Текст книги ""Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28 (СИ)"

Автор книги: Андрей Земляной

Накопление единиц имело простой практический смысл. Многое, из того, что являлось фактически переходом в новое качество стоило очень дорого, как например внутренний источник эфира, или, учебник узоров с пятого по седьмой уровень.

Да даже открыть всю ветку возможных покупок на свой уровень стоило недёшево, а без этого никак не спланировать продвижение. И чем дальше, тем цены всё росли и росли, а вот награды явно не успевали за инфляцией. И в связи с этим Никиту сильно огорчал тот факт, что все лёжки шагран на территории СССР фактически зачищены. И если он и сможет добывать баллы, то только вот как сейчас, случайным образом. И это очень огорчало его, уже привыкшего к быстрому прогрессу.

Полученные пункты он распределил в устойчивость к внешним излучениям, и прочность структуры энергоканалов, так как именно здесь он увидел свою слабость. Ещё поднял скорость движения, регенерацию, в том числе и эфирную, но основное, тридцать пунктов из прибывших пятидесяти вложил в навык «эфирная броня», оставив резерв в 25 единиц.

Рисунок щита, ещё следовало отработать, и опробовать, потому что вся тридцатка – это стоимость рисунка магемы, а не волшебная палочка или амулет заряженный на его появление. Точно также дело обстояло со скоростью, и другими улучшениями. Ничего не прибавлялось само, и всё требовалось тренировать и приучать организм к новому состоянию, но к этому он уже привык.

Тяжело вздохнув и пробурчав «жадины», он оделся, и спустился вниз. Время близилось к обеду, и народ кушавший в первую смену, потихоньку стягивался к столовой.

Никите выдали жетон без указания времени, поэтому он спокойно зашёл в «свой» зал, и набрав полный поднос, сел за столиком у окна. Сегодня вид совсем не радовал: мокрый снег, и свинцовое низкое небо, но ему всегда нравились открытые пространства, тогда как всякие подвали и замкнутые помещения наоборот недолюбливал.

– Не занято? – Генерал – лейтенант Заботин, не слушая ответа, опустил свой поднос и стал выгружать тарелки. – Приятного аппетита. – Он кивнул Никите.

– И вам товарищ генерал-лейстенант приятного аппетита. – Никита вгрызся в салат, и буквально в минуты очистил тарелку, и придвинул большую миску с супом. Спецназ кормили как надо и порции соответствовали. – А чего вообще в мире творится? – Я тут как-то чуть отвлёкся…

– Да ничего особого. – Генерал взмахнул рукой в которой держал кусок хлеба. – Американцы потребовали вернуть им пилота, а мы их нахер послали. Мол второй лейтенант Джексон выбрал свободу, и всё такое. Амеры разозлившись выдвинули свою Тихоокеанскую эскадру, к нашим берегам, а наши в ответ заменили в бч крылатых ракет с обычных боеголовок на атомные, и так вышли им навстречу. Ну в общем войны не случилось. Парни, кого ты вытащил уже приступили к тренировкам, так что и тут порядок. Мы было собрались тебе шею намылить, за то, что полез в подземелье, но Судоплатов сказал, что это было его распоряжение. – При этом генерал пристально посмотрел на Никиту.

– Было. – Калашников кивнул. – Сказал мол, если почувствую, что можно, то попробовать вытащить парней.

– Ты понимаешь, что пули что ты схватил могли ударить не в тело, а в голову?

– И что? – Никита пожал плечами. – Любой из парней не задумываясь пошёл бы меня вытаскивать, рискуя жизнью. Чем я хуже?

– Так тебе ещё и восемнадцати нет.

– И что? – Никита пододвинул вторую тарелку с борщом. – За счастье будет, если все остальные пацаны и девчонки не будут встречать свои дни рождения в окопах.

– Ну ты уж сказал… – Дмитрий Андреевич даже крякнул от картины нарисованной Никитой.

