Текст книги ""Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28 (СИ)"

Автор книги: Андрей Земляной

Соавторы: Николай Степанов,Влада Ольховская,Алексей Вязовский,Алексей Изверин,Ник Ивашев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 98 (всего у книги 345 страниц)

Вот сейчас бы этого Жареного и в самом деле поджарить. Люди вокруг молча ждут моих приказов, и, прикажи я им сунуть черного раба в костер, то они это выполнят. Но я просто не мог себя заставить так поступить. Слова в горле застряли, да и все. Нет уж. Будем работать головой, а не каленым железом.

– Слушай сюда. Вот ты сейчас выкладываешь мне все, как на духу. А потом я решу, что с тобой делать. Найду корабль, который действительно идет на юг, проплачу капитану, с тобой слуг отправлю, чтобы тебя в пути не обидели. Второй вариант еще проще. Ты мне не интересен, и мы тебя отпускаем вот тоже прямо тут. Что выбираешь?

– Я верный слуга вашего высочества… – попытался поклониться Жареный.

– Ну вот и хорошо. Тогда отвечай – кто тебя приставил шпионить за мной?

– Я не знаю его имени, ваше высочество. Это высокий человек, с меня ростом, рыцарь.

Жареного оттащили от костра, Подснежник притащил из леса парочку куропаток, и теперь они, ощипанные, красовались на вертелах рядом с огнем, подрумянивались. Волин посыпал их солью и какими-то специями. И вино появилось тоже, Коротыш сбегал до брички, принес.

А Жареный рассказывал. Выяснилось, что приметили его еще в рабском загоне. Потом отделили ото всех, вытащили из толпы, побили, и высокий человек в черном плаще сделал ему предложение, от которого тот не смог отказаться. А именно – быть рядом с принцем Седдиком, который сейчас болеет, и сообщать о всех попытках вылечить его. В обмен пообещал больше не бить.

Потом принц проснулся. Жареный получил новые инструкции. Быть рядом, за всем следить, все подмечать, обо всем рассказывать. Раз в семидневье рабов скопом таскали мыться, и Жареный, улучив минутку, общался со связным, слугой, работавшим в замке. Иногда на встречи приходил и рыцарь в черном плаще, а как-то раз Жареный провел его в королевские покои, поглядеть на спящего принца. Страже у дверей в вино подсыпал сонного зелья, те дрыхли как убитые. Уроды поганые, а! А если бы меня зарезали? Черный воин ничего не сказал, только велел присматривать за принцем пуще прежнего. А больше Жареный его и не видел, вся связь через слуг…

– Ничего не понятно, – сказал Виктор. – Искать его… Гиблое дело! Ни герба, ни лица, ни даже оружия раб не запомнил. А как слугу зовут-то?

– Очень важный, открывает двери в большом зале, а есть еще один, он банщик…

Больше беседа ничего такого особенного не дала. Ну не очень хорошо разбирался Жареный в лицах и особенностях нашей расы. Ну да, черный плащ, кольчуга, чуть что не так – то и кулаком в лицо. А в остальном… В остальном под его описание подходили сотни воинов, рыцарей, даже простых солдат.

– Уж не граф ли это Мор? – вполголоса предположил Виктор.

– Да, может быть и он, – с сомнением сказал Ждан. – Только зачем ему сложности такие, через слуг все передавать? Он в замок вхож, по слову графа Урия. Да и почему черный тогда так графа Урия боится? Вроде бы один господин.

– Уважаемый граф Урий… – Волин хотел сказать что-то невежливое, но умолк в последний момент. – Ну, у него любой вчерашний союзник может в Западной башне оказаться.

– То есть вот этот человечек может быть и шпионом от графа Урия? – насупился Виктор. – Эй, ты! Отвечай! А то сейчас я тебе отрублю голову!

В ответ на эту угрозу Жареный только поморщился. Ну и я тоже поморщился. Тоньше надо действовать, тоньше…

– Уважаемый рыцарь Виктор имел в виду, что отрежет тебе ту голову, которая у тебя в штанах.

Жареный едва на колени не рухнул.

– Не губи!

– Ну а я тут при чем, это же уважаемый Виктор… Говори давай!

