Текст книги ""Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28 (СИ)"

Автор книги: Андрей Земляной

Для руководства школы, Никите выдали грозную бумагу от КГБ, с подписью самого председателя – что-то среднее между охранной и почётной грамотой, на которую благовейно взирали всем учительским коллективом и всеобщим решением разрешив посещать занятия «не в ущерб службе», отправили на занятия.

И только отсидев пару уроков, Никита понял, что смертельно устал. Штурм бункера, поток отравленных, казавшийся бесконечным, голоса ставшие вдруг гулкими словно звучали в трубе, и противный вкус собственной крови на языке.

Хотелось бросить всё, но где-то там, в ряду тел, ожидающих лечения, лежала совсем молодая мама, с двумя девочками, и Никита, сцепив зубы, работал, пока младшая из троицы не открыла глаза, сразу поймав его руки своими ладонями, что-то прошептав, вздохнула и заснула нормальным сном.

Оттуда, из палатки полевого госпиталя обычная жизнь казалось совершенно нереальной. Портреты, одноклассники, уроки, книги, и единственное что их объединяло – он сам и нейроимплант внутри.

А тридцать баллов пришлись весьма кстати, и он долго возился с системным калькулятором прикидывая, что ему нужно в первую очередь, а что во вторую и так далее.

В итоге, двадцать пунктов влил в эфир, распределив остальное примерно поровну.

Новой темой стало обучение фехтованию. Найденный Штурминым дедушка – казак, учил Никиту как правильно держать шашку, как вести удар и прочим премудростям, чего ему очень не хватало там в старом подземелье.

Новость о награждении Никиты орденом Красного Знамени, ажиотажем не стала, но слухов породила море, в основном по причине крайне скупой формулировки награждения, как за «Защиту социалистического отечества и за спасение людей».

Личность Никиты Калашникова стала поводом для совсем приватной беседы нескольких московских джентльменов, в загородном доме, у зажжённого камина, за бокалом отличного французского вина.

Хозяин дома – самый старый среди собравшихся – совершенно седой мужчина с длинными волосами, убранными в хвостик, сером твидовом костюме, и с огромным белым котом на коленях, говорил негромко, но звучно и чётко словно актёр, не отрывая взгляда от огня, плясавшего в камине.

– И ты, Витя, говоришь, что твои английские друзья просят нас заняться этим мальчиком, обещая, что? Деньги, которые нам и так не потратить до конца жизни? Возможность путешествовать по миру, которая у нас и так существует? Или большое британское спасибо, которое как известно всегда пахнет дерьмом и кровью?

Ты забыл, как мы с тобой пытались проникнуть на территорию аномалии обнаруженную военными? Как отвалили, не пройдя даже километра? А этот мальчишка туда вошёл, и зачистил её в ноль, как утверждают мои армейские друзья.

Да ты сам мне тут рассказывал, как парень не почесался от ментальной атаки в упор, и наказал тебя, проходя мимо. Конечно, навалившись все вместе, мы возможно сумеем его сломать. Возможно. Но, зачем? Чтобы получить то самое спасибо, о цене которого я уже говорил? Да, я знаю, что у тебя есть своя группа оборотней, но готов ли ты, бросить их на жертвенный алтарь, ради чужих пожеланий? И зачем тебе это? Ты ведь знаешь, что мы существуем в узком слое попустительства государства, равнодушно взирающего на наши мелкие шалости, в обмен на помощь, когда нужно. И в такой ситуации, когда мы облажались, а этот мальчик всё сделал, мстить ему – это ну очень плохая идея. И знаешь, что случится наутро, после того, как я узнаю о твоих проделках по отношению к малышу? Я попрошусь на приём к товарищу Косыгину, а в качестве подарка, принесу твою голову на блюде, как и должно поступать по отношению к отступникам и предателям. Кивни, если понял меня. Отлично. Теперь, ты. Никола. Найди подход к мальчонке, заинтересуй техниками тренинга, возможно ему они нужны. Подсунь книги по магии, для начинающих, да сам будь готов оказать всяческую помощь. Ну я не знаю. Стереть там его врагов в порошок, либо помочь где. Да, я знаю, что там уже толпа таких помогальников, но одно дело если мы станем в очередь, а совсем другое, если нас там не будет.