– У нас тут как бы война с межпланетной цивилизацией, если что. – Никита говорил негромко, но чётко так что генерал его прекрасно слышал. – И что там у них в кармане мы не знаем. Может какая-то ядрёная химия, а может биология… Вот начнут они распылять свою зелёную жижу сверху и что? Или, например, просто долбить с орбиты по нашим объектам? А наши родные учёные, спокойно, так, не торопясь разгадывают инопланетные ребусы. Ну и правильно. Чего им? Зарплата капает, фонды, опять-таки премии, всё в порядке. Потом, когда они увидят свои сгоревшие дома, и тела своих детей в куче обломков, будут выть и кататься по земле, но поезд уже уйдёт.

Говоря Никита быстро работал ложкой, доев борщ, отставил тарелку, и пододвинул кусок мяса с горкой пюре.

– Или вот начальная военная подготовка. Разобрали – собрали автомат, хорошо, надели – сняли противогаз – отлично. А вот строевая подготовка, нахрена? Или труды основоположников марксизма? Это всё вместо военной медицины, основ минно-взрывного дела, тактики, прыжков с парашютом и вождения автомобиля. Понимаете, да? Я вижу, как мой дом, потихоньку начинает гореть, а взрослые и серьёзные дядечки, хором исполняют песню «Всё хорошо прекрасная маркиза». Я конечно никакой не тактик и не стратег, но неужели вы не видите здесь противоречия?

– Всё верно ты говоришь. – Генерал усмехнулся. – Но как сказал товарищ Сталин, у меня нет для вас другого народа. Эти-то ещё ничего. Хоть кто-то и хоть как-то работает. А так-то ты прав конечно. Но двигать базовое сознание людей, это как буксировка авианосца гребной лодкой. – Генерал кивнул. – Но сейчас мы не про вообще. А про конкретного пацана, который вытаскивает спецгруппу из плена на территории сопредельного государства.

– А что вас смущает? – Никита удивлённо посмотрел на командира. – Когда дети играют с гроссмейстером, всё нормально. Когда дитё шпарит на рояле в Кремлёвском дворце или зале филармонии, тоже всё в порядке. А когда вполне обученный, обстрелянный и имеющий чёрный пояс пацан давит всяких тварей, вы такие: Ой. А откуда это всё взялось? Да блин оттуда же откуда и всё берётся на этом свете. – Никита подхватил кусочком хлеба последний кусочек мяса, и потянулся за компотом. – Ну если вам станет легче, считайте меня юным гением.

– Да мне-то вообще параллельно сколько тебе лет. – Дмитрий Андреевич, доел второе, и тоже перешёл к компоту. – мы своим внутренним приказом оформили тебя как инструктора и комиссией присвоили квалификацию мастера – инструктора. Это кстати весьма круто. Как бы высший уровень специалиста. Но как тебе станет восемнадцать, все эти пляски вокруг сразу прекратятся. Мы тебя берём в штат, аттестуем сначала на лейтенанта, а через пару месяцев, дадим старшего, а к концу года станешь капитаном. Для чего это? Ну как минимум чтобы вывести тебя из-под всяких армейских придурков, и сразу сделаем под тебя какую-нибудь структуру особую, вроде специальной группы в составе командования бригадой. И будешь ты внутри системы, но как бы сбоку, что полностью устраивает нас, и вроде не должно вызывать в тебе особого сопротивления. Ещё, хочу сказать, что мы подали на тебя наградной лист, уже подписанный Председателем Комитета, а значит скорее всего будет утверждён в Президиуме Верховного Совета.

– Здорово. – Никита равнодушно кивнул. – Только я, наверное, отдохну немного. Чего-то я чувствую, словно где-то внутри надорвался.

– Нормальное дело. – Генерал кивнул. – Тут у взрослых тысячи раз битых мужиков, порой клинит, а ты вообще долго держался. Так что отпуск тебе медики не просто выпишут, а настоятельным образом порекомендуют. – Дмитрий Андреевич на секунду задумался. – А хочешь мы тебе аттестат сделаем? Можем даже с золотой медалью. Оценки у тебя всё равно одни пятёрки. Зато не будешь отвлекаться на школу. Да и той школы – то осталось полгода.

