Текст книги ""Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28 (СИ)"

Автор книги: Андрей Земляной

– Сюда нельзя.

– У меня абонемент. – Ответил Никита одним ударом отбрасывая с дороги охранника, и вошёл в холл, где сновали молодые подтянутые парни и девушки. Кто-то торопился на тренировку, кто-то выходил после, но короткую схватку у дверей видели многие и заинтересовано посмотрели на парня явно что-то искавшего, а увидев табличку «Администрация» уверенно потащившего свою даму туда.

Руководитель академии боевых искусств Алексей Борисович Штурмин, уже знал, что его люди выделенные для охраны дочери первого секретаря МГК КПСС, вступили в бой с группой, присланной то ли для похищения, а то ли для убийства. Но пока дежурные подразделения милиции, КГБ и партконтроля подъедут, там многое могло случиться, и парни приняли правильное решение остановить налётчиков ещё у дверей школы, а саму Аню отправив с тем самым школьником спасшим её в первый раз. И вот теперь, он видел перед собой спокойного и уверенного словно танк парня, выкладывающего из портфеля сначала три пистолета АПС, с глушителями, а затем пробитые пулями учебники.

– Вот козлы, тихо ругался Никита, осматривая учебник истории, и литературы, где красовались внушительные дыры, и вынимая чуть смятые пули из учебника по геометрии. Меня ж наш библиотекарь сожрёт как кильку. Новые же учебники совсем.

Аню уже отпаивали горячим чаем девочки из секретариата, а Никита, покачав головой и оценив ущерб портфелю как существенный, поднял взгляд на главу федерации, только что поговорившего по телефону с охранниками.

– Что там с парнями? Отбились?

– Сашку ранили, везут в больницу, а Василия даже не задело. – Коротко ответил Штурмин. – Но Васька он же из погранцов. Служил на Китайской границе, а там что ни день, то танцы с саблями. – Алексей Борисович ещё раз подивился выдержке подростка. – Сам-то как?

– А что я? – Он пожал плечами. – теперь как-то выяснять отношения с военруком, да наверняка за три тела спросят. А я ещё и по трём прошлым не ответил. Ну и портфель в ремонт. – Никита тяжко вздохнул. А уж что скажет наш библиотекарь Мария Иосифовна, я точно не повторю в приличном обществе. Мне вот только непонятно, с чего эти черти такие шустрые и смелые. Ведь не в бандитский притон полезли, а в элитную школу. Совсем что ли координаты попутали?

– Ну, мы-то об этом конечно не узнаем. – Штурмин улыбнулся. – Понимать должен. Паны дерутся у холопов чубы трещат. Кстати, у нас позаниматься не хочешь? Судя по гм… результатам потенциал у тебя достаточно серьёзный.

– Да, спасибо. Никита хмуро кивнул. – Но сначала разобраться со всякими придурками. А то никаких учебников и портфелей на них не напасёшься.

Где-то через час, приехал сам Агуреев, с охраной из пяти сотрудников девятого управления КГБ, и сначала выслушал историю, рассказанную дочкой, а затем, выслушал версию Никиты, пару раз закаменев лицом.

– Так. Домой тебе пока нельзя. Мы отвезём тебя и сестру в наш пансионат, на берегу Яузы, перекантуетесь там пару дней, пока я буду решать все вопросы. Аня тоже там поживёт. Ну а через три дня всё так или иначе решится.

Никита был вовсе не против внезапного отдыха, тем более что следующий день выдался не по осеннему тёплым и солнечным, и он с огромным удовольствием бегал по спортгородку пансионата, а после таскал железо, и в конце даже получил от поощрительной системы плюс 0.3 к скорости движения и 0.1 к тяговой силе. Остальные цифры он не считал. Уж больно много нолей после запятой. Но и так прогресс выходил значительный, сильно превышая результаты даже самых интенсивных тренировок.

А Москву штормило очень серьёзно. Командиры частей Внутренних войск, входивших в систему МВД, было дёрнулись вывести своих людей на улицы, но упёрлись в стволы танков и БТРов, подтянутых заранее армейских подразделений – Гвардейской Таманской дивизии и десантников Витебской дивизии. Кроме того, комитет Госбезопасности, обычно стоявший в стороне от схваток за власть, на этот раз решил поучаствовать, но не в смысле принял сторону одного из кандидатов, а для обеспечения безопасности собирающихся членов ЦК, и политбюро, жёстко пресекая все попытки людей Кузоватова оказать давление на делегатов внеочередного пленума. Да. Партия уже не являлась «руководящей и направляющей» силой, но на КПСС очень многое оставалось завязано в смысле управления народным хозяйством и армией, так что вопрос кому в руки попадёт этот рычаг, вовсе не праздный.