А нашим английским друзьям я сам расскажу, что случится если вдруг наш парень узнает об их интригах. В конце концов, он наш. А они чужаки. И когда наш парень очищает нашу землю от всякой грязи, нам не интриговать против него нужно, а как минимум стоять, и подавать патроны, если уж мы ростом не вышли стоять с ним плечо к плечу.

Новый год, страна праздновала с размахом и разбегом. Шесть дней, сплошных застолий, праздничных концертов, гуляний, катаний, и фейерверков.

Неожиданно даже для себя, Никита пошёл на школьный танцевальный вечер, и был немало удивлён полыхавшим в темноте вспышкам чистой энергии от молодых, и полных задора тел. Конечно разврат позволяли себе совсем немногие, но девушки уже очень хорошо представляли, что и для чего торчит у мальчиков, и плавно выпирает у девочек.

И хотя претенденток у Никиты имелось хоть отбавляй, но здравая опаска всё же присутствовала. Девочки есть девочки. Да и сомнительно чтобы кто-то из них давал такого же угара как многоопытная Александра.

Кроме этого, их пригласили на бал в штабе ВВС, где чествовали семьи пилотов погибших в небе, и Соломону Розенбергу, пришлось постараться, наряжая Варю, после чего она стала буквально первой красоткой на балу. Но сердце девушки было уже давно отдано Боре Синицину, и дело вполне закономерно катилось к свадьбе, назначенной на время перед преддипломной практикой.

Никита уже договорился с кем надо, и купил себе квартиру на бульварном кольце, в хорошем доме. Квартиру пока записали на сестру, поскольку подросток не мог быть ответственным квартиросъёмщиком.

А пока они жили вдвоём с сестрой, бригада мастеров приводила новое жильё Никиты в порядок, перестилая старый паркет, и меняя всё что нужно.

Мебелью тоже занимались, и через три месяца всё должно было сойтись в одной точке.

Тем временем очистка России от паразитов продолжалась. Уничтожение узлового пункта, позволило относительно бескровно захватить все прочие точки, плюс инспекция абсолютно всех защитных сооружений, в том числе и якобы разрушенных, дали существенную долю трофеев, и московская область можно сказать была очищена. За центральной областью последовали другие, и Никита, уже почти в роли штатного бойца, помогал взламывать оборону опорных пунктов шагран, особенно когда те применяли глушащее оружие, действующее на людей.

Заодно вдруг разблокировалась часть информационного пакета о шагран, где объяснялось что раса в принципе не способная к труду, и создаёт себе рабов из местного материала, работающих вместо них. Серые ровно такие же рабы, как и люди, только с ними шагран работают куда дольше и научились из них делать практически всё что нужно. Но рабы дохнут быстро, и постоянно требуются новые тела, разыскиваемые шагран повсюду.

Имплант предполагал, что где-то на территории России потерпел крушение корабль рабовладельцев, и они расползлись по площадям готовить полноценное вторжение. Но таковое могло и не случится, если вычистить их сеть. На неподготовленную планету они не нападают.

Внешне они никак не отличались от людей. Рост от полутра метров до двух, узковатые плечи, и розовощёкое лицо, чуть сморщенное, и от того напоминающее печёное яблоко.

В целом совсем как люди, кроме конечно абсолютной ненависти ко всем, кто не принадлежал к их племени. Этакий розовощёкий фашизм.