Никита задумчиво посмотрел куда-то в пространство. Система сдачи школьных экзаменов экстерном существовала в СССР вполне официально. Юные гении, порой сдавали вступительные экзамены в институты и университеты, засчитываемые как выпускные экзамены в школе, получая аттестат задним числом. И не сказать, что такое случалось очень редко, и порой в возрасте десяти – двенадцати лет. так что сдача экстерном в шестнадцать, без двух месяцев семнадцать, выглядела вполне пристойно. А общение с офицерами бригады, давало Никите куда больше чем школьники и педагоги.

– А давайте! – Никита кивнул. – А то ерунда получается. С восьми до двух, я учусь любить разумное, доброе вечное, а с двух до девяти вечера, мне рассказывают, как именно и с помощью каких техсредств я могу это сделать наиболее эффективно.

– Угу. – Генерал кивнул. – А временами выходишь «в поле», и любишь всё что не разбежалось, в затейливых позах.

Вернувшись в свою комнату, Никита покидал вещи в сумку, оставил камуфляж для стирки, и сдав дежурному ключ, неторопливо пошёл к КПП, собираясь сесть на автобус, и после пересесть на метро, но у здания пропускного пункта его перехватил Медведь, не слушая никаких разговоров закинул баул на заднее сиденье Волги, усадил Калашникова в машину, и отвёз до самого подъезда, что действительно стало очень кстати, так как он, едва раздевшись просто рухнул спать.

Проснулся в относительно приличном состоянии, и одевшись в тёплое пальто, зимнюю обувь и шапку, поехал бродить по центру. А поняв, что ему просто холодно, вернулся домой, и собрав вещи, через три часа был уже в воздухе на борту рейса Москва – Симферополь.

Словоохотливый капитан – армянин довёз его к самому дому, и скоро он пил вкуснейший фруктовый чай, сидя на высоком балконе, откуда открывался замечательный вид на море, а засыпал под шум прибоя.

За время отсутствия Никиты Константин Алексеевич Хабаров, привёл дом в идеальное состояние, убрав практически все мелкие недоделки, и даже сделал подогрев бассейна, что Никита очень положительно оценил, так как в море купаться уже стало неприятно.

В так называемый «мёртвый» сезон на южном берегу Крыма, в ресторанах кормили куда лучше, чем летом, и именно в «мёртвый» сезон становились заметны известные актёры и актрисы, отдыхавшие в перерывах между съёмками, балерины большого театра, улучившие несколько дней между гастролями, и прочий бомонд.

Никита с полным на то правом представлялся как художник, и очень многие его действительно вспоминали, потому как выставка в цирке на Цветном бульваре запомнилась очень многим. Кому-то необычной манерой художника, а кому-то серией скандалов в академическом сообществе, и даже в Министерстве культуры. Ну а кто-то до сих пор не мог прийти в себя от озвученных гонораров молодого художника.

А для Калашникова общение с культурной элитой стало весьма важным элементом понимания мира. Ну и конечно тесное знакомство с очаровательной Натальей Трубниковой, очень даже способствовало правильному отдыху, особенно когда Наташа увидела дом, где жил Никита.

Женщины вообще падки на внешние атрибуты, а актрисы стократно, так что трёхэтажный особняк на берегу моря, с тёплым бассейном и танцевальной комнатой так покорили сердце красавицы, что все десять дней её отпуска они с Никитой практически не расставались, и когда ей настал срок уезжать, она искренне расстроилась.

А с утра, пятого декабря, Никиту разбудил курьер фельдсвязи, передавший ему пакет с приглашением в Колонный Зал Дома Союзов, на награждение.

Глава 21

Совершенно секретно. Тема «Визит».

По сообщению информационно-аналитической группы «Вереск» руководство США весьма обеспокоено выходом СССР из-под влияния продолжающейся экспансии шагран, и уничтожением их опорных баз в Африке и Южной Америке. Особую эффективность показали Эскадроны Смерти, бойцы которых используют кокаин для снижения эффекта парализующего излучения. Такие отряды вырезают химер и воинов низких уровней практически без потерь, а высокоранговых воинов, с приемлемым уровнем потерь 10 к 1.