Поэтому и собирались партийцы, проходя через тройное оцепление солдат и сотрудников КГБ в штатском, но в касках, при бронежилетах и с автоматами в руках.

Отчётный доклад читал министр внутренних дел Кузоватов, и его речь просто пенилась всякими красивостями. Догоним и перегоним надои и отстоим трудовые вахты. Но и критике нашлось место. Так в вину Агурееву поставили дачу, доставшуюся от отца – оборонного инженера, и некоторый беспорядок по отношению с женщинами. И это у вдового мужчины сорока пяти лет?

Ответное слово Агуреева выглядело совсем иначе. Начав с дисбалансов в экономическом механизме страны, перегруженностью дорог, и плохим качеством транспорта и перевалочных узлов, он плавно перешёл к «методам борьбы за власть некоторых членов ЦК». И здесь было совсем непросто удержаться от позиции отца у которого чуть не убили ребёнка, но опытный партийный аппаратчик, начал совсем с другого, а именно с того, что люди Кузоватова, с оружием ворвались в московскую школу, что сразу было классифицировано прокуратурой как террористический акт. Ну и далее секретарь МГК набросал такой фактуры, что генерал сидел потный, красный, и уже мечтал сбежать поскорее, когда увидел у дверей в зал сотрудников КГБ с автоматами. Парни широко и по-доброму улыбались генералу, словно приглашая покататься в их компании и обещая незабываемые впечатления.

Причём всё, о чём говорил Агуреев, он подтверждал документами, вытаскиваемыми из толстой папки.

Сразу же один из секретарей предложил собрать комиссию из членов ЦК, готовых ознакомиться с доказательствами, и Агуреев выразил согласие «поскучать в компании офицеров КГБ и сотрудников Партконтроля», пока всё представленное не получит оценку. Но собравшимся уже всё было ясно. Такие папки не набивают мусором и подделками. Слишком велика цена. И если будущего генерального секретаря можно упрекнуть лишь в наличии старой дачи, подаренной ещё при Сталине, и связями с женщинами, то это достойный человек. Было бы куда подозрительнее если бы грехов вообще не имелось. Вот тогда вопросы точно возникнут. А так… баловство. Да пусть хоть перетрахает всех женщин СССР. Ведь не с малолетками же связывается, а все взрослые люди и сами себе хозяева. Прошлый генсек, вон, вообще с женщинами себя не жалел, через что и прихватил инсульт. А вот так, да с умеренностью, почему бы и нет?

Поэтому на следующий день, после официального отчёта комиссии генерал уехал в Лефортово, а Агуреева единогласно избрали генеральным секретарём.

Кроме того, все оценили насколько чисто всё провернул новый генеральный. Без шума и пыли собрал фактуру на своего противника, и сам оказался не замазан в грязных историях. Если бы Аню похитили, то возможно всё сложилось и по-другому, но в ситуации, когда у заговорщиков последовательно выбили рычаги влияния, случившийся результат закономерен.

Генеральный секретарь не мог приказать как-то наградить Никиту, но это не стало препятствием для опытного аппаратчика. В октябре в Правде в серии статей о Вьетнамской войне, вышла огромная статья «Пылающее небо», посвящённое летчикам, воевавшим во Вьетнаме, и среди них рассказ об Анатолии Калашникове, сбившем в воздушном бою трёх американских пилотов. И тут же последовало постановление Верховного Совета СССР о награждении пилотов, артиллеристов, зенитчиков и моряков, участвовавших в отражении агрессии американских фашистов.

Анатолия Сергеевича посмертно наградили званием Героя Советского Союза, и сразу же к Калашниковым приехала комиссия, с проверкой как живут дети героя, и практически сразу выдали ордер на большую трёхкомнатную квартиру в районе Садового Кольца.

Собирать Никите и Варе было практически нечего. Вещи уместились в несколько больших сумок, памятный сервиз купленный молодыми на свадебные деньги, швейная машинка Зингер оставшаяся от бабушки, лётный шлем отца, и ещё десяток памятных вещей. Остальное – старую мебель решили не брать, как и древний телевизор Авангард, переехав практически налегке, уместившись в легковой фургон Мосгортранса.