– Ваше высочество, граф Урий… Никогда не стал бы иметь дело с такими, как я. Он слишком нас презирает.

– Он бы сам не стал, а вот его подручные? Может, ты нас продашь, предашь, как только попадешь во дворец, а?

– Ваше высочество…

– Ну что «высочество». – Я сделал вид, что задумался. – Вот как сделаем. Через пару дней тебя приведут крестьяне, которые тебя поймали. А пока что с ними побудешь. – Я поглядел на темнеющее небо. Снег, как начался вчера, так и продолжал клубиться. Скоро мы уже сможем привезти только труп, если и вправду они от низкой температуры мрут.

Две Стрелы намек понял, оскалился. Жареный только страдальчески вздохнул.

– Пошли обратно.

На обратном пути барон о чем-то раздумывал. А потом вдруг выдал:

– Таких воинов в городе каждый второй будет.

– Да уж думаю, – буркнул я. – А не мог ли это быть барон Нават, скажем? Или его посланники? Кто у нас там в посольстве Империи побольше ростом и черный плащ носит?

– Почему-то мне кажется… – вдруг влез в разговор Ждан. – Что этот черный воин и отравил принца.

– Что? – остановились сразу все.

– А то. Глядите, как получается. Жареный этот сказал, что воин именно о самочувствии спрашивал. Но это же никакой не секрет, найди слугу в трактире, налей ему горного отвара в вино и расспрашивай обо всем. А вот этому нужны были сведения из первых рук, и постоянно. А зачем ему это? Вдруг за тем, что, если что не так пойдет, еще яда подсыпать, чтобы ты, Седдик, дальше спал?

– Да, – согласился Виктор.

– Интересная версия, – сказал я. – А вот я думаю, каким таким образом этот самый черный смог гарантировать, что Жареного возьмут слугой именно ко мне? А?

Сразу понял только Ждан, да еще и, кажется, Подснежник. А вот остальные…

– Ну, вот, – вздохнул я. – Нанимаете вы шпиона, вытаскиваете из бараков. Договариваетесь с ним. А вот откуда вы знаете, что именно его назначат в покои принца-то? Откуда? Значит, нужен еще один человек. Который сможет протолкнуть именно это назначение. Кто там у нас назначениями слуг занимался?

Переглянулись, пожали плечами.

– Коротыш, Подснежник, вы тут остаетесь, поглядите, чтобы нашего друга хорошо устроили. Вдруг еще что вспомнит. Пытать запрещаю пока что.

Вольные стрелки переглянулись, но приказ оспорить не решились.

Когда добрались до городских ворот, уже стемнело. Ждан и барон Седдик проводили нас до ворот Верхнего города, а потом отправились по домам. Со мной остался только Виктор, который ну никак не желал меня одного оставлять.

Задницу я себе отбил знатно. Зря карету отпустил, надо было хотя бы часть пути в ней проделать… Но содеянного не воротишь, пришлось терпеть.

Стражники поклонились и прижали к себе алебарды, привычно расступились поближе к стене, чтобы не снесли. Однажды зазевавшегося стражника мои охранники неплохо так бортанули, летел он из ворот, как пробка из бутылки, вперед копье, а сам за ним.

И мое внимание привлекла какая-то странная процессия с факелами. Еще бы не странная, что им под стеной-то делать? Народ какой-то стоит, молчат что-то. И стражники вот тоже вытянулись, отсветы факелов играют на кольчугах. Десятка три, не меньше.

Демонстрация собралась, что ли? Довела королева и графины народ, собрался митинг с факелами, а стража их охраняет? Вот, некоторые уже шатаются, пьяные, наверное. Сейчас лозунги начнут выкрикивать. Банду королевы Мор под суд, и все такое…

– Стоп, – приказал я. Кряхтя, как старый дед, слез с лошади, едва не грохнувшись. Спасибо Виктору, поддержал. А я сделал шаг-другой вперед, и вдруг мне стало дурно и противно. Как-то не сразу осознал то, что вижу. И почему эти люди так странно вытянулись, некоторые вертикально вверх, некоторые, которым кол пошел не прямо и проткнул ключицы справа или слева, как будто шатаются. Вот дрянь-то.