Руководство Центральной разведки, обеспокоенное фактом существования системного сопротивления планам захвата Земли, развязало против лидеров Эскадронов Смерти террористическую войну, стараясь уничтожить их руководство, но управление командами осуществляется на децентрализованном принципе и не существует единого центра управления их деятельностью. В свою очередь коммандос, открыли охоту на проамериканских деятелей, и ведут её вполне успешно, осуществляя внесудебные расправы со всеми, кто мог быть заподозрен в контактах со США.

Также вполне успешно противостоят угрозам НОАК. Получив партию блокатора излучения из СССР, китайские военные используют сложный многокомпонентный состав, включающий алкалоиды растительного происхождения и нейролептики, для усиления действия блокатора, что позволило им зачищать гнёзда шагран с потерями 15 к одному, что принимается китайской стороной как чрезвычайный успех.

Руководство НОАК, информационный отдел КПК и дипломатическая служба КНР, получили приказ генерального секретаря Хуа Гофена, о добыче информации в СССР, о причинах и способах зачистки гнёзд без потерь, и снятия «Зелёной комы» с пленников шагран.

Руководитель группы Вереск, полковник Иванов.

К назначенному дню, Никита одетый в костюм, пошитый в лучшем ателье Москвы, выглядел на все сто. Моисей Соломонович даже перенёс награды, установив их в точном соответствии с регламентом, а когда молодой человек, накинув пальто выходил в стылый Московский день, что-то прошептал ему вслед на идиш, коснувшись лба.

На награждение в главный зал страны обычно собиралась весьма пёстрая публика. Пилоты гражданской авиации, земледельцы, учителя, врачи и военные. Поэтому Никита в гражданском костюме смотрелся вполне уместно. Но на статного юношу с тремя орденами конечно оборачивались, а снимавшие репортаж телевизионщики, сразу попросили ответить на пару вопросов.

– Спрашивайте. – Никита спокойно кивнул.

– Дорогие телезрители, в зале весьма неожиданно для нас оказался самый юный орденоносец Советского Союза Никита Калашников. Наша страна уже отметила Никиту двумя орденами Красной Звезды, и орденом Красного Знамени. Ещё мы знаем о выдвижении Никиты на весьма почётную Премию Академии Художеств, ну и то, что он приглашён сегодня на награждение тоже говорит нам о многом. Скажите, Никита, как вы всё успеваете?

– Рано встаю, много занимаюсь. – Никита улыбнулся. – Я вообще стараюсь не лениться. Вот будет мне лет восемьдесят, тогда посмотрим. А пока, мир слишком огромен, чтобы просто лежать на диване.

– А за что вас будут награждать сегодня?

– Понятия не имею. – Никита развёл руками. – Но скажут же когда объявлять будут? Вот заодно и узнаем.

Телевидение в СССР находилось далеко от стандартов «просвещённого мира» и никто и не думал задавать вопросы про половую жизнь, и другие «скользкие» темы. Поэтому как ни хотелось телеведущей подольше оставить в кадре статного юношу, но им пришлось искать следующую жертву.

Через полчаса, награждение началось, и шло вразнобой. Капитану пограничнику дали Золотую Звезду за «мужество и героизм проявленные при отражении агрессии с сопредельного государства», пилот аэрофлота получил Красную Звезду, за то, что застрелил угонщиков, про это Никита читал в Правде. По одному вставали и выходили к трибуне граждане огромной страны, проявившие себя в труде, обороне и науке. Никиту почему-то вызвали последним.

– За мужество и героизм проявленные при выполнении специального задания, и спасение людей, Звание героя Советского Союза присваивается Калашникову Никите Анатольевичу.

Под гром аплодисментов, Никита вышел к трибуне, и Косыгин, прикрепил к пиджаку Золотую Звезду и Орден Ленина.

– Спасибо, Никита Анатольевич. – Косыгин энергично пожал руку Никите, и услышав гул со стороны зала обернулся. Все сидевшие в креслах, вставали аплодируя.

– Служу Советскому Союзу. – Никита ответил на рукопожатие, повернувшись к залу, кивнул. – Спасибо товарищи.