Квартира на восьмом этаже двенадцатиэтажного здания, действительно выглядела хоромами после скромной панельной сталинки 50х годов. Даже на полу вместо линолеума сверкал новым лаком хороший паркет, а стены обклеены красивыми обоями.

Грузчики быстро подняли все вещи в квартиру, а Варя державшаяся за венский стул словно за спасательный круг, с грохотом поставила его на пол, села и громко, словно девочка разревелась взахлёб, размазывая тушь и помаду по лицу, и не пытаясь как-то унять слёзы.

Никита не стал как-то утешать сестру, а наоборот оставил её, прореветься, а сам уже названивал, вызывая такси, чтобы поехать в кооперативный мебельный магазин. Цены там конечно кусались, но и сервис был на высоте, включая транспортные услуги, сборку мебели, и вообще широкий выбор.

Глава 5

Восьмого февраля, генеральный секретарь КПСС товарищ Агуреев, и Председатель Верховного Совета СССР товарищ Косыгин, приняли руководителя организации объединённых наций Курта Вальдхайма.

Состоялся заинтересованный диалог между сторонами в обсуждении проблем современного мироустройства, и поисков взаимоприемлемых решений в многосторонних отношениях. Товарищ Косыгин отметил, что отказ СССР от участия в работе Организации Объединённых наций, является принципиальной позицией после неспособности ООН предотвратить и остановить агрессию американского фашизма во Вьетнаме и Корее, что автоматически делегитимирует данный международный орган, и делает его ширмой для существования по миру фашистских режимов, таких как США, Британия, и другие.

– Только приставленный ко лбу американского фашизма пистолет в виде ракет с ядерными зарядами, способен усмирить режим, полностью потерявший чувство реальности.

9 февраля Известия Советов народных депутатов.

Брат с сестрой не стали перегружать квартиру мебелью, а сделали всё просто, но со вкусом. За четыре с половиной тысячи рублей Никита приобрёл мебель кооператива «Уют», а мастера всё собрали, поставили и даже дали пару советов по мебели в кухню и технике.

Дефицитом в этом СССР являлись не вещи вообще, а доступные по ценам и качественные товары. Если человек хотел и мог переплатить, то шёл в кооперативный магазин, и брал себе всё что нужно, с наценкой в двадцать – тридцать процентов. Причём переплаченные деньги шли целевым образом на расширение ассортимента доступных магазинов, школьное питание и тому подобные вещи. Поэтому, кто мог – покупал сразу, кто хотел сэкономить – вставал в очередь.

Так и появился в их новой квартире на Краснофлотской улице телевизор «Фотон» Новгородской артели «Телеприбор», холодильник завода «Дзержинец», и другая бытовая техника.

Квартира получилась светлая, просторная, а не заставленная мебелью, чем страдали многие московские жилища. На новоселье пришли друзья Вари по институту, и когда веселье было в самом разгаре, появился генеральный секретарь КПСС Агуреев с дочкой, принеся большой торт, несколько бутылок шампанского и в качестве подарка – микроволновую плиту, только-только выходящую в моду.

В общении Пётр Александрович оказался человеком лёгким, много шутил, рассказывал всякие истории, и совершенно покорил сердца студентов политеха, а Аня, всё вилась вокруг Никиты, но тот, проявляя вовсе не свойственную для пубертатного периода стойкость, ничего себе не позволял, и даже разговоры на фривольные темы не поддерживал, чем весьма огорчал вполне уже созревшую девочку.

Но в целом праздник удался, и студенты расходились с шумом и песнями, заставив вздрагивать весь дом.

Постепенно шум улёгся, и даже в школе не вспоминали как школьник зашёл в кабинет военки, вытащил шомпол из автомата и вышел через закрытую дверь аварийного входа. Всё остальное так и осталось лишь в материалах дела и в глухих, бессвязных слухах о попытке переворота. Нападение на школу случилось во время урока, и вся стрельба и захват нападающих произошёл практически без свидетелей.

Но совсем некстати возбудился физрук школы, увидевший результат пробега стометровки и буквально потребовав, чтобы Никита участвовал в соревнованиях, напирая на какую-то там спортивную честь, и прочие темы понятные лишь физрукам.