Шагран уже отметились на сотнях планет, присоединяя их к своему государству, пока не столкнулись с аргатами. Именно они дали гари в межзвёздной войне, отбив уже несколько десятков планет. Но шагран огрызались истово, и пока были ещё очень сильны. Земля в этом раскладе, находилась на уровне самой мелкой карты. Низкий технологический уровень, наличие атомного оружия, и отсутствие единого правительства сильно понижало значение планеты для планов космических рабовладельцев. Но, понижало не значит отменяло, и работа шла, хоть и по низшему из возможных вариантов.

Но шагран вообще не спешили. Раса насчитывавшая несколько сотен тысяч лет, ценила в жизни только удобства и работать не желала. Трудились только низшие, и лишь в качестве надсмотрщиков над рабами, которые после переделки переставали быть разумными существами, выполняя пусть даже очень сложную работу, но больше в ничего в жизни не требуя. Такими делали даже исследователей и инженеров, хотя это и стоило дороже. У рабов в некоторых случаях даже имелись свои дома, и слуги, но несмотря на видимость свободы, целью их жизни всегда оставалось служение расе шагран.

Ничего этого, руководство страны не знало, но с теми, кто превращает наших людей в безвольные механизмы и разговора никакого быть не могло, поэтому зачищали все найденые узлы до самого конца, иногда выжигая их, не жалея бомб и снарядов.

Под Никиту переделали Ту-95МР, установив специальный фотоаппарат на поворотном основании располагавшийся в прозрачном пузыре под фюзеляжем. Так у него появлялся практически круговой обзор, и возможность фиксации объектов с разных сторон.

Воздушный разведчик практически прописался в Жуковском в ЛИИ имени Громова, и постепенно Никита с экипажем облетал всю страну, делая снимки мест с повышенным энергетическим фоном.

[1] БШУ – бомбо-штурмовой удар.

Глава 12

Ужасным происшествием ознаменовался конец недели. Страшный взрыв, прозвучавший в районе старых портовых складов, полностью уничтожил здание Лондонского теософского общества, и повредил несколько соседних строений.

Потеря тем более печальная что случилась она в день Большого Собрания, которое почтили своим присутствием лорд Чатхем, лорд Бальфур, и другие видные представители аристократического общества Британии.

Причины взрыва пока выясняются службой коронеров, но уже сейчас ясно, что в подвале теософского общества хранились опасные вещества, что и привело к этому печальному результату.

The London Gazette, 8 апреля 1980 г.

Из оперативной сводки.

7.04.80. Операция «Точка» завершена успешно. Вывод сотрудников осуществлён по основному маршруту.

Агент Круг, выведен по третьему маршруту и прибыл на территорию СССР.

Проведя очередной день в воздухе, Никита устало ввалился домой, и поняв, что сестра в очередной раз куда-то усвистала, разулся, и бросив ключи на полку в прихожей, пошёл на кухню.

Несмотря на то, что пилоты его покормили, да и в Жуковском имелась отличная столовая, есть почему-то хотелось неимоверно.

Зажёг плиту под чайником и заглянул в холодильник. Тарелка с котлетами стояла на верхней полке, а ниже, кастрюля с картофельным пюре, и компот в кастрюле побольше.

Подогрев себе еду в микроволновке, Никита сел, и нацелился вилкой на котлетку, когда раздался дверной звонок.

Мысленно проговорив нечто непечатное, он дошёл до прихожей, и распахнул дверь.

На лестничной площадке стоял неизвестный мужчина в распахнутой дублёнке, а рядом женщина в толстом пальто. В руках мужчина держал потёртый чемодан, а женщина большую сумку.

– Привет, племяш. – Мужчина нахрапом пошёл вперёд, но Никита не сдвинулся с места.

– Вы, кто?

– Я же родной брат твоей мамы, Сергей. Дядя тебе родной. – Недоумённо произнёс мужчина и снова ткнулся в грудь Никиты.

– А, тот самый который выгнал родную мать из дома, когда она стала помогать нам. – Никита усмехнулся. – Значит так. У вас пять минут, чтобы свалить в неизвестном направлении, потому что я сейчас вызываю милицию.