На банкете Никита пробыл недолго. Посидел около часа, и собрался уезжать, когда его перехватил молодой мужчина в строгом костюме, и комсомольским значком на груди.

– Товарищ Калашников, – Он широко улыбнулся. – Второй секретарь Московского городского комитета комсомола Иванников. Хотел бы поговорить с вами.

Никита развёл руками.

– Говорите.

– А почему вы постоянно избегаете общественной нагрузки? Комсорг школы на вас жалуется, секретарь районной организации, тоже имеет к вам претензии. Так нельзя товарищ. – Иванников строго посмотрел на Никиту.

– Понимаете, товарищ второй секретарь. – Никита вздохнул. – Если я буду вынужден выбирать между боевой подготовкой и комсомольскими делами, я конечно же выберу первое. Как минимум потому, что это и есть моя комсомольская работа. Защищать страну. А говорильней у нас есть кому заниматься. У вас сколько комсомольских секретарей на зарплате? Вот они пусть и занимаются всей этой деятельностью. Воспитывают кого надо, дрессируют кого воспитывать поздно… Вот вы лично во сколько встаёте?

– А какое это имеет значение? – Возмутился комсомольский активист.

– А я в шесть утра, чтобы уже, в шесть десять, выбежать из дома на тренировку, и заниматься час, после чего, завтрак, и я еду в часть, где опять-таки занимаюсь делом порученным мне страной, и так минимум до шести вечера, а иногда и до девяти и круглосуточно. И давайте уже пусть каждый занимается своим делом. Я – войной, вы – воспитанием. Вам нужен яркий пример? Так у нас полно в Московских академиях молодых офицеров. Поговорите с их руководством, с ними самими, выберете людей, и пусть они так сказать мелькнут перед подростками. А мне-то ведь и рассказать нечего. Про что не вспомнишь, везде либо «секретно», либо «совершенно секретно», либо «государственной важности». А в линейных частях с этим как-то попроще. Вы поймите меня правильно. Вам ведь нужна воспитательная работа, а не разовое появление какого-то мутного парня из Комитета, с орденами на груди. А работу от кампанейщины отличает прежде всего системность. И вот этой системности со мной не будет, хоть застрелись. Мне просто не хватит времени. А ещё я рекомендую вам обратить внимание на парней что лечатся в нашем госпитале Бурденко. Там тоже полно героев, и вот им-то и не хватает внимания. Ну и последнее предложение. Вы же собираете в летние военные лагеря пионеров и комсомольцев? Так сделайте им какие-никакие имитаторы стрельбы в корпусах АК, да учите военному делу настоящим образом, а не вот это всё, типа речёвок, и строевой подготовки. Не ходят сейчас в атаку ни ротами, ни батальонами. И плутонгами не стреляют. Тихо, чинно-благородно просочились, перерезали боевое охранение, вошли в огневой контакт или вызвали артподдержку. В общем строевая – это самое последнее, что пригодится современному солдату. Или, например, ДОСААФ учит парней всяким военным специальностям. И что? Они сейчас призываются на общих основаниях, а ведь это готовые специалисты. Зачем их парить в учебных полках лишние полгода? Сколько ресурсов тратится зря? Пусть сразу уходят в подразделения младшими сержантами. Уверен, у комсомольской организации достаточно авторитета чтобы пробить это дело.

Загрузив комсомольского вожака, Никита двинулся к гардеробу, но вновь был перехвачен хорошенькой девицей, бежавшей во главе маленького каравана из телеоператора, и пары мужчин с чемоданами аппаратуры.

– Товарищ Калашников! – Запыхавшаяся девушка, едва успела затормозить, и упала бы, но устояла поддержанная твёрдой рукой. – Еле догнала. – Пожаловалась она, и выпрямившись посмотрела на Никиту. – Вы же не откажетесь дать нам более развёрнутое интервью?

– Мне для начала нужно согласовать с руководством сам факт интервью, затем они же подпишут список вопросов, и выделят человека который просмотрит итоговый видеоматериал. – Никита развёл руками. – Я же не вольный стрелок, а часть большой системы, и не могу просто так, раздавать интервью.