– Кто это? – спросил я.

– Горожане это… – ответил мне Виктор. Он спешился и стоял рядом со мной, осуждающе покачивая головой. Причем так стоял, словно никак не мог решить, то ли ему меня прикрыть от этой шеренги, то ли почтительно встать за спиной. – Сегодня в мастерском квартале кого-то ловили, слышал… Туда наемники пошли.

– За что их?

– С красными повязками, мятежники. Синие повязки, налоги не заплатили.

– Заплати налоги и спи спокойно, – сказал я. Люди-то еще живы… Некоторые. На улице холодно, под кольями натекли подернувшиеся ледком красные лужи. Кровавый такой лед, отсвечивает жирно в свете факелов. Худая и облезлая собачонка, поджав хвост, подбиралась к кольям. Стражник лениво махнул древком копья, собачка отбежала подальше в темноту и притаилась.

Знакомое лицо… Мастер Лорин!

Слепые, запавшие глаза портного уставились в темные небеса. Кусок синей ткани глубоко врезался в рот, волосы слиплись от пота и смерзлись, из носа бежали тоненькие струйки крови. Кажется, он еще жив. Голова точно шевелится, чуть подергивается жилка на шее.

Куртка старого мастера вдруг стала в разы тяжелее, надавила на плечи, как бронежилет, и обожгла огнем. Я, не осознавая себя, сделал шаг вперед. Еще шаг. Не знаю, что сделать-то можно. Даже если и снять, то не выживет уже, даже в моем мире не выжил бы.

Не заметив того, я почти дошел до портного. Опомнился.

У меня за спиной послышались тихие шаги.

– Ваше высочество, вам не стоит смотреть…

Я оглянулся, мрачно поглядел на мастера Клоту. Откуда он тут взялся-то? Вроде бы карета уже давно в замке должна быть, а вот пришел-таки сюда доктор, меня встречал.

– И, ваше высочество, ваш старший слуга… – не отставал мастер Клоту.

– Да? – Я даже не изменил позы.

– Его сегодня обвинили в государственной измене. Он тоже… Тут. – Мастер Клоту торопился, говорил, новости жгли ему язык. – Вот там, чуть дальше.

Но я уже и сам увидел. Росинанта схватили прямо с дороги, в дорожной одежде, сапоги с него только стащили. Штаны промокли от крови, а потом застыли, подернулись ледком. Глаза нелепо смотрели в небо, а рот завязан его же собственным ремнем. Мастер Лорин ремень делал, я помню!

Как же ты сюда попал-то, парень? Как же тебя так угораздило? Ничего сильно серьезного ты не знал, ничего против королевы и графинов не замышлял. Почему же ты тут-то, а? Почему тебе просто не вломили плетей?

О, а кто это у нас тут ходит, важный такой? Граф Дюка, не иначе. Прошелся вдоль ряда, за ним парочка гвардейцев несла здоровенные факелы. В длинном плаще, накинутом поверх щегольского колета, граф Дюка брезгливо ступал острыми носками сапог. Остановился недалеко от меня, оглядел создавшуюся сцену, довольно огладил бороду.

Гвардейцы за ним остановились, подняли факелы повыше.

Граф Дюка, сделав вид, что меня не видит, похлопал по лицу Росинанта, покачал его голову туда-сюда, поглядел на меня. Я ответил ему равнодушным взглядом, спохватился, добавил испуга и отвращения.

Граф довольно осклабился. Бойся-бойся меня. Боюсь-боюсь, ты большой страшный, меня очень напугал. Боюсь-боюсь. Видишь, дрожу прямо, а сейчас и вообще заплачу… У-у-у… Видишь, слезы? Попадись ты мне еще, тварь…

Граф довольно улыбался, не подозревая, что в этот момент решилась его судьба.

Я нечасто себе клялся. Да и раньше клятвы были какие-то… Вырасти. Заработать денег, чтобы хватило на обучение. Выучиться. Найти работу хорошую. Больше никогда от родителей не зависеть… Но это так, мелочи.

А вот тут поклялся. Я не я, ежели граф не ответит. Как, это решу, но вот за это он должен ответить. Он у меня этот миг проклянет.