Он захлопнул дверь, и уже повернулся чтобы идти есть, как в дверь что-то громко стукнулось несколько раз в дверь и раздался громкий крик:

– А ну открывай засранец! А то все зубы выбью!

Он резко распахнул дверь, и уже замахнувшийся кулаком незваный гость, провалился вперёд, чтобы получить коленом в грудь, и свалившись на пол, тихо заскулить от боли.

– Ты кому там хотел зубы выбить? – Негромко спросил Никита, глядя сверху вниз и перевёл взгляд на женщину. – Тащи своего кухонного боксёра, куда подальше, иначе ночевать будете в милиции.

Захлопнув дверь, сел к столу, и почувствовал, как его трясёт от ярости. Захотелось выйти, догнать урода, и отметелить так, чтобы век помнил.

Постепенно успокоился и глядя куда-то в пустоту за окном, попивал компот, затем резко оставив стакан, метнулся в комнату, и полез в шкаф, где хранился их маленький семейный архив и достал старый тяжёлый альбом с фотографиями. Многие из них просто лежали между страниц не приклеенные, а что-то находилось в обтрёпанных конвертах со штампом фотоателье.

Все фото аккуратно подписаны мамой Никиты, и поиски не заняли много времени. Фотографии бабушки Ксении нашлись там, где снималась вся семья, и несколько отдельных, и даже в форме, с автоматом, видимо сразу после награждения.

Подержав в руках фотографии человека, которого он совершено не помнил, но к которому испытывал глубочайшее уважение и любовь, Никита снова всё спрятал, вошёл к себе в комнату, и наколов на мольберт кусок ватмана, стал набрасывать контуры будущего рисунка.

Когда утром Варя влетела в комнату Никиты, ещё не остывшая от безумной ночи, замерла словно от удара. С мольберта на неё смотрела бабушка Ксения, только не бабушка, а молодая девчонка с горящими глазами, прижимая к себе букет с цветами, и глядя чуть исподлобья.

Лицо казалось настолько живым, что Варя, даже потрогала бумагу, избавляясь от наваждения, и чуть коснувшись кончиками пальцев волос Никиты, тихо вышла из комнаты, напрочь забыв зачем она вообще заходила.

На стене в гостиной уже висела картина с папой и мамой, где они, сидели обнявшись в ромашковом поле, глядя с улыбкой друг на друга, а бабушку Ксению, он пристроил чуть в стороне, оставив место для портрета дедушки, погибшего под Калининградом, когда останавливали обезумевших англофашистов.

Для Никиты, рисование родственников носило очень личный характер. Он таким образом словно строил мост между своим нынешним состоянием, и тем временем, когда все были ещё живы.

Забив гвоздик прямо в стену, он привычно сделал заметку в планировщике нейроимпланта, купить раму и стекло, быстро собрался в школу и выйдя едва заметно кивнул парням в неприметном сером Москвиче, пристроившегося в углу двора. С некоторых пор, люди из КГБ стали ошиваться рядом, а у него в кармане появилась тревожная кнопка, хотя Никита для собственного спокойствия предпочёл бы чтобы такая кнопка была у комитетчиков.

Зачем такие сложности, Никита не спрашивал. Всё равно правду не ответят, а заставлять врать взрослых людей – как-то неправильно.

Школа встретила его привычным гомоном. Табунами носились младшеклассники, суетились ученики средних классов, и несколько вальяжно дефилировали старшекласники, изображая светскую жизнь. Беседовали о чем-то, дежурно улыбались, и неторопливо раскладывали нужное к уроку на парте.

– Ты чего, какой варёный? – Аня уже всё подготовила, и вопросительно посмотрела на Никиту.

– Да, вчера день был тяжёлый, а вечером пришла в голову мысль одна, и полночи рисовал бабушкин портрет. – Никита подавил зевок, и вздохнул. – Ничего, сегодня высплюсь.

– Так сегодня же контрольная! – Негромко возмутилась девочка. Весь пятнадцатый параграф!