Но несмотря на суровый вид, и обещание всяких проблем, Никита спокойно и твёрдо отказался от любых спортивных игрищ кроме тех, что проходили в школе на уроках. Также были посланы в путешествие всякие общественники, включая олимпиадников, борцов за мир, и уже почти послан школьный комсомолец, но Никиту остановила Аня Агуреева, объяснившей что, как и зачем работает в комсомоле.

В результате его быстро приняли в комсомол, и благодаря рекомендации самого генерального секретаря Агуреева, не слишком мучили вопросами про комсомольские даты, и видных деятелей движения, а позже школьный секретарь пытал его чем он может помочь теперь уже его! организации.

– Могу, нарисовать газету. – Предложил Никита.

– Это у вас в классе, всё. – Отмахнулся комсомольский вожак. – Лучше давай в наш ОКОД[1]. Парень ты крепкий, надеюсь хулиганов не испугаешься…

Газету пришлось рисовать уже на новый год. Две девочки, учащиеся в художественной школе, долго спорили что должно быть изображено на газете, и когда дело дошло до Ани, исполнявшей обязанности старосты класса, она сначала выслушала обе версии оформления, а после позвала Никиту, чтобы тот придумал вариант решения.

Но тот даже не стал слушать девчонок.

– Так. берём три листа ватмана. Ты, Лена делаешь правую часть газеты, Таня левую, а я рисую центр. Затем склеиваем, забиваем стыки и получаем длинную, красивую и непохожую ни на что газету класса.

Девочки сначала рьяно взялись за карандашную разметку, но через некоторое время им стало интересно, что там рисует их одноклассник, не пользуясь красками, а достав из портфеля набор дорогих цветных карандашей, профессиональный ластик и горсть простых карандашей всех вариантов твёрдости.

А Никита рисовал распахнутую дверь, и в двери Никулина, Моргунова, Вицина и других знаменитых актёров во вполне узнаваемых образах киноперсонажей, с цветами, подарками, пытающихся войти всем сразу. Спиной к зрителям стоит Дед Мороз, а в углу ёлка, украшенная гирляндами.

Лица актёров, проработанные с фотографической точностью, одежда и яркие, живые глаза создавали впечатление, что актёры сейчас шагнут из газеты в комнату.

Более продвинутая в художественных течениях, Елена Егорова, заметила жадно смотря на чудо, появляющееся на её глазах из-под карандашей:

– В стиле Калашникова работаешь… и тут же закрыла рот ладошкой и округлила глаза. – Ой! Так это ты? А я думала однофамилец или родственник…

– Чей родственник? – деловито спросила Аня, тоже не отрываясь взглядом от картины.

– Так у нас Никитушка известный на всю Москву художник. – С некоторой едкостью в голосе произнесла девочка. – Уже десятки подражателей, но так как он, никто ещё не смог сделать. Даже название стилю придумали. Фотографический соцреализм. Со следующего года внесут в список стилей изучаемых в Академии Художеств.

– Девчонки, – не прекращая рисовать произнёс Никита. – Вы ничего не забыли? Всё уже должно быть готово, а у вас конь не валялся.

И через минуту все трое уже сопели над своими частями большой газеты. Девочки тоже отказались от красок, прейдя на цветные карандаши чтобы всё смотрелось единым полем, и даже согласовали между собой сюжеты, и в итоге получилась панорама комнаты, где слева в углу стоял накрытый стол, а справа телевизор с заставкой в виде часов, показывающих без пяти двенадцать.

Тексты отпечатали на листках, вклеили их на свободное место, и рано утром двадцать пятого декабря в понедельник, газету вывесили на первом этаже, где уже крепили свои издания другие классы. Конечно работа восьмого А, произвела полный фурор, и даже преподаватели ходили любоваться на рисунок.

А вечером того же дня, Никита отправился в первый свой выход в качестве бойца ОКОД. Ходили в основном по всяким закоулкам района, гоняя алкашей, бомжей под теплотрассами, и группки хулиганов, выходивших на вечерний промысел. Перед праздниками таких отчего-то было больше всего, но десять крепких подростков в сопровождении вооружённого инспектора ИДН, выглядели достаточно серьёзно, чтобы все маргиналы волшебным образом терялись в складках местности.

Народ в Москве оживлённо носился по улицам предпочитая закупиться заранее и везде попадались горожане с набитыми сумками и портфелями откуда торчали палки колбасы и бока топорщились куриными тушками. А для желавших сэкономить время, в Коопторге лежали продуктовые наборы разной цены, самым популярным из которых был состоявший из палки сервелата, нескольких банок с деликатесами, коньяка, бутылки шампанского и коробки шоколадных конфет.