Виктор как-то странно дышит, стоит рядом со мной, но при случае готов оттолкнуть в сторону и оборонять оружием. Нет, не продержится он против графа. А даже если и выдержит, то около графа и гвардейцы крутятся, и стража с удовольствием графу поможет, а не какому-то там из свиты принца.

– Завтра встречаемся с утра на том же месте, – повернулся к Виктору. Тот кивнул, не сводя взгляда с ряда кольев, вскочил в седло, поворотил коня. Я подумал, что сейчас он врежет шпоры, но Виктор лишь плотнее сжал колени, вдавив пятки сапог в конские ребра. В седле сидел он неестественно прямо, спина гордая. Черное чудище, почуяв его настроение, тоже подтянулось и выпрямилось, четко зацокало копытами по каменной мостовой.

Граф Дюка проводил его самодовольным взглядом.

В сопровождении двух охранников и охающего мастера Клоту я прошел до лестницы, стал подниматься наверх.

Лакей, вылетевший из-за поворота, едва меня не сшиб. Остановился, даже чуть выпрямился, перевел дыхание.

– Ее величество призывает его высочество!

Я встретил дебиловатый взгляд, задумчиво, как мне показалось, кивнул.

– Зовет, так веди давай. Мастер Клоту, свободен до завтра…

Мастер Клоту сокрушенно кивнул и ткнул пажа. Тот с хеканьем взвалил ящик мастера и поплелся за ним наверх по лестнице. Ну да, это не Жареный, тот ящик мастера Клоту одной рукой таскал.

Я придержал за рукав лакея, уступая мастеру Клоту и его небольшой свите дорогу пройти, а потом легонько подтолкнул в спину.

Королева налетела на меня как коршун. Вот вроде бы сидит на троне, а вот уже рядом, и крутит уши, сгибая меня к полу. Больно было, но терпимо. На тренировке мне больнее доставалось.

– Ужо я тебе покажу! Нельзя драться! Ужо я тебе покажу! Нельзя драться! Почему своих братьев обижаешь?

Откуда у меня еще тут братья? Или мамаша этого тела успела хорошо погулять?

– Нельзя драться! Я тебе ужо покажу драться! Я тебе покажу братьев бить! Получи!

О, так это же виконты пожаловались, твари? Не побоялись? Ну, теперь точно придется старшему нос вырвать. Давши слово, держись…

– Они первые начали! Они моих слуг обижали, на меня замахивались!

– Не смей с матерью спорить! – Мне влепили звонкую затрещину, от которой я не удержался, полетел на пол. – Братья твои добродетельные мальчики и не роняют честь дворян перед чернью! В отличие от тебя! Это что же ты удумал, негодник? Торговлей заниматься? Со смердами снюхался? Мало тебе граф Урий денег выписывал, мало? Получи!

Краем глаза я глянул на стражника. Тот стоял прямо, всем своим видом выражая скуку, словно зрелище для него было привычнее некуда. Ну, что же такого, принца как щенка по полу тягают не пойми за что, и не такое бывало…

– И эти тряпки! И эти светильники! – С грохотом в пол ударилась лампа-керосинка. – Кто удумал, чтоб наследник трона такими вещами занимался? Знал бы твой покойный батюшка…

Нога в кожаной туфле вдавила в лампу, треснуло с таким трудом изготовленное мастером Гушолом стекло, осколки разлетелись по полу. Нога в кожаной туфле не успокоилась, поддела лампу и пинком отправила ее куда-то в угол, оттуда раздался грохот.

– Ваше величество, – раздался откуда-то со стороны суховатый голос графа Урия. – Принц еще совсем мал, чтобы правильно понимать последствия своих поступков.

Королева оторвалась от меня.

Я с пола посмотрел вверх, не торопясь вставать. Получать очередную порцию тумаков не хотелось.

Выглядела королева плохо, лицо красное, даже багровое. Дышит с присвистом, одышка. Ну, конечно, такую массу-то потаскай, весит она, как пять меня, если не больше. И все время что-то ест. Скоро вообще в дверь пролезать не будет.

– Мать твоя ночей не спит, мятежники везде, крестьяне наглеют, горожане, на тебя глядючи, в голос смеются и налоги не платят… Ну ужо мне, на колу сядут! Все сядут!