– Ага. – Никита взял Анин учебник в руки, и быстро пролистал страницы от закладки к закладке, и вернул. – Нормально. Я же всё учил, кроме последней главы. Так что не боись. Наши пятёрки нас не минуют.

Никите уже не требовалась помощь импланта для запоминания дат, и текста, и он быстро всё написал, успел проверить вариант Ани, сделав пару поправок, и дождавшись звонка, сдал работу.

Математика и физика стали бы самыми скучными уроками, если бы Никита в своё время не обнаружил для себя школьную библиотеку, где на верхних полках в абсолютно новом состоянии, никем и никогда не востребованные стояли собрания сочинений русских и иностранных классиков. А так, он спокойно садился с книжкой и погружался в увлекательный мир человеческих страстей. Преподаватель физики, он же директор школы не дёргал Никиту потому как бессмысленно. На любой вопрос он отвечал без запинки просто цитируя учебник, а задачи решал влёт, даже из университетского курса.

Больше всего, учителей в школе занимал вопрос, как школьник мог получать орден за орденом. И если с первыми двумя имелись вопросы, но в принципе всё понятно, то с третьим вообще всё словно в тумане. Апогеем же странностей вокруг школьника Калашникова, стало его прибытие как-то утром, на военном вертолёте с наскоро собранным портфелем, в форме, правда без знаков различия, пропахшего порохом, и характерным сладковатым тошнотворным запахом, очень знакомым военруку прошедшего всю войну, в штурмовой пехоте.

Но в советском обществе, таких вопросов не задавали. Прилетел на военном вертолёте почти в центр Москвы? Значит так надо. Пахнет гарью? Жарил шашлыки. А у кого есть вопросы, так на площади имени Дзержинского стоит здание, где специальные люди, отучают задавать их. Быстро, качественно и с гарантией.

Так что даже военрук, у которого весь урок волосы стояли дыбом из-за запаха пороха и мертвечины, провёл урок почти не запинаясь, и не потея от адреналина. И больше всего желая сейчас отойти в свою каморку при кабинете, и жахнуть сто граммов, возможно в компании этого странного школьника, в котором всем нутром чуял опытного душегуба.

Поэтому, когда на третьем уроке, школьники расшалились, на занятиях по сборке-разборке автомата Калашникова, военрук сначала разогнал всех по местам, прикрикнув на них, а после посмотрел Никите в глаза, и сделал приглашающий жест к столу, на котором лежал АКМ.

– Ну, что, покажешь, как правильно управляться с творением своего однофамильца?

Никита молча вышел встал к столу, и подняв голову к потолку, закрыл глаза.

– Готов.

– Время. – Военрук щёлкнул секундомером. И сам обалдел, когда в воздухе возник вихрь из деталей автомата, на секунду замер, когда затвор, покинул затворную раму, стукнувшись об столешницу, снова вихрь, и собранный автомат ложится на стол.

– Пять с половиной секунд[1]. – Военрук показал циферблат школьникам. – С закрытыми глазами. – Вот так. Воинское мастерство – вот основа боевых орденов. – И переведя взгляд на Никиту кивнул. – Спасибо Никита Анатольевич, садитесь.

После шестого урока оставались олимпиадники, разного рода общественники, и спортсмены, выступающие за школу: баскетболисты, волейболисты и прочие. Так что и после уроков здание гудело от детских голосов и скачек пробегающих по коридорам малолеток.

Никита уже давно отбился от всех общественных нагрузок кроме рисования газеты, и тех, в которых участвовала вся школа, вроде сбора металлолома или макулатуры.

Поэтому он спокойно оделся и вышел, отметив знакомый москвич, и пару парней в нём, коротко махнувших ладонью, сигнализируя что всё под контролем.

И тут словно кто-то сверху крикнул «мотор!» запуская сцену для съёмок. С дороги на большой скорости вынесся жигулёнок, пошёл юзом, и остановившись между Никитой и охраной, распахнул двери, чтобы выпустить троих мужчин.