С таким набором уже не стыдно прийти в гости, чем многие пользовались. Никита тоже отоварился в коопторге, но не набором, а взял по списку, написанному Варей, ведь у неё внезапно появился ухажёр, которого требовалось поразить в самое сердце кулинарными талантами.

Парень из вполне приличной семьи железнодорожных инженеров давно засматривался на Варю, но решил штурмовать крепость только сейчас. И это вполне естественно, так как скромная «серая мышка» вдруг приоделась и расцвела, став вполне себе красавицей, даже на фоне прочих московских дам. Плюс отличная квартира в хорошем районе, и неудивительно что к ней стали проявлять внимание и вполне успешные молодые люди. Но Варе тоже понравился тихий и спокойный парень с параллельного потока и все записные сердцееды отправились в пешее путешествие, искать счастья в других местах.

Размышляя о своих делах, Никита не забывал внимательно следить за происходящим вокруг, поэтому, когда от стеклянных дверей Сберкассы раздался громкий хлопок и вдруг плеснуло серой волной с запахом гнили, он мгновенно собрался, и увидел, как на улицу выскочили трое мужчин, один из которых держал в руке пистолет, второй – обрез охотничьего ружья а третий большой кожаный портфель. Увидев милиционера, они сразу стали поворачивать оружие в его сторону, а Никита, не обращая внимания на Волгу слева, пошедшую юзом на утоптанном снегу, подсечкой уронил лейтенанта, и поскольку до бандитов оставалось буквально пять шагов мгновенно сократил расстояние. Задрав руками обрез и пистолет в воздух, пробил в прыжке коленями в грудь бандитов, и когда те сразу потерялись в пространстве, ударил третьему, стопой в лицо так, что того крутануло в воздухе словно манекен, и тот упал хрустнувшей тряпичной куклой, закатив глаза.

Бандиты всё же успели выстрелить, но заряд картечи и пуля улетели вверх, не причинив никому вреда.

Лейтенант, только что выпустившийся из пединститута и окончивший лишь краткосрочные милицейские курсы, с совершенно ошалелыми глазами царапал ногтями кобуру, а к лежащим бандитам уже подскочил крепенький мужчина низкого роста в дублёнке и модной меховой фуражке, надевая на отключившихся бандитов наручники, а его напарник, выбежавший из косо вставшей Волги, с распахнутыми дверьми, споро укладывал оружие в полиэтиленовые пакеты.

– Слышь, Миха, вязавший бандитов обернулся в сторону напарника. – А Хромый похоже отскочил, падла. Легко ушёл гадёныш. – И сфокусировав взгляд на лейтенанте, который всё-таки достал пистолет, но явно не знал, что с ним делать, добавил. – Московский Уголовный Розыск, майор Алтунин. Давай прячь оружие в кобуру, а то отстрелишь себе что-нибудь важное, и обращаясь к Никите добавил.

– Не знаю откуда ты будешь, но моё почтение твоим учителям. Идеально отработал.

Всё бы закончилось достаточно тихо, даже несмотря на огромное количество свидетелей вокруг. Банды в СССР временами появлялись, и достаточно быстро исчезали, когда ими начинали заниматься хотя бы на областном или республиканском уровне. Но бандиты, ограбившие сберкассу, убили кассиршу, и скандал вышел грандиозным.

Трудовые коллективы писали письма в ЦК и ВЦСПС, газеты выходили с огромными статьями, посвящёнными ограблению и конечно много внимания досталось Никите, фактически в одиночку взявшего бандитов. Милицейское начальство уже было слепило свою версию о школьнике, оказавшем помощь доблестным сотрудникам органов, но новый министр Внутренних дел испытал такой ужас при разговоре с генсеком, что всё пришлось переигрывать, и рассказать, как оно было по-настоящему, не затирая поступок Калашникова.

А людская молва, сама себе хозяйка и подвиг школьника мгновенно оброс таким количеством подробностей, словно рядом стояли телеоператоры и снимали всё на плёнку, а рассказчик мало того, что стоял в первых рядах, но ещё и просмотрел плёнку несколько раз.

И конечно в такой нервной обстановке, никто не стал задавать дурацких вопросов откуда это советский школьник так научился работать против огнестрельного оружия, и укладывать людей с одного удара, сквозь толстый слой зимней одежды.