Я вдруг ощутил, как у меня немеют скулы. Страшное, черное бешенство. Не удержусь, наверное. Сейчас распрямлюсь, ногой подсеку, грохнется она знатно, а там морду отрихтую, мало не покажется…

– Ужо знай! – погрозила мне пальцем королева.

– Я больше не буду, матушка! – заныл я в голос, пуская слезу. – Больше не буду!

– Принц раскаивается, ваше величество, – спокойно заметил граф Урий.

– Ужо знай! – тяжело выдохнула королева. Одышка замучила. – Ступай в комнаты свои и чтоб до утра не выходил! И не смей надевать эти тряпки! Портной, спасибо Светлым богам, на колу болтается за свое убожество…

Я поднялся и побыстрее вышел.

Так вот кто портного на кол отправил! Моя королева-матушка! Интересно, почему это? Чем ей портной не угодил-то? Но в любом случае теперь надо ограничить визиты к мастеру Виктору. Кстати, сам-то он как? Жив, нет?

Простая истина, что по человеку можно ударить и через тех, кто ему дорог, дошла до меня в момент, когда я по длинному коридору в полном одиночестве брел в свои покои. Я-то застрахован, меня пока что убивать нельзя… А вот что насчет моих друзей? У меня они уже тут успели появиться.

Седдик, Виктор, Ждан, Волин, мастер Виктор тоже… Они что? Про замковых детей пока что не знают, но если Альтзора все же проболтается, то им тоже придется тяжело очень. Перед такой малостью, как убийство, королева и графья не остановятся.

Значит, и мне нельзя медлить. Ну уже просто нельзя. За мои действия и за мое бездействие теперь заплатят мои друзья.

Уснул я очень спокойно почему-то. И, проснувшись, увидел перед глазами потолок. Квадратики облицовки, лампы дневного света. Гудели вентиляторы под потолком, шипели экраны камер наблюдения.

До конца смены еще два часа.

Стараясь контролировать свое лицо, поднялся.

– Спи давай, – бросил Мишке. Тот с готовностью откинулся в кресле назад, надвинул на глаза кепку и засопел. Вот уметь бы так… В любых условиях засыпает, и ничего помешать не способно.

Дошел до чайника, шлепнул рукой по кнопке включения, автоматически засыпал в чашку растворимого кофе, который в складчину покупали, досыпал сахару.

Среди казненных я не заметил мастера Виктора и мастера Андрея… Ну, это понятно. Что первый, а второй уж тем более, в городе личности заметные. Бунт-то не вызовет, конечно, но и приятного тоже будет мало. А вот мелкую сошку собрать да казнить… Да еще обвинение какое-нибудь этакое – измена Родине, колдовство, еще что-нибудь… Главное, что имущество в казну.

Вдруг я похолодел. Ждан. Номинальный глава нашего кооператива. Вот первейшая цель для всей этой графиньей шатии-братии. Обвинить в заговоре, казнить, имущество в казну, половина по дороге потеряется. Это же сколько собрать можно! В последний раз получили мы под три сотни золотых монет, только на зажигалках. Может, и не очень много, но все же достаточно, чтобы штаны поддержать. А еще же есть и керосиновые лампы, которые тоже начали расходиться с угрожающей скоростью…

Складываем два и два.

Пришли степняки, хотят денег. Денег в казне нет, все пошло на оплату наемникам и в карманы графинов. Крестьяне тоже ободраны, с них взять нечего, хоть скопом в рабство продавай… Да вот одна незадача, пока еще корабли с рабами обернутся, пока еще деньги привезут… Степные ханы, не будь дураки, требуют денег здесь и сейчас.

Значит, надо награбить тут. Здесь и сейчас, и желательно побыстрее.