Никита отследивший движение машины с того момента, когда она, взвыв мотором, прыгнула вперёд, сбросил портфель, уйдя в сторону багажника, и встретил первого врага мощным ударом ноги в голову, крутанув того в воздухе. Следующий ещё разворачивался, когда выхватил пяткой в висок, и последний, чуть замешкавшийся на скользком утоптанном снегу, сначала получил удар под диафрагму, а после стукнулся лицом в капот, слегка промяв его.

КГБшники уже бежали на помощь, но Никита, не обращая внимания на первых двух, вытащил из брюк ремень, и стягивал локти последнего.

– Вызывайте спецов! – бросил он. – Вдвоём вы этого не довезёте.

– Да мы… – Начал было один из офицеров, когда связанный чуть очнулся, и глядя вперёд одним глазом, коротко плеснул вокруг парализующей волной, от чего сотрудник сразу потерял сознание, а второй, находившийся сбоку, упал на колени, и замотал головой, словно рокер на концерте.

– Да, угомонишься ты! – Никита снова врезал головой нападавшего об капот, и тот снова затих.

Но первыми приехали милиционеры, вызванные кем-то из учителей. К этому моменту сотрудники госбезопасности уже как-то очнулись и связались со своими, так что ещё минут через двадцать, прибыл настоящий «Воронок», большой фургон на шасси Газ – 651 куда засунули нападавших, связав и стреножив словно буйных.

Никита поехал в кузове с ними, так как захваченный в плен всё никак не успокаивался, полосуя паралитиком всё вокруг. К счастью сквозь металл волна не пробивала, но сидевшим с Никитой сотрудникам пришлось так серьёзно, что их после приезда, сразу выгрузили и унесли в санчасть.

Никита лично зафиксировал в камере поганца, и когда туда вошёл один из знакомых ему офицеров, тот уже выдохся, злобно поглядывая вокруг единственным незаплывшим глазом.

– Ну и что за шум? – Подполковник Курахин, вопросительно глянул на Никиту.

– Представляю вам, собственно представителя расы шагран устраивающих в нашей стране фабрики по переработке людей. Никита, легонечко ткнул захваченного в челюсть, и тот раскрыл рот, показав совсем нечеловеческие зубы. – Судя по всему, их паралич не проникает через железо, так что рекомендую, вести допрос в металлическом шлеме, или его запаковать во что-то металлическое, типа мелкой стальной сетки. Он наших уже с десяток положил. Вроде не смертельно, но не думаю, что такой удар по мозгам, пойдёт кому-то на пользу.

– А ты?

– А я же московский школьник. – Никита развёл руками. – Кому как не нам иметь совершенную защиту от всякой разрушительной мозгодури?

Даже в случае поимки настоящего чёрта, в КГБ, нашёлся бы соответствующий регламент и приказ. Так случилось и с инопланетянином. Моментально доставили глухой кольчужный костюм, и сняв одежду с шаграна надели на него, приковав так, что тот мог только глазами ворочать.

Некоторое время тот изображал полное непонимание русского языка, но после стимулирующих процедур, заговорил, как и все в этих подвалах.

Никита присутствовал только в начале беседы. А после, откланялся и пошёл на выход, но был остановлен шипящим голосом.

– Мы ещё встретимся…

– Я очень на это надеюсь. – Никита вернулся, улыбнулся и похлопал по щеке пленника. – Я уверен, что тебе моя программа понравится больше чем, могут предложить здесь.

Поимка одного из представителей враждебной расы, очень многое прояснила в том, что происходит, и каковы вообще дальнейшие планы шагран. Но к сожалению, место крушения их корабля, оставалось неизвестными для членов экипажа. Корабль имел несколько десятков самораспаковывающихся установок, для изготовления обслуживающего и охранного персонала, а также запас воинов и техников на борту, для обеспечения монтажа и работы. Но самих шагран корабль доставлял вместе с капсулами, до места, где они запускали процесс, и возвращались также капсулами.

