороны капсула уже… или не бить.

Голова работала туго.

Зачем, когда когти есть? Миха выпустил их и честно постарался оставить на стекле царапину. Не вышло. С первого раза. И со второго. И с третьего, когда он, разозлившись, ударил наотмашь… только оттолкнул себя от стены.

Так. Изнутри выбраться не выйдет.

И… и снова паника.

А если его бросили?

Скажем, сунули в капсулу, она выдала, что лечить долго, и ждать не стали… и рассчитывали, что сама откроется… или вовсе их убили. Тварь там, цифровые паразиты… их опасность не стоит недооценивать. Они же там ничего о цифровом мире не знают.

А Миара…

– Спокойно, – приказал Миха сам себе. – Надо успокоиться… надо… дышать. Вдох и выдох. Нахрен панику.

Речь все одно была неразборчивой. Но Миха задышал.

Ему было плохо.

Он это помнил.

Карраго вырезал дрянь из Михиного плеча… рука сама поднялась к этом плечу, нащупав гладкую кожу. Но хоть тут не болит.

Затем…

Затем его тело запихнули в эту вот капсулу. А та… та стала работать. В автоматическом режиме, потому что весьма сомнительно, что Карраго с Миарой сходу разберутся и сумеют настроить индивидуальный. Значит, автоматика… и значит, что капсула скорее всего не откроется, пока не закончит работу. А если она до сих пор не открылась, то Миха до сих пор не поздоровел настолько, чтобы его сочли годным для самостоятельного бытия.

Сопротивляться?

Бессмысленно.

Но вот…

Капсула или что там как-то же должны следить за состоянием пациента? А следовательно, его активность просто обязана отметить.

И…

– Эй, – Миха постарался произнести слово четко. – Ты тут?

– Конкретизируйте запрос, – раздалось в ответ. Динамики явно были встроены куда-то в стенки капсулы, потому что голос шел с двух сторон. И порождал волны в растворе.

– Как тебя зовут?

– Личное имя не присвоено.

– Могу я присвоить?

Миха с облегчением выдохнул. Если есть контакт, то… то контакт есть. И варианты появляются.

– Параметр установлен как временный.

Ага. Так… а как назвать?

– Будешь Алисой.

– Принято.

– Алиса… где я нахожусь?

– Медицинский отсек, капсула номер три.

Исчерпывающе.

– Состояние?

– Стабильно тяжелое.

Понятно, Михе показалось, что он выздоровел, но на деле он совсем не выздоровел.

Он заставил себя вытянуться, поерзал, пытаясь принять более-менее приемлемую позу. Хотя… что назвать приемлемым, когда бултыхаешься в жиже, как лягушка в формалине. Только лягушка уже мертвая, а Миха не совсем.

– А полный перечень можно? Что со мной не так?

Миха сцепил руки на груди. И пожалел о том, что спросил. Нет, он не все понял, поскольку ни его разум, ни перевод не способен был совладать с медицинской терминологией, но говорила Алиса долго.

– Понятно, – соврал Миха. – А перспективы?

– Восстановление биологической оболочки завершено на семьдесят три процента.

То есть, смерть ему не грозит.

– Уровень рассинхронизации снижен до условно-безопасного. Процесс деструкции замедлен…

– Однако?

– Требуется энергетическая настройка. И согласие на первичное преобразование биологического носителя.

– Зачем?

– Предел прочности нынешнего низок вследствие генетической разрозненности отдельных элементов. Начавшаяся аутоимунная реакция вызывает отторжение. Возможность развития аутоимунной болезни по принципу…

В общем, рано Миха радовался.

А ведь и вправду… его по сути собрали из разных существ. Основа одна, но понапихали в нее…

– Варианты?

– Снижение уровня аутоимунной реакции и дальнейшим проведением поддерживающей терапии.

Пожизненной, следует полагать.

Да и кто её пропишет? Точнее, если и пропишут, то… местные аптеки вряд ли работают по рецептам Древних.

– Еще?

– Изъятие генетически-чужеродных элементов с заменой их на искусственные генетически-нейтрального статуса.

То есть, если Миха правильно понял, из химеры он превратится в киборга?

Чудесно.

Чудесней некуда.

– Еще?

– Частичная замена на генетически-идентичные элементы с использованием ресурса пластической изменчивости.

– Пойдет…

– Допустимо сочетанное действие?

– Допустимо. Больно будет… – Миха вздохнул. – Впрочем… можешь отключить? Чтоб уснул и проснулся здоровеньким…

Мечта.

– А лучше… в систему бы… в мир духов. Как оно правильно?

А что? Пусть выделят Михе локус индивидуального пользования.

– Переключение фокуса восприятия сознания допустимо. Желаете провести запись резервной копии?

– Чего?

– Сознания.

– А и так можно?

– Уровень наполнения энергией – двадцать семь процентов. Это позволяет хранить менее десяти тысяч копий, а в условиях критической нехватки энергии использовать резервы архивирования.

– Тогда… делай. Только… как я буду знать, что я – это я?

Алиса не ответила.

Раствор булькнул, а потом пришел в движение, и главное, цвет поменял. На черной черноте прорезались белые ниточки, которых становилось больше и больше, больше и… и пузырьки еще красивые, прямо перед глазами появляются.

А легкие перестали на ребра давить.

И ребра болеть.

И вовсе…

Миха провалился в пустоту, чтобы оказаться в уже знакомом нигде. Система? А он…

– Процесс копирования начат, – прозвучало… в голове пожалуй. Но лучше в голове, чем из этой давящей пустоты, пронизанной струнами. – Процесс копирования завершен.

– А могу я на копию посмотреть? – поинтересовался Миха.

