Текст книги ""Фантастика 2024-67". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Ерофей Трофимов

Соавторы: Екатерина Лесина,Алексей Калинин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 347 (всего у книги 350 страниц)

Сперва я удивился, потом чуть запаниковал, но в итоге подавил панику и заставил себя развернуться, чтобы плыть обратно. Со мной явно творилось что-то не то, но что именно – это надо было выяснить вместе с сэнсэем Норобу.

Я плыл точно также, как Кот, не двигая руками и ногами, а только пользуясь инерцией тела.

Уже подплывая, я услышал сквозь толщу воды, как Кот говорит сэнсэю:

– А твой парень хорош! Я никогда не видел, чтобы моё упражнение повторили с первого раза.

Это было приятно, но вместе с тем, я всё ещё находился в недоумении относительно того, что на моем теле появились какие-то синеватые проблески. Впрочем, когда я вынырнул, то эти проблески исчезли, как будто их и не бывало.

А может они только мне почудились?

– Босс, это было круто, – сказал Киоси. – Дай я попробую?

– Да пожалуйста, – улыбнулся я в ответ. – Дорожка свободна.

– Изаму-кун, это действительно было круто, – кивнула Кацуми. – Не знаю – смогу ли я так, да ещё и с утяжелителями…

– Я верю в тебя, Кацуми-тян, – кивнул я одобряюще. – Ты справишься.

Никто так и не справился с упражнением точно также, как мы с Котом. Моих друзей затягивало на дно, они выныривали, отфыркивались, отплевывались. Кацуми доплыла до бортика, но там вынырнула, чтобы глотнуть воздуха. Ребята Кота старательно пытались плыть, но им тоже не хватало выдержки добраться туда и обратно.

– Ребята, вы хотели доплыть, заставляя мышцы работать всё время. Однако, это не совсем правильно. Это утомляет. Не все мышцы включаются одновременно. В мышцах проходят волны сокращения и расслабления одновременно. Умение расслаблять мышцы, которые не используются, сохраняет энергию и предотвращает утомление, – произнес Кот. – Ну что же, будем учиться…

К чести Кота, он оказался терпеливым учителем. Объяснял и показывал, как правильно нужно делать, чтобы проплыть дальше и меньше устать. В конце вечера каждый из учеников, даже шабутной Киоси, смогли повторить его трюк с плаванием под водой.

Я только присвистывал, глядя на подобные успехи. Ребята Кота по завершению тренировки спокойно оделись и покинули бассейн ровными рядами. Мои же двинулись вразвалочку, стряхнув с себя мокрые утяжелители. Как последнему, проделавшему тренировочный путь, Киоси пришлось тащить мешок.

Кацуми поблагодарила Кота и Норобу за отлично проведенное время и отправилась домой. Мы же двинулись на базу, а Кот с ребятами в детский дом.

Уже на базе, после ужина, когда большинство собралось в общей гостиной, произошла кульминация спора Малыша и Шакко.

Шакко спустилась с учебником и тетрадью Малыша и уселась в удобное кресло у окна. Она уставилась в телефон, явно просматривая какую-то социальную сеть. Зато через десять минут прискакал Малыш. Довольный, как слон после купания, он шлепнул заданием Шакко на столик и поднял руку вверх:

– Вот и всё! Я справился! Всего-то понадобилось тридцать минут!

– Да? Какой ты умница, – покачала головой Шакко. – А вот я только дату задания написала…

– Видишь, я доказал, что мужчина умнее! – Малыш обвел нас довольным взглядом. – Всего-то и надо было, чтобы напрячь чуточку извилины. А ты вон… ничего и сделать-то не успела! А ещё спорила! Говорила, что женщины умнее и хитрее! Да ни фига!

Малыш радовался, как ребенок, которому наконец-то подарили собаку. Он ещё до конца не понимал, почему на лицах сидящих мотоциклистов появляются улыбки.

– Да, признаю. Мужчина в самом деле умный и хитрый. Нам, женщинам, далеко до вас. Спасибо за сделанное домашнее задание, милый Малыш, – Шакко сунула ему в руки его тетрадь с учебником и похлопала по щеке. – Извини, что твоё сделать не успела. Я же глупая и тупая… А ты молодец. Ты умный!