Но специалисты уже прикидывали размеры самих капсул, и средства ПВО, получали новые задания. Также оживилась воздушная и наземная операция, к которым стали привлекать армию, внутренние войска, милицию и рабочую гвардию.

Особые предписания получала каждая туристическая группа, вне зависимости от маршрута, лесники, участковые милиционеры и все те, кто работал «на земле». Информация стекалась в созданный информационный центр, и уже оттуда поступала команда на воздушную или иную разведку.

Под это дело вскрыли сотни уголовных лёжек, подпольных игорных домов, и прочих заведений, ранее покрывавшихся милицейскими руководителями. Но когда в дверь стучится спецгруппа КГБ, там уже не до откатов. Там не словить бы пулю, «при сопротивлении законному требованию сотрудников органов правопорядка».

А ещё, всё что ранее спокойно гнило, в тиши заброшенных промышленных и военных объектов, вдруг поднималось, ревизовалось, и ставилось на учёт, что стоило погон десятку армейских и статских генералов, давно списавших имущество, в свою пользу.

Никита в этой работе принимал участие как один из последних этапов проверки, когда требовалось решить, идёт ли по адресу просто вооружённая группа, либо сотрудники спецотдела. Бойцам сделали защиту на голову в виде стального шлема с сетчатыми отверстиями для глаз, и тонкой кольчужной сетки на тело, так что они вполне могли отрабатывать самые простые объекты.

А других пока и не встречалось. После уничтожения узла в старом бункере, всё остальное носило явный характер времянок, и работы на скорую руку, так что Никита спокойно отучился год и собирался провести два из трёх месяцев лета в Крыму, в кооперативном пансионате, прямо на берегу моря.

Впереди ждал десятый класс, а он так и не решил куда пойдёт после школы. Между тем вопрос вовсе не праздный, так как существовала вероятность загреметь в армию на два года, чего Никита совсем не желал, даже если оказаться в том самом спецотделе. Это сейчас он вольный художник, и его приглашают поучаствовать. А как наденет погоны, так сразу все политесы закончатся.

Самое печальное, что он сам не знал, чего же ему хочется. Да, конечно рисовать. Но этого у него и так хватало. Попытки подражать его стилю, не выдерживали никакой критики, так как им не доставало всего. Точности мелких деталей, ровности цветов, и так далее. Появились даже специалисты, определявшие подлинник от подделки, причём такая экспертиза стоила не сказать, чтобы дёшево. Люди брали от двадцати пяти до ста рублей за выезд.

В общем художественного труда в его жизни хватало. Адреналина тоже хоть отбавляй, и хотя центральную часть России вроде бы почистили, но кто его знает что там во глубине Сибирских и прочих руд, закопано.

Хорошо бы, какие очки сделать, чтобы люди могли видеть эфирные потоки, но имплант на эту тему оставался глух, как отставной артиллерист.

Так что требовалось просто побыть в одиночестве, чтобы разобраться в себе и собственных приоритетах и отдых на юге, для этого виделся лучшим вариантом. Никита снял отдельный домик, со своим входом на территорию и короткой тропинкой к пляжу.

Его очень настоятельно звали снова в Артек, обещая вообще не донимать пионерско-комсомольской романтикой, но Никита со всеми реверансами отказался. Тем более, что у него имелся целый план. Он договорился с одним дядечкой, владевшим не новым, но весьма ухоженным ЗиСом, носившим в нашем мире индекс ЗиМ. Тяжёлая большая машина с огромным багажником, плавно двигалась и словно была предназначена для дальних поездок.

За вполне умеренные деньги, хозяин обещал отвезти Никиту в пансионат, вместе с багажом, а через два месяца забрать, решив таким образом кучу проблем с вещами, и общей логистикой.

Конечно оставалась вполне реальная возможность, что и дядечку, и пансионат ему подсунули парни из конторы глубокого бурения, но собственно и что? Секретами он торговать не собирался и противоправную деятельность не вёл, так что пусть их. А возвращаться он планировал уже в свою новую квартиру, оставив ту, что дали от государства сестре.