– Ну а если? – Девица призывно изогнулась, на что Никита только усмехнулся.

– Знаете, если вам так хочется присесть лет на пять, то помешать я конечно не могу, но с вами одним делом не пойду. Кстати, обвинение за разглашение тайны, может плавно перейти в шпионаж, а там совсем другие расценки. Большой удачей посчитаете пятёрку в Мордовии. – Никита коротко кивнул, и поклонился. – Честь имею.

Он уже протягивал номерок гардеробшику, как его остановили в третий раз.

– Викентий Сергеевич? – Никита знал порученца Косыгина, поэтому был несколько удивлён его появлением.

– Никита Анатольевич. – Порученец, коротко поклонился. – Алексей Николаевич, попросил вас задержаться, и присоединится к нему. – И обратившись к гардеробщице. – Одежду доставьте в двадцать восьмой зал.

– Сделаем. – мужчина кивнул, и судя по движению руки, нажал кнопку вызова.

– Не беспокойтесь, Никита Анатольевич, вашу одежду принесут наши работники. – Дубинин сделал приглашающий жест и пошёл рядом показывая дорогу. – А я признаться вас с трудом нашёл.

– Да сначала отвлёк второй секретарь московского горкома комсомола, а после дама одна с телевидения.

– Не ругались?

– Зачем? – Никита пожал плечами. – Товарищу из горкома объяснил, что у него есть варианты не хуже, чем я, а даже лучше, а даме с телевидения просто отказал, объяснив, что согласовывать интервью она должна с руководством.

– Редкое здравомыслие. – Прокомментировал референт.

– А зачем тогда нужен мозг если им не пользоваться?

– Ну, подавляющему большинству достаточно спинного, а голова, так, чтобы в неё есть.

– Вы как-то очень добры к людям, Викентий Сергеевич. – Никита негромко рассмеялся. – Полагаю большинству человечества хватит и костного мозга.

– А вы, похоже людей-то не любите. – Порученец Косыгина шутливо погрозил Никите пальцем.

– Как бы в целом – нет. – Никита покачал головой. – Как-то странно любить то, о чем не имеешь ни малейшего понятия. Уверен, что человечество в целом ко мне тоже равнодушно.

Референт кивнул, проходя мимо парней, стоявших на проходе, распахнул двери, и ввёл Никиту в зал, где за небольшим столом сидел Агуреев, Косыгин, маршал Захаров, генерал-полковник Игнатов и ещё пара незнакомых Никите мужчин.

– Проходи, садись. Дмитрий Ильич Игнатов, на правах начальника, пригласил Никиту к столу. – Спиртное не предлагаю, но вот, повара расстарались и сделали для тебя лимонад. – Председатель КГБ налил из кувшина в высокий стакан ярко-оранжевой жидкости.

– Собственно этот праздник, весь для тебя. – Косыгин поднял рюмку с коньяком салютуя. – У нас тут целая битва случилась на Совете Обороны. Все силовые министры стояли за награждение тебя званием героя, а прочие, что-то там рассказывали, что ничего мол такого, и заткнулись только тогда, когда маршал Захаров потребовал, чтобы все противники для начала совершили стратосферный прыжок. – Председатель Верховного Совета усмехнулся. – Но министра культуры нужно менять. – Он покачал головой. – Как он разорялся что выставку в цирке на Цветном бульваре провели без его визы, хотя кроме согласия директора цирка никаких разрешений не нужно. Он ещё и на Никулина наехал… придурок. А Юрий Владимирович конечно человек выдержанный, но тут и он вспылил.

– Да, ладно. – Захаров усмехнулся. – Давайте за нашего парня выпьем. Чётко, конкретно, пошёл и вытащил всех. Да ещё и дорогу нашим расчистил. А если туда заселятся парни Ахмад Шаха Масуда, их уже не выковырять.

Мужчины подняли рюмки, выпили и стали закусывать.

– Теперь по Золотой Звезде. – Министр обороны бросил острый взгляд на Никиту. – На футболке конечно носить не нужно, как и на свитере, но на выходном пиджаке – обязательно. И это не обсуждается. Кроме того, на повседневной форме, в которой ты находишься в части, также. Орденские колодки, и звезда. Это правило и не нужно его нарушать. А то вон, когда гулял с нашими актёрами, так вовсе планки не носил.