Тут уже перестали сдерживаться находившиеся в гостиной молодые люди. Грянул такой хохот, что люстра покачнулась под потолком. Громче всех ржал Тигр. Он буквально упал на пол и начал кататься, дрыгая ногами и обхватив живот руками.

Под общий хохот Шакко горделиво удалилась, оставив Малыша смотреть на его тетрадь и учебник.

– Я же говорил, что обманет, – хлопнул я его по плечу. – Вот и заставила сделать за себя домашнюю работу.

Он как будто очнулся, обвел вокруг взглядом, а потом улыбнулся:

– Зато она назвала меня милым!

Глава 17

Вечером сэнсэй зашел ко мне в комнату. Он всегда это делал без стука, будучи уверенным, что я всегда его жду и всегда рад видеть. Я ещё не улегся спать и пялился в телефон на очередную серию анимешного сериала, валяясь на футоне. Герой сериала – мальчик-сирота, обучался боевым искусствам и вместе с тем познавал окружающий мир. Чем-то походил на меня.

– Здарова, атец! Не спится в ночь глухую? – взглянул я на сэнсэя.

Сэнсэй прошел по комнате туда-обратно, уселся возле стены, взглянул на меня и вздохнул:

– И давно у тебя это?

– Телефон? Вроде месяца три назад купил, – ответил я. – Но точно можно на чеке посмотреть.

– Не тупи, – одернул Норобу. – Я видел, как на твоей коже появлялись синие пятна. Это что?

– Ну вот, в своей комнате уже и потупить нельзя. Куда мы катимся?

– Тень, – с угрозой произнес сэнсэй.

– Ладно-ладно, мне просто нравится видеть, как ты злишься. Ты от этого начинаешь бородкой трясти, как козел перед морковкой.

– Я тебе сейчас ноги за ушами в узел завяжу.

– Всё-всё-всё, не надо вставать, – замахал я руками в ответ и посерьезнел. – Сам не знаю откуда взялось, но… В общем, когда на меня и Кацуми напали золотоглазые, то эта хрень помогла отразить Водные Выстрелы. Я уже думал, что мне хана пришла, когда синева выступила на коже и поймала все снаряды. А потом в бассейне проступила и дала возможность дышать под водой.

Сэнсэй вздохнул. Он помолчал, глядя в стену напротив, а после произнес:

– Это родовая техника ниндзя из деревни разящих капель. Похоже, что когда ты развлекался с дзёнином Нисикава, то перенял от неё эту возможность. Хм… Весьма интересно. А если… Водяной Кинжал! – вскрикнул сэнсэй и выставил в мою сторону руки, которыми быстро соорудил мудры.

С кончиков пальцев сорвался небольшой всплеск, как будто сэнсэй скрывал в рукаве бутылочку с водой. Брызгалку, ту самую, которую делали детьми, протыкая крышку в нескольких местах, а потом сжимали бутылку с водой и направляли на друзей.

Вот только вряд ли у кого из детей получалось сформировать из воды кинжал!

А это оружие весьма успешно преодолело разделяющее нас расстояние и вонзилось в мою ляжку!

– Ты что! – выкрикнул было я, когда лезвие водяного кинжала пропороло ткань на шортах.

Уже приготовился к боли, когда лезвие скользнуло по коже прочь, как будто нога была в стальном доспехе. Кинжал взметнулся вверх и, повинуясь движению пальцев сэнсэя, распался в воздухе на капли воды.

– Вот что, – кивнул сэнсэй, показывая на мою ногу.

Я успел заметить, как там пропадает синева.

– Это что, у меня теперь будет вместо Доспеха Духа?

– Возможно, это только реакция на нападение воды. А вот если напасть чем-то другим? – задумчиво погладил бородку сэнсэй.

– Эй, а может не надо?

– Надо, Тень, надо, – вздохнул сэнсэй. – Да что ты бздишь? Если вдруг пораню, тогда сам и вылечу.

Он начал создавать мудры.

– Не, ни хрена себе ты экспериментатор! А если вдруг завалишь ненароком?

– Да ладно, подумаешь. Дело-то житейской, – махнул рукой сэнсэй.

– Какое на хрен житейское? Я ещё слишком молод, чтобы… Да твою же мать!

От взмаха сэнсэя с его пальцев сорвались золотистые искры. Эти искры бешеными мотыльками пролетели по воздуху и вонзились в мои икры!