Ремонт там закончили, всё что надо собрали и установили, и единственное чего там не хватало так это жильца.

Ещё с собой на юг, Никита брал справочник «Для поступающих в ВУЗы», и ворох писем из различных институтов с их предложениями, надеясь со всем разобраться в режиме сиесты.

В назначенный день, Никита перетаскал свои вещи вниз, погрузил в машину, и попрощавшись с Варей и Борей, сел в машину и отчалил на юг.

Как и предполагал Никита, водитель «не заметил» машину сопровождения Волгу 24-24 следовавшую сзади, а сам ЗИС оказался бронированным, и конечно вовсе не со штатным девяностосильным двигателем, а с чем-то лошадей под триста пятьдесят, и совершенно конской тягой, разгонявшей тяжёлый лимузин, словно спортивный мотоцикл.

Комитетчики, имевшие связь с патрулями ГАИ, распугивали тех заранее, и никто им не махал полосатой палкой в обмен на трояк.

Обедали в кооперативных кафе, которых на трассах расплодилось великое количество, как и заправок, и придорожных гостиниц.

Дороги были полны от машин, и даже дорога высшего уровня «Юг – один» просто дымилась от грузовиков, автобусов, легковушек и мотоциклов всех калибров, спешащих на юг и обратно. Двенадцатиполосная трасса, построенная ещё в пятидесятые годы, как будущая осевая военных перевозок, с возможностью посадки самолёта, шла от Москвы до Симферополя, с развилками на Киев, Минск, и Ростов, а в обратную сторону на Уральск и до Владивостока. Строительство обошлось очень дорого, но оплатили его страны Европы и США, по договору о капитуляции. Америка перебросившая полумилионный контингент в Европу для войны с СССР, не хотела чтобы американских военных перебили утопив трупы в проливе, и пошла на беспрецедентные выплаты репараций, а Европу вообще раздели до трусов, что и позволило в короткие сроки провести перевооружение заводов, строительство дорог, и восстановление промышленного потенциала.

И когда Америка готовила армады бомбардировщиков, первые баллистические и зенитные ракеты массово встали на боевое дежурство, обнулив очередной вариант плана «Дропшот»[2].

Доехали без приключений, и через день, Никита уже получал ключи у распорядителя пансионата, а миловидная девушка показывал ему, что и где находится в доме и его окрестностях.

Дом построенный совсем недавно, ещё пах сосновой смолой и краской, и немного хлоркой, от свежего белья, на кроватях.

Внизу на первом этаже, располагалась гостиная, санузел, ванная с парилкой, гостевая спальня и кухонный блок, а на втором, спальня, кабинет, санузел, душевая, и огромный балкон с видом на море, где уже сервировали чай, и сидел мужчина лет сорока, с обожжённым лицом, протезом на правой ноге и левой руке.

Николай Константинович? – Никита улыбнулся гостю. – Как добрались?

– Нормально. – Мужчина вздохнул. – Как-то странно всё. Собрали, затолкали в самолёт, и сказали вас слушаться во всём.

– Всё правильно. Никита кивнул. – Дело в том, что у меня есть некая возможность, попробовать полечить вас. Скажу сразу, что всё это выглядит достаточно по-дурацки, но другой видимости у меня нет. Ни красивых приборов, ни рентгена, ни толпы врачей, в белых шапочках.

– Сильно они мне помогли. – ворчливо ответил мужчина, и тоже кивнул. Ладно, в конце концов мы же ничего не теряем. Море, юг и красивые девушки. А то торчал бы в палате…

– Это правильная позиция. – Никита улыбнулся. – Тогда вечерком начнём потихоньку.

[1] В реале, текущий рекорд – 10 секунд установлен 16-летней Бадрутдиновой Камиллой Ильдаровной 21 февраля 2018 года в городе Казань.

[2] Как и в реальной истории.