Кто пойдет в ограбляемые? Раз-два, по росту становись, карманы выворачивай! Аристократы? Ну-ну, у них уже давно все поделено-переделено, все имения в окрестностях столицы проданы в откуп. Кстати, откупщиков тоже что-то не трогают. Мы поделились, мы уже поделились, можно не строиться? Простые горожане? С них много не возьмешь. Вон из строя, медь свою… Нет, заберем, конечно, но все равно вон пошли, нищеброды, неудачники! Купцы? Тут полно иностранцев, могут быть ненужные коллизии. Короче, эти тоже не построились. А что там у нас мастеровые и свои купцы? О, какие большие и толстые, да и золото у вас водится… Вот, лампы какие-то продаете, кресало железное тоже туда же… Короче, давай-ка деньги свои тут оставь, а сам на костер, колдунство поганое! Вишь, как у нас главный жрец кивает? Ну это не потому, что с ним поделились, а потому, что согласен. И еще измена Родине. Что с того, что молчал – зато думал так выразительно…

Значит, драть будут богатые городские цеха. Мастер Виктор и Ждан. И мастер Андрей, который после гибели сына сам одной ногой в могиле стоит, по слухам. Короче, всех, у кого хоть еще что-то есть.

Вот гадство. Надо срочно что-то делать. Надо срочно что-то решить с оружием. Иначе я своих друзей увижу на кольях…

А между тем с оружием никакого прогресса никак не наблюдалось. Как бы я под себя его ни клал, как бы скотчем ни приматывал, не получалось у меня и все. Я и разобрал его раз десять, собрал, нащелкался спусковым крючком, почистил-смазал, да все равно прогресса нет. Даже отдельно патроны не переносит.

Попробуем по-другому.

Попробуем потренироваться хорошо, очень хорошо. Попробуем потренироваться до упора! Так, чтобы руки и ноги отнимались, чтобы пистолет и в самом деле стал продолжением меня самого, моей руки. Чтобы засыпать с ним и просыпаться с ним – но уже в другом мире!

Не было и мысли о том, чтобы нести его в тир. Во-первых, денег-то тир и так кушал хорошо, прилично даже. И я там старался особо не отсвечивать, вдруг кто заинтересуется, откуда это у студента столько денег? А во-вторых, со своим приходить… Не думаю, что одобрят. Ментам уж точно стукнут.

Значит, надо найти тихое место, где мне никто не может помешать получить мою долю удовольствия.

Место я знал, я о нем очень хорошо подумал и пришел к выводу, что лучшего места и быть не может. Тот самый пионерлагерь, куда мы так давно ездили с Вербицким. Далеко от города, тогда еще Вербицкий что-то рассказывал. Дорогу замело, конечно, но на лыжи встану, а маршрут там приметный, не перепутаю.

И вот откладывать просто уже некуда.

Так что вместо законного сна дома я заехал в спортивный магазин, где приобрел лыжи с простыми креплениями на обычную обувь, прочные зимние кроссовки, и складные лыжные палки, модные в этом сезоне. Зашел домой, умылся-побрился, выпил кофе, попутно сготовил штук семь бутербродов, один в рот, остальные в рюкзак. Туда же отправился термос с крепким чаем. Карту, обязательно карту. Мобильный, фонарик, спички-зажигалку, пенку обязательно… Да что я это, я же не на ночевку еду?

Ну а вдруг?

С трудом утрамбовал все вещи в рюкзак, повесил на плечи, попрыгал пару раз. Держит вроде бы. Теперь вот свитер, вот куртку охранную, она у меня как раз под городской камуфляж, ну который черно-серые пятна. Штаны такие же есть, как-то купил на распродаже, да не ходил в них ни разу… Дешевые были, вот и купил.

Втиснулся в них, подвигался. Вроде бы по швам не расходятся, держат. Вот и завязочки тряпочные есть в ногах, их завязать можно.

– О, а ты куда это? – Встретился в подъезде сосед с пустым мусорным ведром и сигареткой в губах.

– Да вот спортом решил заняться, – ответил я, встряхнув лыжи. – Иду кататься. Не хочешь присоединиться? Бросай курить – вставай на лыжи! А то зима скоро кончится!

– Да не, я лучше по пиву… – Опасливо протиснувшись мимо меня, сосед стал подниматься по лестнице вверх.