Мне показалось, что я упал на мангал, а раскаленные шампуры удачно вонзились в ногу! Боль была несусветная. Аж в глазах потемнело!

– Ну да, так я и думал, – проговорил сэнсэй, пока я отгонял боль и пытался не заорать. – Защита ниндзя из деревни разящих капель ориентирована только на стихию воды. Что и требовалось доказать.

Я во все глаза на него уставился. Он что, собирался на мне ещё и другие стихии использовать? Где мои вещи? Я должен смыться от этого старикана, пока он меня молниями херачить не вздумал!

– Да чего ты так вылупился? Не буду я больше, не буду… Давай сюда ногу… Дыхание Жизни! – после этих слов от пальцев старика полился синий свет.

Прохлада коснулась горящих мест. Небольшие ранки начали затягиваться, а боль уходила прочь.

– Что же, могу поздравить тебя ещё с одним приобретением, – сказал Норобу. – Странно, что раньше никак не проявлялось…

– А может раньше не было нужды? Ну, как нет нужды в спасательном круге, пока яхта пустует на причале. Но стоит только появиться какому-нибудь косяку, так сразу же нужен спасательный круг.

– Может быть, – вздохнул сэнсэй. – Может быть… Кстати, если ты уж упомянул про золотоглазых, то я непросто так был в гостях у оябуна Сато. Мы вместе пытались найти те коридоры, по которым скользят эти таблеточки. Хотели выяснить – откуда тянутся веревочки?

Сэнсэй вздохнул так, что стало понятно – не нашли они не коридоров, ни поставщиков. Он закончил врачевать раны, от которых не осталось и следа. Только безволосые участки там, где входили искры. Я улыбнулся, чуточку напрягся и волосяной покров на ноге восстановился полностью.

Да, иногда тело ноппэрапона имеет свои преимущества.

– А зачем вам с оябуном это понадобилось? Вроде бы Казено-тсубаса не занимается наркотой.

– Не занимается, – кивнул сэнсэй. – Зато и не дает возникать на своей территории рассадникам наркоты. Ведь сам знаешь, что это за дерьмо – золотоглазые вообще не отдупляют, что с ними и где они. Переберут и давай дрова ломать. Нет, такого оябун на своей территории не может позволить.

– И не получается отследить?

– Не получается, – помотал головой сэнсэй. – Заказ идет через интернет, а передачи… В общем, их нет. Таблетки словно по волшебству оказываются у наркоманов. Якудза следили за наркоманами, но никакой передачи не было.

Я вспомнил Питер, места, где закладочники любили околачиваться, и спросил:

– А есть такие места в парках, где можно что-нибудь спрятать, чтобы потом другой нашел спрятанное? Или такие парки? Где больше всего прогуливаются люди?

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Скажи, те, за кем вы наблюдали – они останавливались, чтобы завязать шнурки?

Сэнсэй уставился на меня. Похоже, что в его мозгах начало проясняться.

– А после они закидывались и снова уходили в свои туманы?

– Да… Похоже, что ты знаком с этим делом, Тень?

– В прошлой жизни я жил в таком городе, где много молодежи употребляло или пробовало эту дрянь. И поставщики на какую только хитрость не шли – лишь бы передать товар и не попасться полицейским. Так что лучше всего снова проследить за потребителями и зафиксировать места, где они «поправляют обувь». Там, под камешком или под куском дерна и будет находиться то, что вы ищете. Или так можно поймать тех, кто это закладывает. А уже от них вы выйдете на более крупную рыбу.

– Хм, Тень, это так просто, что мы не смогли даже об этом подумать. Видимо, ты сам был в своё время распространителем…

Я покачал головой:

– Нет, до такого не опускался. Пусть я и не ангел, но такую дрянь толкать не стал бы никогда.

– Ладно, тогда скажи – что ещё в твоём мире творилось с этими наркотиками?

– А что там творилось? Это весьма прибыльный бизнес. Замешаны там были огромные деньги. И за эти деньги дрались между собой различные картели. Иногда сдавали полицейским тех мелких сошек, которых не жалко – для отчетности. Стреляли и убивали. В общем, вели культурную жизнь обычных бандюганов.

– Мда, и полиция это позволяла делать?