– Да пугать не хотел, товарищ маршал. – Никита с удовольствием отпил ещё лимонада и поставил стакан на стол. – Сами же знаете. Актёры такие нервные. – Он улыбнулся. – Так-то ношу, хотя порой неловко перед ветеранами. Иногда читаю за что их награждали, и просто оторопь берёт. Тот в одиночку порубал полвзвода фашистов топором, а этот с отделением удерживал плацдарм…

– Это хорошо, что ты так относишься к подвигу наших людей. – Захаров кивнул. – Но и твои действия тоже не просто погулять вышел. Сколько уже людей спас, сколько из западни вытащил.

– Да и с историей спасения Аньки, тоже. – Агуреев кивнул. – Очень нам дорого обошлось бы назначение генеральным Кузоватова. Это точно всё развалил бы до основания. А похитить дочку, у них была единственная надежда вывести меня из игры. И конечно Аньку они бы в живых не оставили. А следом ушла бы Катя, потому как она вообще не мыслит себе жизни без дочери. Так что на деле, ты заслужил куда больше. – Генеральный поднял ладонь останавливая Никиту. – Да знаю я, что тебе этого ничего не нужно. Но это нужно нам, и людям вокруг тебя. Это сигнал, что мы не забыли и мы тебя ценим. Ну и это разумеется статус в обществе. Не для почитания, а для придания тебе дополнительной свободы. Кстати. – Он полез в карман, вытащил конверт, и подал Никите.

Калашников раскрыл конверт, и вытащил оттуда новенький, пахнущий типографской краской аттестат о среднем образовании.

– Спасибо. – Никита кивнул, спрятал документ в конверт, и положил себе в карман.

– Теперь такое предложение. – Произнёс глава внешней разведки СССР Юрий Иванович Дроздов. Поскольку техническое образование тебе давать достаточно бессмысленно, а гуманитарное – просто потеря времени, руководство страны решило обеспечить особое образование в нашей структуре. Там у нас разные формы и способы обучения, но мы предлагаем тебе самый, по нашему мнению, эффективный. Ты приезжаешь по адресу и учишься день с парой – тройкой инструкторов. Они же проверят твои знания. По окончании, получишь диплом общесоюзного образца где будет указан Краснознамённый институт КГБ СССР. Бесполезных знаний мы не даём, а если в целом оценить нашу специальность, это про то, как иметь преимущество в любой ситуации.

– Да, это интереснее чем я мог придумать. – Никита кивнул соглашаясь.

– Ну должны же мы хоть частично закрывать наши долги перед тобой. – Юрий Иванович хитро улыбнулся, и погрозил пальцем. – Но, смотри. Если будешь плохо учиться сразу окажешься в каком-нибудь гражданском вузе.

– Отдадим тогда его в университет на Научный Коммунизм. – Агуреев громко рассмеялся. – Будет изучать полемику Каутского с Троцким.

– Или… – Косыгин успел поднять вилку с наколотым на неё рыжиком, как вдруг откинулся на спинку кресла и вытянувшись замер, болезненно щурясь. – Черт, больно-то как! – Негромко произнёс он, пытаясь вздохнуть.

В это время Никита как раз смотрел на председателя Верховного Совета, и сразу выхватил сообщение импланта.

Определён инсульт. В случае оказания помощи рекомендуется использование магемы «тагарон айси».

– Доктора! – Крикнул кто-то из референтов.

– Дмитрий Ильич, это инсульт. – Негромко, но чётко произнёс Никита. Дайте я попробую помочь Алексею Николаевичу. Это недолго, но лишних глаз я бы не хотел.

Все присутствующие знали, что если инсульт случился, то помочь может только чудо, и великая лотерея. Тромб оборвавшийся в мозге стремительно начинал разрушать организм, и медики часто лишь облегчали уход. А Никита уже вылечил такое количество народа, что Ильин колебался недолго.