На вокзале куча народу, кто с баулами, кто с чемоданом. Кто-то вот с пивком, свой же брат-охранник со смены едет. Живет в области, работает в городе. Вот и лыжники, в вязаных шапочках и бело-красных комбинезонах. Такие же, как и я, разве что у них ствол в рюкзаке не спрятан. С этими мне общаться совсем ни к чему, лишние вопросы только…

Втиснулся в электричку, протрясся чуть больше часа, вышел на нужной станции. Миновал по краю деревню и прошел вдоль дороги, все глубже увязая в снегу. Вот в ту просеку когда-то съехала «делика»…

Остановился. С непривычки лыжи надеть было трудновато. Я их уже года три не надевал точно, а то и больше, с тех пор, как уроки физкультуры в школе кончились… Но таки одел, затянул крепления, надел рюкзак на оба плеча, застегнул застежку на груди, чтобы лямки не разбегались, палки в руки – и поехали!

Поначалу было тяжело, лыжи все норовили разъехаться в стороны, уронив меня носом вперед, но вскоре втянулся в ритм и пошел по снегу, длинно отталкиваясь палками.

Деревья и кусты все в снегу, тропинка, на месте которой лыжня, метнулась в сторону, а через пару часов неспешного бега на лыжах, когда у меня уже начало сбиваться дыхание, впереди возникли полуразваленные корпуса лагеря.

Остановился, отдышался. Куртку я расстегнул в самом начале бега, ибо сразу же нехило вспотел. Подумал, остановился, снял куртку и повязал ее себе рукавами на пояс, под рюкзак. Вот так, так нормально будет.

Так, а жду-то чего? Вперед, за приключениями!

Зимой в лагере кто-то бывал. Ворота и подъезд к ним очищены от снега, а в колее отпечатались рубчатые шины какой-то техники. Небольшая полянка тоже очищена, на ней еще остались колышки от палаток и большое кострище по центру.

Хорс, что ли, со своими людьми? А, ладно, какая разница. Следы давние, и сейчас тут точно никого нет. Разве что этот «кто-то» на вертолете прилетел или тоже, как и я, на лыжах…

От заброшенного пионерлагеря отходить далеко не стал, в лес решил не углубляться. Тут по сторонам домов много, стены могут заглушить шум выстрела. А лезть в лес… Одно дело в городе размышлять и рассуждать, а совсем другое дело в самом деле тут копошиться. Снегу намело мама не горюй, причем слоями лежит, наст, на нем снежный «пирог», еще раз наст, который не растаял. Еще корни деревьев и мелкие кусты, которые сразу и не разглядишь. Сломать лыжу, и еще до-олго я отсюда выбираться буду.

Кстати, а что я теряю-то? Почему бы и не залезть внутрь вот этих корпусов-то? Там уж точно никто не услышит.

Оставил лыжи и палки лыжные у стены, чуть разгреб снег, освобождая проход. Внутри не намело, на второй этаж без проблем поднялся, в большой зал. Очистил от наметенного через окна снега небольшой кусок пола, сложил туда куртку и рюкзак на нее.

Осторожно открыл нижний клапан сумки, разворошил ткань. Ну, иди сюда, родимый мой.

Достал пистолет.

Сталь тускло блеснула в свете зимнего солнца.

Сделал все, как учили в тире. Снарядил магазины патронами, заткнул за пояс, под ремень, чтобы было удобнее выхватывать. Пару раз передернул затвор, проверяя, чтобы патрона не было. Глупо, наверное, кроме меня никто пистолета не касался, и откуда там патрону взяться? Вхолостую пощелкал, направив пистолет в сторону дальней стены.

Зала метров двадцать будет, с другой стороны коридор, окна выбиты все, а я стою внутри. Снаружи меня не видно, и выстрел по лесу не раскатится грохотом.

Вынул из-за ремня магазин, единым плавным движением вставил его в приемник, постарался мягко передернуть затвор. Все, патрон в стволе, теперь можно стрелять. Пистолет взял двумя руками, мягко потянул за спусковой крючок. Курок уже взведен…

– Бах! – сказал пистолет. От неожиданности я отдернул палец от спускового крючка. Крючок щелкнул, возвратился на место. Вниз по стене медленно опадало облачко выбитой штукатурки.

Пробуем еще раз. Теперь уже нормально.

Стоп!