– Знаешь, сэнсэй, иногда старшие полицейские чины и руководили поставками. Да-да, не смотри на меня так. Комиссар Мацуда тоже не был святым, но он был полицейским.

– А вот недавно умер один из сутенеров района Кабуки-тё… Говорят, что от передоза, но несколько человек утверждают, что видели симпатичную тяночку, которая зашла к нему вместе с другими юдзё. И юдзё вышли, а эта самая тяночка осталась у сутенера. И говорят, что она ему сломала позвоночник…

– Тяжела работа сутенера, – деланно вздохнул я. – Никогда не знаешь – где запнешься и сломаешь позвоночник.

– Ты всё ещё Идущий во тьму? – спросил Норобу.

– Я уничтожаю плохих, отец, – ответил я. – Я для этого был воспитан, так что…

– Я беспокоюсь за тебя, Тень, – покачал головой сэнсэй. – Слишком опасны игры со тьмой. Там выигрывает только одна сущность.

– Не волнуйся, я проигрывать не собираюсь, – отозвался я на это.

– Вот и Казимото говорит, что тебя не сломить. Но, Тень…

– Отец, я в любом случае пойду до конца. Я не убиваю обычных людей. А что до плохих – они знают, на что идут.

Норобу снова вздохнул. Он покачал головой, а я положил руку ему на плечо:

– Сэнсэй, при любом раскладе, даже если я умру, то заберу с собой на тот свет таких лютых утырков. Да что говорить? Ты бы сам их завалил, если бы знал, что они натворили.

– А что они натворили?

– Ты в самом деле хочешь это знать? – поднял я бровь.

– Да, хочу. Люблю, знаешь ли, послушать на ночь страшные сказки. Всё-таки интересно – какие силы Оива дает своим слугам, чтобы те выполняли её указания…

Я хмыкнул и начал рассказывать. Старик сначала слушал с усмешкой, когда я начал говорить о биолаборатории под Фудзиямой, но потом посерьезнел. Он слушал, не перебивая. Возможно, что-то отмечал в мозгах.

– И всё-таки нам нужно будет поговорить с главным оммёдзи.

– Да, как только пройдут военные игры, так сразу же и поговорим, – отмахнулся я. – Мне же пока что спешить не надо.

– Не надо? А может быть мы уже опоздали? – спросил Норобу.

– Даже если и опоздали, то я всё равно не жалею ни о чем. Эти утырки заслужили смерть, и они её получили. Она пришла к ним пораньше, чем было отмеряно. Так что же в этом плохого?

Сэнсэй подошел к моему столу, взял пару карандашей и линейку. Он положил на концы линейки карандаши, а саму линейку укрепил на вытянутом пальце. Пластмассовая планка чуть покачнулась, но сэнсэй чуть повернул палец и сбалансировал её.

– Что ты видишь, Тень?

– Как сэнсэй занимается хренью, – пожал я плечами.

– Выключи зрение дурака и посмотри нормально, – парировал сэнсэй. – Что ты видишь?

– Я вижу, что ты положил на разные концы линейки карандаши.

– Да, всё правильно, – кивнул сэнсэй.

– Так я первый раз так и сказал!

– Ты совсем невосприимчив к метафорам? Смотри, этот карандаш олицетворяет зло, а этот добро. В нашем мире всё так задумано, чтобы соблюдался великий баланс между добром и злом. Если будет много зла… – сэнсэй положил ещё один карандаш на левую сторону линейки. Понятное дело, что тот край перевесил и карандаш, олицетворяющий добро, скатился тоже влево. – Тогда весь мир рухнет в зло.

– А если зло убрать? – спросил я, чтобы убыстрить метафору.

– Тогда… – сэнсэй снова поднял линейку, но на этот раз положил только один карандаш. На правую сторону.

Понятное дело, что карандаш сразу же ушел влево.

– Тогда мир рухнет в добро? – спросил я, чтобы поддразнить сэнсэя. – Разве это плохо?

– Нет, не в добро. Тут всё иначе. Мир пропадет, поскольку трудные времена рожают сильных сыновей. Сильные сыновья делают времена лучше. А хорошие времена выпускают слабых сыновей, которые создают трудные времена. Если зло исчезнет, то от добра люди расслабятся, распустятся и вообще прекратят существование.