Нет, конечно эти вопросы появились у очень многих, но люди в СССР как правило знали, когда нужно просто промолчать.

Орден Красной Звезды стал отчасти компромиссом, потому как МВД вообще ратовало за медаль «За отличия в охране общественного порядка», на что генеральный поинтересовался какую награду получил бы милиционер, и так получающий неплохие деньги работу, связанную с опасностью, и сам себе ответил, открыв документ, подготовленный секретариатом, где списком шли подвиги сотрудников милиции, и награды, полученные за это.

– Вы сами-то, Никифор Андреевич, в такой ситуации справились бы с тремя вооруженными бандитами? Вот честно? Да сделай всё ваш человек, в этой ситуации, вы бы уже здесь у меня «героя СССР» выпрашивали, и отчасти были бы правы. Такую банду взять. И чем это перед вами провинился простой школьник, что вы его фактически хотите прокатить с наградой? Может вообще ему подарим грамоту, и пусть гуляет? Он просто мог просто упасть на снег, и наблюдать что случится, и никто! ему бы слова не сказал. Четырнадцать лет, ну какие бандиты? Однако, из девяти нападавших на школу, в сентябре, троих убил именно он. И опять голыми руками против пистолетов. А не месть ли это за посаженного министра Кузоватова? – Вкрадчиво спросил Агуреев, глядя на стремительно потеющего, пока ещё И.О. министра внутренних дел.

Так и получилось, что подвиг комсомольца Калашникова, с подачи партийного руководства решили сделать не только публичным, но и отметить его государственной наградой, и отгуляв новогодние праздники в компании студентов политеха. Никита десятого января стоял в Кремлёвском Дворце, на награждении, наблюдая как председатель Верховного Совета Алексей Николаевич Косыгин, крутит дырочку в его пиджаке, маленьким шильцем, повесив на грудь «Красную Звезду».

Никита знал, что в обществе такие награды весьма ценятся, но не испытывал ни малейшего пиетета перед Звездой, не собираясь носить тяжёлый орден на пиджаке, потому как тот сильно оттягивал ткань, нарушая геометрию костюма и придавая одежде неряшливый вид.

Но в районном комитете комсомола, пришлось выдержать целую битву, с теми, кто желал видеть выступления комсомольца Калашникова в школах и рабочих коллективах. Фактически комсомольское руководство хотело запрячь его в повозку идеологической работы, и в том числе и на его холке въехать в партию, но Никита категорически отказался, сославшись на трудности в учёбе, и семейные проблемы.

Он вообще плохо понимал для чего вся эта «общественная» деятельность, и всякий кто пытался ему это объяснить, выглядел крайне неубедительно. Макулатуру и металлолом он таскал со всеми, и это он понимал. Нечего ценному сырью валяться. А вот всякие общественные чтения – нет. Поэтому несмотря на суровые угрозы, желание комсомольцев просто проигнорировал.

Внезапно нейроассистент выдал за банду призовые в виде двух пунктов, и покопавшись в инструкциях, Никита понял, что дают не за ликвидацию угрозы жизни, а за спасение кого-то другого, что тоже неплохо, так как Никита вообще чувствовал удовлетворение, когда вытаскивал девочку, и когда спасал лейтенанта от бандитской пули. Так что здесь он со своим ассистентом заодно. Да и когда тот заставлял его приобретать привычку к ежедневной тренировке. Ведь вначале вообще было непонятно зачем эти сложные движения, резкие уходы, и удары буквально рвущие жилы. А вот когда он легко справился с бандитами всё встало на свои места. Да и перед Сберкассой он почувствовал волну перед тем как бандиты выбежали на улицу, и это позволило ему собраться.

Так что открытая пассивная способность к локации эфирных явлений показала себя с лучшей стороны. Невозможно всё время находится в полной готовности к драке. Но если будет хоть какое предупреждение, то всё уже значительно легче.

Но подвиги простого советского школьника так возбудили некоторых представителей науки, что совершенно внезапно, в школе затеяли полную диспансеризацию учащихся, с рентгеном, и прочими забавами.