И перед ним возник… он сам?

Странно.

В этом мире не имелось излишка зеркал, и получается, он до сих пор считал себя прежним. И знал, что изменился, и даже видел отражение, но… один или два раза.

А тут…

Он поднял руку, чтобы коснуться себя, стоящего напротив. Невысокий. Жилистый. И взгляд такой, недоверчивый. Прошлый Миха смотрел на людей и мир иначе. Он знал, что мир – классная штука.

А люди, пусть и бывают разными, но хороших точно больше.

Кожа смуглая. Рожа наглая и перекошенная. Щурится вот недоверчиво. И ощущение, что ударить готов. Там, дома, Миха такого человека по большой дуге обошел бы. Вот видно же, что уголовник. Или реальный, или потенциальный.

– Убери, – в какой-то момент смотреть на копию себя стало невыносимо. Она мигнула и исчезла. – Где Миара?

Молчание.

– Модератор. Мне необходимо связаться с модератором…

Вспышка.

И мир.

Новый.

На сей раз Миха находится внутри помещения. На лестнице. Каменные ступени. И стены, что характерно, тоже из камня. На левой – гобелены и ковры. На правой – оружие. Секиры какие-то, мечи… И куда идти? Вверх или вниз?

Стрелка появилась на стене, мигнула и исчезла, вернув иллюзии её целостность. Ну да, в местных замках стрелки на стенах не малюют.

Миха и пошел, надеясь, что лестница будет не бесконечной. А то ведь станется.

Впрочем, два пролета, и он встал перед дверью, которая открылась при прикосновении. За дверью обнаружился огромный зал, разделенный надвое. В первой части его нашлось место камину и ковру, креслу, в котором устроилась Миара. Во второй – полкам до самых небес. На полках теснились книги. Разные. Толстые, тонкие, длинные и короткие, крохотные, которые ладонью накрыть можно… и занимающие едва ли не всю полку единолично.

Сказочная библиотека.

Говорящего гримуара на подставке не хватает.

– Ты? – Миара повернулась. Она была в белом платье, какого-то такого извращенного кроя, который выгодно подчеркивал фигуру, хотя и не понять, как. Вроде ни обтягиваний, ни разрезов каких… обыкновенная женская магия.

– Я, – Миха и рукой помахал. – Подумал, чего я там валяться буду, когда тут могу…

– Только не говори, что решил помереть и пришел попрощаться перед смертью.

– Как я могу…

– Никак. Но мне та штука доверия не внушает! Представляешь, она отрезала тебя! Я перестала чувствовать… а она заявила, будто я способствую дестабилизации процессов! – возмущение было ярким. И огонь в камине вспыхнул, едва не выплеснулся на ковер. – Но Карраго сказал не лезть. И сказал, что если так, то связь наша тоже…

– Дестабилизировалась.

– Именно.

– И ты пришла сюда?

– Не приходила. Я… просто отключилась. И оказалась уже тут. А выбраться не могу. Пробовала… подозреваю, что плаваю во второй капсуле. Ты уж не помирай пока, ладно? Пока я с этим всем не разобралась.

Судя по тому, что полки уходили в тень, разбираться предстояло долго.

– Постараюсь.

– Садись, – Миара махнула рукой и появилось кресло. – Вин тоже здесь. Попросился к морю, я и отправила…

– А сама читать?

– Хочу разобраться, – она положила книгу на колени.

Кресло было настоящим.

Оно пахло деревом и кожей, еще чем-то, мягким, успокаивающим. И не рассыпалось под весом Михи.

– С детства меня учили пользоваться преимуществами. А то, что я могу здесь, явно преимущество. Но то, что я могу – лишь малая часть всех возможностей… поэтому дальше и не пускает. Я и приказала дать мне доступ к информации.

И система создала библиотеку.

– Здесь пишут, что воплощение происходит исходя из уровня развития определенного индивидуума согласно его представлениям.

Логично, если так.

В чем ей еще получать информацию. Комп? Телефон? Книги – это магичке знакомо и привычно.

– Мы тут от голода не умрем?

– Поддержка сознания происходит за счет внутренней энергии локуса. Поддержка локуса происходит за счет ветви, на которой он находится. Ну и так далее… а конечную энергию дают резервы. Кстати, они почти истощены.

– Не успокаивает.

– Из того, что я успела узнать, этого «истощены» хватит еще на пару сотен лет. А сейчас и вовсе начат процесс поглощения. И запасания. Насколько я поняла, то небесные тела, разрываясь в атмосфере, выбрасывают энергию, которую улавливают приемные станции. И вот здесь, – Миара постучала пальцем по обложке. – Пишут, что этих станций много. Они расположены в несколько поясов. И завязаны друг на друга. Нам настоятельно рекомендуют их активировать.

Кресло мягкое.

Огонь дает тепло… и не отпускает ощущение, что эти иллюзии слишком уж хороши. Как мягкая-мягкая ловушка, в которую Миха угодил.

Или вот-вот угодит.

– Я дала разрешение… точнее отправила запрос, надеюсь, у мальчика хватит мозгов его подтвердить, на активацию нашего купола в расширенном режиме. Как понимаю, это позволит защитить окрестные земли… но нужно еще две станции. Одна совсем рядом…

– Доберемся, – сказал Миха.

Почему бы и не сказать? В мире иллюзий легко раздавать обещания.

– Две отмечены как выпавшие. Отдачи нет. Я приказала по мере наполнения хранилищ запускать систему… тут что-то случилось, я пока не разобралась. Пытаюсь вот… вообще понять, как оно. Так вот, система утверждает, что имела место принудительная перезагрузка… хрень какая-то…

– Её выключили, а потом включили, – пояснил Миха.