– Чой-то? Вроде всё же будет в шоколаде?

– Нет, друг мой. Если у людей всего будет хватать, то… тогда мужчины перестанут желать женщин и начнут искать страсть у других мужчин. Женщины тоже перестанут хотеть мужчин, заменять их ласками других женщин или игрушками. У человечества не возникнет желания расти и развиваться – ведь всё же есть! А от этого финал будет один – полное вымирание.

– Сэнсэй, это бред! Зло должно быть уничтожено!

– Бред, не бред, но без зла не будет и добра. Всё познается только в сравнении, – вздохнул сэнсэй, после чего встал и положил линейку и карандаши на стол. – Ложись спать. Завтра ещё поговорим.

– Да, до завтра. А то чего-то мы сегодня заболтались, – покачал я головой.

Сэнсэй вышел из комнаты. Я отложил в сторону телефон, и собрался было идти умываться, как услышал шебаршение в углу.

Крысы?

Я тут же создал в руке огненный шар. Если только высунется мордочка – сразу подпалю усы!

– Мяу, – раздалось в углу, а после из-за тумбочки показался белошерстный голубоглазый котенок.

– Кули мяу? – спросил я. – Слышала, что говорил сэнсэй? Если один карандаш убрать, то второй навернется!

Котенок снова мяукнул, а после вытащил из-под тумбочки скомканную бумажку. Готов поклясться, что этой бумажки там не могло быть! Мэдока на отлично убирает мою комнату и просто не могла оставить там бумажку!

Котенок подкинул бумажку в воздух и ловким ударом лапки зашвырнул бумажку мне в ладонь.

– Понятно. Ты снова не при делах, а мне выполнять всю грязную работу, – покачал я головой.

– Мяу.

– Да что ты всё мяукаешь? Могла бы и нормально сказать!

– Мяу, – только и сказал котенок, пятясь за тумбочку задом.

– Ясно. Троллишь меня. Ну и ладно. Посмотрим, что тут у тебя.

Я развернул бумажку и присвистнул. Когда же поднял глаза, чтобы взглянуть на котенка, то его и след простыл. Только стояла возле тумбочки черная половинка статуэтки. За то время, что она была у меня, статуэтка выросла по пояс. Похоже, что пришло время нарастить ещё несколько миллиметров…

Глава 18

Чем заняться бывшему депутату Палаты представителей Парламента Японии на пенсии? Что делать, когда бремя старости неизбежно берет своё, жизнь затухает, а деньги на счету не заканчиваются?

В это время молодые красавицы уже не разжигают кровь. Охота не увлекает так, как раньше, потому что почти всё на Земле, что ходило или бегало, уже попадало в перекрестье прицела. Рыбалка тоже опостылела, потому что не было в ней азарта, как не было азарта и в казино, где можно было за вечер просадить всё состояние, но... Зачем?

Алкоголь уже не веселил. Наркотиками Джиро Цутия никогда не баловался, да и не собирался. Чтение книг и свитков опостылело, наблюдение за карпами в прудах, каменными садами и прочей чепухой быстро надоело.

Джиро Цутия страдал от бездействия. Он сидел на небольшой скамеечке в беседке и поглядывал на луну. Его отстранили от дел уже давно, с почетом проводив на пенсию, но... Вечно суетящийся, вечно что-то достающий и постоянно везде лезущий депутат не мог никуда себя деть. Он оказался в положении птицы, которой отрезали крылья – тоска по небу не дает уснуть.

Раньше были такие дела, что порой волосы становились дыбом, а сейчас... Сейчас хотелось выть. Джиро знал, что скоро тучи зайдут за луну и скроют её от пытливого взгляда. Останутся только электрические огни – синтезированная пародия на солнечный свет. Почти как его настоящее существование могло считаться синтезированной пародией на прежнюю жизнь, полную опасностей и риска.

И останется только дождаться того момента, когда кто-то наверху решит, что Джиро уже достаточно пожил и опустит рубильник, выключающий биение сердца. Но до того времени надо ещё дожить. А жить уже так надоело. Скучно было до невозможности...

Под ногами плавали тупорылые карпы. Лунный свет иногда отражался в бликах на воде пруда. Издали раздавался белый шум, там жил город. Там молодые и неопытные японцы старались добиться признания, старались вырасти и стать хотя бы отдаленно похожими на Джиро.