– Давай. – Генерал-полковник кивнул, и полуобернувшись бросил, особенно ни к кому не обращаясь. – Двери запечатать.

– Есть. – Словно из-под земли появилась пара парней в строгих костюмах, и вышли из зала закрыв за собой дверь.

В это время Никита уже снял Косыгина со стула, и положив на ковёр, стал быстрыми движениями пальцев, рисовать над ним сложную двухслойную магему, лечения и восстановления организма, вливая в узлы энергию, и запустив процесс, когда последняя линия замкнулась.

Узор на мгновение вспыхнул так, что его стало видно всем, и опустился на лежащего человека, погружаясь в тело.

– Ох. – Косыгин, всё это время, пребывавший в сознании, облегчённо вздохнул. – Спасибо Никита. – Сразу легче стало.

– Лежите, Алексей Николаевич. – Никита предостерегающе вскинул руку. – Ещё пара минут. Слишком вы запустили себя. – В эфирном зрении он видел, как гаснут контуры магемы, отработавшие свою программу, и когда погас последний сигил, наложил диагност, и когда все пять лучей засветились зелёным, кивнул, и помог Косыгину встать.

Выполнено скрытое задание «Спасти руководителя страны». Начислено пятьдесят единиц прогресса.

– Ух. – Председатель встряхнулся. – Слушай, будто лет двадцать сбросил. – Он походил по кабинету, пытаясь понять, что и как сейчас работает в организме, и обернувшись на шум из-за двери. – Что там?

– Да мои парни тормознули кого-то. – Ильин обернулся и чуть громче бросил. – Пропустите.

В комнату сразу вошёл седоволосый мужчина в костюме и надетом поверх белом халате с чемоданчиком в руках.

– Товарищи, кому плохо?

– Да вроде мне, но как-то уже полегчало. – Косыгин улыбнулся.

– Вы позволите? – Дежурный врач медпункта Колонного Дворца, подошёл к боковому журнальному столику и стал выкладывать из чемодана тонометр и другие медицинские инструменты.

Через десять минут он покачал головой, и стал складывать всё обратно.

– Не могу понять. Тоны сердца чистые, как у молодого спортсмена, давление идеальное, реакции в норме. – Он развёл руками. – Спазм какой-то товарищ Косыгин. Вам бы обследоваться детально. А то упустим какую-нибудь болячку, а она раз, и вылезет.

– Хорошо, товарищ. – Алексей Николаевич, кивнул. – Сделайте заключение и перешлите в мой секретариат.

А когда медик вышел, все очень внимательно посмотрели на Никиту.

– Выходит и так умеешь. – Маршал Захаров усмехнулся. – Ожидаемо, но… всё равно неожиданно.

– Если обследование подтвердит выздоровление, я твой должник. – Негромко бросил Косыгин.

– Эх, Алексей Николаевич, – Дроздов рассмеялся. – да мы все тут готовы пожертвовать очень многим ради такого. Вон, у вас даже лицо посвежело.

– А и правда. – Агуреев, самый молодой среди высших руководителей страны, ему было всего сорок семь, кивнул. – Словно помолодел. Чудеса, да и только. А ведь были дубоголовые, что предлагали тебя спрятать в бункере да всячески исследовать. Но как говорил товарищ Сталин, нет хуже вредительства чем чинить то, что хорошо работает.

– Но соблазн был? – Никита усмехнулся.

– Нет. – Захаров покачал головой. – С одного нарушения закона начинается развал страны. Поэтому никто даже не думал об этом. Конечно вопросов к тебе гора и маленькая тележка, но… пока сам не расскажешь, никто и спрашивать не станет.

Небожители советского Олимпа даже после такого эпизода, вели себя вполне обычно, словно Никита попал на посиделки старых друзей. Правда порой подходили порученцы, что-то говорили, получали указания и снова исчезали. В целом все присутствующие оставили у Никиты весьма благоприятное впечатление. Много не пили, весьма остроумно шутили, и вообще вели себя вполне по-свойски.

Вышел Никита уже поздно вечером, но на предложение подвезти его отказался с удовольствием прогулявшись по вечерней Москве, только собирающейся на всякие увеселительные мероприятия.