Никита сразу встревожился, потому как совсем не желал терять полученные преимущества, но в соответствующих разделах справки нашёл все ответы на вопросы, и прошёл процедуры вместе с классом, вызвав тем самым ещё большее бурление медиков, не обнаруживших ни одного отклонения от нормы. Да, соотношение веса и комплекции отличалось, но тоже всё в пределах возможных девиаций. А потащить героя на действительно серьёзное обследование, им никто не даст. Вивисекторы о науки даже подкатывались к Варе рассказывая, как опасно выглядит то или иное место в организме её брата, но оказались посланы туда же где уже тусовались её ухажёры, а школьное начальство при первых признаках давления тут же обратилось в РОНО, и горотдел образования, что поставило на всей истории жирный крест.

Но постоянное внимание весьма утомляло Никиту, спасавшегося только рисованием, и чтением книг по изобразительному искусству. В его комнате появились учебные пособия, скульптурные композиции для рисования, и настоящий мольберт. Понемногу он осваивал краски, сначала работая акварелью, а после маслом и много времени уделял тренировкам, занимаясь в Академии боевых искусств с группой сотрудников девятого управления.

Поначалу взрослые мужчины просто побаивались спарринговаться с подростком опасаясь за его здоровье, но Никита быстро доказал, что опасаться нужно не за его, а за их состояние. Да он был легче взрослого тренированного мужчины, но быстрее, а его удар, превращал кирпич в мелкое крошево.

Именно его новые друзья и объяснили, что носить в будни на пиджаке орденскую планку, а в праздники сам орден не только право, но и обязанность.

Но от участия в соревнованиях он таки сумел отказаться, не желая вновь становиться центром внимания, несмотря на всякие намёки на интересное трудоустройство и поступление в «правильный» ВУЗ.

Никого правильного или неправильного ВУЗа ему вообще не требовалось. Портреты приносили до ста – ста пятидесяти тысяч ежемесячно, после чего можно вообще не думать о деньгах.

Но вокруг постоянно тёрлись какие-то личности, долго беседуя с директором, а после, с выражением бога, спустившегося с небес, на лице, рассказывали какие солнечные перспективы образуются у такого талантливого, но не огранённого мальчика, если он примет их предложение.

Никите пришлось серьёзно поговорить с директором чтобы тот перестал отвлекать его от уроков всякими придурками, пригрозив в случае чего сменить школу.

Теперь он бегал каждое утро по пять километров, отжимался и подтягивался с утяжелителями, за что и был вознаграждён двумя пунктами прогресса, и сразу распределил их в интеллект и в эфир, полагая, что физику он и так прокачает упражнениями.

Но если весь рост эфирных техник вылился в расширение радиуса сканирования и точности определения направления, то разум дал качественный скачок, и шкльные учебники, с олимпиадными задачами, стали скучными сборниками примитивных заданий. Но преподаватель математики вовремя подсунула книгу по топологии, а физик поделился работой по струнной теории. Узнав об этом, преподаватель литературы, тоже не осталась в стороне принеся монографию, посвящённую этике в русской литературе девятнадцатого века, что заняло Никиту куда интенсивнее чем физика с математикой вместе взятые. Сложные проблемы морали, взаимоотношения с государством и людьми, захватили его, заставляя мозг работать.

Заодно он уточнил для чего вообще человечество придумало все эти половые страсти, обозвав любовью. Страдания разных литературных персонажей доставляли неимоверно, заставляя Никиту смеяться, а порой просто хвататься за голову, понимая, что гормональный шторм полностью лишает людей рассудка оставляя только половые инстинкты.

И это стало бы небольшой проблемой, если бы не отчётливые признаки любовной лихорадки у его одноклассников. Не все, но многие, расходились из школы парочками, держась за руки, а некоторые даже целовались по углам, во время школьных танцев, устраиваемых на большие праздники. Конечно до практической реализации дело доходило весьма редко, но всё остальное, присутствовало. Записочки на уроке, совместные походы в кино, и так далее. И в этом лёгком безумии, Никита оставался спокоен словно скала в бушующем море, не отвечая на записки, отклоняя все предложения о встрече и игнорируя все намёки в виде провокационных поз и «случайных» обнажений.

Конечно гормональные изменения в теле присутствовали, но благодаря нейроассистенту, они не давили на мозги, и не вызывали помрачнения сознания при виде девичьих прелестей.

[1] ОКОД (Оперативный Комсомольский Отряд Дружинников) – оперативный комсомольский отряд, созданный при каком-либо ВУЗе или райкоме ВЛКСМ в СССР для охраны общественного порядка в помощь милицейским патрулям.