Старик усмехнулся. Да любой из них с радостью поменяет свою молодость на богатство Цутия. Вот только если бы это было возможно...

Сейчас Джиро покормит карпов, забросит последнюю порцию и поднимется. Пойдет в шикарный особняк, где две знойные юдзё уже согрели своими телами постель для старика. Он ляжет и почувствует их ладошки на коже. Они будут стараться изображать страсть, чуть постанывать. И так продлится до тех пор, пока он не шикнет на девок, чтобы те оставили свои тупые потуги. А утром проснется и...

И всё начнется по новой.

Карпы проплыли мимо сидящего Цутия. Они двигались плавно, грациозно, неспешно шевеля плавниками. Старик взял горсть подготовленной мелко порезанной травы и бросил широким жестом в пруд. Карпы кинулись к расходящимся на поверхности пруда кругам, чувствуя угощение.

– Вы такие же, как люди, – произнес с горечью старик. – Кинь вам подачку и вы рады. А что будет потом – даже не задумываетесь. Плывете и плывете себе до тех пор, пока не подниметесь пузом вверх. И что от вас останется? Даже воспоминания не будет.

Безмолвные слушатели быстро умяли остатки угощения и расплылись в разные стороны.

– А как нет подачки, так и уплываете от своего хозяина. Точно как люди...

Старик закряхтел и собрался было подняться, когда упавший в воду кирпич поднял тучу брызг, окатившую его с головы до ног.

– Что за херня? Кто посмел?

Цутия протер глаза уже после того, как издал возмущенный возглас. На другой стороне прудика стоял...

Да нет! Не может этого быть!

На другой стороне прудика стоял его давний противник по политической борьбе Шин Яно. Тот самый Шин, чье тело было обнаружено спустя три недели после пропажи в Токийском заливе. Тело было обезображено, отрублены руки, ноги. Его как будто пытали перед смертью. Тогда ещё пытались связать это убийство с Цутия, но попытки быстро прекратились. Якудза знали, как затыкать открывшиеся сильно рты. И якудза благоволили к тем политикам, которые продвигали их интересы в парламенте.

– Кто ты? – спросил Джиро Цутия.

– Всего лишь человек, который шарахнул кирпичом в воду, – усмехнулся Шин Яно. – Видишь, вода похожа на человеческую ярость – когда её много, она может захлестнуть кого угодно. Достаточно лишь бросить небольшой кусочек глины… А те, кому ты кидал подачки, уже уплыли подальше, спасая свои никчемные жизни.

– Что за бред ты несешь? Как ты пробрался через мою охрану? Где мои бойцы? – повысил голос Джиро Цутия.

– Они устали охранять дерьмового человека и отправились спать. Не волнуйся за них – они вскоре проснутся и будут жить дальше, как ни в чем не бывало. Лучше вспомни какие-нибудь молитвы. Вдруг они пригодятся в мире Оивы…

Шин улыбнулся и на сумеречный свет вышли почерневшие зубы, между которыми виднелись белесые тельца червяков.

– Что? Что ты хочешь сказать? – Джиро почувствовал, что внизу живота потеплело, а потом это тепло полилось по ляжкам.

– Да то и говорю, что ещё немного и тебе придет кирдык, – пожал плечами Шин. – Сейчас я переберусь к тебе и тогда поболтаем по душам.

Переберусь? Их разделяло не меньше пяти метров. Чтобы обойти прудик и ступить на пол беседки надо было пройти тридцать метров. За это время вполне можно было быстро отступить к дому, спрятаться за стальной дверью и накинуть тяжелый засов. А потом вызвать полицию, якудзу, слуг…

Стоило Джиро приподняться, как в воздухе раздался шелест, какой появляется от звука летящего голубя. Тут же рядом легко пристукнули каблуки, а на плечо Джиро опустилась рука, а после женский голос произнес:

– Не, вставать не стоит. Я и сам собираюсь сейчас присесть.

Что? Женский голос и слово «сам»?