Опомнившись, я подошел к окну, прислушался. Тишина вроде бы, ничего не слышно, ничего не видно. Птицы над лесом не летают, вороны не каркают.

Значит, никого не потревожил. Да и не думаю, что сюда милиция сунется. Застрянет казенный «уазик», так его же еще потом и вытаскивать надо, то да сё… Вот на станции кого-то потрясти, так это они запросто.

Прицелился тщательно в трещину на стене, покачивая ствол, чтобы из мушек получилась такая вот буква «Ш». Расстояние между палочками должно быть одинаковым, теперь вот концентрировать взгляд… И выбирать слабину курка… То есть спускового крючка, помнить надо, что курок и спусковой крючок у пистолета две совершенно разные части. Курок – это который сзади, бьет. А спусковой крючок – это то, за что я дергаю, когда стреляю…

– Бах! – Пистолет подпрыгнул в руке вверх-вправо, а трещина на стене в полутора десятков метров от меня стала чуть шире. Пуля высекла сноп искр от какой-то металлической части. Кур… То есть спусковой крючок я зажал, не дал ему освободиться.

Вот так уже лучше. Но у меня еще патронов хватает.

Дальше. Осторожно освобождаем спусковой крючок, и еще раз пальнем…

– Бах! Бах! Бах!

Все три мимо, вокруг трещины появились небольшие кратеры выбитой штукатурки.

Еще раз, по два выстрела. Сначала вот в эту трещину, потом в эту, потом в эту.

Пистолет прилежно бабахал в моих руках, к концу коробки патронов я уже приноровился к нему. Кратеры вокруг трещин выросли, но к концу третьего магазина они стали кучковаться вокруг тех мест, что я избрал как мишени. А когда выпустил последние патроны, то в мишень попадал четко и уже сразу мог сказать, попаду или нет.

Хорошо получалось.

Жуя бутерброд и запивая чаем, я сетовал на несправедливость.

– Ну вот что же так получается-то, а?

– А… а… а… – отозвалось эхо.

– Ну почему у нас нет нормального закона об оружии-то?

– То… то… то…

– Почему я, гражданин страны своей, не могу купить себе эту прелесть? Сейчас бы пристрелял его в легальном тире, пару сотен патронов, и проблем бы не имел! Ну что такое?

– Ое… ое… ое…

Эх, да что душу травить.

Достал мобильный телефон, глянул на время.

К вечеру уже идет. Пора бы отсюда выбираться, если я тут не хочу просидеть до утра перед костром.

Пообедав, я тщательно собрал все гильзы, пересчитал. Попытался кончиком ножа выковырять те, которые в стене застряли, получилось только две достать… И ладно, пусть тут остаются! И так уже три часа тут вожусь, пора бы и честь знать. Скоро стемнеет, а по темноте идти с оружием под полой как-то не хочется. Первый же милицейский патруль тормознет, решит обыскать… И получит неожиданный себе подарок.

Все пули и гильзы ссыпал в бумажный конверт. Бумага плотная, да не настолько, чтобы не сгнить по весне. Пройдет весна, в грязи они утонут, а потом лето, а потом и осень… Если сразу не обнаружат, то уже и не найдут, надо только правильно выбросить.

Гильзы зарыл под снегом, отойдя на десяток метров от своего маршрута. Нашел ямку под деревом и сбросил все туда, забросал снегом. Если завтра снегопад будет, так и не найдет никто…

Изображая из себя утомленного, но до ужаса довольного жизнью туриста, забрался на станции в полупустой поезд. Как бы тут уснуть не пришлось. А то который раз уже получается, не успеешь глаза сомкнуть, как с тобой что-то случается. То по карманам шарят в метро, то золото из того мира приносишь с собой прямо под ясные очи гопников…

Не уснул, удержался. Помогли остатки чая в термосе. Уж как не хотелось мне переноситься сейчас из электрички! Это же просто опасно, найдут при сонном оружие, сразу в ментовку стукнут, и тогда рассказывай, объясняй, почему это у меня оружие пострелявшее и кого я, киллер, замочить успел?

А вот дома уже, после душа ложась в теплую кровать, подгреб под себя пострелявший пистолет с двумя последними снаряженными магазинами. Обнял их покрепче.

Спа-а-а-ать…