Джиро поднял голову и уставился в лицо молодой красотки, которая как-то воспротивилась небольшому сексуальному извращению молодого политика Цутия. Воспротивилась и попыталась убежать. За своё самовольство она поплатилась жизнью. Потому что нельзя быть на свете самовольной такой…

Лицо девушки пересекал большой рубец, оставшийся от удара катаной. При жизни она была красоткой, а вот при смерти…

– Ты? Как же ты…

– А ты что думал, Джиро Цутия? – бывшая красотка плавно опустилась на колени, расправила складки на окровавленном кимоно и дружески приобняла вздрогнувшего старика. – Думал, что натворил дел, подкупил кого надо, подмазал кого нужно и всё? Можно встретить спокойную старость? Убивал, насиловал, грабил, а теперь встретил пенсию и кайфуешь? Вот ты знаешь, что на каждую хитрую жопу найдется свой хрен с неправильной резбой?

– Я не… не понимаю, ка-какой резьбой? – икнул Джиро.

Он уже успел заметить, что на другом берегу не было его бывшего противника Шина. А эта? Откуда она взялась? Неужели сегодня ночь гостей из другого мира?

– Не, я всё понимаю, – продолжала мертвая красотка почти ласково. – Вот ты хотел вкусно есть и сладко спать. Но ведь это можно было делать и без того, чтобы убивать тех, кто перешел тебе дорогу! Нет, сам ты почти никого не убил. Всё-таки ты депутат и всё такое… Но! По твоей наводке крошили почем зря тех, кто был неугоден. И что это? Нормальная жизнь?

– Я… Я не виноват, – пролепетал Джиро Цутия.

– Так никто не виноват, – пошлепала его по лысой голове холодная ладонь. – А меньше всего виноваты те, кто был не согласен с тобой. Вот в чем были виноваты Коичи и Хидео Хугити? Да только в том, что их дом находился на территории, которая приглянулась якудза для торгового центра. И что? В этом вся их вина?

– Им выдали цену за их халупу, – буркнул Джиро.

– И этого хватило только на домишко на окраине? Да этот домик разлетелся при первом же слабеньком землетрясении. И знаешь, как они умерли после этого?

– Я сделал всё, что от меня зависело, – пытался оправдаться Джиро.

Он отвернулся, чтобы не смотреть в это разбитое ударом катаны лицо. Отвернулся прочь, потому что на глазах почему-то появились слезы.

– Что ты сделал? – прошамкал старческий голос. – Скорчил сочувствующую рожу в гостях у оябуна и сказал, что сожалеешь о случившемся?

От удивления Джиро повернулся обратно. Он уставился во все глаза на сидящего рядом старика. Рядом сидел невысокий высохший мужчина со старческими пятнами на лысой голове. НА лице были следы многочисленных побоев. Старик растянул губы в беззубой улыбке так, чтобы Джиро увидел раздвоенный, как у змеи язык.

– Что, не нравится? А между тем это сделали якудза, чтобы я не слишком распускал свой язык. Думаешь, легко разговаривать с таким языком и без зубов? Хочешь попробовать?

– Нет, не… не хочу, – попытался было отстраниться Джиро.

Он почувствовал, как по его спине ползет липкий страх. Это чувство, как зверек, царапало мелкими коготками и поднималось от задницы к затылку.

Кожа покрылась мурашками. Кончики пальцев похолодели, а сердце забилось так сильно, словно он только что поднялся на десятый этаж по крутой лестнице.

– А придется, – почти сочувствующе взглянул на него старик. – Придется, друг Джиро. Потому что не хрена было обижать обычный люд. Почему-то все, кто обижал народ, потом удивляются, когда приходит возмездие. Вот ты обидишься, если я сейчас тебя грохну? Нет, скажи – ты сильно расстроишься?

Из руки старика начал выходить черный дым. Как будто у факира-огневика… Только вот вряд ли это непонятное существо собралось показывать фокусы. Да и то, что из дыма вдруг сплелось лицо Шина Яно, вряд ли могло вызвать желание захлопать от восторга.

– Не надо меня грохать… пожалуйста… не надо, – Джиро попытался отползти прочь. – У меня нет сил…

Неожиданно он поймал себя на мысли, что ему вдруг захотелось жить. Вот совсем недавно он ждал прихода смерти, а сейчас…

Сейчас хотелось жить! Да так сильно хотелось, что он был готов променять всё своё богатство на лишний денек жизни.

Он пополз прочь, стараясь как можно быстрее переставлять холодеющие руки и ноги. А они еле слушались… Как в кошмаре, когда спящий пытается от кого-то убежать, а догоняющий становится всё ближе и ближе.

Только это был уже не кошмар, это всё было наяву! Об этом сказал и камешек, впившийся в ладонь и разодравший кожу. Джиро пополз, оставляя следы на дорожке из белоснежного камня. Пополз, не в силах подняться на ноги.

Неожиданно, он очень сильно полюбил жизнь. Полюбил рыбалку и охоту, женщин и людей. Полюбил всех! Вот только бы успеть им всем сказать об этом прежде, чем…

– Вот скажи мне, японец, в чем сила? – раздался молодой голос за спиной. – Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. Вот у тебя много денег и чего? Я думаю, что сила в правде! У кого правда, тот и сильней. Вот ты обманул кого-то, денег нажил и чего – сильнее стал? Нет! Не стал. Потому что правды за тобой нет. А тот, кого обманул… за ним правда. Значит, он сильней!

– Какой брат? – чуть ли не взвыл Джиро. – Я не знаю никакого брата…

– Да фильм такой был… Ну, в другом мире, – вздохнул молодой голос. – Эх, сейчас бы взять пару бутылочек сакэ, да под хорошие роллы посмотреть. Но не сняли его в вашем мире. Вот и приходится отыгрывать за Данилу. В общем так, не заползай в дом. Давай всё закончим на свежем воздухе?

Джиро обернулся. За ним неторопливо шел молодой подтянутый человек. Его отличительной чертой были белые волосы и татуировка на щеке. Небольшая веточка сакуры.

А ещё из рук хинина струился черный дым. Густой черный дым, в котором мелькали чьи-то лица.

Впрочем, Джиро знал, чьи это лица! Он их знал, но вот хинина никогда раньше не видел.

– Хинин? Я тебя не знаю!

– Ещё бы ты меня знал, – хмыкнул молодой человек. – Я сам тебя сегодня вижу в первый и в последний раз.

– Отпусти меня, хинин. Отпусти…

– С какого перепуга? Ты знаешь, сколько я до тебя добирался, – раздосадовано ответил хинин. – И ещё столько же переться обратно. А мне завтра рано вставать. Да за одну дорогу тебя убить мало.

– Нет, не убивай! Я… я всё отдам!

– Конечно же отдашь, – хмыкнул хинин. – Твоими средствами уже занимаются. Большая часть переведена в благотворительный фонд, а остатки зачислены в счет детского дома «Вокзал мечты». Ты уж не обессудь – тебе бабло всё равно уже не нужно, а вот детям деньги пригодятся. Ладно, хорош болтать, а то скоро твоя охрана очнется и начнет под ногами мешаться. Молиться будешь?

Джиро взвыл. В холодных глазах хинина он обнаружил только одно – безразличие. Такое же безразличие было в его глазах, когда он подписывал документы, выгоняющие людей на улицы. Джиро вовсе не волновало – что будут есть дети тех, кто оставался без работы. Его тревожило только наличие нулей на его счете. И желательно, чтобы этих нулей становилось всё больше и больше.

А сейчас… Сейчас всё, что было заработано, вдруг исчезнет? По воле какого-то странного существа? Да никогда такого не будет! Даже если вдруг все ангелы ада придут за ним – Джиро Цутия не отдаст своих денег!

Джиро быстро создал оммёдо, которое должно было сжечь хинина. Огненный шквал должен был снести белобрысого прочь и…

Огонь ударил точно в грудь хинина, но…

Он только улыбнулся!

Весь огненный шквал уперся в лицо тени, которая жадно распахнула пасть и начала поглощать огонь, как будто это было лучшее лакомство на свете. Лицо Шина Яно жрало огонь жадно, растворяя его в себе.

Это было страшное зрелище. Джиро Цутия почувствовал, как на его голове зашевелились волосы. Он неожиданно понял, что возмездие неминуемо.

– А я думал, что обойдемся без прелюдий, – с сожалением отозвался хинин. – Что же, если хочешь предварительных ласк, то держи… Я тот, кто пришел с тебя спросить за всё! Я неминуемая кара! А ещё я Черный Плащ, летящий на крыльях ночи! Блин, аж взгрустнулось по своему миру… Прими же свою участь, Джиро-сан! Давай заканчивать, пока я вообще не расплакался от тоски!